В стразах только девушки

Дарья Калинина, 2021

Устав от своего экзотического и неординарного имени, Анжелика решила представляться потенциальным кавалерам Верой. И, о чудо, она сразу же познакомилась с красавчиком Сергеем! Но жених какой-то странный – он просто помешан на саде-огороде, овощах и саженцах, а говорит только о своих полях и овощных закрутках. Однако Вера-Анжелика не может просто бросить его, ведь в одной из банок с маринованными огурчиками она находит записку с призывом о помощи…

Глава 2

Пару дней Анжелика думала. Ее качало как на весах. То она склонялась к одному мнению, то к другому.

Чтобы окончательно разобраться в своих чувствах, Анжелика решила нанести визит своему предполагаемому жениху. Ведь не даром умные люди говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Поеду посмотрю, — решила она. — Может быть, вблизи все окажется не так уж и страшно.

Увы, вблизи все оказался еще хуже. По фотографиям Анжелика как-то не до конца сознавала масштабы занятых под посевы и посадки огородных гряд. Но когда увидела воочию, то сперва не поверила своим глазам.

— И это все твое?

— Мое!

Сергей не скрывал своей гордости. А у Анжелики случился легкий шок. Когда же она увидела кладовую, в которой хранились уже приготовленные запасы, то ей стало по-настоящему дурно. Вдоль длинных полок выстроились батареи трехлитровых стеклянных банок. Их пузатенькие бока матово поблескивали в электрическом свете, а туго набитые в них помидорки, огурчики и разноцветные салаты радовали глаз всякому любителю домашних закусок. На стеллаже стояли литровые закрутки, набитые все теми же перцами, баклажанами, чесноком и даже луком.

— Красиво?

— О да!

— Хотела бы тоже попробовать?

— М-м-м…

К своему сожалению, Анжелика имела некоторое представление о том адском труде, который нужен, чтобы заполнить все эти банки. Ее бабушка по папиной линии каждую осень занималась заготовками. Но в трехлитровых банках она делала огурцы и компоты. А что их там делать? Банку набил, да кипятком залил. Тоже трудоемко, потому что воду сливать, а затем повторно кипятить нужно было до трех раз. В последнее кипячение полагалось в воду уже добавить уксус, сахар, соль и пряности, таким кипящим маринадом и заливать, а иначе банки взрывались. Но все равно, одно дело напихать в банку яблочки «белого налива», а потом заливать их раз за разом кипяточком, в третий раз добавив в него сахарку, и совсем другое — в ту же банку напихать мелко поструганный перец, баклажаны и что уж там было уложено у Сергея в этих банках, и сказать было трудно. Это же все еще нужно было нарезать.

— А вот и варенье из облепихи.

Анжелика повернулась в ту сторону и застонала при виде длинного ряда банок, заполненных густой янтарной жидкостью, с толстеньким слоем выступившего сверху темно-оранжевого, почти коричневого масла.

Они один раз с бабушкой по маминой линии готовили варенье из облепихи, получилась маленькая баночка, но Анжелика до сих пор с ужасом вспоминала свои исколотые в кровь пальцы и руки, которыми она обирала ягоды с этого колючего дерева. А чтобы заготовить облепиху в предложенных Сергеем масштабах, с руками можно было проститься, они полностью остались бы на шипах облепихи.

— Тут у меня томатный сок и закатки для борща.

Если к томатному соку у Анжелики особых претензий не было, отжать да прокипятить, то ровные ряды заправки для борща вновь вызвали у нее болезненный стон.

По недоразумению, Сергей принял его за стон восторга и зависти.

— Впервые видишь такое богатство?

— Впервые, — умирающим голосом подтвердила Анжелика.

— Хотела бы тоже так уметь?

Ответа на этот вопрос Анжелике в очередной раз удалось избежать, потому что в этот момент во дворе раздался какой-то шум, и Сергей выскочил из кладовой.

Анжелика осталась одна. Сначала она хотела последовать за Сергеем, но потом решила еще немного посмотреть, что тут и как.

