Зовите меня Джин Миллер

Дарья Полукарова, 2021

Десятиклассница Женя Высоцкая – абсолютно неинтересный человек. Об этом ей, не скрывая, говорят и одноклассники, и родители. Дочь – настоящее разочарование, совсем не творческая личность. У нее нет никаких особых интересов: разве что смотреть фильмы и сериалы, переводить тексты песен, слушать музыку и читать – но это разве увлечения? Женя и сама это знает. В эссе на уроке английского она честно признаётся: «I have no dreams». Неожиданно для себя она становится невольной свидетельницей странных событий: младший брат ее одноклассника передает незнакомцу пакет с чем-то красным. На следующий день в школе только и разговоров, что о пропавших красных конверсах одного из семиклассников. Что же видела Женька? Кражу? Розыгрыш? Или что-то гораздо более существенное – что-то, что может привести к серьезным последствиям даже для случайного свидетеля? Дарья Полукарова (родилась в 1991 году) – автор нескольких романов о подростках и тех, кто только-только пережил стихию переходного возраста. Она очень хорошо понимает проблемы, подобные тем, с которыми сталкиваются персонажи книг «Янка» Тамары Михеевой или «Первая работа» Юлии Кузнецовой. В 2019 году повесть «Зовите меня Джин Миллер» вошла в финал литературного конкурса «Подросток N», организованного издательством «КомпасГид» совместно с интернет-магазином «Лабиринт».

6

— Что за кретинские игры в шпионов? Вы мне всю малину испортили, — Денис злобно пинал попадающие под ноги камешки.

— Ах ты ж мелкий! — Артур, придерживая Женьку под локоть, бросил на брата взгляд. — Если очень хочется кого-то благодарить, скажи спасибо нашей мисс Я-лезу-не-в-свое-дело-и-горжусь-этим.

— Да просто я была права — он сам себя сдал! — с досадой отозвалась Женя. Подвернутая нога болела и, даже перемотанная платком, казалась лишней частью организма.

— Ну и что с того?! — бросил Денис.

— Помолчи. С тобой я еще поговорю. А ты, — Женька тоже получила от Артура гневный взгляд, — неужели так принципиально было лезть куда не просят, а?

— Я ненавижу, когда меня выставляют дурой!

— А нельзя было просто сказать мне, а не бежать что-то доказывать? В конце концов, это мое дело!

— Да, и ты стал бы меня слушать? Как у кабинета директора? И в итоге мы потеряли бы время.

— Может, я пойду, а? — протянул Раевский-младший, спрыгивая с бордюра, по которому ему наскучило идти.

— Ага. Побежишь, — отрезал его брат. Денис скептически хмыкнул, но убегать не стал.

В середине мартовского дня в воздухе почему-то пахло осенью: меняющими цвет опадающими листьями, не пролившимся на асфальт дождем. И хотя еще даже не начало темнеть, Женьке казалось, что уже наступила глубокая ночь, с которой у нее всегда ассоциировалось осеннее одиночество. Она даже забыла, что зима уже закончилась и на улице вовсю правит весна.

— Прекрати эти игры в «слабо́», понял? — приказал Артур брату. — Это может зайти слишком далеко.

— Так ты тоже слышал весь их разговор? — включилась Женька в беседу. — Это же мои слова у кабинета директора заставили тебя прийти за братом?

— Мечтай. Я и так за ним хотел проследить, — отрезал Раевский. — Или думаешь, ты единственная, кто видел, как он уходит с уроков? И вообще, мелкий, я так и не услышал твоего ответа. Бросай эти игры.

— Я не хочу.

— Не хочешь или не можешь? Тебе же велели не светиться!

Денис пожал плечами и вдруг кивнул на морщившуюся Женьку.

— Может, ей всё же к врачу?

Артур остановился, посмотрел на девушку.

— Нет, — она покачала головой. — Просто… мне нужно идти помедленнее.

— Просто не нужно было лезть куда не просят, — ядовито повторил Артур, но шаг замедлил.

Денег на такси ни у кого из них не оказалось, а до остановки нужно было сделать лишний крюк. Так они и тащились к Женькиному дому. Как черепахи, в общем, тащились. Удивительно, что не бросили ее по дороге.

