Черный список деда Мазая

Дарья Донцова, 2011

Я, Евлампия Романова, наконец-то нашла работу по душе и теперь улаживаю щекотливые дела в агентстве «Нет проблем». Но и вне службы скучать не приходится! Старинная приятельница Жека назначила срочную встречу и пожаловалась: в последнее время она кидается на людей без всяких причин. А вскоре я узнала – она ударила ножом сына Севу, а сама выбросилась из окна! Но Жека боготворила своего отпрыска и никак не могла его убить! Пообщавшись с одной из пассий Севы, я узнала – почти все члены их компании, зависавшей в ночном клубе, переселились в мир иной. Что за маньяк истребляет тусовщиков? На основной работе задачка не менее сложная: как уговорить писательницу Валентину Нечитайло сменить имидж секс-бомбы, если эта не первой свежести мадам согласна носить только мини-юбки, прозрачные блузки и красные ботфорты?

Глава 8

В машине Вовки я провела больше часа. Сначала в подробностях передала Костину нашу беседу с Ковалевой. Потом выслушала друга, который упрямо твердил про убийство Жекой Севы с последующим суицидом. Увидела, как тело Ковалевой увозят в морг. Понаблюдала за криминалистами, которые осматривали двор, и задремала. Разбудил меня громкий голос старшего эксперта. Я открыла глаза. Володя и Роман стояли, опираясь на автомобиль, через открытое окно отлично был слышен их диалог.

— Работы еще полно, — вещал Казаков, — выводы делать рано, но в частном порядке, так сказать, не научно, могу заверить: стопудово она сама прыгнула. Положение тела, траектория полета, след на подоконнике, разброс обуви — все свидетельствует о суициде.

— М-да, — мрачно крякнул Вовка. — Сильный удар для Лампы, она с Ковалевой давно дружила.

— У баб в период климакса крыша едет, — хмыкнул Роман. — Депрессия начинается, мысли всякие, обидчивость развивается, злобность.

— Жека еще молодая была, — вздохнул Костин.

— Климакс может и в тридцать пять стартовать, — возразил Казаков, — ей бы к эндокринологу сходить, заместительную терапию провести. Но наш человек по врачам не ходок, терпит все, сцепив зубы. И СМИ в этом виноваты, со всех экранов орут про молодость и красоту, а про то, что давным-давно лекарства от возрастных проблем созданы, молчат.

— Я слышал, эти таблетки вредны, — промямлил Костин.

— И ты туда же, — рассердился Рома. — Говорят, что петуха доят! Отчего у баб мозг плавится? Ослабевает гормональный фон, вот они его и восполняют скандалами. В процессе свары адреналин вырабатывается. Ладно, чего сейчас причитать, вашу Жеку не вернуть. Учитывая рассказ соседки и нож, найденный на земле, предполагаю такое развитие событий. Ковалева пришла домой, о чем-то поспорила с сыном, впала в неуправляемый гнев, порезала парня, очнулась, поняла, что натворила, и прыгнула.

Я высунулась из окна машины.

— Нет! Ковалева не могла поднять руку на Севу. В квартире был посторонний.

Роман деликатно кашлянул.

— Лампудель, ты, конечно, профессионал, но не можешь здесь применить свои опыт и знания, потому что связана с жертвой крепкой дружбой. Понимаешь, криминалистика точная наука, улики врать не могут. Пока все говорит о факте самоубийства. Расстояние от места соударения с землей до линии падения, в нашем случае стены здания, соответствует…

Я вышла из машины.

— Хорошо. Пусть Жека прыгнула сама, но она не нападала на сына. Почему вы не хотите рассмотреть такой вариант? Кто-то посторонний ранил парня и убежал, мать вернулась домой, увидела сына в крови, и тут у нее отказали нервы. Ковалева решила, что Всеволод скончался, а раз так, ей жить незачем, и рванула к окну.

Рома потер лоб.

— Ну… это возможно, хотя маловероятно.

— Ромочка, миленький, — зашептала я, — немыслимое дело, чтобы на Жеке осталось клеймо женщины, которая хотела, пусть даже и в припадке безумия, лишить жизни сына. Признаюсь, я недолюбливаю Севу, считаю его мажором, лентяем, балаболом, но он очень любил мать, надеюсь, паренек оправится и расскажет, как обстояло дело.

— Паренек, — фыркнул Костин, — да ему лет немало, а ты про него как про мальчика говоришь.

