Королевство летающих островов

Денис Владимирович Морозов, 2023

На летающем острове живут игруны – маленькие крылатые герои. Но у маленьких героев – большие проблемы. Адмирал Тар скучает по флоту летучих кораблей и мечтает вернуть славные времена короля Ярвеля Лучезарного. Его внучка, юная Тая, готова на все, лишь бы освободить родителей с братом, заключенных в Каменной башне. Злая герцогиня Чуль-Паль задалась целью короновать своего сына Тупиллио, в чем ей помогают неистовый рыцарь Дили Драй и хитрая баронесса Лайра. Ход событий внезапно меняется, когда из дальних странствий возвращается долгожданный принц Леммонт. Вокруг него закручивается водоворот интриг, заговоров и таинственных событий, венцом которых становится убийство его слуги Равиона. Чтобы освободить родителей и распутать клубок загадок, за расследование берется юная Тая. Ей предстоит разоблачить неуловимого разбойника, ограбившего казну, и раскрыть истинный облик тех, кто скрывается под маской друзей и врагов.

Глава 1. Узники Каменной башни.

Облачный мир

Планета Туманная Дымка тонула в облачной пелене. Голубое сияние звезды Светозары красило верхний край неба в лазурный цвет, но ниже ее лучи встречали преграду из туч, среди которых парили в атмосфере летающие острова. Вокруг простиралась бездна без конца и без края, потому что планета целиком состояла из воздуха и не имела твердой поверхности, за исключением островов, остающихся единственной сушей в этом бескрайнем воздушном мире.

Крупнейший из них, Яшмовый остров, медленно проплывал над белоснежной поверхностью туч. Стоило острову попасть в облако, как его окутывал непроглядный туман. Но едва он выныривал из пелены, как свет голубой звезды снова начинал литься на ослепительные снежные шапки, покрывающие вершины гор. Из высокогорных озер и ледников вытекали ручьи, тонкие нити которых тянулись через поля и пастбища.

Огромные шершни, достигающие тридцати сантиметров в длину, деловито жужжали над цветочными лесами. Аромат алых маков, лаванды и мяты несся с ветром к столичному городу, в котором обитали крылатые игруны. Этот народ разводил скот, выращивал урожай и путешествовал по островам на летучих кораблях, которые поднимала в воздух сила ветров, дующих здесь непрестанно. Самые рослые из игрунов едва достигали двадцати сантиметров. За плечами у них росли две пары легких, прозрачных, как у стрекозы, крыльев, что давало им возможность порхать в воздухе, не боясь упасть в бездну, начинающуюся сразу за обрывистым краем скал.

Там, далеко внизу, под каменистым дном острова, сверкали ослепительные вспышки молний и грохотали раскаты грома, но тут, в заоблачной вышине, все оставалась спокойным и тихим, и только непроглядный туман поднимался стеной, как в это летнее утро, чтобы окутать белые стены городской крепости, купола храмов и дома столичных жителей.

Первый день месяца Разноцвета

Роскошный трехэтажный особняк Тиброля Тара, Чернорунного графа и адмирала в отставке, ушел во мглу по самую крышу, и только тонкий шпиль с жестяным флюгером в виде кораблика возвышался над туманной пеленой и сверкал под солнцем. Юная Тая, внучка адмирала, металась по комнате и лихорадочно собирала одежду.

— Сейчас, или никогда! — твердила она, пытаясь придать себе решимости.

Снаружи в двери особняка настойчиво барабанили кулаки в перчатках с железными бляшками — это воины городской стражи ломились, чтобы перевернуть дом вверх дном. Но Тае не было до них дела. Верные слуги ее деда, лейтенант Ланс Фит и толстый боцман Цыбер Буль, ругались с незваными гостями и громко советовали им проваливать. Однако стражники не сдавались и напирали, нисколько не заботясь о том, что обыск мог оскорбить почтенного хозяина дома.

Тая надеялась, что в суматохе ее не заметят. Перебранка внизу ее не касалась. Ранним утром служанка милейшей баронессы ван Виль принесла ей записочку: «Разбойник Ночной Упырь ограбил сокровищницу. Стража рвет и мечет. Не выходи из дома!»

Не выходить из дома? Ха-ха, как бы не так! Это был тот самый шанс, которого Тая ждала уже много недель.

Заправить узкие лосины в серебристые сапожки на маленьком каблучке удалось в два счета, но вот расшитая сорочка с широкой прорезью на спине никак не хотела застегиваться, и приходилось проявлять чудеса гибкости, чтобы защелкнуть на ней кнопки без посторонней помощи. Алая шапочка и плащ с меховым подбоем давно заждались на сундуке — оставалось схватить и накинуть их.