— Проводить до квартиры? — Артур иронично изогнул бровь, когда они подошли к Женькиному подъезду.

— Да ладно уж. Не утруждайся. — Женя вздохнула. — Спасибо, что довели до дома.

— Не бросили, хочешь сказать?

— Ага. Не бросили.

Махнув Раевским рукой, обоим сразу, Женя поковыляла домой.

Было еще довольно рано, квартира пустовала и ждала ее, Женьку. И всё равно девушка заходила почему-то с опаской — мало ли? Она и не думала, что ее может так напрячь простое присутствие родителей дома, но да — напрягло. Она не любила нарушений привычного уклада — любое изменение заведомо казалось ей переменой не к лучшему. Да, она боялась перемен.

Стандартная в общем-то тишина квартиры сегодня радовала особенно сильно. С порога Женя запустила приложение с радиостанциями разных стран и, выбрав радио Великобритании, начала раздеваться и разогревать обед под милую фоновую болтовню ведущих-англичан. Вещание из другой страны, за сотни километров от нее, Женьки Высоцкой, всё еще казалось ей вещанием из другого мира. Это и был другой мир. Женя представляла этих ведущих, которые сейчас (прямо сейчас, в этот момент!) сидели на радиостанции в Лондоне, переговаривались-перешучивались в прямом эфире, задавали вопросы гостям, смеялись, пили из больших кружек кофе или чай во время музыкальных пауз, отвечали на телефонные звонки и проводили многочисленные викторины. Да, это был другой мир, мир королевских традиций, древней истории, со всеми этими неизменными атрибутами вроде типичных лондонских кэбов, пабов и красных двухэтажных автобусов.

Некстати вспомнился недавний урок английского, когда они писали эти глупые эссе и к ней попало неприятное письмо от неизвестного автора. Кто же всё-таки удосужился такое написать? Даже будучи невысокого мнения о себе и своих способностях, Женька понимала, что в желании обидеть нет ничего особо объективного или достойного внимания. Автор записки волновал больше, чем ее содержание. И кому какое дело до ее мечтаний? Кому вообще какое дело до того, о чём мечтают другие?

Она с трудом могла представить человека, который готов тратить время и силы на глупые писульки. Ну, допустим, не любит ее кто-то… и что дальше? Строчить записки? А смысл? Да и понятие нелюбви тоже весьма относительно. Любовь или ненависть — слишком сильные чувства, чтобы встречаться на каждом шагу, особенно по отношению к Женьке. Вот не замечать ее, ненамеренно игнорировать — это сплошь и рядом.

…Она отодвинула от себя чашку с чаем, судорожно сцепила пальцы. Радио вещало фоном, не проникая в ее мысли, настоящий британский акцент неожиданно успокаивал. Вот бы уехать туда, где никто ее не знает… Где никому не придет в голову сказать, что она серая и никому не интересная. Просто потому, что никому не будет до нее дела, а не потому, что она ничего из себя не представляет… Но только в кино герои могут сбежать в другой мир, когда привычный уже перестает устраивать. В жизни… в жизни же она была единственной девочкой, которая, находясь в состоянии абсолютной невесомости, продолжает, к своему ужасу, крепко стоять ногами на земле. И эти ноги день за днем ходили привычными маршрутами — в школу и домой.

Раньше Женька, бывало, ходила домой одной дорогой с Максом Стрельниковым. Ну, получалось так. Не специально. Особенно в те дни, когда у нее была подготовка к олимпиадам по английскому, а у Стрельникова тренировки по баскетболу. Заканчивались они примерно в одно время, и Женька с Максом встречались в раздевалке или на выходе из школы. Ну не пойдешь же поодиночке, когда идти всё равно одной дорогой? Сначала, конечно, они и попробовали ходить по отдельности, но выходило глупо. Женька старалась ускорить шаг, но обогнать Макса не получалось, а идти слишком медленно не хотелось. Потом они всё равно сталкивались на светофорах, и тогда она с досадой думала, зачем ей было спешить или отставать. Светофор всё уравнивал. Стрельников же вообще о таком не парился. Пару раз столкнувшись с Женькой в одном и том же месте, он начал подшучивать по поводу подстроенных встреч, и вот уже оглянуться она не успела, как они, не сговариваясь, начали ходить вместе. Конечно, чаще всего, если они встречались на выходе из школы, находился еще кто-то, кому непременно нужно было в ту же сторону, так что ничего романтичного в этих походах и не было. Но бывало… бывало и так, что вся дорога принадлежала только им двоим, и в эти моменты они были не школьниками, не учениками своих классов, они были просто парнем и девушкой, которым по пути.

