Хари

Даша Щукина

Вокруг молодой журналистки из Москвы по имени Дина все нервно и странно. Ее то преследуют, то похищают, то заставляют праздновать Новый год летом. Еще и роман никак не хочет дописываться.Спасает от окружающего безумия только любимая подруга Рита. Она пишет Дине письма, готовит ей завтраки и лечит от душевных ранений.Вот только кто такая эта Рита – человек, видение или еще кто-то – Дине только предстоит узнать.

3. Про Романа

— И что, нашли убийцу? — красивый мужчина с неприлично волнистым носом и седой бородой подлил вина в бокалы. Дина сидела, обхватив себя руками и прижавшись к мужчине боком. Он был в белом полотенце, и она в таком же.

— Не будем, давай? — она нахмурилась и просяще-сосредоточенным взглядом его упрекнула.

Это было в огромном номере отеля. Он весь был в желтых, золотых и белых оттенках. Метров десять от двери до диванчика, от него еще столько же до двери в ванную, а где-то далеко у окна — широкая кровать.

А когда Дину сюда привезли, ей казалось, что ее непременно хотят убить.

Утром она вышла из своего подъезда и сразу наткнулась на трех молодых мужчин в черных костюмах. Они так деликатно и вежливо попросили ее проехать с ними к Роману Львовичу, что сомнений у девушки не возникло: дописалась, дошутилась. «Прощайте, дорогая редакция, и напишите обязательно, что меня сожрал режим».

— Не будем, давай? — она нежно провела щекой по его толстоватому плечу.

— Так нашли?

— Нет еще. Мне все равно.

Роман достал широкую рюмку и плеснул в нее коньяка. Протянул девушке.

— Он лежал в гробу неспокойный. Обычно покойники такие умиротворенные. Их же специально так красят, — Дина заговорила, разбалтывая коньяк в рюмке.

— Мм?

— У него нос стал такой большой, красивый, очень белый. А ресниц совсем не было. Может, они их выщипали?

— Зачем?

— Чтобы живого не напоминал. Когда человек в гробу на живого не похож, не так больно. Мне уже не было больно. Только от запаха тошнило.

— Отпевали что ли?

— Да, травкой пахло. Знаешь, ладан пахнет, как хорошая травка.

— Знаю, — Роман усмехнулся, махнул рюмку и положил ладонь на Динину коленку.

— И даже расслабляет. Но я не крестилась и не кланялась.

— Ты его поцеловала в лоб?

— Поцеловала. Но промахнулась немножко. Попала в ленточку, на которой что-то библейское нарисовано. Она пластиковая. Так что я его даже не коснулась. А очень хотела. Они там теплые или холодные в гробах?

— Теплые. Как живые. А зря.

— Зря.

Дина отпила и немного помолчала.

— Давай не будем сегодня?

— Я тебя уже привез. И сам приехал, а у меня дел по горло, ты знаешь? — ладонь сжала костлявую ногу девушки сильнее.

— Я не хочу, — она взглянула на него обиженно.

Роман ласково прогладил вверх под полотенце. Прислонился губами к ее, не целуя. Дина недовольно простонала. Но очень тихо, чтобы не разозлить.

— Выпей еще.

Она выпила. Потом еще чуть-чуть. Оставалось только потерпеть с полчаса. Потом Роман отпустил ее в душ. Обратно она вышла одетая.

Мужчина все еще сидел на диванчике перед кофейным столиком, на котором вместо пахучих фарфоровых чашечек был только коньяк и сыр кубиками, который нужно макать в мед.

Дина обошла столик и встала прямо перед мучителем, скрестив руки на груди.

— Ну? Я пойду? — она говорила уже раздраженно и смело. Знала, что опьяневший и расслабленный Роман уже ничего бы ей не сделал.

— Иди, — он добродушно улыбнулся и по-детски помахал рукой.

Она уже развернулась и сделала несколько шагов к двери, как вдруг мужчина ее окрикнул.

— Ну чего?

— Я тебе тут денег хочу дать, — он подошел к письменному столу и вынул конверт — Не злись. Не за тебя. Это… ну… — он помялся от неловкости — ну знаешь, дают же деньги, когда умирает кто-то.

Девушка взглянула исподлобья и медленно протянула руку.

— А сумка моя где? — ее голос стал окончательно небоязливым — У «мальчиков»?

— Да. Они ее не трогали.

Дина шумно выдохнула.

— Да лучше б сумку трогали… Ладно… Пока.

— Спасибо не скажешь?

— Не скажу.

— Ну пока! — Он примирительно вскинул ладони.

А потом «мальчики» отвезли ее обратно к подъезду. А из сумки и правда ничего не взяли. А денег в конверте оказалось неприлично много, как будто все-таки «за нее».

После Романа у нее всегда тряслись руки и сводило холодом ниже живота, и она всегда не могла накуриться. Никотин как будто не доходил до легких, а сразу испарялся через кожу на шее. Не сиделось, не писалось, не спалось. Так прошла больная неделя, а после к ней нагрянула вернувшаяся с гастролей по глубинкам Рита.

— Но праздника не случилось.

— Да, — Рита манерно выдохнула и приобняла подругу за плечи, — А ты всегда стоишь ко мне спиной. Я даже совсем запомнила твой рост, — она всколыхнула пальцами рыжую прядку — И запах твоего шампуня. А сейчас не пахнет. Надо тебе помыться.

— Не пойду — до этого мирно курившая у окна Дина со злостью швырнула длинную сигарету в улицу.

— Больно тебе было? Противно?

— Не больно и не противно.

— А за деньги обидно?

— Не обидно — она набрала воздуха, чтобы сказать что-то еще, но вместо этого прикурила следующую сигарету. — Их очень много.

— Знаю — Рита только и делала, что вздыхала — Он мне тоже давал. Чтобы я Вадиму дала на фильм.

— И что? Снял он?

— Снимает — Рита вдруг грубо хохотнула — Но не снимет, наверное. Много мечт. А дела мало. Он каждый день лежит в кровати. Просыпается, лежит, лежит, часа в четыре идет в душ, а потом мокрый опять ложится. И опять потеет. Ничего не снимает, понимаешь?

— Гадость — Дина заулыбалась.

— Несусветная!

Они еще постояли, потом решили пойти на прогулку. Было уже темно, и с неба лилось безумное количество воды. Они шли мимо прудов под руку и говорили про Артема. И так много курили, что их пальто пропитались дымом насквозь и пахли еще очень долго.

— Хорошо, что дождь, — говорила мечтательно Рита и блаженно закатывала глаза, — Когда воздух сырой, дым от сигарет очень белый и плотный. И мы в нем как будто прячемся.

— Я бы спряталась в нем от Ромы. Задымила бы все пространство, если б это было возможно.

— И умерла бы от рака легких? — больше всего на свете Рита ценила разговоры безумные и бессмысленные.

— Ну мне кажется лучше так, чем — «Как бы сформулировать?» — чем…

— Чем так!

— Чем так!