Прошлой осенью миниатюрная игрунья справила свой семнадцатый день рождения, но для своего возраста она казалась довольно высокой — в ней было никак не меньше девятнадцати сантиметров. Ее ровесники-игруны были повыше — кто самую чуточку, а кто и на целую голову. Но Тая не придавала этому значения, ведь игруны больше привыкли летать, чем ходить пешком, и только стражники с рыцарями ползали по земле в своих тяжеловесных доспехах, не позволявших оторваться и взмыть ввысь.

Вот и на этот раз командир стражей порядка не придумал ничего лучше, чем направиться к парадному крыльцу на нижнем этаже. Ему бы расставить своих вояк цепью вокруг живой изгороди, чтобы никто не сумел ускользнуть со двора. Но он то ли не догадался, то ли решил, что искать разбойников в доме старого адмирала — дело пустое, только долг свой исполнял без особого рвения.

Тая выглянула в окно, но двор был окутан туманом, и разглядеть стражников не удалось. Широкие рукава сорочки колыхались, как паруса — пришлось прижать их к запястьям серебряными браслетами с изображением райских птиц. Осталось надеть на шею цепочку с талисманом в виде счастливой звезды — и конец затянувшимся приготовлениям. Можно трогаться в путь!

Она тихонько прокралась на мансарду, переоборудованную под прихожую. Вместо чердачного оконца тут был проделан полноценный дверной проем. Беглянка выскочила на широкую террасу, служившую посадочной площадкой, и перегнулась через перила. До земли оставалось не меньше трех этажей, но крылатых игрунов такие расстояния не смущали. Тая скинула с плеч синий плащ, подбитый белоснежными мехами, и расправила две пары прозрачных крыльев.

Вжих! — и она мигом слетела на газон, заросший ромашками и одуванчиками. Туман скрывал ее от посторонних глаз. Командир стражников на крыльце не сдавался — он грозил и ругался, требуя впустить его для обыска.

Ругаться с Цыбером Булем? Тая едва не прыснула со смеху. Боцман обрушил на пришельца такой поток отборной флотской брани, что даже матерые охранники растерялись. По счастью, все это происходило с другой стороны здания. Парадное крыльцо предназначалось для дворян и почетных гостей, а вот чердачным входом пользовалась обычно прислуга, ведь летать на своих крыльях привыкло только простонародье, в то время как благородные господа считают это ниже своего достоинства.

Пользуясь тем, что никто ее не замечает, Тая скользнула на задний двор и пробралась в большой деревянный улей, где в отдельных ячейках содержались гигантские ездовые шершни. Ее собственный летун по кличке Шептун радостно взмахнул крыльями при виде хозяйки и потерся шерстистым бочком о ее плечо. Тая приладила ему на спину седло, вывела из стойла и взмыла ввысь. Упругие крылья Шептуна загудели так громко, что у Таи сердце ушло в пятки, но служители закона с таким жаром ругались с боцманом, что и ухом не повели.

Юной игрунье пришлось взмыть повыше, чтобы выбраться из тумана. Внизу потянулась кучерявая облачная равнина, слепящая глаза отражением голубоватого светила. Отдельные тучки то и дело попадались на пути, норовя окутать беглянку, но Шептун уверенно огибал их, выбирая путь под ясным, безоблачным небом.

По всему городу шли повальные обыски — снизу, из тумана, доносились грозные крики стражников и горестные вопли столичных жителей, попавших под горячую руку. Но разглядеть Таю стражники не могли, и это было весьма кстати, поскольку задерживаться и вдаваться в долгие объяснения она не собиралась.

Ловко орудуя тонкой уздечкой, беглянка направила Шептуна к горам, снежные шапки которых сверкали вдали. Даже у шустрого шершня ушел целый час на то, чтобы добраться до предгорий.

Солнечный зайчик отразился от прозрачной поверхности Студеного озера и ударил в глаза. Тая зажмурилась и отвернулась. Лучик заиграл на ее золотых волосах, выбившихся из-под алой шапочки, и перескочил на шерстку Шептуна, подсветив черно-желтые полосы на его боках.

На берегу озера высилась мрачная громада Гранитного замка. Глухие стены, облицованные черным мрамором, казались темными зеркалами, в которых отражались окрестные скалы. Эти отражения, темные, как сам мрамор, производили зловещее впечатление. Над стенами возвышалась башня, сложенная из массивных валунов. Ее верхняя площадка ощетинилась зубцами с узкими щелями бойниц, и Тая с ужасом вспомнила, что в суматохе не захватила никакого оружия — ни рапиры, ни арбалета, ни даже кинжала.

Ее сердце бешено застучало. Этот замок, родовое владение герцогов из династии Паллиандров, представлялся ей цитаделью самых мрачных и злых сил. В это туманное утро перед его стенами не кипела обычная для этих мест суета. Не съезжались на торг фермеры с пшеницей и овощами, не стучали молотами и топорами ремесленники, и самое главное — не сновала вездесущая стража, которой у Паллиандров было полным-полно.