Дело в том, что чисто внешне Сергей ей понравился. Да и кому бы не понравился такой красавчик? И Анжелика хотела для себя понять, сможет ли она, в принципе, одолеть хотя бы половину той работы по заготовкам, которая ей, по-видимому, предстояла. Ну или если не половину, то хотя бы часть, одну маленькую — малюсенькую частичку.

Девушка ходила вдоль полок, присматриваясь к содержимому банок и пытаясь для себя смекнуть, как тут можно исхитриться и облегчить себе жизнь.

Допустим, овощи на салаты можно рубить не вручную, а с помощью кухонного комбайна. Тогда дело пойдет в разы быстрее.

Но все равно объем заготовок впечатлял. И Анжелика склонялась к мнению, как бы ни хорош собой был Сергей, все-таки ей лучше от его кандидатуры отказаться. Не потянет она такую работу, даже ради Сергея не потянет.

Одна из банок привлекла к себе ее внимание. В ней были плотно уложены слоями крохотные патиссончики, помидорки-черри и совсем уж малюпусенькие огурчики, корнишоны, так они назывались. Но был еще один тонкий слой чего-то белого, что вызвало у Анжелики недоумение.

Она даже сняла банку с полки, желая поближе рассмотреть ее содержимое. Но понять, что это за тонкая белая пленка в самой середке банки, не получалось. И при этом в соседних банках с точно таким же содержимым, никакой белой прослойки не наблюдалось.

— Плесень?

Но маринад был совершенно прозрачным, признаков порчи на овощах не наблюдалось. Анжелика уже хотела вернуть банку на ее место на полке, но внезапно передумала.

— А с другой стороны, — размышляла Анжелика, прижимая к груди загадочную банку, — осень уже заканчивается, поля и грядки стоят почти пустые, всего-то и осталось, что убрать и переработать капусточку.

Тем более что грядка с капустой у Сергея была всего одна. Да, большая, но одна. Немного смущало, что капуста на ней была какая-то необычная, листья у нее были словно кружевные. Но Анжелика решила сейчас с этим не заморачиваться и дать Сергею добро. До следующего заготовительного сезона еще почти целый год, за это время она либо сумеет переубедить Сергея не сажать так много, либо… либо она оставит мужика сразу после того, как в следующем году на грядках созреет первый огурец.

Решив для себя эту проблему, Анжелика вновь повеселела.

Она вышла из кладовой и попыталась разыскать Сергея. Она несколько раз его окликнула, но ответа не услышала.

— Где же он?

Пройдя по дому, она заглянула в несколько комнат.

В одной из них ее внимание привлек к себе фотопортрет молодой женщины, висящий на стене. Женщина была не только молода, но и хороша собой. У нее были белокурые локоны, красиво обрамлявшие ее миловидное личико. Большие, широко распахнутые голубые глаза доверчиво взирали на этот мир. А на округлых щечках играл живой румянец.

— Хорошенькая, — не без зависти произнесла Анжелика. — Кто она? Дочь? Младшая сестра?

Но не было ни малейшего родственного сходства в чертах этой женщины и самого Сергея. Да и знаменитое женское чутье подсказывало Анжелике, что повод присутствия этого портрета в жизни Сергея далеко не столь невинен.

— Наверняка жена! Та самая! Бывшая!

И жгучая ревность опалила сердце Анжелики. Если мужчина давно развелся со своей женой, а дома у него до сих пор на видном месте красуется ее портрет, значит, далеко не все между ними кончено.

Какое-то время Анжелика постояла перед изображением красавицы, пытаясь понять, сможет она соперничать с ней за место в сердце у Сергея или нет.

Прикидывала долго и наконец решила:

— Если эта баба жива, то смогу!

Вот мертвой соперницы Анжелика боялась сильнее, чем живой.

Бывали в ее прошлой жизни случаи, когда ей приходилось признавать свое поражение в борьбе за сердце мужчины. И уступать всегда приходилось усопшим возлюбленным. Умершие, как известно, уже не совершают новых ошибок. И потому в памяти тех, кто любил их, образ умершей жены или невесты постепенно очищается от всего ненужного и грязного, и из него выкристаллизовывается этакий светлый ангел, сравниться с которым ни одна живая грешница была не в состоянии.