В последний раз ей повезло пройти с ним до дома не так давно. После длинного, в несколько месяцев, перерыва они снова столкнулись у школы и неожиданно рассмеялись, увидев друг друга.

— С дополнительных по английскому? — спросил Макс. — Ты скоро англичанкой станешь, Женечка!

— А ты тогда кем? Леброном Джеймсом?

— Знаешь Леброна?

— Ну не лично, — она пожала плечами, и оба снова рассмеялись.

С Максом ей всегда было легко, но зато потом… потом она могла думать только о нем. Ей казалось, она слишком мало с ним общается, чтобы ее симпатия была кому-то заметна. Но в тот день их видели со стороны Драконихи. Конечно, они очень мило посекретничали в столовой на большой перемене, где Женька не отрицала, что да, так и есть, Макс нравится ей, и довольно давно. Она знала, что они никому не расскажут — подруги же. Не раз уже были всякие ситуации и проверки на прочность, так что да, она им верила.

Через день она обнаружила в своем телефоне незакрытые сообщения, где Драконихи активно мусолили ее симпатии и ее легковерную наивность.

— А еще доверчивость, глупость и безмозглость, — подытожила она свои мысли, решительно вставая из-за стола с недоеденным обедом. В замке заворочался ключ — пришла мама. К тому моменту, когда она вошла в кухню, Женька сидела на стуле с перекошенным лицом, держась за лодыжку рукой.

— Женька… Жень, ты чего?

— Невесомость, — пробормотала девушка.

— Что?

Женя вздохнула.

— Так бывает… когда невесомость отключается и происходит столкновение с землей, — серьезно объяснила она.

* * *

На следующее утро Женька пришла в школу только к третьему уроку. После поездки в травмпункт родители сначала хотели оставить ее дома и хорошо, что передумали. На пороге ее окликнул знакомый голос, и, ощутив как ее внутреннее «я» прокатилось на американских горках, она обернулась и увидела Стрельникова.

— Тоже прогуливаешь, Высоцкая?

— А ты прогуливаешь?

— Скорее — прогуливаюсь. Что с ногой?

— Просто растяжение. Жить буду.

Не успели они войти внутрь, как стало понятно, что в школе сегодня явно веселее, чем в травмпункте. Едва Женька переступила порог, как на нее налетела Мирка с громкими причитаниями в духе «где-ты-была-ты-столько-пропустила-у-нас-тут-творится-такое!». Пока Стрельников ржал как конь над потоком Миркиной речи, а Женя силилась разобрать в ней отдельные предложения, возле спортзала возник Артур Раевский, и увидевший его первым Стрельников присвистнул.

Под глазом Женькиного одноклассника растекался огромный синячище.

— Нехило его. За что с ним так?

— С ним? — поразилась Мирослава, резко оборвав монолог. — Да я же говорю — это он, он напал первым!

— На кого?

— За что?

— Да на мелкого какого-то. Из восьмого, что ли, класса.

— Можешь нормально объяснить, что случилось?

— Раньше я не знал, что у него есть брат, — задумчиво сказал Макс, не отводя взгляда от Раевского, который в эту минуту, заметив их, плюхнулся на скамейку и, откинув голову к стене, закрыл глаза.

— А что с восьмиклассником?

— Да просто испугом отделался, если честно, — Мирка пожала плечами. — А вот Артурчик равновесие потерял и вписался лицом в дверную ручку.

— А за что он…

— Да чепуха какая-то. Этот мелкий выпендривался в коридоре, что таких, как Раевский, надо в тюрьму сажать.

— Страсти кипят, я смотрю, — снова присвистнул Макс. — Ладно, девчонки, пора в класс…

— Высоцкая, Стрельников! — раздался громкий окрик завуча в холле. — Пропустили контрольную по химии, милости прошу ко мне вместо физкультуры, от которой вы так прекрасно вместе освобождены.

А Женька еще так радовалась, что контрольная прошла мимо нее. Она же совсем не шарит!