Тая приподнялась в стременах и издала радостный клич. Ее утренняя задумка оказалась верной — вся стража стянулась в город, искать какого-то разбойника, который посмел покуситься на государственное казначейство. Да и само семейство ныне уже покойного герцога перебралось в столицу, поближе к богатству и власти, а замок оставило для заседаний Ордена Каменной башни, в который входили бароны, составлявшие придворный совет.

Сама башня давно перестала играть роль, ради которой ее возвели — служить последним убежищем защитникам цитадели. Теперь ее превратили в узилище, в котором держали врагов правящего ордена.

Рыцарь в железных доспехах не смог бы перелететь через стену замка, но легкая Тая заставила шершня набрать высоту и опустилась прямо на верхнюю площадку башни, за массивными каменными зубцами.

Клочья тумана еще стелились по двору замка, но, на счастье игруньи, оттуда не доносилось ни топота ног, ни привычного гомона, ни резких окриков охраны. Шептуна пришлось привязать к зубцу, чтобы он не отправился собирать нектар с огромных цветов, призывно распускающих лепестки за стенами замка. Стараясь не шуметь, Тая прокралась по дощатому помосту и скользнула в лаз, ведущий на нижние этажи. Крутая лестница уводила в глубину массивного сооружения, напоминающего темный колодец. В очередной раз пожалев, что не захватила рапиру, Тая выставила ладони вперед, чтобы в потемках случайно не натолкнуться на стражника.

Внутри башни царил мрак, лишь изредка прорезаемый яркими снопами света, льющегося через узкие бойницы. Деревянные ступени под сапогами пронзительно заскрипели. Душа девушки ушла в пятки — ей казалось, что на шум непременно выскочит стража и схватит ее еще до того, как она исполнит задуманное. Спускаться пришлось дольше, чем она ожидала, и только на нижнем этаже Тая попала наконец в просторную палату с колоннами, подпиравшими высокие галереи с узорчатыми перильцами.

— Сестренка! — раздался звонкий мальчишеский голос.

К Тае бросился десятилетний игрун в светлой курточке с прорезями для крыльев. Кудрявые волосы цвета спелой пшеницы колыхались, как поле на ветру, зеленые глаза — такие же, как у сестры, сияли от неожиданной радости.

— Микенио! — Тая подхватила его на бегу и обняла. — А где мама с папой?

— Они здесь, — воскликнул мальчишка. — Только и говорят о тебе.

— Доченька! — послышался обеспокоенный голос.

В палату вошла игрунья средних лет, в шелковом ярко-зеленом платье, расшитом серебряными узорами. Широкие рукава, не стянутые браслетами, всколыхнулись, повторяя движения рук, протянувшихся к дочери.

— Мама! — Тая подхватила брата на руки и бросилась к матери.

— Как ты сюда пробралась? Мы столько раз подавали прошение о свидании, но нам все время отказывали, — сокрушенно произнесла мать.

— Я прилетела за вами, — отрывисто бросила Тая. — Где папа? Собирайтесь, мы едем домой!

Она не заметила, как к ней подошел отец — высокий и статный муж в черном камзоле, перехваченном широким поясом. Узкие брюки, высокие сапоги, в руке — шляпа с пушистым пером, вот только не достает шпаги на перевязи, как приличествует дворянину и капитану воздушного флота.

— Боже, как ты зарос! Тебя не узнать! — Тая погладила отца по густой бороде, в которой тонули его подбородок и щеки.

Лучистые глаза отца смотрели на нее ласково, но в них читалась тревога.

— Дочка, мама права, — с беспокойством произнес капитан Фабиал Тар. — В этой башне мы числимся почетными гостями, но вежливость наших тюремщиков никого не обманет. На самом деле мы — заключенные. Нас нельзя посещать. Таковы правила, и мы обязаны их соблюдать, иначе станет еще хуже.

— А вот и нет! — с азартом воскликнула Тая. — На верхней площадке привязан Шептун. Мы посадим на него маму с братом, а сами полетим следом. Ты ведь можешь летать?

— Силы пока еще есть, — печально ответил отец. — Но мы в самом осином гнезде. Тут в каждой каморке слуги Паллиандров. Мы и крылом взмахнуть не успеем.

— Я все продумала, — горячо заговорила беглянка. — В замке почти никого не осталось. Вся стража в столице, ловят разбойника, который ночью ограбил сокровищницу. Если б вы видели, какой бедлам подняли эти остолопы! Сейчас им не до нас, и другого такого случая мы не дождемся. Хватайте все самое нужное и полетели! Главное — не упустить момент.

— Таисса, ты многого не понимаешь… — Отец погладил золотистую прядь волос, выбившуюся у нее из-под шапочки. Мать взяла из рук Таи мальчика и поставила его на пол.

