Джинн из консервной банки

Дарья Калинина, 2023

Сыщица Серафима, пламенно влюбленная в следователя Арсения, не смогла провести с любимым романтическое свидание, а всему виной странная парочка, обходящая все «волшебные» места города и загадывающая желания. Пришлось проследить за ними, и не зря. Паренек Коля свалился с моста в Неву, когда в очередной раз обращался к Вселенной, а свидетели уверяют, что в воду его столкнула та самая Полина, которая гуляла с ним вместе. И теперь Фима и Арсений направляются к злодейке домой, где находят убитым отца Полины… Удастся ли Серафиме найти убийцу отца Полины и разгадать все тайны этой сумасшедшей семейки – обо всем этом читайте в новом захватывающем детективе Дарье Калининой.

Глава 3

В том, что он был убит, не возникало никаких сомнений. Рана у него на спине говорила сама за себя.

— Его ударили ножом, — сказал Арсений. — Кто-то подошел к нему сзади и ударил ножом под лопатку.

— Вы же говорили, что он уехал на Мальдивы.

— Выходит, не уехал.

— Мы сюда по поводу девчонки пришли. Она своего приятеля с моста в реку скинула. Может, и папеньку порезала тоже она?

— Не-а… Девчонке такое не осилить.

— Девчонка девчонке рознь, — произнес Арсений. — Но я согласен, способ убийства и впрямь не вполне женский. Обычно холодное оружие предпочитают убийцы-мужчины.

Фима кивнула. Если убийца слабее физически своей жертвы, то слишком велик риск, что жертва не ко времени обернется и успеет оказать ему сопротивление. И даже если все пройдет благополучно, то с ножом в сердце человек может быть опасен еще какое-то время. Очень небольшое время, но, чтобы свернуть шею пигалице, этого может оказаться достаточно. Это только в кино покойники валятся словно подкошенные, когда им в грудь прилетает клинок.

— Что будем делать?

— Будем работать, — пожал плечами Арсений. — Что же еще?

Вопросительное выражение из глаз полицейских никуда не исчезло. Они явно не понимали, в чем должна заключаться их дальнейшая работа. Пришлось Арсению давать пояснения.

— Для начала пройдитесь по соседям, — сказал он. — Заодно и понятых найдете.

Когда его помощники вышли, Арсений повернулся к Фиме.

— Пока не прибыл из отдела дежурная бригада криминалистов, если хочешь, осмотри место преступления.

Если хочешь! Да Фима уже всю шею вытянула, стараясь рассмотреть, что находится возле трупа. Она так тянула свои шейные позвонки, что ей казалось, шея у нее стала длинная, словно у жирафа, ну или хотя бы как у женщин Мьянмы.

Увы, на месте преступления ничего интересного ей увидеть не удалось. Да, тело. Да, кровь на спине. Но это она видела и раньше.

— Не может быть! Что-то должно найтись. Ага! Волос!

Волос нашелся на брюках. Он был длинный и светлый.

— Это может быть волос Полины.

Но Арсений отнесся к находке с прохладцей.

— Если это гардеробная девушки, то неудивительно, что тут повсюду ее волосы. Меня удивляет другое, что делал убитый в этом помещении? Вы с Полиной примерно ровесницы. Осмотрись! Тебе ничего тут не кажется каким-то неправильным?

Фима кивнула.

— Кажется.

— Да! Вот и мне тоже! А что именно?

— Почти полное отсутствие тут на полках дорогих вещей. Несколько брендовых вещичек не в счет, потому что все они уже далеко не новые и неподходящего размера. Скорей всего, они достались Полине от матери, когда той не подошли. Вся ее прочая одежда, которую она активно носила, выглядит так, словно куплена на рынке или в недорогих магазинах. Я сама там одеваюсь. Но у меня родители не живут в таких хоромах. У нас обычная семья, ношу то, что моим родителям по карману. А родители Полины люди богатые, при средствах, почему же они одевали свою дочь в такие затрапезные и откровенно дешевые вещички?

— И сама комната тоже обставлена очень скромно, если не сказать, что убого.

— Если у Полины были сложности с наркотиками, то неудивительно, что родители не хотели делать ей дорогие подарки. Все равно она бы их толкнула налево, а деньги использовала по известному назначению.

— Да, но и ремонт в комнате не делался уже очень много лет. Все эти зайчики и Белоснежки на обоях хороши для маленькой девочки, но никак не подходят для взрослой девушки.