— Но…

— Без разговоров, Высоцкая, — подытожила завуч и степенно удалилась.

— Ну и как я буду писать контрольную по тому, в чём совершенно не соображаю? — вздохнула Высоцкая.

— Эй, да не парься, мы же написали, — Мирка закинула подруге руку на плечо. — И вообще, ты же знаешь наше правило? В любой непонятной ситуации надо что сделать?

— Поесть, — фыркнула Женя. Мирослава расхохоталась.

В принципе, если хорошенько покопаться в собственных ощущениях, Женьке особо не из-за чего было переживать. Этот день пока что не был ни грязно-коричневым, ни черным, и уж точно он не был серым. Поэтому сегодня немного хромающая, переживающая из-за химии, думающая о Стрельникове и, в общем-то, очень счастливая из-за того, что вчерашнее неприятие школы успешно испарилось, Женька Высоцкая казалась себе человеком, живущим почти что вне пузыря.

Ей удавалось сохранить это настроение и через урок, на большой перемене, когда Вадик и Мирка унеслись проводить кастинг на радио, а сама Женька засела в столовой.

«Займи нам места и не ешь наши порции! — сказал Вадик на прощанье. — Мы найдем самую говорливую деву и вернемся».

Вокруг царили обеденные гвалт и гомон. Женьке удавалось удержать два стула возле своего стола свободными, но необходимо было не терять бдительность. За ее спиной кто-то бухнул на пол рюкзак и уселся, двинув стулом. Ножки металлически проехались по полу, заставив девушку вздрогнуть. Поморщившись, она обернулась и увидела спину Раевского-старшего.

Она помолчала, не сразу найдясь со словами.

— Почему ты не рассказал? — вдруг спросила она. — Про «слабо́».

Артур за ее спиной поднял голову.

— Что?

Женька развернулась на стуле и снова уставилась прямо перед собой.

— Завучам. Ведь твой брат действительно ничего не крал.

— Издеваешься надо мной?!

— Нет. Но ты же сам хотел отвадить его от этой компании. Ты бы и с их играми завязал, и брата оправдал.

Артур помолчал. Пока он наверняка раздумывал над очередной уничижительной речью, Женька пила бледный компот, который сегодня вдруг показался ей не таким мерзким, как обычно.

— Почему ты не боишься, что я тебя прибью? — наконец спросил Раевский. — Посмотри, со мной никто не разговаривает.

Да, он и правда сидел один. Но вряд ли потому, что его никто не любил, или потому, что он полез в драку с тем восьмиклассником.

— Может быть, это ты ни с кем не разговариваешь? — Женька пожала плечами. — И потом, если ты не прибил меня тогда у кабинета директора, то уже и не прибьешь. Ну а еще за это сажают, — добавила она так, будто это было последним аргументом.

Артур вдруг фыркнул.

— А если серьезно… почему всё же нет? Не хочешь закладывать?

— Ясное дело. Да и потом, он взрослый. Сам решил заниматься этой фигней, вступить в этот клуб Неслабаков, сам пусть и выпутывается.

Женька засмеялась.

— Клуб Неслабаков? Серьезно?

— Да, так они гордо себя называют, — саркастически откликнулся Артур.

— Тогда чего же ты впрягся в драку, а?

— Слушай… — снова начал Раевский.

— Уф… — Мирка плюхнулась на свободный стул и с ходу заглотила добрую половину компота. — Как я устала слушать всяких писклявых девиц! Ты не представляешь, сколько их в нашей школе.

— Ну почему же? — Вадик с королевским достоинством уселся на соседний стул. — Одна была ничего.

— Да что ты? Просто запал на нее, признайся!

— Ой, всё, — отрезал Сухов.

— Вот и всё. Но кого-то найти придется. — Мирка вздохнула и принялась за еду.

— Конечно. Радио не должно заглохнуть, а то мы с Саней будем вести еще больше эфиров.

Женька повернула голову, пользуясь бурной дискуссией одноклассников. Артур прошествовал мимо, закинув на плечо рюкзак. Даже с синяком под глазом он умудрялся выглядеть невозмутимым.

— Проблема в том, что адекватных кандидатов в нашей школе нет, — продолжала, расправившись с порцией, Мирослава.