— Бежать некуда, — продолжал отец. — Мы можем вернуться домой, к твоему деду, но там нас быстро найдут. Дедушку оставили на свободе только потому, что он уже стар, и его служба закончилась. Воздушного флота нет, и не осталось ни одного корабля, на котором можно летать. С этого острова некуда деться. Нас неизбежно поймают и посадят опять, только на этот раз вместе с тобой и дедом, да еще и упрячут в самый дальний и темный подвал.

— За что? — на глаза Таи навернулись слезы. — За что все это на нас свалилось? Ведь ты не сделал ничего плохого, правда?

— Правда, доченька, — отец снова погладил ее. — Просто теперь всем правит орден Каменной башни, и его бароны до жути боятся памяти о рыцарях Грозового дракона. Настали черные времена.

— Как же так? — Тая опустилась на скамью у стены и закрыла лицо ладонями.

По ее щекам покатились слезы.

— Я думала, что скоро мы все снова будем дома, и эта черная башня окажется дурным сном.

— Тебе нужно вернуться как можно быстрее, — настойчиво произнесла мать. — Посадка шершня на вершине башни не могла остаться незамеченной. Хоть стражи и мало, но перед входом в своей караулке еще дежурит этот противный цензурион Шипилио Жмых. Он один хуже целой оравы олухов с копьями и алебардами.

— Да, дочка. Пора возвращаться, но только тебе одной, — твердо добавил отец.

Снаружи послышался скрежет: кто-то вставил ключ в массивную дверь, окованную железом, и со скрипучим лязгом пытался открыть ржавый замок.

— Это Шипилио! Он тебя схватит! — испугалась мать.

Тая быстро чмокнула брата в щечку и бросилась к лестнице. В палату ворвался охранник в плотной кожаной куртке с железными пластинками, нашитыми внахлест и образующими чешуйчатую броню. На медном шлеме поблескивал знак цензуриона — надзирателя за общественными нравами и командира небольшого отряда стражи.

— Так и есть: посторонние в охраняемом помещении! — визгливо выкрикнул он, указывая ладонью в перчатке на синий плащ Таи, мелькнувший на лестнице.

Вслед за начальником вбежали четверо рядовых стражей — эти были без шлемов, с растрепанными волосами, в которых застряли опилки. Очевидно, их оторвали от отдыха, который они проводили на кучах стружки, оставленных плотниками. Вместо доспехов их телеса защищали толстые стеганки, распахнутые по случаю летней жары.

— Эй вы, двое, за мной! Остальные — сторожить заключенных! — скомандовал подчиненным цензурион Жмых.

Два стражника схватили родителей Таи и грубо усадили их на скамейки. Двое других бросились за командиром на лестницу, ведущую на вершину башни.

Взбираться наверх по крутой лестнице оказалось трудно даже для легкой Таи. Она сбросила плащ, выпростала крылья и взлетела. Однако размахивать крыльями в тесной башне оказалось не так-то просто: их края задевали за глухие каменные стены, и чтобы не смять их, Тае вновь пришлось перейти на бег.

Она порядком запыхалась, когда выбралась наконец на верхнюю площадку. Шептуна в пределах видимости не оказалось, и сердце застучало еще громче: неужели своенравный шершень сорвался с привязи и улетел собирать нектар? Однако тут где-то за каменными зубцами послышалось шуршание и звук падающих камней. Тая перегнулась через парапет и заглянула за край. Шершень деловито ползал по боковой стенке, исследуя щели в навесных бойницах, угрожающих тем, кто рискнул бы подступить к башне снизу.

— Шептун, ко мне, живо! — срываясь, крикнула на него беглянка.

Узда, надежно привязанная к зубцу, не отпускала летуна далеко. Тая потянула за ремешок, чтобы быстрее вернуть непонятливое животное, и взгромоздилась ему на спину.

Шипилио Жмых, гремя чешуйками доспехов, уже выползал на площадку. За ним показались двое стражников, оглушительно топающих сапожищами.

— Лети! Ну же! — пятки Таи ударили шершня по шерстистым бочкам.

Шептун нехотя зажужжал и взмыл ввысь.

— Стой! — выкрикнул цензурион, и прыгнул за ним. Но шершень уже оторвался от башни и маневрировал в воздухе. Шипилио ухватился за кончик его гладкого жала и повис, болтая ногами, под которыми простиралось семь ярусов пустого пространства.

— Пошел! Вперед! — Тая хлопала шершня и ладонями, и сапогами, заставляя быстрее убраться из этого опасного места.

Шептун качнул брюшком. Ладонь Шипилио скользнула по жалу, не удержалась и сорвалась. Цензурион полетел к земле, громко вопя и ругаясь. Почувствовав облегчение, шершень рванул вперед, унося наездницу прочь.

