Университет Льда. Страха не существует

Дарья Стааль, 2021

Отправиться на пару дней в другой мир за покупками – разве мог мой жених придумать подарок лучше? Мы с друзьями увидим парящий город, заведём новые знакомства и обязательно вляпаемся в неприятности, чтобы с честью из них выбраться. Вот только есть одна проблема: мне не сказали, что это билет в один конец.

Глава 13

В диаспору мы прибыли поздно ночью. Астарт, не заходя в дом, обнял меня до боли в ребрах, тяжело вздохнул и, поцеловав кончики моих пальцев, умчался в столицу, прихватив своего бесполезного брата с собой.

Естественно, о сне не могло быть и речи, нужно было срочно поведать отцу о случившемся. Мы с Кеннетом поднялись в папин кабинет и, пока побратец рассказывал о моем грандиозном фиаско, я самым бессовестным образом задремала в кресле. А проснулась уже поздним утром от того, что одна наглая рыжая морда стаскивает с меня одеяло.

— Ну каникулы же! — возмущенно пробубнила я, зажимая меж ног ценное имущество.

Матрас спружинил, принимая на себя вес неприлично подросшего зверя. Меня лизнули в щеку.

«Вставай. Письма. Отец. Ждут.»

Сообщил очевидное огнелис.

— Подождут, — я отвернулась, надеясь все же поймать стремительно ускользающий сон.

«А завтрак?»

Живот тотчас заурчал, подтверждая, что его давно нормально не кормили. Зараза.

Я демонстративно громко зевнула и потерла лицо ладонями, сгоняя остатки сна. Воспользовавшись моментом, Рыжик стащил-таки с меня одеяло и с довольной мордой спрыгнул на пол. Пришлось вставать.

Контрастный душ привел меня в чувство, а дробный стук в дверь и короткое «Сольвейг.» от отца окончательно взбодрили. Я скакала по своим покоям, одновременно суша волосы, одеваясь и лихорадочно соображая, чем вчера кончился разговор. Получается, что ничем, раз я уснула.

Огнелис привычно расположился на пуфике у туалетного столика. Правда, раньше он мог там свернуться пушистым клубочком, а сейчас просто ложился пузом, свешивая достающие до пола лапы и хвост.

Я села перед зеркалом и посмотрела на свое отражение. Слегка невыспавшаяся и помятая девчонка с чуть расширенными зрачками золотых глаз едва ли походила на последнюю из рода Огненных королей. У меня не было ни стати, ни ораторского искусства, ни хороших манер.

— Не гожусь я в принцессы, — поделилась, привычно почесав Рыжика меж ушей.

«Они так не думают», — отозвался зверь, прикрывая глаза от удовольствия.

— Кто? — удивилась я, повернувшись к огнелису.

«Люди. За стенами. — Рыжик открыл глаза. — Они. Так. Не. Думают».

— Что ты чувствуешь? — нахмурилась в ответ.

«Воодушевление. Предвкушение. Жажду действия. Надежду».

— Это плохо, — покачала головой. — Это может плохо кончиться.

«Ты не допустишь», — щелкнул зубами огнелис, снова прикрывая глаза под моей ладонью.

— Откуда такая уверенность? — я вскинула бровь.

«Чувствую», — короткий ответ пушистого эмпата.

Я с сомнением потрепала зверя по шерсти и отправилась завтракать.

Завтрак в нашей семье был трапезой, на которой должны были в обязательном порядке присутствовать все домочадцы. Раньше это было единственное время, когда отец не работал и мог побыть со мной. С годами образ жизни изменился, а вот традиция осталась и распространялась на всех проживающих. И даже если мы с парнями всю ночь куролесили, едва ли бы это походило на достойное оправдание неявки. Поэтому частенько мы не ложились вовсе, чтобы позавтракать с отцом или гостившими у нас Аалтоненами.