— Родители по какой-то причине совершенно не хотели тратить деньги на свою дочь.

— И придерживались такой позиции уже не первый год. И даже не первый десяток лет. А проблемы с наркотиками у Полины проявились лишь полгода назад. До этого она была примерным ребенком, ни в чем предосудительном не замеченным.

— Странно. Сами-то родители если не купались в роскоши, то вели жизнь весьма к ней приближенную. Наверное, Полине было обидно наблюдать, как шикуют ее папенька с маменькой. И самой ходить в обносках?

— Думаешь, что терпению Полины пришел конец и она наняла киллера, чтобы тот прикончил отца?

— А сама пригласила Колю и отправилась с ним зарабатывать себе алиби! Понимала, что как родная дочь и наследница она окажется в списке подозреваемых. Маменька у нее укатила на отдых, с нее спроса нет, а вот доченька должна была о себе позаботиться как умела.

— Тогда их с Колей прогулка по городу имела под собой совсем иную цель, нежели та, которую мы себе вообразили.

— Но в ходе прогулки что-то у них пошло не так. То ли Николай сообразил, что его используют, то ли Полина проговорилась о том, что затеяла. Между ними произошла ссора, а потом Полина решила избавиться от ставшего ей ненужным свидетеля.

— Но если ее в первую очередь интересовало получение алиби на момент смерти отца, то логичней ей все же было бы остаться с Николаем, когда его вытаскивали из воды. Тогда бы она и в полицейском протоколе была зафиксирована. А против такого алиби ей вообще ничего невозможно было бы предъявить.

— Есть и другие несуразности.

— Например?

— Дверь в дом не несет следов взлома, она явно открыта ключом. А это значит, что в квартире был кто-то из членов семьи.

— Так сам убитый тут и был! Он и сейчас в уличной обуви. Верхнюю одежду снял, кинул где-то, потом прошел в гардеробную дочери, тут его убийца и настиг.

— Беляков пришел домой, но не стал разуваться? Да еще и забыл закрыть за собой дверь? Маловероятно. Скорей всего, убитый и убийца пришли вместе. Или же они были хорошо знакомы друг с другом, поэтому Беляков открыл дверь своему знакомому, а потом они вместе пошли в гардеробную Полины. Видимо, затем они планировали снова уходить, поэтому Беляков не стал даже разуваться.

— И это лишний раз говорит о пренебрежительном отношении, которое царило в семье в отношении девочки. Небось в свою спальню или в спальню жены он бы в уличной обувке не потопал!

В это время вернулись полицейские.

— Понятых пригласили, — отчитались они. — Это соседи с верхнего и нижнего этажей. Охраны в доме нет. Есть камеры видеонаблюдения, но их мы проверим позже.

— Хорошо. Тогда мы прямо сейчас и поговорим с соседями. Возможно, удастся что-нибудь у них выяснить.

— А нам что делать?

— А вы пробегитесь по остальному дому, поговорите с людьми. Судя по состоянию тела и степени свертываемости вытекшей из раны крови, смерть произошла сравнительно недавно. Спрашивайте обо всех странных или необычных звуках, которые люди могли слышать в течение последнего часа-двух. Также важно выяснить, не видел ли кто-нибудь из соседей нашего потерпевшего сегодня или вчера. А также разузнайте, не было ли у него в последнее время каких-нибудь неприятностей или сложных взаимоотношений с кем-нибудь из жильцов, не случалось ли ссор между домашними. Не выглядел ли погибший подавленным, а если да, то почему бы это могло быть. Одним словом, приветствуются любые сведения об этой семье, какие вам удастся разузнать.

Полицейские выглядели как-то понуро, а после полученных указаний и вовсе скисли. Один из них был повыше и постройней, его Фима про себя окрестила Тощим. Второй был чуть пониже и поплотней, ему досталось прозвище Крепыш.

— Насчет того, чтобы свидетелей найти, то это у нас вряд ли получится, — сказал Тощий.

— Мы и так все квартиры в подъезде обошли, прежде чем этих двоих нашли.

— Это в коммуналках все жильцы рвутся друг на дружку ушат грязи опрокинуть. А тут люди интеллигентные, все по своим раковинам забились, не выковыряешь.