Двое оставшихся стражников, успевшие выскочить во двор, забегали с расставленными руками, пытаясь поймать падающего начальника. Он наверняка бы расшибся, если бы перед самой землей не успел задрать кожаный доспех на голову и выпустить крылья, которыми тут же принялся махать изо всех сил. Эта отчаянная работа задержала падение, подчиненные подхватили его и помогли опуститься на землю.

— Чего уставились, остолопы? — обрушился на них цензурион. — Выводите ездовых шершней, и в погоню!

Остатки тумана рассеялись. Тая оглядывалась на преследователей, кусая губы от напряжения, и забывала править уздечкой, но опытный шершень и без приказов знал, куда держать путь. Последние клубы дымки уже не сбивали его с дороги, ветер унес их, и теперь весь остров сиял под лучами взошедшего солнца.

Внизу, под поджатыми лапами шершня, проносились нити голубых ручьев, широкие поля, на которых начинала колоситься пшеница, и пастбища, по которым бродили стада.

Мелькнули уютные белые домики поместья Виль-и-Виртис, утонувшего в зеленых садах. Владения баронов ван Виль и ван Виртис тянулись, насколько хватало глаз, и всюду — в садах, в огородах, на пашнях, копошились трудолюбивые земледельцы, великое множество которых обитало на этих землях.

Шептун ощутимо занервничал и начал вилять из стороны в сторону, словно пытаясь найти укрытие. Тая оглянулась: за спиной на фоне небесной лазури возникли три черные точки. Они летели следом, медленно приближаясь, и вскоре можно было уже рассмотреть стражника в чешуйчатом доспехе и двух его подручных, взгромоздившихся на ездовых шершней.

До города оставалось не меньше получаса по прямой, но Тае вовсе не хотелось, чтобы стражники сели ей на хвост. Она направила Шептуна к облачку, дрейфующему к окраине, и затерялась в туманной дымке.

На какое-то время преследователи потеряли беглянку из вида. Этого хватило, чтобы она достигла обрывистого края острова, за которым простиралась синяя бездна, затянутая облачной пеленой.

В глубине этой бездны гремели чудовищные грозы. Спицы молний прокалывали свинцовую толщу туч. Ураганные ветры носились, словно вырвавшись из мешка всемогущего божества. Но вся эта свистопляска бушевала далеко внизу, под островом, который парил в поднебесье, спокойный и невозмутимый, как облачко, которому ни до кого нет дела.

Обрывистый склон уводил прямо в пропасть. Стоило Тае взглянуть туда — и сердце похолодело. Игруны с детства испытывают суеверный ужас перед бесконечным простором, разверзающимся у них под ногами. Заглянуть в него — значит посмотреть в лицо своим страхам, а на это решится не каждый. Но Тая набралась смелости и направила Шептуна прямо вниз, хотя и старалась держаться поближе к скалам.

На одном из откосов скалы образовался узкий уступ — достаточный, чтобы ветер нанес сюда немного земли, на которой проросли кривые горные сосны. Шершень сам нашел удобную площадку для приземления. На вертикальных склонах летун держался с удивительной ловкостью, так что хозяйка за него не переживала. Но вот в своих силах она была далеко не уверена — даже имея за спиной две пары крыльев, не так-то просто порхать вверх-вниз вдоль отвесных скал, на которых и уцепиться не за что. Хорошо, что до нижнего края обрыва оставалось еще далеко — соваться на самое дно ни одному игруну и на ум не пришло бы.

Пытаясь унять дрожь, Тая спустилась с седла и прижалась спиной к неровной скале. До кромки уступа оставалась всего пара шагов, и беглянка для верности обхватила руками сосну, торчащую из расщелины.

Скалистая стена летучего острова уходила вверх на добрых двести метров. Эта высота казалась маленькой Тае неодолимой, но еще больше ее голова закружилась, когда она посмотрела вниз — туда, где склон острова обрывался, и начиналась бескрайняя бездна, заполненная грозовыми тучами.

Ее сердце стучало гулко, как колокол. В довершение всех бед, над кромкой обрыва показались шершни стражников во главе с цензурионом Шипилио. Вооруженные вояки не рисковали спускаться — тяжелые доспехи тянули их вниз, так что на обратный подъем у их летунов могло не хватить сил. Однако их храбрости все же хватило на то, чтобы вылететь и сделать круг над обрывом, высматривая беглянку. Не разглядев ее среди горных уступов, стражники рассердились и принялись сталкивать с берега камни, чтобы вызвать обвал. Рой булыжников всех форм и размеров покатился вниз и обрушился на террасу, приютившую Таю.

Шептун возмущенно зашевелил крыльями и загудел. Один из булыжников стукнул по седлу, прикрепленному к его спинке — покрытое кожей дерево смягчило удар, однако грохот раздался такой, как будто ударили в барабан. Шершень прижался к стене и пополз по ее склону, ловко цепляясь лапами за выступы. Тая прикрыла руками голову и попыталась спрятаться под сосной, однако чахлое деревце едва держалось, и его хвойные лапы не могли остановить каменную лавину.