В отличие от традиций ледяных домов, у нас не надо было наряжаться, как на бал, чтобы повидаться с родственниками в собственном доме. А потому я натянула домашние узкие брюки, свободную рубашку, мягкие кожаные туфли на низком каблуке и стянула волосы в высокий хвост.

Спустилась, естественно, последней. Парни сидели со скучающим и сонным видом и рассматривали пространство перед собой, ожидая, когда же можно будет припасть к чашке кофе. Отец листал газету. Ну как листал — она висела перед ним в воздухе и самостоятельно время от времени шуршала страницами.

По ледяному этикету при моем появлении мужчинам положено было приветственно встать, и вышколенный Ааррон подскочил на ноги. Кеннет же ограничился приветственным поднятием кулака, а отец щелчком пальцев сложил газету вчетверо и посмотрел на меня странным взглядом, распознать который не удалось.

— Щедрого пламени этому дню, — поприветствовал всех папа, когда я с грохотом опустилась на стул справа от него. — И приятного аппетита.

Мы вяло поблагодарили в ответ и накинулись на еду.

У ледяных принято держать в домах прислугу в большом количестве. Чем более знатный и пафосный род, тем больше народа должно бегать у него на побегушках.

В диаспоре Огня все жители признавались равными между собой, поэтому как таковой личной прислуги ни у кого не было. Хотя, полагаю, многие могли себе позволить нанять даже ледяных из малообеспеченных слоев.

Однако вопрос ведения домашнего хозяйства в некоторых домах, типа нашего, стоял остро: у нас просто не было женщины, способной взять на себя эту почетную и, говорят, приятную обязанность. Я была бесконечно далека от подобного рода деятельности, да и появлялась с каждым годом под родной крышей все реже и реже. Отец также большую часть времени проводил в разъездах. И несмотря на то, что папа был одним из самых завидных женихов мира Льда, я не помню ни намека на присутствие женщины в его жизни.

Так вот мы и дома в схожей с нами ситуации нанимали «хозяюшек» для ведения дел. Правильнее было бы называть их управляющими, но они не управляли, а, скорее, маршрутизировали процессы. Стиркой занималась прачечная «Элоизы», еду чаще всего заказывали у Лиори, для уборки приходили шустрые дочки семьи Велле. Сфера бытовых услуг внутри диаспоры была крайне широка и, если честно, приносила весьма неплохую прибыль — я однажды заглянула в налоговые декларации на столе у отца.

Поэтому постельное белье неизменно менялось раз в три дня, полы сверкали, а утром нас всегда ждал потрясающий завтрак, хотя никто из присутствующих не знал, где в этом доме тряпка или сковородка.

Кеннет обычно вливал в себя чашку кофе со сливками и лишь после этого начинал есть. Ааррон сначала накладывал еду, потом долго цедил черный кофе и лишь после этого ел. Я же наоборот — сначала ела, и лишь потом потягивала кофе со сливками.

Отец выглядел крайне сонным. Настолько, что после завтрака в его кабинет отправились он, я, кофейник, молочник, сахарница и две чашки. Мы пешком, а посуда — по воздуху.

Папа опустился в кресло, зевнул от души и с хрустом размял шею.

— Итак… — вздохнул он, наблюдая, как кофе наливается в наши чашки. — Одно простое задание ты уже запорола, давай запарывать следующее.

— Эй! Я, вообще-то, не планировала, что будет такой взрыв! — возмутилась я.

— И очень плохо, — возразил отец, который, не вставая с места, выжигал пальцем на дальней стене замысловатый узор. — Тебе уже надо начать чувствовать пределы собственной силы.

Тонкие линии оконтурили папино творчество, и сейф с негромким щелчком открылся.

— А теперь — чистописание! — довольно ухмыльнулся он, приманивая пачку черных конвертов.

— Ты их не читал? — удивилась я, рассматривая запечатанные письма.

— Естественно. Во-первых, это твоя личная переписка. А во-вторых, на них демонова куча королевских защитных чар.