— Тогда поработайте с камерами наблюдения, — сказал Арсений. — Посмотрите, что можно сделать на улице. Возможно, там удастся найти камеры. И проверьте, где находится машина потерпевшего. Судя по документам, на него зарегистрировано две машины. Внедорожник «Ауди» красного цвета. И темно-синяя «Лада Веста».

— Ничего себе разброс! — хмыкнул Тощий. — «Ауди» и «Лада»! Машины просто из разных социальных пластов. Дно и элита!

— Наверное, на «Ауди» он катался сам. А «Ладу» купил для кого-нибудь из своих бедных родственников.

— Вот жмотяра! — не выдержал Крепыш. — Денег у человека куры не клюют. А он даже такую машину не пожелал человеку просто подарить. Купить-то купил, но оформил тачку на себя, чтобы в любой момент иметь возможность ее забрать назад.

Фима осторожно подергала Арсения за рукав.

— А на какой машине уехала Полина?

— Точно! — обрадовался Арсений. — Синяя «Лада»! Значит, дешевую «Ладу» папенька приобрел для нужд Полины. Должна же на чем-нибудь девчонка ездить. Что же, это вполне укладывается в общую концепцию семьи. Все лучшее папе и маме, а объедки и остатки для нелюбимой дочери.

— Может, они ее так воспитывали? В строгости.

— И поэтому даже обои с детского сада ей новые не клеили?

Арсений махнул рукой, показывая, что дискуссия на этот счет закончена. Его помощники отправились дальше рыскать по окрестностям в поисках возможных свидетелей трагедии. А Фима с Арсением вышли к тем двум соседям, которых все-таки удалось изловить.

Это были пожилые люди, мужчина и женщина. Мужчина был сухопарым, высоким и обладал длинной козлиной бородкой. Он напоминал какого-то чудаковатого ученого из старой советской комедии. Этому очень способствовала его привычка к месту и не к месту вставлять в свою речь «м-да-с».

Свидетельница, напротив, была кругленькой и очень уютной дамочкой лет шестидесяти — шестидесяти пяти. Еще не старая женщина была вынуждена по состоянию здоровья уйти на пенсию. Здоровье наладилось, но назад на работу уже не брали. Вот и приходилось ей целыми днями сидеть дома, скучать без привычного коллектива и искать себе новое занятие по душе. Оно никак не находилось, и Зоя Ивановна тосковала.

Все это она успела рассказать сыщикам за считаные минуты. Слова вылетали из нее с пулеметной скоростью. И казалось, что она способна рассказать им всю свою жизнь, если только согласятся слушать. Сосед лишь успевал вставлять время от времени свое «м-да-с», которое с каждым разом звучало все более и более многозначительно, но ее было не остановить.

— Вы хорошо знаете семью Беляковых?

— Совсем не знаю! А их толком у нас никто не знает. Ни с кем они не общаются. Нет, ничего плохого про них не скажу, люди они вежливые. «Здравствуйте» и «добрый вечер» всегда скажут. Но мы с семьей заехали в этот дом уже больше десяти лет назад, а до сих пор, кроме простого приветствия, друг другу ничего не говорим.

— И все же что-то вы могли заметить. Такая проницательная дама просто обязана была это сделать.

Соседке понравилось, что ее назвали проницательной, она кинула победоносный взгляд на соседа, который ничего не заметил, он казался отстраненным и витал где-то в других местах. Разочаровавшись произвести впечатление на соседа, женщина решила оторваться хотя бы на полицейских.

— Когда мы заехали в этот дом, то Полиночка даже в школу не ходила, а теперь уже готовая невеста. Но они и тогда жили замкнуто. Уж на что я человек общительный, но даже мне не удалось с ними подружиться.

— Неужели совсем ни с кем не общаются?

— Разве что с Тоней с первого этажа первое время знались. Но это еще в самом начале было. Тогда они еще не такие гордые были. Дела у Михаила только начинали в гору идти. А потом, как деньги к ним повалили, тут уж они совсем нос задрали. А теперь-то уж и Тоня давно переехала. Ни с кем они больше не общаются!

Соседка приготовилась еще что-то сказать, но ее перебил сосед:

— Вот тут вы и не правы, м-да-с!

— С чего бы это вы меня поправляете? — неприятно изумилась соседка. — Или они с вами дружбу водили?

— Не было между нами ничего такого. Но я пару дней назад видел, как Вера разговаривала с нашей уборщицей.