Анжелика даже щелкнула фото на память, решила дома еще разок вглядеться в черты лица этой девушки.

И тут она услышала на улице какой-то треск, потом грохот и почти сразу звон чего-то металлического. Затем раздались громогласные проклятия, звучащие сразу на несколько мужских голосов.

И Анжелика поспешила на шум, который раздавался где-то за домом.

Обогнув дом, девушка буквально окаменела.

За домом проходила грунтовая дорога, над которой сейчас поднималось густое облако пыли. И в этом облаке вырисовывался силуэт то ли птеродактиля, то ли дракона, то ли еще чего-то столь же фантастического и ужасного. И это чудовище надвигалось на нее, неотступно и неудержимо! Вокруг чудовища суетились какие-то люди, с криками пытаясь помешать этому наступлению.

— Держи его!

— Цепи крепи!

— Заворачивай!

В раздающихся голосах звучал страх.

— Ой, мамочки! — пролепетала Анжелика, отступая назад, пока это было возможно.

Но когда она уперлась в стену дома, то отступать дальше стало некуда.

Внезапно раздалось жуткое рычание, от которого Анжелику кинуло в жуткий холод. А уж когда чудовище с диким уханьем ринулось на нее, девушка и вовсе чувствовала, как душа буквально ушла у нее в пятки.

Анжелика не умерла от страха только потому, что просто не сообразила, что это будет хорошим выходом. Умереть и больше уже ничего не бояться. Еще лучшим выходом было бы сбежать, но душа у нее в пятках оказалась неожиданно такой тяжелой, что Анжелика буквально не могла двигаться. Ее просто приковало к одному месту.

Раздался какой-то нарастающий треск, потом земля содрогнулась, и Анжелика поняла, все — это конец.

Единственное, что она смогла придумать, — закрыть глаза и шептать слова молитвы, надеясь, что смерть ее будет быстрой и легкой.

Но вот уже все молитвы были прочитаны, пора бы и вознестись, но Анжелика чувствовала, что она все еще была жива. Более того, зловещего скрипа и уханья больше не раздавалось, а к рычанию и мужским крикам Анжелика уже притерпелась.

Вынести какую-то информацию из этих воплей она не могла. Они содержали в себе исключительно ненормативную лексику. Но все же Анжелика рассудила, что если люди так орут, то и они живы и более или менее здоровы. И тогда она открыла глаза.

Пыльное облако немного рассеялось, и стала ясна причина всего случившегося. Перед Анжеликой громоздилась гора каких-то металлических труб, а пыль летела из лопнувших пакетов с цементом. Тот рычащий звук, которой напугал Анжелику в самом начале, издавали своими моторами два грузовика, стоящих на улице. Видимо, на одной из грузовых машин привезли заказанный Сергеем груз, а на втором прибыл небольшой подъемный кран, который должен был этот груз перенести в назначенное место. Но что-то у рабочих пошло не так. Сначала кран уронил поднятый груз, а теперь подъемный кран и сам валялся на земле. Это его среди поднявшейся в воздух густой цементной пыли увидела Анжелика, увидела и со страху приняла за фантастическое чудовище.

От облегчения она расплакалась.

— Какое счастье! Жива!

Ощупав себя, она поняла, что пострадало лишь ее самолюбие. Все остальное цело и невредимо.

На подгибающихся и все еще плохо слушающихся ее конечностях она доплелась до своей машины, села за руль и попыталась отъехать от этого места, где ей довелось пережить такой ужас.

Прощаться с Сергеем она не стала. Во-первых, сейчас ему было не до Анжелики. А во-вторых, Анжелике хотелось побыстрее унести отсюда ноги.

— Мне кажется, это был знак. Знак того, что с Сергеем нам не по пути.

В ближайшем магазинчике Анжелика купила бутылку воды, которую с жадностью выхлебала до дна, не отходя от прилавка.

— У вас все в порядке? — спросила продавщица, глядя на девушку добрым и участливым взглядом.

— Угу, — кивнула Анжелика. — Просто пить очень хочется.

Не вступать же ей в объяснения с незнакомой тетенькой, не объяснять, в какую передрягу угодила в поисках желанного замужества.

