Думай о хорошем

Дарья Рагулина

Знакомый нам мир, незнакомые возможности. Серафима всегда мечтала быть особенной, но, узнав о своей суперсиле, оказалась не готова к этому. Разобраться в себе, понять своё предназначение, спасти мир. Научиться любить по-настоящему. Любить человека, который не видит в жизни ни одного светлого всполоха, который считает, что его рождение было ошибкой. Чувства между ними – это квинтэссенция темной и светлой магии. Приведёт ли она к чему-то хорошему или разрушит абсолютно всё. Книга содержит нецензурную брань.

© Дарья Рагулина, 2023

ISBN 978-5-4496-1776-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Глава 1

Вы никогда не замечали, как первые утренние мысли могут переворачивать день вверх дном? Хотя нет, вообще мысли довольно коварны — и в то же время милосердны к нам. Если замечали, то я дарю вам мой благодарный, низкий поклон, а если нет, то обратите! Да-да — обратите внимание, как хитро это все работает.

У меня часто бывает так — открываю глаза, или еще не открываю, но уже проснулась, и добрые мысли сами текут в голову: «Ух ты! В лицо бьет свет, значит, сегодня солнце и можно надеть новую юбку!» Или другое: «Ух ты! Дождь барабанит по крыше, значит, мне можно отдыхать вечером и не думать о том, что мои цветы засохнут!»

Наверно, стоит сразу уточнить, что на мое двадцатилетие родители подарили мне дом. Самый настоящий дом, почти в центре, вернее, не совсем в центре, но всего три остановки на автобусе до центра. Дом, конечно, не особняк, но две комнаты в нем имеются: в одну вы входите сразу, а вторая рядом. Первую я зову гостиной, а вторую спальней. Кухня тоже имеется, она небольшая, но безумно уютная, и бывшие хозяева устроили раковину прямо у окна, как будто знали, что я об этом мечтала. И ванная комната тоже как я хотела: с нелепой небольшой ванной посередине, зато в нее можно лечь и смотреть в окно на старую липу, и умывальник милый, с древними барашками и медной раковиной. Кто жил в доме до меня, я не знаю, но, видимо, те еще романтики: в гостиной они воткнули камин и панорамное окно в сад, сад ровно две сотки, но места для сирени и моих цветов хватает. В спальне окно круглое, кровать с балдахином и вместо шкафа вешалка на колесиках, как в магазине. Дворик небольшой, открытый, в нем есть даже гараж, он у меня пустой, потому что на машину я еще не накопила, но там прекрасно вписались гамак и плетеное кресло, и если летом мне хочется отдохнуть на воздухе, я просто открываю дверь пультом — и веранда для отдыха готова!

Извините, что отвлеклась, но уж очень мил мне мой дом. Вернемся к сути. На самом деле та безумная история, которую я хочу вам рассказать, началась не так радужно, как мне хотелось бы. Мне снились какие-то нереально пессимистические сны: я куда-то шла, но шла босиком, мне подавали на руки маленького ребенка, а он был таким тяжелым, что я падала вместе с ним. Потом я полетела куда-то, но так быстро, что земля пропала из-под ног в одно мгновение, а потом я оказалась в каком-то доме, а в нем так жарко, что невыносимо было терпеть. В довершение всего этого оказалось, что платье на мне слишком коротко и все тыкают в меня пальцем.

Проснулась я не как обычно — за пятнадцать минут до будильника, а через двадцать минут после того, как он уже прозвенел. Знаете, о чем я подумала? Я подумала, что день, позволивший себе такое начало, не может быть хорошим. Я думала эту мысль, выскакивая из-под одеяла, думала ее перед зеркалом в ванной, потом у плиты над туркой с кофе, который, конечно, убежал, пока я отвернулась на часы и стала соображать, успею ли на автобус или пешком будет быстрее, и пока пуговки на пальто застегивала, думала о том же.

Нет, у нас на работе нет такой строгости, чтобы все являлись ровно к девяти утра, но именно в этот день был день рождения у нашего директора Владимира Ивановича, и именно я вызвалась купить цветы и шарики, которые мы всем коллективом хотели вручить ему, когда он войдет в помещение нашего офиса.

Уже на улице я поняла, что бежать на автобус смысла нет, потому что ларек с шариками стоит ровно между первой и второй остановкой, а супермаркет, в котором продают цветы, между второй и третьей. Я даже зло зарычала от досады, но выбора не было, пришлось очень быстрым шагом пойти пешком. Я изо всех сил старалась подумать хоть о чем-то хорошем, но ни одна мысль такого рода просто не шла в голову. С пятнисто-серого неба посыпался сырой снег, который сразу превратился в слякоть под ногами, а она в свою очередь стала отвратительно шлепать под моими светлыми замшевыми сапогами, и через несколько минут они стали грязно-мокрыми. Увидев эту неприятную жижу под ногами, я сразу захотела зимы с ее белизной и чистотой. И так, чтобы было много белого снега и легкий морозец, от которого замерзнет вся грязь, но не будут отмерзать руки и ноги. Дунул ветер, и невидимая пылинка залетела прямо в глаз, от неожиданности я даже сказала «Ай!» и схватилась за веко, а эта пылинка стала так больно резать по зрачку, что я зашипела и на ходу попыталась найти зеркало в сумке. Зеркало не нашлось, зато нашелся камень, об который я запнулась и со всей силы упала коленками на мокрый тротуар. Сумочка от падения отлетела на метр вперед, и из нее вылетела стопка денег, которые мы накануне собрали на подарок. А ведь, собирая деньги в эту стопку, я подумала, что должна была настоять на том, чтобы мне давали деньги не наличными, а переводили на карту, в современном же мире живем. Но думать об этом было поздно — деньги валялись на земле, и, увидев их, я забыла про все глупости о современном мире, и про соринку в глазу тоже забыла, соскочила на ноги, но ветер-предатель дунул прямо на деньги, и они полетели в разные стороны, не оставляя мне шанса их поймать.

Я в недоумении развела руками и вытаращила глаза на всю эту нелепую картину. На асфальте рядом с сумкой лежала одна сторублевая бумажка, которая прилипла к мокрому снегу. В тот момент у меня такой горький комок к горлу подкатил, что я людей вокруг перестала видеть, просто нагнулась, отлепила бумажку от снега, подняла сумку, денежку сунула в карман, а сумку повесила на плечо. В такой момент думать о чем-либо уже не хотелось вовсе, но я не смогла отказать себе в обрывистых, злых мыслях:

«Ну конечно, если день не твой, то можно и не напрягаться, все равно произойдет какая-то гадость, скажи спасибо, что каблуки на месте, могла бы отломать, когда падала. И на работе сейчас причитать будут, что опоздала, и скажут какую-нибудь едкую фразочку, что, мол, доверили, а ты не справилась. А потом еще хихикать будут, что сапоги грязные и колготки. Ах да, еще и букет не понравится, вот обязательно! И никого не побеспокоит, что я его на свои деньги купила, которые специально не тратила, потому что копила на платье».

Именно с такими мыслями я купила двадцать пять гелиевых шаров, благо с вечера заходила в этот ларек предупредить, что рано утром зайду за ними, и они были уже надуты, и угрюмо пошла за цветами. Зайдя в торговый центр, я смотрела только в пол, потому что знала, что мое платье висит напротив цветочной лавки.

— Оформите мне красивый букет для директора.

Я так сердито пробубнила это девочке-флористу, что самой стало стыдно, поэтому я поспешила улыбнуться, но первое впечатление, видимо, уже было испорчено — девушка надменно дернула плечиком и отвернулась к вазам с цветами. Я вздохнула и, конечно, нечаянно посмотрела вбок, прямо на свое платье. Ах да, мое оно было только в мечтах и принадлежало сейчас красивому манекену — и смотрелось на нем просто потрясающе. Атласный корсет с элегантной кружевной оборкой, струящийся подол с россыпью страз, которые походили на звезды, открытая спина, сдержанная линия декольте, глубокий синий цвет… Оно бы придало такой яркости моим голубым глазам.

— Расчет картой или наличными?

Флористка времени даром не теряла — прямо передо мной лежал пышный букет с буйством разных бутонов. Я имею в виду буйство не просто так: в первое мгновение мне показалось, что она засунула туда все цветы, какие у нее были, ну и, конечно, букет содержал всю цветовую палитру. Я возмущенно открыла рот, но менять что-либо времени не было, поэтому я молча засунула карточку в терминал, ввела ПИН-код, сгребла пестрый веник в охапку и побежала в сторону офиса.