— И как же мне их открыть?

— С помощью магической печати, конечно же.

Я скривилась. Первое, чему учат детей, ставить подписи магией, то есть личные магические печати. Их нельзя подделать, подписанные таким образом документы нельзя расторгнуть. Раньше использовали магию крови, но когда был сформулирован Второй закон мироздания, кровь стала менее популярна.

Первый закон гласил: магия универсальна. Это позволяло нам учиться в университете льда, ведь магические законы сохранялись вне зависимости от нашей природы.

Второй закон гласил: магия индивидуальна. Это значило, что у каждого человека своя, не поддающаяся подделке сила. И если внешность можно скопировать, личность можно сыграть, то магию повторить было невозможно.

Так вот все нормальные дети, учась писать, учились ставить печати. И только я бодро заявила отцу, что мне проще намазюкать кровью, чем вычерчивать загогулины по бумаге. Которая неизменно воспламенялась от моих попыток на ней расписаться.

Я посмотрела пять конвертов, разложенных на столе. Одинаково черные с золотым сдержанным декором. Абсолютно разные по форме, толщине, качеству бумаги.

— Здесь точно все? — спросила я, оборачиваясь на давно закрывшийся сейф.

— Точно. А что? — чуть улыбнулся отец.

— Их пять.

— Ровно столько, сколько принес ис-Лотиан, — подтвердил папа.

— Но правящих домов шесть, наш седьмой, — растерялась я.

— Все верно. И скоро мы узнаем, кто демонстративно тебя игнорирует.

— Это плохо? — решила уточнить на всякий случай.

— Зависит от того, кого не хватает, — пожал плечами отец. — Вскрывай уже, я сам извожусь от любопытства.

В отличие от отца, мне почему-то любопытно не было. Но не вскрывать их глупо. И я взяла первый, самый маленький конверт. Мне казалось, что чем меньше послание, тем меньше вопросов оно вызовет.

Конверты с магическими печатями бесшовны. То есть буквально, их не складывали и не склеивали, а просто вот так вот создали. Подобные письма я получала от отца, поэтому знала, как обращаться. Достаточно поставить магическую роспись на любой стороне, и бумага сама разложится, обнажив содержимое.

Первый самый маленький конверт принадлежал правителю мира Воздуха, внутри лежала визитка с именем и коротким росчерком «Добро пожаловать».

Я вопросительно посмотрела на папу.

— Он еще не определился, как к тебе относится. В мире Воздуха правитель по крови даже не живет в столичном полисе, и считается, что он не имеет ни особой власти, ни какого-либо влияния. Но я не уверен, насколько это правда, ведь их правитель обладает правом «вето» и «сино» для общих законов полисов и внешней политики. Однако, как видишь, он предпочитает иметь нейтральные связи со всеми. По крайней мере сейчас, — пояснил отец.

— Потрясающе, — буркнула я. — И что на это отвечать?

— А что бы ты хотела? — осторожно спросил папа.

— Ничего.

— А кроме «ничего»?

— Ну… очевидно, напрашивается что-то равнозначное.

— Согласен. Можно отправить твою визитку.

— У меня нет визиток, — заметила я.

— Теперь есть, — возразил папа, выуживая из стола толстую пачку маленьких прямоугольников. Верхний соскользнул и спланировал ко мне.

Это была черная визитка из плотной матовой бумаги с золотыми оттисками с обеих сторон. На одной — мое имя: Сольвейг эльд-Лааксо, на другой — королевский герб: пылающий феникс.

— Вопрос «нравится» или «не нравится» не стоит, это правила высшего этикета.

— Если у этого элитного клуба есть свой этикет, регламентирующий визитки, я в него не впишусь, — скривилась я, запечатывая ответное письмо.

Пара движений пальцев левой руки — и на стол упал черный прямоугольник без единого шва с золотым огненным узором вместе опоясывающей тесьмы. Кстати, магия мелкой моторики, на которую в свое время меня натаскивал Аар.