— Ну так что же, что разговаривала! Может, она ее критиковала, что та пол плохо моет. Я ей тоже об этом регулярно говорю. Разведет грязь, тряпкой повозит и делает вид, что все чисто. Раньше у нас Тата убирала, такая хорошая женщина, все аккуратно сделает. И быстро! А потом куда-то исчезла, вместо нее эта неумеха появилась. Возит тряпкой по полу на одном месте, а чище не становится. И ведь немолодая уже женщина, пора бы понимать, что к чему. Как ее таким элементарным вещам не научили! Я ее несколько раз предупреждала, что если она за ум не возьмется, то я поставлю вопрос о том, чтобы ее уволили! Лентяйка! И правильно, что Вера ее отругала!

— Совсем даже не про это у них речь шла. Они очень мило разговаривали, по-дружески. А потом Вера протянула уборщице деньги и сказала, чтобы та брала, не стеснялась.

— Наверное, уборку ей в квартире нужно было сделать. Или кладовку разобрать. Зря она эту лентяйку позвала. Ко мне бы обратилась, я бы ей хорошую помощницу по хозяйству посоветовала.

— Нет. Вера уборщице сказала, что деньги эти ей дает с условием, что она больше ни для кого полы мыть не станет.

— Показалось вам, Титан Владимирович.

Сосед пожал плечами, показывая, что спорить и пререкаться с женщиной он не намерен. Но Арсения слова свидетеля заинтересовали.

— А почему вы думаете, что Вера была раньше знакома с уборщицей?

— Потому что в разговоре они упомянули некую Таню, которая очень серьезно больна. И обе сошлись на мнении, что какой бы ни была жена у Олега, но без нее ему будет еще сложней с двумя детьми справляться. И что ему самому обязательно надо поправляться.

Уж не те ли это захворавшие тетя Таня и дядя Олег, про которых шла речь у Полины и Коли? Ведь именно из-за того, как сложится жизнь у них, переживал упавший с моста Николай Ребров. Если так, то какая-то связь между этими происшествиями все же прослеживалась, и упускать ее из рук было никак нельзя.

Еще не в полной мере представляя, как уборщица может быть связана с семьей Беляковых вообще и Полиной в частности, Арсений спросил:

— А как ту уборщицу зовут?

— То ли Рая, то ли Тая, — ответила соседка. — Как-то так. Но она больше у нас не работает. Слава богу! Избавились от грязнули!

— И давно она не работает?

— С сегодняшнего дня. Я ее вчера утром внизу встретила, говорю: «Почему пол не помыт? Ходить страшно». А она мне и отвечает, что все, не ее это забота, уволилась она, радуйтесь! Ну, я сначала обрадовалась, а потом смотрю, а пол-то все равно грязный. Даже перед уходом не изволила помыть хорошенько.

— А что стало причиной ухода, она не объяснила?

— Стану я еще у нее причину спрашивать. Наверное, получше место нашла. Но я и довольна. Грязнуля!

— Как бы нам координаты этой Раи-Таи узнать?

— У председателя спросите. Она должна знать.

Выяснив, где могло находиться правление ТСЖ, Арсений хотел уходить.

Но внезапно спохватился и спросил:

— А что насчет Тони, которая раньше дружила с Верой? Вы знаете, как ее можно найти?

— Зачем бы она мне нужна? Тонька выпивала крепко. А их коммуналка на первом этаже у нас у всех как бельмо на глазу было. Все другие квартиры расселили давно, приличные люди заехали, а эти никак не могли договориться с риелторами. Очень мы страдали от этих жильцов. Как ни зайдешь в подъезд, а у них либо драка, либо кто-нибудь пьяный у дверей валяется. Приятно такое видеть? А если дети маленькие? Им такое наблюдать вообще не стоит, может психическая травма потом на всю жизнь остаться.

— А в самой коммуналке детей разве ни у кого из жильцов не было?

— Почему не было? Были, конечно. И много! Но те дети привычные. Они с детства драки родителей с соседями наблюдают. Я про своих внуков говорю. Они-то детки из очень приличной семьи, у нас таких безобразий никогда не случалось. Поэтому мы с внуками всякий раз в подъезд, как в окоп с гранатами входили. Особенно внучка маленькая боялась той квартиры. Прижмется ко мне, маленькая, и так дрожит. Я уж зятю говорила: надо продавать нашу квартиру и переезжать, где поспокойней.