Не поверите — я успела до прихода Владимира Ивановича, успела даже за десять минут до его прихода, только вот эти десять минут ушли на то, чтобы выслушать антикомплименты букету от каждого сотрудника! В редакции нашего журнала народу вроде не так уж и много, но в тот момент мне показалось, что их просто целая толпа! Редакторы, корреспонденты, бухгалтерия, маркетологи, дизайнеры, даже программисты вылезли из своего кабинета!

— Симка, ты его будто в сломанный принтер запихала.

— А почему ты не попросила добавить в него хлопчатник — это же модно. Ах, не влез, наверно.

— Пф-ф, такой букет только Серафима могла купить.

— Сим, ну даже просто красные розы не так вульгарно выглядят.

Я виновато улыбалась, но при этом не могла перестать хмурить брови, повернулась лицом к Димке с Колей, ведь они программисты, ничего не понимают в цветах и обычно на все просто большой палец показывают, но они прыснули от смеха и зашептались между собой. А фотографы, которых у нас семь человек, переглянулись без комментариев и по очереди неодобрительно поджали губы.

Я сунула букет и шарики в руки Любе, которая вместе со мной занимается оформлением электронной версии журнала, и ушла в кабинет. До прихода босса я успела и пальто снять, и заметить, что тушь у меня размазана, и понять, что карточку свою я оставила у флориста в терминале.

В целом дальше рабочий день пошел уже более удачно. Владимира Ивановича, конечно, перекосило от вида подаренного букета, но зато целый день мы хихикали, потому что лицо его при этом было уморительным. Макияж я поправила, сапоги высохли, даже некрасивых разводов не осталось, карточку мне флористка вернула, в обед в коллективе даже оживление прошло среди женской половины, потому что наконец нашелся человек на вакантное место маркетолога — вместо Лены, которая ушла в декретный отпуск. Мне об этом сообщила Люба — сообщила шепотом, с алым румянцем:

— Его зовут Никита, такой, знаешь, высокий, улыбка красивая, глаза ясные, одет прилично — настоящий мужчина! — При этом глаза у нее так блеснули, что я тоже в ответ улыбнулась.

— Ты про кого? Ты познакомилась с кем-то?

— Симуля, ты где сегодня летаешь? Я же говорю, приняли мужчину к маркетологам! Никитой зовут.

— Да хоть Вася! Нам номер надо закончить до среды!

Я демонстративно перевела взгляд в экран компьютера и сосредоточенно стала разбирать все текстовки, которые не хотели помещаться на лист. Люба пару минут возмущенно подышала над моим ухом:

— Ну понятно, у тебя же есть жених завидный, зачем о других думать.

Она демонстративно отвернулась и ушла за свой стол. Хорошо, что Люба из тех светлых человечков, которые обижаться умеют ровно несколько минут, да и я вообще-то не из тех людей, которые другим любят неприятно делать, но ведь день с самого утра вон какой был.

Уже через час мы вместе с Любашей спокойно пили чай с конфетками прямо за моим рабочим столом и щебетали как раз об ухажерах, потому что как бы Люба ни прибеднялась, а у нее их было так много, что я путала их имена, а мой был всего один.

— Знаешь, Симка, я бы своих этих всех парней променяла на одного твоего с легкостью.

Она так картинно при этом стрельнула в меня глазками, что я рассмеялась:

— Почему это?

Ответ я прекрасно знала и без нее, но уж больно забавно она мне это объясняла уже в сотый раз, забавно и доходчиво, после разговора с ней я своего Тимошку любить еще больше начинала. Тимошкой я его звала только при Любе, конечно, он сам жутко злился, когда я себе такое позволяла.

— Как это почему? Посмотри на моих: один таксист, второй электрик, третий вахтовик, четвертый опер — мрак! Да, они за мной старательно ухаживают, пишут мне во «ВКонтакте», приносят шоколадки, но это так убого! Мне же не шестнадцать лет, чтобы это нравилось! Я хочу серьезных отношений, стабильности, в конце концов! Вот как у вас! Вместе в Париж, колечко с бриллиантом, светские тусовки, походы в театр…

Она так зачарованно начала перечислять все ухаживания Тимофея, что мне стало неловко, и я ее перебила:

— Люб, но ты же им ничего не обещала, ухажерам своим, и ничего не должна. Просто попрощайся с ними, освободи место в своей жизни для встречи с настоящим, любящим парнем.

— Легко говорить, когда у тебя самой такой уже есть! А у меня нет! А те, что есть, хотя бы эсэмэски постоянно пишут, внимание уделяют, приятно же! И как я смогу вот так взять и отказаться от их чувств ко мне!

Люба шмыгнула носом и хотела еще что-то добавить, но зазвонил ее телефон, и она рванула искать его среди бумаг на столе, что позволило мне быстренько убрать следы чаепития в шкафчик и вернуться к работе. В общем, особой работы уже и не было, но загрузить материалы на сайт надо было до конца рабочего дня. Чтобы не слышать Любкино воркование по телефону, я достала гарнитуру и включила легкую музыку с нерусскими словами, чтоб не вслушиваться в смысл песни. Песни сменяли одна другую, я качала головой под мотивчик, когда кто-то заходил для диалога по работе, начинала качать ножкой вместо головы. Хорошо, что этими диалогами активно занималась Люба, потому что начальником нашего «отдела» была я, а такой ерундой, как разбор принесенных статей, занималась она.

К концу рабочего дня Люба стала поглядывать на меня из-за своего монитора — было видно, что ей не терпится пересказать телефонный разговор, который оторвал нас от чаепития, но я так увлеклась, что внимания на нее не обращала, да и песня заиграла особенная, которая играла в машине Тимофея в день нашего знакомства. Хотя познакомились мы с ним вовсе не по-особенному, и песня в его «мерседесе» играла, когда он на нем уезжал.

Кстати, история со знакомством действительно получилась самая обычная: я тогда работала корреспонденткой и была вынуждена постоянно ездить на многие мероприятия, дабы создать интересную статью. Вот и на открытие очередного бизнес-центра, принадлежащего Тимофею, я приехала только ради свежей интересной статейки. Фотографа брать не стала, сама нащелкала великолепие нового здания, продумала, как каждое фото вольется в статью, сделала хороший кадр с самим Тимофеем, который важно ораторствовал с трибуны о важности проекта для статуса нашего города, черкнула пару заметок в блокнот и довольная собой направилась к выходу. Выйдя из прохладного помещения в жару улицы, решила сделать пару кадров в телефон — они оказались удачными, и с работой я управилась быстро, поэтому решила никуда не спешить и присела на скамейку неподалеку, чтоб скорей написать пост о мероприятии в своих соцсетях. Написав, еще раз перечитала, мечтательно вздохнула и подумала: «Все-таки красивый этот Тимофей, вот бы с ним познакомиться, стать его девушкой».

Держа телефон в одной руке, свободной включила фотоаппарат и стала пролистывать фото с красавчиком, внимательно его рассматривая. Светлый дорогой костюм, аккуратно зачесанные волосы, фирменная щетина, точеные и такие гармоничные черты лица. Я засмотрелась на фото, и именно за этим делом меня и застал сам Тимофей:

— Очень приятно, что один из самых популярных блогеров нашего города написал пост о моем новом бизнес-проекте.

У меня даже в горле пересохло от волнения, я же не знала, сколько времени он стоял за моей спиной и подглядывал, как я смотрю его фото! Он улыбнулся и продемонстрировал мне мой пост в своем телефоне.

— Это невежливо! — наконец выдохнула я и сунула фотоаппарат в чехол, а телефон в сумочку, руки сразу стало некуда деть, и я сложила их на груди. Хотя, конечно, мне польстило, что меня назвали популярным блогером. Блог я вела давно и подписчиков имела уйму, но услышать такое от самого Тимофея Вениаминовича Краснова было жуть как приятно.

— Невежливо уйти с открытия делового центра и не взять интервью у его хозяина.

— Вы всё хорошо с трибуны рассказали, я записала.

Он заинтересованно поднял одну бровь, и я поняла, что ответ его не устроил, поэтому неосознанно решила ляпнуть еще одну глупость:

— Вы так часто их открываете, что интервью брать уже неинтересно.