Следующий конверт был из мира Дерева. И внутри уже было настоящее письмо. Король мира Дерева Раймонд энт-Тамм приветствовал меня, передавал пламенный привет отцу и звал в гости. И, хотя в письме присутствовало некоторое количество вежливых оборотов, на строгое официальное оно не тянуло.

Я вопросительно посмотрела на папу.

— Он мне должен, — просто ответил родитель.

— И за что это, интересно бы мне знать?

— Да, ерунда…

Я продолжала вопросительно смотреть на отца. Тот нехотя пояснил:

— Я немного поучаствовал в гражданской войне на стороне короны. Спас его невесту. И… — отец задумался, что-то вспоминая, — и позаимствовал этот кулон, — кивнул на мою грудь.

— То есть изначально проблемы были у будущей невесты короля, а ты так благородно снял их с ее хрупкой шеи и решил повесить на мою тренированную?

— Не совсем. Я отбил девчонку в уличном бою, подобрал с брусчатки этот кулон и не стал ей возвращать.

— Пап, ты в состоянии, наверное, купить половину мира Дерева, потому что у них сейчас экономика пробила кредитное дно, а ограничился этим кулоном? Серьезно?

— Для девчонки это был камень, который напоминал о погибшем отце. Которого я успел отправить обратно в мире Дерева, — отец помрачнел и зло добавил: — И который, кстати, сдуру сунулся обратно в мир Огня из морально-этических соображений спасти малолетнюю тебя. Как ты понимаешь, обратно он уже не вернулся. И, поверь, девочка, может, и талантливая, но ее знания близки к нулю, потому что магии она учится от силы год. Так что да, твоя тренированная шея пару идиотов выдержит.

Я медленно, глубоко вдохнула и так же медленно выдохнула. Тебе делают одолжение, ты оказываешь услугу. Только это не деньги, не выгода. В высшем обществе другая валюта.

Долг за долг.

Жизнь за жизнь.

— Что ответишь? — прервал мое молчание отец.

— Когда кулон станет безопасен, я верну его владелице. Думаю, раз она столько лет носила его при себе, этот банальный камень для нее дороже золота.

— Идея мне нравится, — кивнул отец, — только в письме это не пиши.

Я фыркнула. Через десять минут послание в мир Дерева, где я обещала при первом удобном случае заглянуть в их вечное лето, было запечатано.

Из мира Воды пришло письмо с двенадцатью подписями в конце. Письмо было недлинным и довольно сухим, что само по себе каламбур.

— Миром Воды руководит Круг, состоящий, как ты можешь догадаться, из двенадцати магов. Правитель по крови — единственный, чье присутствие неоспоримо и обязательно в Круге, остальные же могут тасоваться. Считается, что, если хотя бы один из членов Круга не согласен с решением, решение не принято.

— Довольно неудобно, — заметила я.

Отец неопределенно пожал плечами.

— Все зависит от отбора в состав управляющего органа. В мире Льда это должен быть самый сильный. Заметь, не самый умный, а самый сильный. То есть местный Совет магов по факту ударная сила, изначально созданная для защиты королевской семьи, но случайно приобретшая власть. А вот в мире Воды другие критерии.

Еще раз пробежав глазами по тексту, пришлось сделать вывод:

— Я им не интересна.

— Верно.

— Это плохо?

— В данном случает — нет. Из нейтралитета могут выйти союзники. А вот из конфликта приходится сначала делать нейтралитет, а уже потом, если повезет, союзников.

— А вот смотрю на Кеннета и кажется, что ближайший путь к дружбе — это мордобой, — улыбнулась я.

— Среди мальчишек — пожалуй. Но не среди высокой политики.

— Жаль. Из меня лучше боец, чем политик.

— Не торопись. Все с чего-то начинали.