Шершень тем временем нашел в скале щель, куда можно было пролезть, и немедленно этим воспользовался. Тая заметила, что снаружи осталось торчать лишь его полосатое брюшко с острым кончиком жала, и потянулась за ним. Через минуту она втиснулась в узкий проход, за которым начиналась глубокая и темная пещера.

Как назло, в голове мигом вспыхнула самая неподходящая мысль: Тае вспомнилась, что ее гувернантка, мадам Каппадокия, рассказывала, будто в глубине острова живут каменные чудища, что не ведают жалости и дробят в крошку любого, кто встретится им на пути. Как некстати пришло это воспоминание! Юная игрунья и без того уже натерпелась переживаний. Однако шершень не ведал сомнений и пробирался в глубину неровного лаза, спотыкаясь о камни, и время от времени цепляясь за стены, а то и зависая под потолком.

Тая пару раз оглянулась назад — на свет, пробивающийся через вход. Чем заняты сейчас стражники? Может, они устроили засаду и ждут, когда она выберется на берег? Или они ползут вниз по склону, чтобы схватить ее? В любом случае, возвращаться опасно. Беглянка набралась смелости и похлопала Шептуна по брюшку, подгоняя вперед.

Последние проблески света исчезли у нее за спиной, и настала кромешная тьма. Подземные коридоры ветвились, как высохшие жилы окаменевшего исполина. Тая то попадала в просторные залы, до сводов которых невозможно было не только дотянуться, но и докричаться, то рвала плащ и царапала руки в тесных галереях, где на каждом шагу поджидали острые известняковые сосульки, торчащие и сверху, и снизу. Чтобы обойти их, Шептуну приходилось ползти по стене. Иногда Тае хотелось взлететь, чтобы не стукаться о сосульки, но она опасалась ободрать крылья о стены, невидимые в темноте.

Шершень ловил сквозняки, гуляющие по тоннелям. Он лез туда, откуда дуло сильнее всего, и Тая решила довериться своему летуну и просто следовать за ним, стараясь не думать, куда приведет их очередной рукав подземелья.

После долгих блужданий Шептун выбрался в огромный зал, сквозь высокие своды которого пробивались тусклые лучики света. Пещера под сводами напоминала палату просторного каменного дворца. Над ней явно потрудились опытные мастера — они выровняли пол и стены, и Тая смогла наконец пройтись, не опасаясь напороться на острую сосульку. Крупнейшие из сосулек тянулись друг другу навстречу с пола и потолка, образуя колонны, напоминающие окаменевшие песочные часы. Старые мастера и им придали ровную, округлую форму. Тае подумалось, что она попала в замок подземного великана.

— А не припрятаны ли в этой пещере сокровища? — спросила она у шершня, вспомнив старые сказки. — Где тут сундуки с драгоценностями, рыцарские доспехи и украшения из золота и самоцветов?

Но стоило ей обогнуть несколько неровных колонн, подпирающих потолок, как она поняла, что подземный зал скрывает сокровище совершенно другого рода. С широкого возвышения посреди зала на нее глядел нос величественного корабля на деревянных стапелях. Под бушпритом резная фигура грозового дракона расправляла крылья, готовясь ринуться навстречу ветрам. Концы трех высоких мачт терялись во тьме. От них отходили в стороны поперечные реи, к которым обычно крепился воздушный парус — широкое горизонтальное полотнище, что помогало кораблю поймать ветряной поток и не утонуть в голубом океане, состоящем из одних вихрей. Однако самих парусов — ни основного, несущего, ни дополнительных, вертикальных, Тая нигде не увидела.

— Вот это находка! — восхищенно сказала она.

На Яшмовом острове кораблей не строили уже десять лет — со дня Огненной бури, положившей конец воздухоплаванию. Десять лет не у дел оставались морские волки, матросы и офицеры. Десять лет изнывал в отставке дед Таи, адмирал Тиброль Тар. На заброшенных судоверфях гнили остатки судов, чье строительство не было завершено. Во всем королевстве Ярвеля Лучезарного не осталось ни одного корабля, годного к плаванию.

Тае сразу же вспомнились рассказы деда об особенном корабле, принадлежавшем самому королю. О том, что этот корабль отличался необычайной маневренностью и мог обогнать даже ветер. Но разве он не погиб вместе со всем флотом в тот день, когда шар огня ударил в королевский дворец, обратив его в руины?

Тая обошла стапели, любуясь на покатые борта. Наклонная дорожка, по которой корабли отправляются в плавание, упиралась прямо в стену пещеры. Это поставило Таю в тупик.

— Как же тебя выводили на воздушный простор? — задумчиво спросила она. — Или тебя только построили, но не успели спустить?