Именно после этой фразы его холеное лицо покраснело, а у меня внутри всё похолодело, но очередная глупость помогла мне спасти обстановку. Я протянула ему руку и как можно позитивнее сказала:

— Серафима Фисаюк, очень приятно с вами познакомиться. С удовольствием возьму у вас интервью, если вы пригласите меня на чашечку кофе.

Знаете, что было дальше? Он меня пригласил! А потом пригласил еще раз и еще раз. Вот только в тот самый первый раз я действительно просто взяла интервью, выпила кофе и, вежливо улыбаясь, стала убирать все свои вещи в сумочку. Тимофей, увидев мои сборы, оплатил счет за кофе, проводил меня до выхода из кафе, тепло пожал руку и сел в свой автомобиль. Сел, включил эту песню, помахал мне рукой и уехал. Вот и все, вот и все знакомство. Песня была про невесту, довольно популярная, и мотивчик долго потом на языке крутился.

Рабочий день быстро подошел к концу, я успела закончить всё задуманное в срок, с чувством выполненного долга закрыла все лишние вкладки в браузере и улыбнулась Любе:

— Ты на банкет остаешься?

— Конечно остаюсь! — Люба даже привстала со своего стула, и ее глаза лихорадочно заблестели. — Там ведь Никита, новенький! Всё про него узнаю, лично представлюсь. А ты что, не остаешься?

В вопросе Любы было не возмущение, а настоящий вызов, я отрицательно мотнула головой, быстро соображая в голове хоть какую-то адекватную (для Любы) причину.

— Я бы с радостью осталась, но сегодня мы с Тимофеем идем на званый ужин, а мне еще надо домой успеть, прическу сделать.

Лицо Любы сразу расслабилось:

— Ну конечно, с Тимофеем сходи.

Она спокойно достала из ящика косметичку и стала наносить новый слой зеленых теней поверх старого слоя. Вообще Люба — образец современной девушки, она слишком красива, и красота ее идеальна, но не натуральна. Изогнутые реснички, острые коготочки, прямые черные волосы, пышные губки — результат работы хороших специалистов. Еще у Любы столько косметичек, что я не рискую представить, сколько их содержимое стоит. Нет, я не против Любиного желания быть безумно красивой во всём, но мне она нравится и без ресниц и теней. Без боевого раскраса ее лицо обретает такое нежное очарование, что хочется смотреть на него часами, а вот под маской макияжа оно просто красивое. Я никогда не обсуждала это с самой Любой, ведь ясно же, что мнения разойдутся, она, наверно, тоже не понимает, почему я остаюсь такой, какая есть, и не делаю себя лучше. Хотя она намекала, что если мой пшеничный цвет волос выкрасить в рыжий, то облик мой будет манить.

Я невольно откатилась на стуле и посмотрела на себя в зеркало. М-да, может, Люба и права, может, и стоит мне поменять что-то. Вся моя внешность — обыденность. Я самая обычная, не худая, не толстая. Глаза голубые, лицо самой распространенной овальной формы, волосы по лопатки — даже не представляю, что во мне понравилось брутальному Тимофею с его точеными линиями и формами. Нет, у меня не низкая самооценка, просто я реально обычная. Да, из меня можно слепить и куклу Барби, но это не мое, далеко не мое. Характер у меня тоже средний какой-то, чаще я, конечно, жизнерадостная, но могу и приуныть — как все, наверно. Да, именно так — как все.

Это теперь я знаю, что я не как все, но тогда не знала же, хотя как, в глубине души я всё равно мечтала быть особенной, но и все, наверно, мечтают, а я прямо была уверена — там, глубоко внутри, что что-то во мне есть. Хотя опять отвлекаюсь, об этом я расскажу позже. А в тот самый день я о своей особенности еще не знала, только ощущала, что сила моего предчувствия невероятно сильна.

«Будет очень странно, если так плохо начавшийся день закончится хорошо. Обязательно еще что-то произойдет», — невесело подумала я и стала собираться домой. В коридоре уже хихикали девочки из бухгалтерии и бурно обсуждали очень важную тему — с чем можно смешивать «Хеннесси», а с чем нет. Банкетом наш коллектив называет любую пьянку — от новогоднего корпоратива до обмывания выгодной сделки, проходят мероприятия такого вида в зале для совещаний, и все их очень любят и утверждают, что это прекрасный способ сплотить коллектив. Пару раз я тоже пошла на такой праздник, но, вдоволь наслушавшись пошлых шуточек, неестественного смеха и сплетен, решила минимизировать мое на них присутствие.

Каким-то чудом мне удалось выпорхнуть из здания, не встретив Владимира Ивановича, и я быстренько зашагала в сторону дома. Телефон заиграл в сумке. Я быстро достала его и увидела, что звонит Тимофей! За одну секунду я представила всё, что последует за его звонком, а именно: он подъедет к зданию офиса, чтобы забрать меня с работы, куда-то повезет, нужно будет улыбаться и делать вид, что мне интересно, а потом он повезет меня к себе, отправит в душ, нальет вино, а потом утащит в спальню для страстного секса. Нет, я совсем не против всего этого, мне с ним интересно, и в постели он просто великолепен, но я уже так настроилась на уютный вечер в одиночестве! Вечер, в котором есть горячий чай, книга, камин, мамин плед. Мой мозг, настроенный на весь этот уют, очень быстро сообразил, как действовать. Я с разбегу вернулась в здание и, натянув улыбку, ответила на звонок:

— Да, мой хороший!

— Малышка, я выехал пораньше, успею забрать тебя с работы, поужинаем с Горностаевым и его женой, а потом сразу ко мне. — Его голос звучал как мед, а я даже глаза закатила от досады на его предсказуемость. Вот он на целых пять лет меня старше (мне двадцать пять, ему тридцать), а все его мотивы и действия как на ладони.

— Тимофей, мне так жалко, но ведь у нас сегодня день рождения босса, банкетик небольшой, кухню даже из ресторана к нам заказали, я задержусь сегодня. — Я постаралась добавить в голос всё сожаление, на которое способна, и перестала дышать, дожидаясь его ответа.

— У вас это надолго? Во сколько тебя забрать?

— Ой, я думаю, надолго, не волнуйся, я на такси доберусь.

Про такси я уже сказала тверже — ну чтоб слышно было, что это решенный вопрос.

— Я так соскучился, мы же не виделись больше недели, может, ты на такси ко мне поедешь?

— Тим, ну не придумывай, какой к тебе, это же поздно будет, давай завтра!

— Хорошо, тогда завтра в шесть жду тебя на парковке. Соскучился по тебе, девочка моя.

— И я соскучилась, скоро увидимся! До завтра!

— Пока!

Я облегченно отключилась и обернулась на лестницу, ведущую в наш офис, — к счастью, там никого из наших не было, охранник с газетой, остальные организации по домам разошлись уже, наверно.

Осчастливленная удачно провернувшейся ситуацией, я зашагала в сторону дома. По центральным улицам идти не рискнула, вдруг Тимошка где-то тут, свернула в переулки. Конечно, в ноябре переулки не лучший вариант для прогулки, но зато нет риска встретиться с женихом. К вечеру на улице стало совсем холодно и пальто перестало спасать от ветра. Я шла очень быстро, перебирая прошедший день в голове, вернее, не весь день, а именно тот момент, когда мне пришлось отказаться от денег, скопленных на платье.

«Всё равно я его куплю, я же его хочу, значит, всё получится!»

Эти мысли меня очень согрели, и на свою улицу я свернула с широкой улыбкой. Вообще на моей улице очень много красивых, больших коттеджей, только мой домик является образцом скромности, потому что он одноэтажный, но, несмотря на это, мою красную крышу видно сразу, как только выходишь из-за угла. Вокруг моего дома высокий металлический забор, а сам дом стоит в глубине двора — мне это нравится, потому что люди, стоящие у ворот, не могут видеть, есть ли свет в окнах, и это удобно, потому что иногда я прикидываюсь, что меня нет. Нет, не подумайте, я вовсе не социофобка, просто когда предварительного звонка не было, а кто-то звонит в звонок, это странно, и я не открываю — мало ли кто там может быть! Все свои обязательно предупреждают о приходе, а если пришли не свои, то делать им у меня нечего.

