Проданная

Дарья Ратникова, 2018

Диару продала в рабство собственная тётка. Её покупатель, зельевар, пугает её до дрожи. Ведь этот человек никогда не улыбается и никто не знает, что у него на уме. Вся надежда на жениха. Он обязательно приедет и спасёт её. Только вот ожидание может затянуться, а надежда иссякнуть. И тогда помочь может только тот, на чью помощь она никогда не рассчитывала.

Глава 4

— Ну так я слушаю. Чем тебе так нравится запах этой травы? — Эурелиус сдержал своё слово и допрашивал её в гостиной, когда они вернулись. Или продолжал разговор? Диара не могла дать точное определение его поступкам. — Между прочим, толку от неё особого нет. Считается, что она придаёт ума и сил для мыслительной деятельности, но вряд ли это правда. По крайней мере, мои эксперименты это не подтверждают.

— Вот почему у отца в лаборатории пахло ею! — Выпалила Диара, а потом смущённая замолчала.

— А кем был твой отец? — Опять в глубине глаз Эурелиуса промелькнуло что-то похожее на чувство, но Диара не захотела в этом разбираться.

— Один из лучших механиков Гаста и всего Королевства! — Это звучало гордо, но, вспомнив отца, она сразу сникла. Не хватало только позорно расплакаться, как там, за прилавкам.

— Механик. Это интересно. А как его звали? — Диара неуютно чувствовала себя под цепким холодным взглядом, словно на допросе. С трудом подавив в себе страх, всегда накатывающий на неё при виде травника, она, словно удав под взглядом заклинателя ответила.

— Джереми Керенер.

Она ожидала какой угодно реакции, но её не было вообще. Травник встал с кресла в гостиной и махнул ей рукой, показывая, что она свободна. Диаре ничего не оставалось, кроме как вернуться в свою комнату. Благо чтение при свечах немного скрасило ей вечер. Итак, теперь она знает, где находится портальная почта. Осталось дело за малым — заслужить доверие Эурелиуса, чтобы беспрепятственно выходить в город. А возможно ли это? За те несколько дней, что она провела в доме травника, он показался ей человеком отталкивающим, нелюдимым и пугающим. Хотя что в нём такого пугающего она, если честно, сказать не могла.

Утром она проснулась сама. Гастину будить её не пришлось. На стуле обнаружились вчерашние покупки — платье и бельё, а ещё мешочек, при виде которого сердце забилось, а на глаза опять предательски навернулись слёзы. Это была вчерашняя трава с мудрёным названием, которое она не запомнила. Она встала с кровати и первым делом прижала мешочек к лицу, окунаясь в, знакомый с детства, аромат. Потом оделась в новое платье. Ещё бы сделать другую причёску, а не тот пучок, что она привыкла носить. Но, увы, ни зеркала, ни гребня, в этой комнате она не нашла, а спрашивать у травника — нет уж, увольте.

Завтракая опять в полной темноте, при свете свечей, несмотря на то, что в доме были окна, Диара гадала — когда это зыбкое состояние неизвестности, в котором она сейчас пребывала, наконец, изменится. Не сидеть же всю жизнь в этом доме! Хотя, если честно, не сказать, чтобы тут было плохо, не считая странного хозяина, который вносил переполох в размеренные мысли. Но это то и пугало. Если честно, ей были непонятны его намерения, и от этого становилось совсем уж не по себе.

Перед приёмными часами, травник послал Гастина, чтобы сообщить, что сегодня он не придёт, и поэтому принимать людей ей придётся в одиночестве. Проверяет? Ей же лучше. Возможно, что если даже Эурелиус не выпустит её одну в город, она сможет передать письмо к Эдмону через одного из посетителей.

Посетители приходили один за другим, ничего интересного. Все снадобья из тех, которых у травника были в огромном количестве, ничего нового. Здесь, в основном просили от разных болей, и иногда были неординарные просьбы, для которых специально приходилось готовить эликсиры. Вроде как для успешных родов или для срочного роста волос. Такие эликсиры готовились под специального человека заранее. Диара записывала эти просьбы в специальную тетрадь и обещала передать Эурелиусу при первой возможности.

За полчаса до окончания приёма вошёл мужчина. Диара сразу поняла, что это знатный человек. Возраста, наверное, её отца, богато одетый, с драгоценным перстнем на пальце, он почему-то сразу вызвал у неё неприязнь.

— Мне, пожалуйста, как в прошлый раз, господин Эурелиус, — попросил он, подслеповато щурясь в темноте зала после солнечного света.

— Простите, но я не знаю, что господин Эурелиус предлагал вам в прошлый раз, — вежливо ответила Диара. Может быть, она зря подумала плохо об этом господине.

— А вы, простите, кто? — Господин поднёс к глазам монокль, рассматривая её так, что Диара поёжилась, почувствовав себя голой, как тогда перед продажей.

— Я — работница господина Эурелиуса.