Солнечные лучи пробились сквозь щели в далеком своде пещеры и упали на золоченые буквы: «Королевский дракон». Надпись шла по борту корабля узорной вязью. Шершень взлетел, недоверчиво обнюхал фигуру на носу и убедился, что она деревянная. Его жужжание отразилось от стен и наполнило пещеру деловитым гулом.

— Шептун, не шуми так! — испуганно произнесла игрунья. — Кто знает, какие духи затаились среди этих камней?

Но шершень не обратил внимания на предостережение хозяйки. Он вовсю исследовал палубу, ощупывая ее усиками и хоботком.

— Раз уж ты решил поставить на уши пауков, которые наверняка водятся тут без счету, то поищи паруса! — рассердилась Тая. — Я с детства не видела целых кораблей, но даже мне ясно, что без парусов они не летают. Может, тогда мне удастся посадить на него маму с папой и братиком, и мы улетим? — размечталась она. — Только куда? На остров Горная Круча, который когда-то принадлежал дедушке? Только где теперь этот остров? Буря все разметала. И хозяйство на нем за прошедшие годы наверняка пришло в запустение. Ну, нашел что-нибудь? Эх ты, тварь бессловесная, только и умеешь, что жужжать!

Шершень встал в тревожную стойку и замер. Жужжание смолкло, и даже подвижные усики перестали трепетать в тусклых проблесках света, льющегося сверху. Неожиданно он взлетел на самый верх, выбрал щель, сквозь которую пробивался свет, и начал отчаянно процарапывать в ней проход.

— Молодец, нашел-таки полезное занятие, — похвалила хозяйка, хотя ей и не понравилась нервная нотка, ощущавшаяся в движениях шершня.

У нее за спиной что-то шлепнулось на пол. Тая стремительно оглянулась, но увидела только облачко пыли, поднимающееся от увесистого булыжника, свалившегося невесть откуда.

— Если это паук, то я его не боюсь, — произнесла Тая вслух, чтобы подбодрить себя.

Здоровенные пауки, на которых пастухи катаются, как на лошадках, даже при свете дня многим внушают страх, а уж тут, в подземелье, от них и вовсе можно ждать самого худшего, ведь среди них может попасться и хищник. А хищники, как всем известно, любят полакомиться мясом, и им не объяснишь, что ты — адмиральская внучка и благородная госпожа, которую защищает королевский закон. У пауков закон проще — лопать все, что попадется в их жвала, и темное подземелье — их царство, из которого не сбежишь.

Еще один камень упал совсем в другой стороне — за толстой колонной. Взметнулось облачко пыли, но кто произвел это движение — уловить не удалось. Шершень под потолком словно ошалел и начал прорываться в щель, оставляя на ее краях клочки шерсти.

— Не боюсь, не боюсь, — дрожащим голоском запела Тая, забираясь на каменный постамент и прижимаясь спиной к покатому корабельному боку.

Ее взгляд метался от одного угла пещеры к другому, но разглядеть в них что-то из-за темноты было трудно. Пыль клубилась в мрачных закутках за колоннами, и казалось, будто в них мелькают едва различимые тени.

«Откуда взялась посреди зала эта куча камней? Ведь ее не было, разве не так? — бежали в голове мысли, не успевая сменять друг друга. — А эти круглые отпечатки в пыли? Это мои следы, или чьи-то еще?»

Она подняла глаза к своду, чтобы узнать, не нашел ли Шептун выход, а когда опустила их, куча камней, состоящая из плоских округлых булыжников, оказалась ближе на десяток шагов. Несколько мгновений Тая не сводила с них взгляда — камни казались безжизненными и совершенно недвижными. Она с облегчением стерла со лба холодный пот и рассмеялась:

— Вот какая я бесстрашная освободительница! Стоило провести часик в подземелье — и уже мерещится всякая чушь!

Лучик света упал на ее алую шапочку, сверху посыпались комья земли и труха — это шершень проделал наконец выход наружу.

— Шептун, ко мне! Нам пора улетать! — позвала его Тая.

В этот миг куча камней вдруг взметнулась и сложилась в фигуру, напоминающую чудовищную и кривую гориллу. Обкатанные ветрами камни прилепились друг к другу и застучали, как кости ископаемого скелета.

— Каменное чудище! — взвизгнула Тая. — Только тебя не хватало. Сгинь! Пошло вон! Брысь, кому говорят!

Но монстр, состоявший из оживших камней, и не думал слушаться игрунью. Гремя камнями, чудище начало приближаться. Оно надвигалось, взметая вокруг тучи пыли и оставляя за собой округлые следы.

Инстинктивно Тая взмахнула крыльями, но плотный плащ с меховым подбоем не дал им раскрыться, и она затрепыхалась, пытаясь выпутаться из одежды. Сорвав наконец плащ, она набросила его на голову монстра. Пока тот вертелся, сбрасывая накидку, она подпрыгнула и попыталась вскарабкаться на корабль, но не смогла дотянуться до высокого бортика. Монстр выбросил в ее сторону кулак — тот ударился о корабельные доски и рассыпался ворохом камней.