Ах, опять отвлеклась! Так вот, завидев крышу своего дома, я прибавила шагу, но буквально шагах в двадцати от дома поубавила темп, потому что у моих ворот стояла незнакомая девушка и нажимала пальчиком на кнопку звонка. Я растерянно пошла медленнее, на ходу соображая, может ли она знать, как выглядит хозяйка дома. Или можно пройти дальше по улице, делая вид, что я не отсюда, а потом вернуться, когда у ворот станет безопасно.

— Здравствуйте, Серафима! Я Вероника, ваша новая соседка! Видела вас утром в окно, но вы спешили, не стала вас отвлекать!

Девушка с такой счастливой улыбкой поспешила ко мне, что я всё поняла — мне от нее не спастись, сейчас она напросится ко мне для знакомства, а потом потащит к себе показывать дом, рассказывать, откуда она и как она рада, что будет жить в таком хорошем районе. На вид Веронике было примерно столько же, сколько и мне. Очень аккуратная, опрятная, одета просто, но очень дорого — сам стиль одежды, фактура ткани, ненавязчивость цветов говорили о толщине кошелька данной особы. Но вот именно этот факт меня очень порадовал, потому что такой стиль одежды куда более симпатичен, чем бриллианты в три ряда и вечерние платья вместо повседневной одежды — чтобы все знали, «какая я богатая». В завершение своего секундного оценивающего монолога в голове я вдруг подумала о том, что у меня промокли ноги и я сейчас буду оставлять отвратительные мокрые пятна на полу, а она будет это видеть. Захотелось выть в голос, даже голова закружилась, но где-то внутри я решила себя успокоить: «Все будет нормально, видно же, что девушка адекватная, она поймет, что я не готова к гостям».

— Добрый вечер, Вероника, очень приятно. В каком из домов вы теперь живете?

— Вот в этом, прямо напротив. — Она указала рукой на красивый особняк напротив моего, который пустовал уже больше года. — Я переехала буквально вчера, муж работает в Европе, а все мои родные тут, вот решили, что я буду жить ближе к ним, а он несколько лет помотается, а потом, когда все устроится, переберется в Россию насовсем. Вы, наверно, устали с работы, не буду вас отвлекать, просто хотела познакомиться. Мы одно время в Америке жили, там привыкла знакомиться с соседями.

Вероника засмеялась — легкий такой смех, добрый. Услышав всё сказанное ею, я ощутила неловкость за те плохие мысли, которые посетили меня, когда я её увидела, поэтому я тоже поспешила улыбнуться:

— Молодец, что познакомилась, ты что, сейчас одна в этом большом доме?

— Ага, мама сегодня уже была, муж улетел сразу, как договор купли-продажи заключили, подружки детства, конечно, рады, что я вернулась, но ведь все замужние, кто-то с детьми уже, часто не будут, наверно, приезжать. Не переживай, я и в Испании одна дома постоянно была, занимаюсь дистанционным обучением детей, так что не совсем скучно.

Я не поверила сама себе. Но мои губы произнесли:

— Забегай в любое время, только предварительно звони. Или в звонок звони так, чтоб я поняла, что свои: три коротких, два длинных.

Вероника просияла, ее карие большие глаза одарили меня волной благодарности, а затем она посмотрела очень внимательно, даже изучающе как-то:

— Я зайду на днях, ближе к выходным, чтобы не сильно напрягать тебя.

Она протянула мне раскрытую ладонь. Жест для рукопожатия, а мне, оттого что она оказалась неназойливой, уже расцеловать ее хотелось! Я крепко пожала ее ладонь, пожелала ей хорошего дня и радостная вошла в свой двор, а затем в дом.

Хорошо быть дома. Дома все люди становятся собой. Очень жаль, что мир пришел к такому моменту, где люди зачастую перестают быть собой, а ведь они это не из эгоизма делают, а из самозащиты. Не знаю почему, но вообще я — человеколюб, я прекрасно понимаю мотивы людей и за это люблю их. Звучит, наверно, очень пафосно, но это именно так.

Вот зачем, например, моя коллега Любочка делает вид, что она красивее, чем она есть, и изображает характер надменной девицы, к которой очень трудно подобрать ключик? Да ведь очень просто всё: ей когда-то кто-то сказал, что такие девушки нравятся парням, и она поверила. А ведь мы становимся тем, во что верим. Многие люди стараются выглядеть лучше, чем они есть, хотя лучше бы не старались выглядеть, а старались быть, но ведь если в голове уже сидит это зерно и корни его крепки, то сложно переменить мировоззрение личности. Есть у этого всего и другая сторона: когда действительно одаренные люди, которые должны заявлять о себе миру, наоборот, закрывают свое величие, позволяют себя победить, потому что одаренность их — родная сестра скромности, и они не умеют иначе. Да даже я: на работе я начальник отдела, успешная, талантливая, деловая. С Тимофеем я еще интереснее: могу кокетничать, могу заигрывать с ним, могу элегантно сопровождать его на торжестве, могу будоражить его в постели, могу вести с ним глубокомысленные беседы, разной могу быть. Но вот только дома я становлюсь собой. А что значит собой? Я надеваю домашние шорты и майку, скручиваю волосы в высокий пучок на макушке, включаю музыку и пританцовываю, пока готовлю, включаю интересный фильм и, завернувшись в большой халат, поедаю фрукты или мороженое и попутно переписываюсь с друзьями в социальных сетях. Под мелодрамы я благополучно лью слезы, а над комедиями заливаюсь смехом.

Настоящая я самая обычная — я люблю дурачиться, смеяться, листать ленту новостей во «ВКонтакте» и смотреть разные красивые вещи в интернет-магазинах. Я люблю мечтать, делать что-то доброе и читать книжки. Я люблю смотреть в окно на птиц и облака, люблю часами болтать по телефону с мамой или подругой. Люблю ходить без косметики, люблю ходить босиком. Люблю лежать в ванне и разглядывать пену, а потом, не вытираясь, заматываться в большой халат и выходить в сад. В идеале взять с собой большую кружку чая и какие-нибудь вкусняшки, потому что в саду у меня стоит красивый пластиковый столик и стулья. Зимой я, конечно, так не выхожу, но зимой много других прелестных занятий.

Не очень мотивирующая личность, правда?

Вообще, что такое — быть собой? Ведь многие люди даже не знают себя и поэтому собой быть не могут просто логически. Много ли людей в суете дней делают паузу, откладывают мир с его проблемами на потом и смотрят в свою глубину? Внутрь себя, чтобы понять: кто я? Зачем я тут? Какую пользу я несу миру?

Кто так делает? Вы делаете? Это хорошо, если да…

Зачастую нам кажется, что мы знаем себя, потому что мы же уже взрослые, сформированные личности. Вот только сформированность эта чистой воды фальшивка. Многие личности сформированы ведущими телевизионных передач, модными блогерами в социальных сетях и окружающими. Да-да, именно они говорят, что модно носить, как надо питаться, в каких странах отдыхать модно, какой магазин посетить, с какими людьми дружить и, самое интересное, как нам мыслить. Я и сама такой бываю — ведомой, но чаще во мне просыпается что-то и стучит изнутри, дает сигналы, что я сбилась с пути, что это не мое, что это общества.

Именно эти мысли и привели меня туда, где я есть, но об этом позже. Вернемся к тому дню, с которого все началось.

Оказавшись, наконец, дома, переодевшись, поставив сапоги сушиться, я увлеклась ужином, пылью на полках и порядком в комоде — время до позднего вечера пролетело незаметно. Новую соседку я вспоминала лишь вскользь: приятная девушка, какая-то вся маленькая, хрупкая, но выглядит и держится так, что сразу понятно — внутри она гораздо больше, чем снаружи. Волосы короткие, под мальчика, рыжие, глаза выразительные — карие, кожа белая. Голос спокойный, глаза внимательные. В ее лице я увидела что-то, чего не было у других людей, к которым я привыкла, а что именно? Наверно, свободу. Складывалось ощущение, что она знает что-то неведомое и сильное, и это знание дает ей могущество.

«Мы подружимся, не зря судьба привела ее именно на мою улицу. Она хорошая, думаю, многому меня сможет научить». Именно так я закончила размышления о Веронике и собралась спать, но позвонила Люба:

— Фимочка, как у вас с Тимофеем вечер прошел? Ты у него сейчас, да?

— Э-э-э-э, нет, я дома, недавно пришла, — растерянно пробормотала я. Не люблю обманывать, потом чувствую себя гусем в тапках — неловко и неприятно.