Но продавщица не унималась:

— Если что, если полицию нужно, так я могу вызвать.

Не отрывая губ от бутылки, Анжелика пожала плечами. Мол, ко мне-то это какое может иметь отношение? Вам надо, вы и вызывайте.

Села в машину и поехала дальше. От воды Анжелике почти совсем полегчало, она немного пришла в себя и поняла, что нужно завернуть на бензоколонку.

На бензоколонке к ней тоже было повышенное внимание, тут поинтересовались, не нужен ли Анжелике врач.

И девушка-заправщица точно так же внимательно смотрела на Анжелику, а потом предложила точь-в-точь, как продавщица в магазине:

— Если что, то я могу для вас вызвать «Скорую».

— У меня все прекрасно!

— Да?

Девушка ей явно не поверила.

— А так и не скажешь!

— На себя посмотри! Лахудра!

Кипя от негодования, какое хамство, Анжелика вылетела с бензоколонки и плюхнулась за руль своей машины.

— Все! Теперь прямо домой!

Но сделать это оказалось не так-то просто. Уже через пару километров ее остановил гаишник. Господи, что за день такой!

— Ваши документы.

Анжелика протянула ему права и документы на машину, но молодой офицер смотрел не на них, он не сводил глаз с девушки.

И снова последовал все тот же вопрос:

— У вас все в порядке? Если что, то я могу вызвать дежурную бригаду.

— Слушайте, какое вам всем до меня дело? — возмутилась Анжелика. — В магазине приставали. На колонке привязались. Теперь вы интересуетесь! Отстаньте! Что вам всем от меня надо?

Офицер смутился:

— Просто у вас что-то такое с лицом.

— С лицом? Что с лицом?

Анжелика взглянула в зеркало и ахнула. Вместо лица у нее была тусклая серая маска, испещренная продольными грязно-розовыми полосками. К тому же полоски были неровными и создавали эффект то ли рыцарского забрала, то ли шлема хоккейного вратаря. И все это великолепие обрамляли ставшие седыми космы.

— Ой, мамочки! — во второй раз за сегодняшний день воскликнула Анжелика.

Первым делом она схватилась за волосы. Где ее чудесные золотистые кудри? Под руками у Анжелики вместо шелковистых локонов было что-то, больше похожее на жесткую проволоку. Кошмар и ужас! Она в один день поседела! Прощай счастливое замужество!

— А с лицом что? Почему оно твердое?

Анжелика принялась неистово тереть лицо руками. Под пальцами что-то крошилось и сыпалось. В полнейшем замешательстве Анжелика пошевелила пальцами, посыпалась какая-то серая пыль.

И тут ее осенило.

— Это же цемент! — воскликнула Анжелика.

Во время падения груза цементная пыль поднялась в воздух, а потом осела на все вокруг, включая лицо и волосы Анжелики. А когда девушка разрыдалась от облегчения, слезы проделали в цементе у нее на лице неровные дорожки, заодно смочив цементную пыль, которая потом высохла и застыла…

— Вот почему кожу покалывало! — догадалась Анжелика и пошутила: — Эффект цементной маски.

Но патрульный юмора не понял и искренне удивился:

— Вы делали маску из цемента?

Вот чудик! Анжелика неожиданно пришла в хорошее настроение.

— Ага! А еще волосы с его помощью покрасила дома!

И она потрясла одну прядь, отчего в салоне машины вновь поднялось маленькое облачко, а офицер поспешно отступил на шаг назад, оберегая форму от едкой пыли.

— Счастливого пути!

Документы он отдал без единого лишнего слова, и довольная Анжелика покатила обратно в город. По пути она сделала лишь одну остановку, когда с помощью нескольких влажных салфеток почти дочиста оттерла цементно-полосатую раскраску своего лица. И когда из-под слоя пыли проглянула и чуть тронутая золотистым загаром кожа, и вновь заулыбался маленький аккуратный ротик, и заиграли ямочки на щечках, Анжелика счастливо засмеялась и послала своему отражению поцелуй в зеркале.

Пока она умывалась, ей позвонил Ярик. Это был тот самый кавалер, который предлагал поехать в выходные на шашлыки на чью-то дачу. Анжелика уже раз пять ему сказала, что одна никуда с ним не поедет, но Ярик оказался настырным.