— Почему же их так долго не расселяли?

— Хотели много. Знаете, бывают такие люди, которые воображают, что за свою гнилую халупу, в которой ремонт сто лет не делался, они могут шикарные апартаменты получить. Но как-то все же получилось, теперь на месте их квартиры аптека. Но ее покупатели нам не мешают, новые хозяева отдельный вход сделали с улицы.

— А что же могло связывать эту Тоню с Верой? Одна горькая пьяница, вторая известная художница.

Соседка вытаращила глаза.

— Кто художница?

— Вера Белякова. В квартире много живописных полотен, все они подписаны ее именем.

И Арсений указал на несколько картин, но соседка покачала головой:

— Вы ошибаетесь. Вера к живописи никакого отношения никогда не имела. Она бухгалтером была по образованию. Курсы заканчивала. Потом у мужа работала. У Михаила свой бизнес.

— Откуда же все эти картины с ее подписью?

— Эти картины рисовала не Вера. Мне рассказывали, что мать у Михаила была художницей. И довольно известной. А звали ее Варвара. Варвара Белякова. Это ее картины. И подпись на картинах вовсе не Вера Белякова, а Варвара Белякова. Ясно вам?

К этому времени прибыла следственная группа — криминалисты и фотограф. И Арсений с Фимой смогли оставить место преступления и заняться другими делами.

— Куда идем?

— Выясним насчет уборщицы. Очень мне кажется странной эта доброта мадам Беляковой к этой неизвестной уборщице, а собственную дочь держала в черном теле. Даже если они родственницы с Раей-Таей, все равно такая сентиментальность явно не в духе Беляковой.

— Почему ты так думаешь?

— У нее в спальне нет ни одной фотографии мужа или дочери. Зато ее собственных хоть отбавляй. Очень самовлюбленная особа. Я одну фотографию даже прихватил.

И он показал фотографию молодой светловолосой красавицы в усыпанной стразами рамке.

— Разве так можно делать?

— Вообще-то нельзя, — согласился Арсений. — Но, во-первых, там этих фотографий еще осталось пруд пруди. А во-вторых, местом преступления считается гардеробная Полины, а не вся квартира Беляковых.

На фотографии мадам Белякова выглядела много моложе своих лет.

— Если у нее взрослая дочь, то меньше тридцати пяти ей никак быть не может.

Но на фотографии была изображена совсем молодая женщина.

— Чтобы достичь таких результатов, нужен тщательный уход за собой и куча пластических операций.

— Или фотографию могли просто обработать в редакторе.

Управляющая компания была уже в курсе случившегося в квартире Беляковых.

— Убийство! — заламывала руки председатель, крупная мужеподобная дама. — В нашем доме! Это настоящий шок! Я давно говорила жильцам, что нужно устанавливать видеонаблюдение в подъезде. А они ни в какую!

— Почему?

— Не желаем, говорят, чтобы за нашей повседневной жизнью следили чужие глаза! Мол, сначала видеокамеры воткнете на каждом этаже и у каждой двери, потом умный домофон, который будет решать, кого пускать внутрь, кого не пускать, а потом общий цифровой концлагерь, где ни вправо, ни влево не сделаешь без того, чтобы каждый шаг любого человека стал бы известен наблюдателям.

— Это же глупости какие-то. С камерами нам было бы намного проще определить личность подозреваемого в совершении тяжкого преступления. Неужели совсем ни одной нет?

— На вашем этаже точно нет. Есть одна снаружи над входом в подъезд.

— Хоть что-то, — вздохнул Арсений. — Можно посмотреть запись с нее?

— Конечно. Валера придет и все сделает.

— А еще нам нужен адрес уборщицы, которая числилась за этим подъездом.

— Пожалуйста. Наталья Кораблева.

— Она уволилась, насколько я знаю?

— С чего вы взяли? Нет. Работает.

— Это точно?

— Подбором персонала занимаюсь непосредственно я сама. Если бы Наташа уволилась, то я первой была бы в курсе этого.

— Можно с ней поговорить?

— Не вижу препятствий. Сейчас дам ее номер телефона.

Наталья Кораблева нашлась быстро. Она убирала второй подъезд дома напротив. К сыщикам вышла женщина средних лет, уже в теле, но с милой и приветливой улыбкой на широком круглом лице. Вот только улыбка эта надолго не задержалась. Как только Кораблева услышала, что к ней вопросы касательно подъезда Беляковых, она тут же утратила приветливое выражение лица.