— А, устала, наверно. Я быстро! В общем, я тоже с банкета недавно пришла. В целом хорошо посидели, Никитка, новенький который, та-а-акой странный! Я с ним рядом села, он, знаешь, разговаривает, контактирует, но так насмешливо. Вроде и не обидно, а, знаешь, странно! Сказал, что мне лучше было бы с натуральными волосами и лицом, что это сделало бы меня милой. Сказал, что в мире трудно быть собой, потому что мы зависимы от мнения, но что мы сами в этой зависимости виноваты. — (Услышав все это, сказанное Любой, я не то что забыла про сон, я вообще из постели вылезла и нервно заходила по комнате.) — В общем, такой он, знаешь, типа правдоруб, наверно. Не знаю, сколько он у нас проработает, надеюсь, недолго. Мы с девочками, пока такси ждали, немного посплетничали, пришли к выводу, что он никому не понравился.

— Кому он еще что сказал? — Мне показалось, что в комнате стало жарко, ведь это интересно, когда человек где-то в другом месте озвучивает именно то, о чем ты думала не так давно.

— Ой, да всякую ерунду. Сава рассказывал, что у него в жизни упадок — ну, ипотека, кредит за «тойоту», а Никита ему в лоб и заявил: «Ты сам виноват, пытаешься показать себя лучше, чем есть, хотя мог бы взять машину подешевле и квартиру поменьше, тогда бы все и наладилось». Нет! Ты представляешь? Все и так это в Савельюшке видят, что живет он не по карману, но вот так в лицо же некрасиво говорить!

Я мысленно поаплодировала Никите за его честность, хотела открыть рот в его защиту, но Люба продолжила:

— А Катерине он еще интереснее сказал, это она по секрету проболталась, она курить с ним выходила, пыталась расспросить, откуда он и кто такой, а он ей ответил, что он наш новый маркетолог и ей как фотографу больше знать не положено, потому что девушка, которая уничтожает себя выпивкой, является мутагенной опухолью мира.

Услышав это, я сразу передумала его защищать:

— Да как же так?! Так нельзя с людьми! И как он узнал, что она выпивает? Бедная Катя, у нее и так самооценка низкая.

— Так и я про то же! Я всё понимаю, что честность это хорошо, но не настолько, чтобы людей обижать. Надо же сначала разобраться, кому можно правду говорить, а кому нет! Может, она все-таки завяжет с выпивкой, не будет же она всю жизнь пить!

— А как он узнал вообще? Ну, что она пьет? — нерешительно спросила я, уже примерно зная ответ.

— Ну что значит как? Она же начала дегустировать напитки, не дожидаясь банкета, ты же знаешь ее, и самое интересное, что после разговора с ним она проревелась и пила только чай!

— Не может быть! — почти прокричала я.

— Может! Я тебе клянусь, только зеленый чай. Сидела хмурая, нос и глаза опухшие, но трезвая!

— Вот это новости, теперь и спать не хочется.

— Я сама в шоке, ну ничего, давай спи, завтра еще наболтаемся!

— Ладно. Доброй ночки, Любаша.

— Доброй! Чао!

Телефон затих, а я растерянно уставилась в окно. Пошел мелкий снег. Из спальни у меня довольно мрачный вид. С этой стороны дом выходит на еще один огромный коттедж, и вот на горизонте стоит этот коттедж, и их огромный сад заканчивается под моими окнами. Забор между моим и их участком стоит, но это простая сетка, за которой видно их заросли. Даже не знаю, кого имею в виду, говоря «их», но так привычнее просто, а вообще там никто не обитал все пять лет, которые я живу здесь. Хотя мне кажется, дом пустует гораздо дольше: сад зарос обычной лебедой и осотом, кусты, которые когда-то там высадили хозяева, безобразно разрослись, и их ветки стали через сетку лезть ко мне. Первые пару лет я их обрезала, потом надоело, поэтому так и торчат. Летом это все превращается в сплошную зеленую стену, а зимой листва облетает и видно, что там гнездо каких-то птичек. Вот и сейчас я уставилась на голые ветки, торчащие из забора как костлявые лапы каких-то чудовищ.

Мысли о чудовищах заставили поежиться и задернуть шторы. Я залезла под одеяло и выключила светильник на тумбочке. Честно говоря, в чудовищ я верю с детства. Причем верю в разных чудовищ: в вампиров, инопланетян, привидений, домовых. Я не уверена, что они встретятся в моей жизни, но ведь кто-то их придумал!

Ведь не может быть, чтобы в такой огромной Вселенной, где триллиарды планет, не было еще одной планеты, на которой есть разумные существа. Еще я думаю, что никто не мог просто из головы придумать Бабу-ягу, разных ведьм, водяного. Мне рассказывали очень много историй о том, что у кого-то бабка ведьма была и колдовала, порчи наводила. Да, сейчас уже не встретить на улице ведьму, но ведь они не глупые, чтобы разоблачаться кому попало. Хотя было бы круто иметь знакомую ведьму, которая умеет много разных штук, или самой уметь что-то. Иметь суперсилу…

Вот с такими мыслями я и провалилась в сон. Мне снилось, что я рисую звезды на небе, очень красиво. Проводишь пальцем по темному небосводу, а на нем полоска ярких искр, и каждая искорка переливается и сияет таинственным светом.

Глава 2

Проснулась я до будильника, за сорок минут до того, как он должен был запеть, хотела поваляться немного в постели, но организм чувствовал себя таким отдохнувшим, что я потянулась и бодро встала. Закинула покрывало на постель и зашлепала босыми ногами в кухню. Глаза были еще сонные, поэтому я на ходу растирала их пальцами, но, выйдя в зал, я настолько опешила, что сонные глаза в одно мгновение проснулись и выпучились на окно. За моим панорамным окном лежали сугробы!

Белые, искрящиеся, свежие сугробы! Я сразу забыла про кофе и завтрак, пошла обратно в спальню — доставать теплые вещи на работу и искать лыжный костюм, в котором я чищу снег. Хорошо, что всё это хранится в выдвижном ящике под кроватью и мне не пришлось возиться долго. Не умываясь и не расчесываясь, я натянула теплый костюм прямо на пижаму, в нем побрела в зал, в тумбочке для обуви нашла ботинки, зашнуровала и толкнула входную дверь. Дверь открылась с трудом, и я воткнулась в снег, который доставал мне почти до колена. Я окинула взглядом дворик и поняла, что времени почистить снег, хотя бы узкую тропинку, мне вряд ли хватит, но это ни капли не испортило мне настроения, наоборот, стало весело. Высоко задирая ноги, я зашагала в гараж за лопатой, распинала снег у двери, с кряхтением открыла дверь, взяла лопату и, чувствуя себя героем, начала откапывать тропинку. Через пятнадцать минут я была мокрая насквозь, глаза стали слезиться от белизны снега, который сиял на солнце, но сдаваться было рано, потому что снег нужно было убрать до ворот, а потом от ворот до дороги, чтобы можно было спокойно пойти на работу. Чувство, что на работу я могу опоздать, работало как ветер в парусах, поэтому, сдувая прядь волос, выпавшую из шапки прямо на нос, с громким пыхтением я продолжила откидывать большие порции рассыпчатого снега в стороны.

С трудом дочистив снег до ворот, я начала сочинять, как буду рассказывать Владимиру Ивановичу о причине опоздания, — причина в голове была самая что ни на есть настоящая, а потом еще и вспомнилось, что после банкета он сам вряд ли рано придет, поэтому чистить снег дальше можно было спокойно. Я открыла замок, набрала полную грудь воздуха, чтобы открыть ворота, за которыми гора снега, со всей силы толкнула их и чуть не выпала, потому что снега там не было. Ровная, широкая тропинка, весь снег аккуратно раскидан по сторонам.

Не знаю, сколько я стояла как вкопанная, с открытым ртом, не понимая, кто мне преподнес такой сюрприз, но тут окно в доме напротив распахнулось и показалось счастливое лицо Вероники. Она поплотнее закуталась в толстый голубой халатик, махнула мне рукой и крикнула:

— Привет, Серафима!

— Доброе утро! — растерянно крикнула я, развела руками и решила объяснить свою нелепую ситуацию: — У меня снег пропал!

— Это я попросила дворника своего, чтоб он у тебя тоже убрал, — рассмеялась соседка. — Тебе же на работу, а снега столько выпало! Я подумала, тебе одной сложно будет справиться.