— Шептун! — отчаянно вскрикнула Тая.

Шершень резко спикировал и подставил ей спинку. Тая запрыгнула на седло и вцепилась руками в высокую луку, стараясь держаться как можно крепче, пока летун набирает высоту. Через пару мгновений оба были уже под потолком. Каменное чудище бушевало внизу и размахивало кулаками. Его длинные руки растягивались, как на резинках — расстояние между каменными сочленениями увеличивалось, сжатые кулаки изгибались и заворачивались за колонны. Однако летать тяжелый монстр не мог — все, на что его хватило, это подпрыгнуть, жутко громыхая каменным скелетом.

Стараниями Шептуна щель в потолке расширилась, однако стоило шершню полезть в нее, как Таю вытряхнуло из седла. Она едва успела обхватить руками узкую талию летуна, соединяющую его грудь и брюшко. Шершень возмущенно загудел — он не выносил, когда его трогали за тонкие части тела.

— Терпи, миленький! Выручай! — забормотала Тая, ласковым голосом пытаясь задобрить питомца.

Шершень протиснулся и выбрался на свет. Игрунье пришлось прижать крылья к спине. Со сжатыми крыльями она ощущала себя беспомощной и неумелой, но после ряда судорожных раскачиваний и подтягиваний пролезть вслед за шершнем удалось и ей. Тяжело дыша, она расправила крылья, проверяя, целы ли они. По счастью, тонкие перепонки не пострадали, а вмятины и изгибы удалось быстро разгладить.

Тая постаралась как можно быстрее отползти от щели по мраморному полу, покрытому узорной мозаикой. Ее ладонь угодила в кучу острой щебенки и прутьев, разбросанных вокруг. Поваленные тумбы из яшмы и мрамора, массивные колонны, побитые и выщербленные так, будто орда варваров поколотила их молотками, разбитые и изуродованные барельефы на стенах — все это тонуло в сумрачном свете, проникающем через дыры в крыше дворцового зала. Едва бросив взгляд вокруг, Тая догадалась, что попала в заброшенный дворец, уничтоженный стихийным бедствием. Шептун пополз к широкой лестнице, ведущей на верхний этаж, откуда струился дневной свет. Тая попыталась подняться, но угодила коленом в острый край расколотой мраморной плитки и едва не порезалась.

Под полом, в подземной пещере, никак не мог успокоиться каменный монстр. Он подпрыгивал и гремел тяжеловесными сочленениями. Наконец, в щель, через которую выбралась Тая, прыснула струя плоских булыжников. Они приняли форму каменной лапы, которая немедленно начала шарить по полу и молотить по плитам, которые ей удавалось нащупать.

Тая даже не успела испугаться — она мгновенно подскочила и бросилась прочь, подальше от этого чудища, справиться с которым не смогла бы, наверное, и целая армия рыцарей. Взбежав по ступеням за шершнем, она оказалась на цокольном этаже дворца, где некогда располагался парадный вход для приема гостей. Здесь было намного светлее, но дикие травы и густые кусты уже начали захватывать все вокруг, превращая разрушенный дворец в заросли. Птицы свободно влетали через провалившуюся крышу и порхали в ветвях. Отовсюду доносился разноголосый щебет и деловитое жужжание пчел.

Посреди зала высилась величественная статуя короля. Когда-то ее покрывало золото, отчего изваяние сверкало, поражая гостей, входивших через парадные двери. Но теперь позолота облезла, и казалось, будто одежда правителя порвалась, а кожа слезла с его тела и рук. Несмотря на это жалкое состояние, во взгляде и в позе короля читались мудрость и доброта, и Тая догадалась, что видит перед собой Ярвеля Лучезарного, погибшего десять лет назад, незадолго до Огненной бури.

При одной мысли о чудище, лезущем сквозь щель в полу, игрунью бросало то в жар, то в холод. Она выскочила наружу через дверной проем и попала во двор, заросший еще больше, чем внутренние помещения. Вода давно перестала журчать в брошенном фонтане, окруженном арками и галереями. Вокруг не было ни души — горожане боялись приближаться к этому месту, уничтоженному небесным градом. Зато стрекозы и дикие осы носились вокруг в изобилии — они обжили эти заброшенные руины и считали их своим домом.

Из кустов выполз лохматый паук, ростом едва ли не выше Таи. Пять его глаз с интересом уставились на беглянку, жвала задвигались, лапы согнулись и приготовились к гонке.

Что за напасть! Тая схватила Шептуна под уздечку и поскорее потащила его к выходу со двора. Порядочные игруны не шастают по руинам, а уж благородные дамы — тем более. Так сказала бы ее гувернантка, мадам Каппадокия.