— Официально уборщицей там числитесь вы. Но по словам свидетелей, почти месяц за вас убирается какая-то другая женщина. Кто она?

Глаза у Кораблевой забегали.

— Я не знаю.

— Не знаете, кто за вас работает?

Наталья смутилась еще сильнее, но промолчала.

— Ну как же так? Объяснитесь! Это важно!

На Наталью жалко было смотреть. Ее лицо приобрело сходство со спелым томатом. Но отвечать она не собиралась.

— Наталья, позвольте я вам расскажу, как было дело, — мягко произнес Арсений. — У вас есть знакомая, которая отчаянно нуждается в средствах. Но официально устроиться на работу она или не может, или не хочет. Вот она и попросила у вас, чтобы вы разрешили ей немножко подработать. А вы, исключительно по доброте душевной, пошли ей навстречу. Никакой вашей вины тут нет. Один лишь добрый помысел, за который не наказывают.

Арсений разговаривал с женщиной ласково, он сочувственно смотрел на нее и давал понять, что ни чуточки ее не осуждает. И это сработало.

— Вы меня Виктории Владимировне не выдадите?

— Это председатель ТСЖ?

— Она самая.

— От нас она ничего не узнает. Мы целиком и полностью на вашей стороне. Вы же хотели помочь хорошему человеку, так?

— Да! Именно так! Вы бы ее видели! Какая она жалкая! Худая! Бледная! Говорит, что тяжело болеет. И что брат тоже болеет. В больнице после аварии лежит. И жена брата тоже болеет. А у них маленькие детки.

— Сережа и Галочка?

— Вы это уже знаете? Тогда что мне вам тут рассказывать?

— А вы все-таки расскажите.

— Ну, у Раисы есть брат. Зовут его Олег. Недавно он попал в аварию. Работать не может. А жена его — Татьяна — уже давно болеет. Вот Раиса и попросила меня о помощи. Мол, она будет за меня подъезд мыть. Я и согласилась.

— Один всего подъезд?

— Один.

— И много ли вам платят за мытье одного подъезда?

— Да негусто. Тысяча выходит.

— Это в месяц?

— Уж не в день, конечно.

— То есть Раиса мыла пол в подъезде целый месяц, и за это ей должна была перепасть тысяча рублей?

Лицо Натальи выразило целую гамму чувств.

— Да, — неуверенно пробормотала она. — Раиса мне вино хорошее подарила, чтобы я согласилась ее на эту работу пристроить. А мужу моему она коньяк передала.

— Хорошее вино и коньяк в сумме должны стоить никак не меньше тысячи, а то и побольше.

— Но я ведь думала, что она не один месяц будет полы мыть, она имела в виду, что ей надолго работа понадобится. Говорила, что брат раньше лета на ноги не встанет. А про Таню врачи вообще утешительных прогнозов не делают. Вот я и решила, что Раиса хочет для начала просто зацепиться. Пока один подъезд, а там, глядишь, кто-нибудь уволится, она его подъезды себе возьмет. Или даже где-нибудь еще у нас в конторе пристроится. Так-то она баба умная, бухгалтер по образованию.

Бухгалтер и моет полы? Да еще за взятку, которая превосходит ее предполагаемый месячный заработок? Что-то тут не складывалось одно с другим.

— А откуда вы ее вообще знаете?

— Так я у них работала. Раиса была помощником главбуха, а на мне была уборка офиса. Но потом их фирму налоговая прикрыла, все бухгалтера работу потеряли. И я тоже потеряла. Но мне-то проще, полы мыть всегда кто-нибудь да нужен. А вот бухгалтером не так-то просто устроиться.

— А Раиса знала, сколько она получит за свою работу по уборке подъезда?

— Я ей сумму озвучила.

— Но она все равно согласилась?

— Скажете тоже, согласилась! Да она меня так благодарила, вы бы слышали!

Невероятно! Невозможно было себе представить, чтобы бухгалтер с опытом работы и хорошим образованием пала бы столь низко, что цеплялась за работу простой уборщицы! Что же должно было произойти в жизни бухгалтерши, чтобы вот так себя повести? Или у нее была какая-то своя сугубо личная причина, чтобы стремиться оказаться на том месте и на той должности, где она в итоге и оказалась? И сыщики стали слушать Наталью еще внимательнее.