— Не хочешь на дачу, на день рождения, поедем на шашлыки на турбазу.

Хрен редьки не слаще! С первым встречным на турбазу! Она себя не на помойке нашла.

Разумеется, ничего такого Анжелика не сказала, потому что все-таки была хорошо воспитанной девушкой. А Ярик ничего плохого и не подумал.

— Если ты сомневаешься насчет нашей поездки, боишься или что, то возьми с собой подругу. У тебя есть подруга, чтобы пригласить с собой? Потому что если что, то я друга для твоей подруги уже нашел.

— Что?

— А что? Чтобы ей там скучно не было. Представь, все девчонки будут со своими кавалерами, а твоя подружка одна. Как минимум, она будет чувствовать себя некомфортно. И как максимум потребует, чтобы вы с ней пораньше уехали бы домой.

— А тебя это не устраивает?

— Я хочу заполучить тебя на все выходные.

— Да? И что же мы там будем делать?

— Отлично проведем время! — заверил ее Ярик. — Турбаза — высший класс, тебе обязательно понравится.

— И где турбаза?

Про себя Анжелика решила, если турбаза в какой-нибудь глуши, то она туда ни одна, ни с подругой не сунется.

— Место неподалеку от города. От силы полтора часа на машине.

Ничего себе недалеко! Сергей и то живет ближе! До него Анжелика добиралась всего час двадцать.

А Ярик продолжал уговаривать Анжелику:

— На турбазе вполне цивилизованно. Озеро, вокруг него домики, возле домиков площадки для мангалов. В общем, дом отдыха со своей администрацией. Немного скучновато, сам-то я предпочитаю забраться в такую глушь, где не ступала еще нога человека, но, думаю, ты в первый раз в незнакомой компании в таком месте будешь нервничать. А то и вовсе откажешься ехать. Лично я бы на твоем месте отказался.

— Скинь мне название турбазы, и я подумаю.

— Думай! Но не очень долго.

— А то что? — подзадорила его Анжелика. — Пригласишь вместо меня другую девчонку?

— Нет, просто тогда я тоже не поеду.

Дома Анжелика в первую очередь забралась в душ. Цементная пыль с волос отмывалась хуже, чем она представляла. Волос было много, и грязно-серые струйки еще долго стекали в ванну.

Наконец, все отмылось, и довольная собой Анжелика накинула на плечи полотенце. И тут раздался звонок в дверь.

Анжелика вздрогнула. Кто бы это мог быть? За окном уже давно стемнело. У Анжелики даже мелькнула мысль затаиться и не открывать, но в дверь звонили, потом стали колотить, а потом раздался знакомый голос.

— Анжеличка, открывай, родная!

Это была Констанция! Еще одна жертва родительских амбиций, которая расплачивалась теперь за их фантазии неустроенной и бурной личной жизнью. Мужья сменялись любовниками, любовники мужьями. Бывшие жены, тещи и дети пытались несчастную Констанцию отравить. А ведь Констанция была ровным счетом ни в чем не виновата, виной всему было ее имя.

К счастью, пока что отравительницы действовали безуспешно. Но, судя по надрывному плачу за дверью, Констанция пребывала на очередном витке кризиса личной жизни.

Не открыть лучшей подруге Анжелика не могла.

Она широко распахнула дверь и в третий раз за сегодняшний день завопила:

— Ой, мамочки!

Перед ней стояло лохматое существо с синей кожей, обрамленной нежным белым пушком.

— Эт-т-то… Эт-т-то!.. Э-э-э!..

Слов у Анжелики решительно не находилось. Она успела подумать, что цемент, похоже, был не совсем цементом и дал какие-то осложнения на зрение или даже на мозг, но тут существо произнесло:

— Анжеличка, это я, не волнуйся, дорогая.

Существо и впрямь говорило голосом Констанции.

И Анжелика прошептала:

— Это ты? А что с тобой случилось?

И тут Констанция, до того тихо всхлипывающая, уже разрыдалась в голос.

— Злые люди! Гадкие! Если бы ты знала, как мне не повезло.