— Спасибо вам! Вы не представляете, как помогли мне с дворником!

У меня внутри всё наполнилось благодарностью до краев — такая мелочь, но как от нее стало светло внутри.

— Ой, не придумывай, ничего сложного ни мне, ни ему в этом не было! Собирайся на работу спокойно, вечером, если сможешь, забегай в гости.

— Ладно!

Я помахала рукой, прибрала лопату в гараж и побежала в душ. Уже подкрашивая ресницы, я поняла, что не могу перестать улыбаться. Вроде просто соседская забота, а так много она мне подарила! Я с удовольствием выбрала шерстяное платье и теплые бежевые колготки. Надела удобные сапожки на невысоком каблуке, удлиненную куртку с большим капюшоном. Тепло и удобно! Зима, пришедшая внезапно, очень даже радовала, потому что вокруг стало чисто и бело.

Подходя к остановке, я оглянулась и увидела, что автобус уже подъезжает, и мест в нем полно, и водитель с добрым лицом. Я подала ему деньги и присела ближе к выходу — ехать-то совсем рядом. К зданию офиса я подошла без двадцати девять.

«Первая я, наверно, сегодня», — улыбнулась я про себя и шагнула в теплое помещение. Наш офис на третьем этаже, я поднялась по ступенькам — всегда стараюсь лучше пройтись, а не стоять в лифте, охранник кивнул и зевнул, в коридоре тишина. Я свернула в наш отдел, на ходу доставая ключи из сумки, а когда подняла взгляд, уперлась в ясные глаза незнакомого парня.

Обычно «ясные» говорят про глаза цвета неба, голубые то есть, эти глаза тоже были голубыми, но с какой-то иной ясностью — как голубые хризантемы, подернутые заморозком. Именно заморозки мелькали в этих глазах и не давали дружелюбной улыбке согреть черты лица. Хотя внешность у него была довольно приятной: светлые широкие брови, нос картошкой, но на его лице он хорошо сидел, красиво изогнутые губы, глубокая морщина на лбу и между бровей. Это было лицо уверенного в себе мужчины. Я на секунду задумалась, припоминая, кто он, а потом радостно протянула руку:

— Никита? Маркетинг? Доброе утро!

Он протянул мне теплую сухую ладонь, крепко пожал мою руку:

— Серафима? Выскочка, которая воротит нос от коллектива и не ходит на банкеты?

Я отпрянула от него и почувствовала, как щеки краснеют. Он сказал это потому, что сам так решил, или потому, что услышал это вчера на банкете? Честный или циник? Провоцирует меня на конфликт с остальными? Выясняет для себя? Или хочет помочь? А может, это просто манера издевательства? Захотелось сказать в ответ что-то не менее прямое и вызывающее, но я увидела в его лице готовность. Готовность к той гадости, которая начала зреть в моих мозгах. Тысячи разных мыслей пролетели в моем разуме: защитить себя, оправдаться, отшутиться, просто уйти, — но очередная мысль, найденная когда-то в одной из множества прочитанных мною книг, остановила мое смятение: «Раненые люди ранят других». От этой мысли я растерянно улыбнулась и ответила:

— Да, я Серафима. Наверно, я действительно выгляжу выскочкой, спасибо, что сказал.

От сказанного стало легче — ему не знаю, а мне точно. Я открыла кабинет, вошла и влилась в поток работы легко и спокойно. Любочка впорхнула в кабинет ближе к десяти и, шмыгая покрасневшим от легкого мороза носом, стала рассказывать, как ее подвез до работы полиционер Серёжка, как он подъехал с мигалками к ее подъезду и не выключал мигалки до самого крыльца офиса.

— А я ему говорю: «Нельзя же, Серёжа, просто так мигалки включать», а он мне: «Можно, Любочка, я же не просто так, я драгоценность везу». Глупо так! Больше не буду его просить.

— Люба, тебе просто надо определиться, кто из них тебе самой по душе. Вот от того, кто по душе, любая глупость будет в радость.

— Так я знаю! Но вот присматриваюсь к ним, присматриваюсь — и не знаю! Может, тебя с ними познакомить? Ты со стороны посмотришь, кто лучше?

— Лучше с Никитой познакомь, он насквозь людей вон видит.

Мы с Любой так расхохотались от этой моей фразы, что щеки заболели. За этим хохотом нас застал Савелий, который пришел демонстрировать новое оформление сайта к Новому году.

— Савочка, не рано ли твои елочки запускать? Еще только ноябрь, давай с первого декабря? Через недельку, — улыбнулась Люба, внимательно изучив новую версию сайта.

Савелий, как бы ни стебались над ним люди за то, что он взял в ипотеку слишком дорогую квартиру, парень, в принципе-то, неплохой. Работает старательно, вежливый, улыбчивый. Да, пижонится иногда, но делает это умело, и поэтому это не отталкивает.

— Ладно, давайте через недельку. Обычно-то сами торопите, потому что праздника хочется.

Он подмигнул Любе, улыбнулся мне, но уходить почему-то не спешил. Задумчиво сплел пальцы, локти поставил на стол и на замок своих рук поставил подбородок.

— Вот тут, в шапке заголовка, хочу добавить ссылку…

Он начал новую волну повествования своих идей, а я вдруг четко увидела, как они с Любой друг другу подходят. Она старается быть самой красивой искусственным методом, а он пытается жить лучше, чем может себе позволить. Может, через любовь друг к другу они смогли бы познать новое видение жизни, где тебя ценят настоящим. Я так залюбовалась ими, что не заметила, как в кабинет вошел Никита. Он встал рядом с моим столом, облокотился об него обеими руками. После утреннего знакомства при виде его во мне сразу сработали какие-то затворы, я скрестила руки на груди и напряглась, а он приподнял одну бровь, глядя как раз на мои скрещенные руки, а потом перевел взгляд на Савелия. Никита бесцеремонно рассматривал их около минуты, а они оживленно обсуждали всякие тонкости оформления сайтов и влияние этого на читателей и подписчиков, будто убедился, что они не будут слушать наш разговор, потом повернул лицо ко мне:

— Мне не стоит быть с тобой честным?

— Почему? — Его прямой вопрос немного меня расслабил, я разомкнула руки, положила их на стол.

— Люди терпеть не могут, когда ты с ними честен, вернее лоялен. Вчера я сделал вывод, что в этом коллективе нет людей, готовых к честности, в тебе засомневался, поэтому решил уточнить.

— Твое утреннее высказывание было больше похоже на поддевку, будто ты пытался нарочно уколоть меня.

— Зато по твоим глазам понял, что ты не знала, что о тебе есть такое мнение среди коллег.

— Да, я не знала.

— Я разочаровал тебя этой информацией или всё испортил и теперь тебе будет сложно в коллективе?

— Я не могу быстро отвечать на такие вопросы, мне это нужно переварить в своей голове.

— Понимаю, в другой раз буду осторожнее.

Вот это меня насторожило: со мной не надо быть осторожнее! Со мной надо быть собой! Я быстро положила свою ладонь на его руку:

— Не надо, меня устраивает твоя позиция.

Никита улыбнулся одним уголком губ, не было веселья в этой улыбке, он подмигнул мне, высвободил свою руку из-под моей и положил на плечо к Савелию:

— Сав, ты прав насчет этой комбинации в оформлении, именно это делает нас конкурентоспособными, это наша уникальность, и именно это не дает подписчикам с нами расстаться.

Я растерянно перевела взгляд на Савелия и Любу: я не поняла, каким образом Никита успевал при разговоре со мной вникать еще и в их тему. Савелий, конечно же, оживился и, забыв про Любу, пошел вместе с Никитой вон из нашего кабинета. Мы же с Любой просто переглянулись и вернулись к работе.

Ровно в шесть на мой телефон пришло СМС от Тимофея: «Жду тебя на парковке».

Я же совсем забыла, что вечер обещан именно ему! За это и люблю свои отношения с этим мужчиной. Первое время после нашего знакомства я умирала от нетерпения перед встречей, замирала от каждого сообщения, набирая ответ, несколько раз удаляла буквы, писала заново, долго выбирала, что надеть, возилась с прической. А все из-за того, что сообщения эти были от одного из самых влиятельных мужчин города. Во мне бушевали чувства, море чувств, главными из которых были любопытство и гордыня, ведь именно меня выбрал Тимофей Вениаминович.