Я ответила равнозначно недлинным скучным письмом в мир Воды, где самый длинный абзац содержал перечисление членов Круга, и взялась за следующее письмо.

Честно говоря, я ожидала чего угодно, но не этого. Из мира Земли пришло письмо с лексикой довольно далекой от литературной и уж тем более официальной. Никаких тебе высокопарных оборотов речи, никакого канцеляризма. Меня приветствовали в числе правителей по крови, приносили соболезнования утрате моего мира и предлагали любую помощь в любом месте и любое время. Местами проскакивал матерок, что повеселило отца, и привело в замешательство меня. Вместо подписи значилось «Повелительница кошмаров».

— Повелительница кошмаров — интересная женщина, — заметил отец, наливая себе очередную чашку кофе.

— Это ее имя, должность или титул? — уточнила я.

— Кхм… Как ты знаешь, мир Земли первый пострадал от действия Серого Совета. И если революция в мире Дерева поменяла одну правящую династию на другую, то в мире Земли кардинально изменился государственный строй. Сейчас там президентская республика, если я не ошибаюсь. А вот правителям по крови пришлось сначала спасаться бегством, потом бороться за выживание и уже после налаживать жизнь заново. Теперь они владеют теневой экономикой не только мира Земли, но всех миров. Им служат воры, убийцы, мошенники, продажные женщины, профессиональные нищие, лихие солдаты удачи. В общем, все те дивные профессии, за которые в приличном обществе можно получить билет на виселицу. Титул королей мира Земли — Повелитель кошмаров — дарован им людской молвой, а их самых приближенных слуг зовут продавцами кошмаров. Ну и в борьбе за трон, как ты понимаешь, там выживает сильнейший. В буквальном смысле.

— То есть она — первая стерва во всех мирах?

— О да. Как ты понимаешь, характер у нее весьма специфичный, — усмехнулся отец.

— Вы знакомы лично?

— Сталкивались разок, — нехотя ответил папа.

— Какая она? — внезапно спросила я.

— Что тебя интересует?

— Женщина, которая убивала за власть и держит такую разветвленную сеть не подчиняющихся субординации отбросов общества, наверняка впечатляет.

— Ей около тридцати лет, и она невероятно сильный маг. Настолько сильный, что я не уверен, смог бы Велиар ис-Лотиан или, например, я победить ее в честном поединке. Которых она, к слову, не ведет с тех пор, как выиграла Королевскую битву за трон. Она не гнушается самых грязных методов работы. У нее лучшая разведка — шлюхи всех мастей и расценок от портовой девки мира Воздуха до аристократки мира Льда. Вместо регулярной армии — одинокие убийцы и команды отмороженных на всю башку солдат удачи. Она берет мзду со всех нелегальных сделок и спонсирует то, что ей захочется: от дома терпимости до школы для сирот. А еще Повелительница кошмаров всегда убивает своих любовников, чтобы никто не мог сказать, что ее поимели. И если бы она была магом огня, она бы перманентно пылала от пожирающей ее ненависти к Серому Совету.

— Она тебе нравится, — заметила я.

— У нас много общего, — усмехнулся отец, и его золотые глаза нехорошо вспыхнули.

— При каких обстоятельствах вы познакомились?

— Я пытался разузнать, есть ли какие огненные жители в ее мире. Как ты понимаешь, обращаться за помощью к местным органам власти совершенно бесполезно. Услуги продавцов кошмаров хоть и стоят недешево, но задание всегда выполняется идеально. Особенно если задачу им ставит сама Иштар.

— Что-то я не помню, чтобы кто-то перебрался к нам из мира Земли, — задумалась я, вспоминая дома диаспоры.

— Нет, конечно, зачем? Считай, это наше торговое представительство и информационная поддержка в одном лице, — и вид у папы при этих словах был весьма самодовольный.

— Как же они согласились тебе подчиняться? — удивилась я.