— Да я уж вижу, — пробормотала Анжелика. — Как тебя угораздило так… посинеть?

— Это все Маргарита.

— Кто это?

— Настоящая ведьма! Принесла же ее нелегкая! Жила бы в своем Мемфисе! Ведь работа у нее там. Родители. Нет, приперлась! К мужу! К любимому, как она говорит. И приехала! Точней, прилетела!

— Как?

— На метле, судя по всему. Ну или на самолете. Не важно, главное, она прилетела к мужу, а там…

— А там ты.

— А там я, — удрученно подтвердила Констанция. — То есть уже не там, ноги моей больше не будет после случившегося. Кстати, Олежа оказался жалким предателем. Как увидел свою Маргариту, мигом сдулся.

— Я тебе говорила, что он хиляк.

К этому времени девушки уже были в ванной. Констанция влезла в душ, а Анжелика ждала подругу, наблюдая, как из-под шторки в сток сначала сбегают ярко-синие струи, потом насыщенно-голубые, а затем и вовсе такие бледно-голубенькие, какими бывают незабудки на исходе своего цветения.

— Ну, в общем… Олежа, он же художник, у него в квартире всяких красок полно. Вот она сгоряча на меня все запасы ультрамарина, которые у него были, и опрокинула. Ему как раз панно настенное заказали, виды моря, завтра должен был ехать на квартиру к заказчику. Все приготовил, а тут жена вернулась, меня в постели увидела и хвать первое, что под руку попалось.

— Ультрамарин.

— Он самый! А потом еще подушкой меня бить стала, я ее тоже, подушки порвались, пух по всей квартире полетел. Ей-то ничего, отряхнулась и порядок, а я в краске была, ко мне пух прилип. Пришлось до тебя пешком бежать, в транспорт меня в таком виде не пускали.

Отмывшаяся кожа Констанции оказалась приятного для глаз светло-голубого цвета. Волосы почти не пострадали, благо Констанция еще в прошлом месяце перекрасилась в брюнетку.

Наклонив голову, Анжелика оценивающе оглядела подругу.

— Слушай, а тебе так даже идет.

— Издеваешься?

— Нет! Правда!

Констанция изучила свое отражение в зеркале, но настроение у нее ничуть не улучшилось.

И она сказала:

— Мне теперь одна дорога, в петлю!

Анжелика даже дернулась:

— Как тебе не стыдно!

— Или утоплюсь.

— Не смей такое даже говорить!

— Тогда с крыши прыгну.

— Прекрати немедленно!

Но Констанция продолжала мрачнеть:

— А что мне остается? С мамой я поссорилась. Когда к Олеже уходила, она меня прокляла, что я к женатому ухожу. К Олеже мне теперь пути тоже нет, появлюсь, его жена меня убьет, она это мне торжественно пообещала. И куда мне деться?

— У меня можешь пожить.

— Правда?

Констанция немного повеселела, но тут же снова нахмурилась.

— Допустим, поживу я у тебя пару дней, неделю, ну, месяц или там год…

— Месяц? Год?

Анжелике стало не по себе. Похоже, она здорово погорячилась, предложив подружке кров.

— А потом что? — продолжала Констанция. — Работы у меня нет. Образования у меня нет. Я же ничего не умею! Туалеты идти мыть? О-о-о! Я ведь уже на всех страничках нахвасталась, что скоро снова выхожу замуж. Платье показала! Туфли! Букет!

— Ты купила платье, туфли и букет, зная, что твой жених пока еще женат на другой женщине?

— Но, во-первых, он мне обещал, что разведется сразу же, как только жена приедет. А во-вторых… ничего я не покупала. В магазине нафоткала. Но теперь все узнают, что меня послали. У-у-у! Какой позор! Мне этого не пережить! Никогда! Лучше спалю себя заживо!

У Анжелики вторично возникло какое-то неприятное чувство, что она поторопилась со своим гостеприимством. А ну как Констанция вздумает гореть прямо тут, в квартире? Терять имущество из-за придури подружки Анжелика была не согласна. И в целях сохранения своего жилья и жизни подруги, мозг у Анжелики заработал в усиленном режиме.