На первом свидании у меня пересохло во рту, и я не могла собраться с мыслями, только смотрела на него, как зачарованная, и улыбалась. На втором и третьем свидании ничего особо не изменилось: я что-то мямлила, а он был великолепен и прекрасно держался с глупышкой мной. Под «прекрасно держался» я имею в виду, что он делал вид, будто со мной все в порядке, нежно держал мою талию и брал инициативу разговора в свои руки. Меня очень радовало, что на свидания он водил меня в рестораны, где играл небольшой оркестр, и в неловких паузах разговора я делала вид, что слушаю музыку, потому что паузы действительно были неловкими. Я абсолютно ничего не понимала и не понимаю в финансовом мире инвестиций, а он — в мире журналистики и публицистики.

На четвертом свидании спазмы моего языка наконец прошли, сухость в горле немного поутихла, и, провожая меня от дверцы автомобиля до моих ворот, Тимофей вдруг притянул меня к себе, прижал к своему могучему телу и жадно приник своими губами к моим. Всё в нем оказалось напористо-порывистым, каждое движение — от языка, скользящего в моем рту, до рук, изучающих мое тело. Этот поцелуй вызвал в моем организме волну головокружения и слабости, было ощущение, что он как-то подчинил всё во мне своей воле, и от этого я почувствовала жар в горле, который покатился вниз по груди, в живот, в пах, в бедра и ниже — до кончиков пальцев ног. Такие ощущения не были новыми для меня, но половых связей с парнями я не имела давно, поэтому каждый отзвук желания играл с какой-то волнующей силой. Я отдалась этому поцелую с головой, но Тимофей остановился, еле заметно коснулся меня губами еще раз, открыл затуманенные поцелуем глаза:

— Утром мне нужно ехать на конференцию в другую область, я вернусь через два дня, дождешься меня?

Мне понравилась его стратегия: разжечь, заинтриговать, поставить паузу, взрыв.

Я сразу представила, какой фонтан ощущений получу после его возвращения, поэтому из горла непроизвольно вырвался стон:

— Дождусь. Конечно дождусь.

— Умничка, все, иди домой.

Он нежным движением повернул меня к воротам и легонько толкнул хлопком по попке, я вошла во двор, заперла ворота и, только услышав удаляющийся рокот его автомобиля, смогла выдохнуть. Летний вечер подходил к концу, тот самый момент, между вечером и ночью, когда жара начинает отпускать, когда замолкают птицы, или это я их не слышала, но было так тихо, что собственное дыхание резало слух, сердце стучало громко и горячо, я даже не сразу поняла, что это от меня жар идет, а не от летнего воздуха.

Два дня до следующего свидания были томными, но сладкими, я даже не старалась отвлечься, чтобы время пролетело быстрее, потому что мысли в голове подсказывали, что такого томительного ожидания первой близости с этим мужчиной я больше никогда не переживу. Конечно, были и переживания, куда без них: а вдруг переспит и бросит? А вдруг ему не понравится? Но эти мысли были такими неосязаемыми, что я сама в них не верила. Я лишь осознанно подумала о том, что у меня завышенные ожидания и что за его властной манерой может и не быть ничего выдающегося.

Не поверите, но так и вышло. Приехав из своей командировки, он отправил за мной машину, и я с трепетом отправилась в его хоромы впервые. Большая стильная квартира в центре города, с выходом на крышу, где расположена зона отдыха с прекрасным видом на город. День нашего свидания совпал с вечером пятницы, я была спокойна, потому что торопиться домой не надо, в субботу срочных дел на работе не было, а воскресный концерт, о котором нужно писать статью, должен был состояться только вечером.

Водитель, который забрал меня из дома, молчал всю дорогу, на парковке открыл мне дверцу автомобиля, затем дверь подъезда, кивнул охраннику, сопроводил меня в лифт, довел до двери, электронным ключом открыл замок и распахнул передо мной дверь:

— Хорошего вечера, Серафима Андреевна.

— Спасибо, и вам.

Я скромно улыбнулась и шагнула внутрь квартиры. Интересно, как часто этот водитель привозит сюда девушек? Ведь он, наверно, знает, для чего я приехала, что он думает о таких, как я?

Ведь меня заманили сюда не деньги Тимофея, не его статус, а природа его мужского естества. Его спокойная грация, его позиция как хозяина своей жизни, его манера ухаживать — открыто и порывисто.

Дверь за мной закрылась, и в полумраке квартиры стали оживать разные предметы. Просторный холл, обставленный стильно и комфортно, широкие окна без занавесок, огромный стеллаж каких-то изданий, мало похожих на книги, что-то вроде журналов или папок, белый кожаный диван, два кресла необычной формы, громоздкие, но обещающие удобство. Я замерла, не зная, что мне делать, Тимофея не было видно, у порога не было видно обуви, стало непонятно, принято ли в этой квартире разуваться. Я повернулась вокруг себя, присматривая, куда положить сумочку, и услышала шаги.

Я повернулась, Тимофей очень быстро шел ко мне из дальней двери — видимо, только из душа, волосы были немного влажными, синие джинсы, черная футболка, до этого я видела его только в деловых костюмах, поэтому сейчас сглотнула слюну, увидев мускулатуру его рук и широкой груди. Не знаю, что повлияло на исход событий, но в паре шагов от меня он остановился, пробежался глазами по моему телу, остановил взгляд на губах и одним широким шагом заключил меня в такие крепкие объятия, что дыхание мое сбилось и лицо вспыхнуло от волнения.

Тимофей начал целовать меня как-то неожиданно много, всю, вернее всюду: лицо, шею, руки, — периодически он набрасывался на мои губы и при этом успел снять с себя футболку. Я не поняла, как оказалась без босоножек и сумочки, он подхватил меня на руки и сел на диван, усадив меня сверху. Я непроизвольно прижалась к нему, почувствовала, как его плоть горит там, в джинсах, ограниченная плотной тканью, и волна дрожи понеслась по всему телу, возбуждая и толкая на безумства. Я расстегнула молнию на своем платье, бросила его на пол, скинула бюстгальтер, и в этот момент в Тимофея вселилось неистовство. Он бросил меня на диван, сорвал мои трусики и начал щедро дарить ласки моим самым нежным органам, все мое сознание перенеслось к этим сладким ощущениям, я закрыла глаза, непроизвольно прижала его голову к себе руками и закричала от разрывающего мое тело удовольствия. Перед глазами замелькали какие-то пятна, я почувствовала, как по телу проносится судорога и передается мужчине, который смог так быстро разжечь меня.

Он поднялся и, не давая мне опомниться, осыпая мокрыми поцелуями живот, грудь, шею, вошел в меня.

— Как в тебе хорошо, черт…

От его хриплого голоса меня захлестнула новая волна возбуждения, и мои бедра стали рваться ему навстречу, ускоряя темп. Я была близка к новому оргазму, но он резко поднялся, своими сильными руками поставил меня на колени и, нежно покусывая мои плечи сзади, снова рывком проник в меня — и снова знакомый жар, набирающий силу, сжимающий мышцы в тугой комок…

Но Тимофей снова решил сменить позу, не дав мне кончить. Я вдруг подумала, что это такая игра, чтобы довести мои ощущения до пика, но мне пришлось разочароваться, потому что он неустанно вертел меня на этом диване, периодически выкрикивая о том, как ему хорошо со мной, а я после третьей позы стала ждать, когда же он уже закончит это всё.

Да, ни капли не романтично, но как уж есть. Я продолжала постанывать, двигалась в такт его быстрым рывкам, отвечала на поцелуи, но больше всего меня порадовало, когда он остановился и прерывисто сказал:

— Не могу больше сдерживаться, завела меня, а-а-а, малышка…

Он уткнулся мокрым лбом в мое плечо и закрыл глаза. Лицо Тимофея расслабилось, мышцы отяжелели и вдавили меня в кожу дивана, я хотела уже заволноваться, но он поднялся на локти и улыбнулся:

— Ну как ты? Тебе хорошо?

— Конечно хорошо, Тимофей. — Я потянулась к его губам и долго целовала его, чтобы не дать спросить еще какую-то глупость.

После этого поцелуя Тимофей встал и надел боксеры:

— Ванна тут. — Он открыл нужную дверь. — Я на кухне, жду тебя на ужин.