— О, очень просто. По любимому правилу мира Земли — по правилу сильнейшего.

Деталей мне уточнять не захотелось.

— Что ты ей ответишь? — спросил отец.

— Опасно пользоваться ее одолжениями, да? — медленно спросила я, рисуя загогулины на черновике.

— Нет, опасно их не оплачивать, — усмехнулся отец.

Я кивнула, принимая к сведению и выбирая слова для письма.

— Тогда так…

И этот ответ тоже стал равнозначным. Простые слова, немного мата, благодарность за приветствие и предложение помощи. Я добавила еще искреннее заверение, что мне не придется воспользоваться ее предложениями, но потом вычеркнула их.

Папа перечитал дважды. Возможно, хотел что-то поправить, но так ничего и не сказал.

— Ладно, попробуем так, — согласился он.

И послание самой опасно женщине миров было запечатано.

— Мир Железа, — прокомментировала я, вскрывая последний конверт.

— Федеративная монархия, матриархат, — отозвался отец.

— Ого, как интересно, — удивилась я, просматривая письмо.

В отличие от письма из мира Дерева, это было образцово-показательным официальным обращением. На нескольких абзацах меня приветствовали, желали здоровья мне, моей семье, благополучия моему народу, процветания нашему ремеслу.

— Мне что, придется писать такой же тяжеловесный ответ?! — с ужасом спросила я, с трудом дочитав.

— Не обязательно… — медленно проговорил папа и как-то странно посмотрел на меня.

— Что? — с вызовом спросила я, готовая отстаивать свое право на короткие предложения со стило наперевес.

— Мир Железа всегда являлся союзником мира Огня. У них, как ты знаешь, практически нет магов, способных без накопителей восполнять резерв. Наши технологии делают добычу кристаллов, служащих накопителями, дешевле и безопаснее. Они сильно зависимы от нас и, как ты можешь судить по этому письму, настроены максимально благожелательно.

— Да это самое унылое письмо из всех! — возмутилась я.

— Да, оно же самое длинное. Матриарх мира Железа потратила больше всех времени, чтобы составить максимально правильное, вежливое и однозначно дружелюбное письмо.

Я в ответ откинулась на спинку кресла и демонстративно закатила глаза.

— Не капризничай и подумай, какого письма не хватает.

— Мира Льда, — тихо ответила, смотря в потолок.

— И таким образом мы можем сделать вывод, что Никлас видит в тебе некую угрозу собственной власти.

— Я бы на его месте не слишком беспокоилась. Интервенция бессмысленна, наш народ все равно через пару поколений не сможет и спичку зажечь, — отмахнулась я.

— Никого не интересует, что будет через пару поколений. Угрозу ты представляешь здесь и сейчас. Тебя, конечно, немного обезопасила помолвка с ис-Лотианом. Все-таки сильнейший влиятельнейший род как-никак. Но я настоятельно рекомендую вести себя в рамках разумного.

— И какие же теперь у этого разумного должны быть рамки? — поинтересовалась я, переводя взгляд на отца.

— Такие, чтобы ты выглядела незаинтересованной во власти, но не слабой.

— Влюбленной дурой, что ли?

— Ну, если тебе по душе такое амплуа, — пожал плечами отец.

— А у тебя, подозреваю, есть предложение получше?

— Естественно. Мне тоже пришел образец деловой переписки из мира Железа. Матриарх предлагает заключить помолвку с ее старшим сыном.

— Ты хотел выдать меня замуж силком?! — возмущению моему не было предела.

— А что, так можно было? — усмехнулся отец.

— Нет! — воскликнула я.

— Солёныш, принцесса никогда не озвучивает категоричных заявлений, — назидательно сказал отец. — Там, кстати, весьма красиво, приятный климат, развитая экономика… Ты вообще уверена, что хочешь замуж за Лотиана?

— Уверена, — сухо ответила я.

— Жаль, жаль…

— Папа!