— Мне кажется, вы немного преувеличиваете масштаб трагедии, — сказала Женька улыбаясь.

— Преувеличиваю? Не тебе же это делать! Или что, может, тогда всё же сама встанешь в эфир, а?

Женькина улыбка быстро погасла.

— Действительно. Не мне. И как я могла забыть.

— Эй, Женечка! — Высоцкая вздрогнула, поняв, что, погрузившись в свои мысли, умудрилась не заметить подошедшего Макса. — Ты готова к контрольной?

— О да, — она вздохнула и встала. — Как думаешь, удастся списать?

Стрельников хмыкнул.

— Сомнительно.

— Посмотрите-ка на них… — протянул неугомонный Вадик, а Мирка толкнула его в бок.

— Идите, идите, каторжники.

Уловив елейность их голосов, Женька повернула голову и показала им кулак. Друзья скривились в одинаковых улыбках и одновременно помахали ей.

Женька вздохнула.

Она чувствовала себя еще более уязвимой и несчастной, когда они с Максом шли через столовую, где каждая вторая девчонка улыбалась ему как лучшему другу или претенденту на роль парня. И он улыбался в ответ. Почти всем. Всем, кого видел. И что-то говорил. И у Женьки всё ниже падало сердце. Ей он тоже так улыбался, а это означало только одно: никогда не придумывай себе то, чего нет.

Так что на контрольную она пришла в весьма вздернутом состоянии. Да еще и химичка посадила Стрельникова напротив нее, а сама села между ними, так что ни списать, ни сосредоточиться Женька была совсем не в силах.

Только начали, как из коридора раздались раздраженные голоса и Ирина Олеговна вышла из кабинета, оставив дверь открытой. Пользуясь тем, что она переступила порог, повернувшись к классу спиной, Женька кинула взгляд на Макса.

— Как успехи? — спросил он шепотом. Она пожала плечами.

— Пишу, но чувствую, что ерунда.

— Мне обещали скинуть и твой вариант, — Стрельников вытащил из-под парты руку с телефоном, — так что я тебе перекину, не волнуйся.

Женька покачала головой, опуская взгляд в парту.

— Ты чего?

— Да просто… — она почувствовала, как ее щеки заливает краска, — скажи честно, тебе доплачивают, чтобы ты был таким милым?

Стрельников в первую секунду словно не нашелся с ответом. Потом улыбнулся.

— Я…

— Заходи. — Ирина Олеговна открыла дверь шире, пропуская Раевского в кабинет. — И сиди здесь, пока это всё не закончится.

Прежде чем выйти, она бросила на Женю и Макса предостерегающие взгляды.

После ее ухода из коридора донеслись звуки стихающих разгоряченных споров.

— Арт, — Макс развернулся на стуле. — Что, публичные экзекуции?

— Решают, убить меня сейчас или немного позже. — Артур не отводил пристального взгляда от Высоцкой. — А ты теперь меня преследуешь?

— Что? — поразилась Женя. — Лучше ничего придумать не мог?

— О, — только и сказал Стрельников.

— Не обращай внимания, — Женька уткнулась в листок с контрольной. — Ему надо на кого-то злость выплеснуть.

— Высоцкая, — Артур сел на место Ирины Олеговны и вытянул ноги. На бледном лице с горящими темными глазами разливался как будто нарисованный синяк. — В последнее время тебя стало слишком много. Так что уймись.

Женька фыркнула, но ничего не сказала.

— Весело, — только и выдал Макс. — О, вот и ответы.

Женькин телефон оповестил о новом сообщении.

— Ты просто меня спас, — сказала она, доставая телефон и игнорируя Раевского, который внимательно смотрел на них, намеренно действуя на нервы.

Она принялась сверять задания контрольной с ответами и переносить на листок.

— Так я — ваше спасение, — заметил через некоторое время Раевский. — Если бы не мое появление… Хм… может быть, я должен воспользоваться этим?

Женька настороженно подняла голову. Стрельников только весело хмыкнул.

— Что, заложишь нас Ирине Олеговне?

— Смотри-ка, а вот Высоцкая, кажется, этому верит, — с широкой улыбкой протянул Артур. — Нет, надо было определенно этим воспользоваться.

— Слушай, если ты не собираешься нам помо… — рассерженно начала она.