— Странно. Я давно знаком с Алистером, но не слышал о том, чтобы он искал или, уж тем более, нанимал какую-то работницу. Но я поговорю с ним. Как вас зовут, прекрасная девушка? — Мужчина подошёл ближе и улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся. Диара инстинктивно спряталась за стол и ответила:

— Диарлинг.

— Какое замечательное имя! А может быть, мы с вами познакомимся поближе? — Его рука легла на стол, за которым укрылась Диара. Она стояла, кусая губы. С такими людьми нельзя показывать, что тебе страшно. Никогда. Это то, чему она научилась, пока её везли как рабыню на продажу.

— Боюсь, что господин Эурелиус не одобрит этого, — ответила она, цепенея от страха.

— Да ладно вам! Уверяю вас, что Алистер не будет против того, чтобы мы познакомились после вашей работы поближе. Когда вы заканчиваете свою работу?

— Но у меня вовсе нет желания знакомиться с вами поближе, — прибегла к последнему аргументу Диара.

— Милочка, со мной нельзя что-то желать или не желать. Я секретарь Его Величества — Граций Аделиос и я всегда получаю то, что хочу. Завтра я приду к вам и мы обязательно поговорим. До свидания.

И мужчина, немного похрамывая, вышел из зала, оставив Диару стоять, прижав руки к бешено бьющемуся сердцу.

Что же ей делать? После того, как закончился приём, она, наверное, ещё с полчаса простояла в растерянности. На травника надежды не было. Вряд ли он захочет ссориться с королевским секретарём. Даже в Гасте она смутно слышала его имя. И слава о нём ходила отнюдь недобрая, а как о человеке циничном и даже жестоком. Только вот что он забыл здесь, в Римасе? Насколько она успела узнать — городок был небольшим, не столица, во всяком случае. Так, скорее, большой посёлок. И тем тяжелее было её положение. В столице или крупном городе ей было бы легче затеряться. Здесь же такое невозможно.

— Как прошёл приём? — Травник, умеющий неслышно подкрадываться, заставил натянуться и так напряжённые нервы. Она едва не вскрикнула, резко повернувшись, и опять увидела отголосок какого-то странного чувства, мелькнувшего на лице Эурелиуса. Открыться или нет? Попросить защиты? А вдруг травник без вопросов продаст её Грацию так же, как когда-то купил? В конце концов пока секретарь Его Величества придёт ещё раз, она, наверное, что-нибудь придумает. Поэтому после минутной заминки она излишне бодро ответила:

— Как обычно. Вот здесь вся сумма, тридцать два рила и записи — что купили. Два человека попросили снадобье на заказ.

Травник молча взял деньги, мельком взглянул в тетрадь и сказал:

— Хорошо.

То ли похвалил, то ли просто оценил сделанную работу — Диара так и не поняла. Когда он ушёл, она вздохнула с облегчением. Ей только не хватало, если он будет допытываться со своей ледяной дотошностью, почему она сейчас испуганна. Она так и не поняла, читает ли травник мысли, но каким-то образом угадывает то, что она чувствует. И это ему почему-то не нравилось.

А в комнате она подумала сначала засесть за написание письма Эдмону, потом всё-таки решила повременить. Несмотря на то, что страх рвался наружу, сейчас ещё не время. Пока травник с Гастином спокойно заходят в её комнату, даже не стучась, письмо представляет слишком большую опасность. Не носить же ей всё время его с собой. Вот когда травник разрешит ей выходить в город, тогда она и займётся написанием. А пока она решила заняться самообразованием и освежить в памяти информацию об Империи и её законах. Тем более, что чтение хоть как-то позволяло заглушить удушливый страх.

На следующий день к двенадцати она опять должна была быть в зале и принимать посетителей. Травник, видимо, остался вполне удовлетворён результатами её работы, потому что опять оставил её наедине с покупателями, а сам, видимо, уединился в своей лаборатории. Пока Диара думала, кого боится больше — господина Эурелиуса или этого секретаря Его Величества, пробило двенадцать, и покупатели поспешили один за одним, так что она едва успевала их принимать. Ближе к вечеру она всё больше и больше нервничала, а огромные старинные настенные часы, казалось, отбивают каждый час похоронным звоном. По крайней мере он раздался у Диары в ушах, когда опять около четырёх вошёл Граций.

— Вот видишь, девочка, — улыбнулся он ей с порога, нехорошо, довольно и сыто, как кот, объевшийся сметаны, — Я сдержал своё слово. Пойдём, пообщаемся.

Он придвинулся поближе. Что же делать? Ударить секретаря Его Величества? За это полагается тюрьма и вряд ли там она будет в большей безопасности. Но страх застилала глаза и, когда Граций подошёл ближе, она схватила со стола первый попавшийся предмет, им оказался тяжёлый резной подсвечник, и отступила к стене.