— Да что папа? Ты еще и пожить толком не успела, а уже замуж намерена выскочить, — нахмурился отец.

— Я не жалею о своем решении и не намерена это обсуждать! — в комнате стало невыносимо душно. Отец поморщился и приоткрыл форточку, ткнув в нее пальцем.

— И что ты ей ответил?

— Ничего. Пока ничего. Но предлагаю рассмотреть эту возможность. Устроить знакомства с принцем мира Железа. И начать афишировать это максимально громко.

— Исключено, — отрезала я.

Отец вздохнул.

— Я понимаю, у тебя эмоции. Но вопрос стоит не только в твоем счастливом браке, а в принципе в самом твоем существовании. Я не готовил тебя к выходу на политическую арену, я не планировал этого. Они все, — полученные конверты подпрыгнули на столе, — знакомы между собой с самого рождения. Если не дружат, то не воюют, потому что их территории и их интересы не пересекаются. Ты — другое дело. Ты сделала то, что невозможно. Ты сменила форму на другой территории. Ты заявила свои права на престол мира, которого не существует. И в этой ситуации у тебя было три варианта: первый — изображать чахлую немочь. Но подорвав огромный пласт земли, извини, этот вариант уже не прокатит. Второй: сбежать в безопасный мир Железа. Там ты будешь самым сильным магом, будешь замужем за ненаследным принцем. Будешь находиться в безопасности и безопасна для власти. И третий вариант: выйти на политическую арену и вступать в активное взаимодействие со всеми политическими структурами. И быть готовой к шипу в шею, яду в чашке и вызывающим заголовкам газет. Я предлагаю тебе самый простой, самый надежный способ остаться живой, независимой и не потерять уважение своих людей.

Положа руку на сердце, отец был прав. Но, естественно, я не собиралась с ним соглашаться.

— Ты не готовил меня к такому и, очевидно, я не готова. Мне не нужна ни власть, ни титул, ни трон. Мне нормально живется и так, — тихо ответила я.

— Власть у тебя в крови, Солёныш, — мягко возразил папа. — Тебе уже никуда от этого не деться.

— Это всего лишь цвет моего огня, не более того, — возразила я, сама до конца не веря в сказанное. — Ты предложил мне три варианта, а я выбираю четвертый. Я не собираюсь выходить на политическую арену и участвовать во всем этом, — письма на столе снова подпрыгнули. — Я собираюсь жить той же жизнью, что и раньше.

— Ты сама не понимаешь, что происходит.

— Ну, естественно, ты же не объясняешь, — раздраженно ответила я.

— Если будет война, всех огненных размажут тонким слоем. Нам нужны союзники.

— У тебя есть связи, и этого вполне достаточно.

— Меня может уже не быть в живых. И что тогда ты будешь делать? Как защитишь своих людей?

— Папа, не говори ерунды!

— Я прав, и ты знаешь это. А теперь сядь и составь для наших железных партнеров максимально вежливое письмо.

— Тебе надо, ты и составляй… — огрызнулась я, поднимаясь на ноги.

— Я сказал, СЯДЬ! — рявкнул отец, и комнату по периметру охватил огонь.

Мы прожигали друг друга взглядами, кажется, целую вечность. Но родители и дети не могу ненавидеть хоть сколько-нибудь долго. Огонь стих, и отец негромко продолжил:

— Пока ты набрасываешь черновик, я тоже накидаю ответ. Скажу, что моя девочка должна доучиться.

— Но это значит, что через год она снова поднимет вопрос помолвки!

— И мы его снова обсудим, — согласился отец.

— К тому времени я уже буду замужем за Астартом.

— Выскочить замуж, Сольвейг, дело нехитрое. Но всегда возникает вопрос, что делать после. А потому бери стило и пиши.

Я опустила глаза на пустой лист бумаги, но в голове, как назло, оказалось так же пусто. Только застряла фраза отца «что делать после».

И фантазия мне отказывала.