Я пожала плечами, не понимая, зачем мне ванна, кончил-то он на диван, но, собрав одежду с пола, все-таки решила посетить предложенную им комнату. Его ванна оказалась больше моей спальни и поразила меня солидным блеском белого мрамора, вид был царский: роскошь и богатство в каждой детали — от слепящих белизной полотенец до отполированных зеркал. Я ополоснула руки, холодной водой брызнула на лицо и шею и, больше не найдя занятия, поспешила надеть одежду и пойти искать кухню.

Кухню я нашла легко, из нее раздавалась легкая джазовая музыка.

— Ты уже в одежде? Я думал, ты останешься.

В голосе неподдельное недоумение, в глазах любопытство. Я широко улыбнулась — это было единственное, что пришло в голову, потому что понять мотивы этого мужчины оказалось для меня нереальным.

— Я должна была голая ходить у тебя?

— В ванной халаты есть, — сказал он озадаченно.

«Ах да, что же я, глупая, не поняла-то, зачем он меня туда отправил».

— Ой, я почему-то не заметила. Да и жарко в халате будет.

Я села на стул рядом с ним, посмотрела на тарелку с красиво оформленным блюдом из рыбы:

— Ты сам готовишь?

— Зачем? У меня повар, я сегодня всех отпустил пораньше, чтоб нам не мешали. Ты любишь рыбу?

— Как и всё остальное. Выглядит вкусно.

— Я просто обожаю рыбу. — В подтверждение своих слов он принялся за рыбное филе, иногда запивая его белым вином из высокого бокала.

Из-за рыбы в разговоре образовалась пауза, я неловко поерзала на стуле, но не нашлась, что сказать, а Тимофей и не искал. Просто ел свою рыбу.

— С чего ты начал свой бизнес? — наконец нашлась я.

— С идеи. Я с детства знал, что буду бизнесменом, поэтому осознанно продумывал разные варианты дохода. У меня же самая обычная семья, жили не бедно, но и не шиковали, а я класса с седьмого начал погружать мозг во все доступные книги по бизнесу и успеху. Читал всё, что попадалось: и Наполеона Хилла и Карнеги, Максвела, Кийосаки, — стал немного разбираться в финансовых потоках.

Больше в этот вечер неловких пауз не было, потому что Тимофей увлеченно рассказывал о первых шагах в достижении своего успеха. Не буду говорить, что он меня этим утомил, нет, мне было очень интересно, и слушала я, впитывая эти важные уроки, которые пригодились мне в переходе от корреспондентки в начальники отдела электронной версии журнала, — если говорить проще, то я просто стала отвечать за наш сайт. Не знаю, почему это оплачивается лучше, чем сбор информации и написание статей, но директору виднее.

На самом деле Тимофей прост до мозга костей: он хотел быть богатым и стал, он считает, что должен жить в большой шикарной квартире, и живет, ездит строго на «мерседесах», потому что с детства считал эту машину отражением богатой жизни. Принято богатым парням отдыхать в Арабских Эмиратах — значит, он едет туда. Принято девушку в Париж свозить — поэтому на годовщину знакомства он именно туда меня и увез. Ни больше, ни меньше. Со временем я стала замечать, как он похож на Ивана Царевича из сказки: вся его жизнь — образец достижения успеха. По собственному предчувствию он решил выполнить сложную задачу, связанную с риском и геройством, и все трудности он смог преодолеть с легкостью, и это подарило ему статус «царевича».

Отношения с ним, тем не менее, сложились крепкие и приятные: встречи пару раз в неделю, официальный статус пары. Он ни разу не предлагал мне перебраться к нему, и я ни разу ему на это не намекала, зачем? Придет время, поженимся, и перееду к нему. Его моя позиция полностью устроила, он прокомментировал это по-своему, но тоже вполне адекватно:

— Можно было бы, конечно, тебе и ко мне перебраться, но тебе же скучно тут будет, я-то на работе чаще, ты в своей избушке как в теремке волшебном живешь, а тут замок целый, да еще и пустой, один обслуживающий персонал туда-сюда иногда мелькает. У меня у самого там иногда челюсти от скуки сводит.

Вообще, первое время меня немного обижало его отношение ко мне: он не звонил мне каждый день, не писал СМС, не посылал букеты, однажды я даже спросила его, почему он мне не звонил три дня подряд, а он посмотрел на меня удивленно, развел руками и сказал:

— Я был занят, ты же знаешь.

Ну да, я примерно представляла, что у него больше дел, чем у меня, но ведь можно найти пару минут в сутки, чтобы просто позвонить… Но вскоре до меня дошло, что он именно вот такой: человек-карьера. Он не считает важным сюсюканье и бесконечное внимание, у него другие ценности. Он мужчина и решает проблемы — например, когда в городе случилась непогода и ветка старой липы упала мне на крышу, он в течение нескольких часов нашел мастеров, которые убрали ветку и сменили помятые листы металлочерепицы. Еще была куча историй, когда мне не хватало денег на что-то очень важное (крем для век, например) и он просто открывал бумажник и доставал несколько купюр.

Воспоминание о нескольких купюрах вовремя пришло на ум, и, уже подходя к автомобилю Тимофея, я смогла вернуться из воспоминаний о первых летних жарких встречах в холодный ноябрь. Природная сообразительность помогла мне сложить в уме два факта: платье, о котором я мечтала, и желание Тимофея быть опорой и надеждой своей невесты. Водитель открыл для меня заднюю дверцу, и я оказалась в уже родном кожаном салоне рядом со своим возлюбленным.

— Привет.

Я прильнула к нему на пару мгновений, губами скользнула по щеке, руки положила на его бедро, заглянула в глаза.

— Привет, малыш. — Его лицо просияло, горячая рука скользнула на мою талию, потом спустилась чуть ниже, на границу между талией и попкой. — Сильно устала?

— Нет, у нас сегодня есть культурная программа на вечер?

— Нас приглашали на ужин Воронцовы, помнишь их?

Я задумалась на пару секунд:

— Твои партнеры по производству?

— Да, у них там небольшое торжество, юбилей открытия холдинга.

— Ой, очень хотелось бы, вот только надеть-то мне нечего!

Я носом пощекотала его шею, руку на бедре переместила чуть выше, он рассмеялся.

— Дим, в магазин, — коротко сообщил он водителю, а я добавила:

— В «Наполеон», мое платье там висит.

Если Тимофей с детства считал, что будет богатым, то я никогда не сомневалась в том, что у меня всегда будет достойный мужчина, с которым я буду спокойна и счастлива.

В «Наполеоне» к платью быстро нашлись туфли, чулки и белье, я сразу облачилась во всю эту красоту, новую норковую шубу просить не стала, зачем мне вторая? Поэтому мы заехали ко мне выложить пакеты, и я переоделась в шубку, подкрасила губы и взяла маленькую сумочку. Тимофей в магазин со мной не пошел, отправил водителя с карточкой, и домой заходить тоже не стал — разговаривал с кем-то по телефону. На всё это ушло меньше тридцати минут, я бросила в зеркало последний оценивающий взгляд: идеально! От суеты с покупками у меня раскраснелись щеки и заблестели глаза. Надо же, как сильно я горевала об этом платье вчера и как легко приобрела его сегодня!

— Мы надолго к Богдану и Маргарите?

— На пару часов, потом ко мне.

Я кивнула и, обняв его руку, просто отвернулась к окну. Город, за ночь спрятанный под пушистый белый снег, стал очаровательно незнакомым. Все кусты и деревья из утонченно обнаженных стали нарядно укутанными, как парад невест, бережно спрятанных в меха и бриллианты. Прохожие стали быстрыми, спешащими в тепло своих семейных очагов. В городе сразу появилось много транспорта: небольшие тракторочки, бесконечно спешащие убрать очередную груду снега, грузовые машины, гудящие на всю улицу и старающиеся победить сугробы на поворотах и пешеходных переходах, огромные грейдеры, лениво скребущие снег на обочины. Хорошо, что снег выпал, он подарил окружающему миру обновление. Честно говоря, в теплом салоне было так хорошо, что я даже расстроилась, что мы уже приехали и нужно идти через двор в коттедж Воронцовых.

Первое время я чувствовала себя неловко в компании людей высоких чинов и доходов. Было дико, что на такие торжественные вечера приходит мэр города, приходят директора крупных предприятий, музеев, кинотеатров, актеры, модели — в общем, все, о ком я писала статьи в наш журнал: сливки общества, элита нашего города и области.

Конец ознакомительного фрагмента.