— Здесь должен стоять пропан, — перебил Раевский.

— Что? — Женька замерла — одноклассник сбил ее настрой.

— В пятом задании. — Артур ткнул в ее лист пальцем. — А в этой задаче получается четырнадцать. Я уже решал эту контрольную. У меня был твой вариант.

— Но в ответах…

— Их сделали те, кто писал контрольную. Но это не ответы того, кто занимает призовые места на олимпиадах по химии, — скучающе протянул Раевский.

— Выпендрежник, — пробурчала Женька, но поправила те задания, на которые он указал. Скука на лице Раевского не переросла в выражение самодовольства. Он просто повернулся и проверил листок с контрольной Стрельникова.

— Оставь мне одну ошибку, — заметил Макс. — Мне не нужна слава химического гения.

— Не боись, всё продумано.

За дверью снова начал нарастать гул.

— Я не понимаю, в чём суть таких претензий, если честно, — слышался голос Ирины Олеговны.

— В том, что если эти малолетние преступники и дальше будут учиться в школе…

Женька перевела взгляд на Артура. Тот только скрипнул зубами, глядя в стену напротив.

— Возмущенные родители — страшная сила, — заметил Стрельников.

— И я не понимаю, почему ваш директор не может поставить вопрос ребром! — Дверь кабинета рывком распахнулась.

— Артур, — завуч вошла в кабинет. — Можешь идти.

— А как же…

— Вопрос временно улажен. С твоей мамой мы поговорим завтра утром. А вы, — Ирина Олеговна посмотрела на Женьку и Макса, — сдавайте работы живо. Мне еще предстоят разборки.

Не нужно было повторять дважды. Высоцкая и Стрельников вырвались в коридор, радуясь, что так быстро отделались. До конца урока еще оставалось минут пятнадцать.

— Что у вас последним уроком? — спросил Макс, пока они шли по тихой пустой школе.

— Русский.

— А у нас история. Пойдем в столовку?

— Что?

— Ну время еще есть. Надо же где-то скоротать…

В окно второго этажа Женька увидела Артура, раздраженно вышагивающего от школы. Видимо, ему удалось выскочить на улицу.

Она всё видела, замечала, а сердце сжималось только от одного неясного ощущения: Стрельников позвал ее с собой… Пусть в столовую, главное, что они весь урок проводят вместе. Миркин голос в голове уже вопил на все лады, чтобы она не смела упускать такой шанс.

Она и не смела.

Они уже почти дошли до лестницы, по которой коротким путем можно пройти к столовой, когда из кабинета директора показались классная руководительница и Ирина Олеговна.

Может, верно говорят, что, когда ты чего-то хочешь, вся вселенная помогает это обрести. Может, действительно так. Но Женька знала, что верно говорят и другое. Если чего-то случиться не должно, вселенная постоянно будет выдвигать препятствия и ставить палки в колеса.

— Артур — хороший мальчик, — говорила Женькина классная. — Я ни разу за три года не слышала от него ничего дурного. Да и поводов он никогда не подавал.

— Я понимаю, Анна Александровна. Но сейчас мы должны как-то успокоить родителей. Конечно, мы постараемся этого не допустить, но репутация обоих мальчиков сильно испорчена. Все эти слухи в школе, вы же понимаете…

— Эй, — Максим дернул Женьку за сумку, и к ней вернулось ощущение реальности. — Идем?

— Да, — Женька кивнула и пошла за Стрельниковым вниз по лестнице. Но на середине остановилась.

До перемены оставалось чуть меньше пятнадцати минут. Но за это время вполне можно взять по чаю и шоколадке и, удобно устроившись в пустой столовой, поболтать. О погоде. Учителях. Книжках. Планах на будущее. О чём угодно. Эти пятнадцать минут она потом будет вспоминать долго-долго. Они действительно будут принадлежать ей.

Пятнадцать минут реальной, настоящей жизни для Женьки Высоцкой. Девочки вне пузыря.

— Извини, Макс, — сказала она, глядя на него с высоты лестничного пролета. — Я не могу пойти. Мне нужно… по делам. Спасибо за ответы.

И еще она знала совершенно точно. Эти пятнадцать минут ничего бы не значили для него. Так что правильно она не пошла.

Наверное.