— Что такое? — В глазах Грация мелькнуло удивление. Видимо, он не привык, к тому чтобы ему действительно кто-то отказывал. Но Диара была настроена решительно. Значит она будет первой, если он не привык. — Вы боитесь гнева своего хозяина? — По своему истолковал он её реакцию. — Сейчас я спрошу у Алистера, отпустит ли он вас ко мне на пару дней, скажем.

— Что вы хотели у меня спросить?

Голос травника вызвал у Диары странную смесь облегчения и страха. Конечно, его разрешение ничего не изменит, но почему-то она всё равно надеялась на заступничество там, где никакой надежды вроде бы и быть не могло.

— Алистер, как старого знакомого, можно на пару слов, — Граций улыбнулся травнику так открыто и дружелюбно, что Диара с испугом поняла — сейчас травник точно уступит. Настолько располагающий вид был у королевского секретаря (и это несомненно часть его работы), что если бы она не видела его настоящее лицо, никогда бы не поверила, что человек может так измениться.

— Я слушаю, — травник стоял, скрестив руки на груди. Диаре показалось, или в глазах королевского секретаря вот уже второй раз за день, мелькнула растерянность и удивление.

–Я хотел бы пообщаться с твоей работницей после, так сказать, завершения рабочего дня. А она, вот, бедняжка, боится, что ты её не отпустишь. — И вид такой невозмутимый. Диара вздрогнула от страха.

— Это не…неправда, — только и смогла она выдавить из себя. Сил ответить что-то другое, словно бы совсем не было. Страх вернулся и с такой силой, что она едва не задохнулась от нахлынувших эмоций.

— А хочет ли моя работница пообщаться с вами? — Задал вопрос Эурелиус, игнорируя её признание. Он не услышал? Или не захотел услышать?

— О… — Граций на секунду замялся, но тут же нашёлся. Не зря же он королевский секретарь. — Прекрасная девушка просто стесняется. Обычная девичья скромность.

И усмехнулся, плотоядно. Диаре показалось, или ледяные глаза травника полыхнули огнём снова? Она опять почувствовала себя на рынке рабов. Оценивали её достоинства и недостатки, как у породистой лошади, не обращая внимания на неё саму. Словно её здесь не было. И всё-таки её дальнейшая судьба зависела от этого разговора.

— Девушка сама в состоянии ответить — хочет она пообщаться с вами или нет, — В тон Грацию ответил травник. — Если хочет — я не буду держать.

Неужели от неё ждут ответа?

— Не хочу, — осторожно ответила Диара, стараясь, не показать как ей страшно.

— Да ладно тебе, Алистер! — моментально изменил голос королевский секретарь. Исчезло заискивание и дружелюбие. Перед ней стоял воистину секретарь Его Величества — холодный оценивающий взгляд. — Ты же знаешь меня.

— Приходилось встречаться, — ответил травник, и Диара могла с уверенностью сказать, что ответил брезгливо.

— Отдай мне девушку. Хочешь — насовсем. Я заплачу. К чему эти разговоры? Я привык всегда получать то, что желаю. А ты отыщешь себе ещё служанку. Хочешь, я даже подкину парочку? — Усмехнулся одним краем губ Граций. Опасный человек, хитрый интриган. Как, впрочем, и все, приближённые к королевскому двору. Другие там не выживают.

— Долго искать придётся, — ответил без малейшей улыбки Эурелиус. — Слишком тяжело найти грамотную работницу, чтобы хорошо писала на имперском в этой глуши.

Что-ж, вот и разгадка, для чего травник её купил. А если ещё учесть, что не грамотную работницу, а грамотную рабыню, то получается ещё лучше. Пятьсот рилов, которые за неё заплатил Эурелиус, насколько она успела узнать — не такие уж и большие деньги. Полгода работы экономки, допустим. Или год — посудомойки. Гувернантки и прочие грамотные девушки, получали и того больше. Жаль, что дома она мало интересовалась этими вопросами. Она намеревалась выйти замуж за Эдмона и жить с ним счастливо в любви и согласии.

— Я тебе привезу из столицы. Там таких самородков полно, — самодовольно ответил секретарь Его Величества. — Так что, обойдёшься пару недель без неё? Или предпочитаешь, чтобы она всё-таки на тебя работала? У меня она ни в чём нуждаться не будет, — и Граций сделал шаг вперёд. Травник стоял, словно бы в раздумьях. А Диара, сама не зная, почему так получилась, инстинктивно, шагнула назад, к травнику.

— Нет. Диарлинг никуда не пойдёт, а останется со мной. Я не хочу другую работницу.

Диара спокойно выдохнула. Пусть Эурелиус оставит её себе ради выгоды. Лишь бы оставил.

Граций ошеломлённо смотрел на единственного, наверное, человека, осмелившегося ему перечить, потом перевёл взгляд на Диару, и она вздрогнула — столько ненависти читалось в глазах.

— Вы ещё пожалеете об этом, — прошипел Граций и покинул дом, хлопнул дверью так, что задрожали стёкла.