— Как потом Севе жить? — отмахнулась я от Вовки. — Необходимо найти настоящего преступника. Рома, тщательно изучи нож на предмет отпечатков.

— Спасибо за совет, Лампа, непременно, — надулся Казаков.

— Самым внимательным образом осмотрите квартиру, — не успокаивалась я. — Соберите все, что можно! Отпечатки! Следы! Волокна! Проползите на коленях по всем комнатам! С фонарем!

— Мерси, Лампудель, — процедил сквозь зубы Казаков. — Ничего, что я пятнадцать лет этим делом занимаюсь?

— Отправь кровь на токсикологию, — наскакивала я на Романа. — Жека никогда не славилась истеричностью. Вдруг ей что-то подливали или подсыпали в еду?

Роман закатил глаза.

— Непременно! Гран мерси за курс лекций. Скажи, а руки трупа в мешки упаковать? Из-под ногтей пробы брать? Волосы погибшей расчесывать? Я не в материале! Научи дурака!

Я на секунду прикрыла глаза рукой. Так, главное сейчас — не думать, что Жека умерла, иначе я сойду с ума. Надо отнестись к случившемуся отстраненно. Похоже, и Рома, и Костин уже сделали выводы. Они считают Ковалеву самоубийцей, которая пыталась лишить сына жизни. Мой долг смыть с памяти подруги позорное клеймо. Нельзя впадать в истерику. Порыдаю потом, когда установлю истину. Спокойно, Лампа, тебе сейчас нужно все твое хладнокровие и трезвый ум. Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и посмотрела на Костина.

— Узнал, кто звонил Жеке с требованием денег?

— Райкина Марина Степановна, — кивнул тот. — Проживает, кстати, не так далеко отсюда. Улица Гороховская, дом семь, корпус два, квартира пятнадцать.

Я развернулась и побежала в сторону проспекта.

— Ты куда? — крикнул Роман.

— Моя «букашка» стоит на парковке у супермаркета, — ответила я, оборачиваясь. — Смотаюсь к Райкиной. Похоже, Марина Степановна знает много интересного про Севу.

— С ума сойти! — заорал Казаков. — Вовка, не стой, останови Лампу.

Я прибавила скорости и услышала ответ Костина:

— Оставь ее, Рома. Ты сам сказал, Лампа профессионал. Мне лишние ноги-руки не помешают.

— Она не может работать по этому делу, — злился эксперт, — тебе по шапке дадут.

— Сшибут ее, натяну кепку, — парировал Костин, — что-нибудь придумаю. Пойми, Лампа с ума сойдет, если в стороне останется.

— Вы с Романовой психи! — вознегодовал Казаков.

Продолжение разговора я не узнала, потому что покинула двор.

Нужный дом по Гороховской улице не выглядел элитным, впрочем, на трущобу тоже не походил. Обычная московская многоэтажка, населенная людьми, которые пытаются выжить на скромную зарплату. Звонок имитировал пение соловья. Не успело чириканье стихнуть, как из-за двери послышался визгливый, уже знакомый мне женский голос:

— Лизка, ты?

— Да, — пропищала я.

— Сколько раз говорено, не шляйся по ночам, — закричала мать, возясь с замками, — вчера после полуночи пришла, сегодня, спасибо, пораньше вернулась. Почему по мобильному не отвечаешь?

Дверь распахнулась, я увидела крепкую женщину в джинсах и футболке.

— А где Лиза? — удивилась она.

— Наверное, веселится в клубе, — предположила я. — Разрешите войти?

— Нет, — отрезала Райкина, — незнакомых я в квартиру не впускаю.

— Добрый вечер, Марина Степановна, — сказала я, — нас можно считать почти подругами. Сегодня мы два раза беседовали по телефону. Меня зовут Евлампия Романова.

— Тут какая-то ошибка, — попятилась хозяйка, — откуда вам известно мое имя?

— Из базы телефонной станции, — открыла я секрет, — ваш номер определился на экране мобильного. Остальное дело техники.

— Лиза, — прошептала Райкина, хватаясь за вешалку, — вы из полиции! Что с девочкой?

Я замахала руками.

— Нет, нет, успокойтесь. Речь идет о Евгении Ковалевой. Вы требовали у нее денег за молчание. Сначала миллион рублей, а затем увеличили цифру в десять раз.

Райкина сжала губы в нитку, я живо втиснулась в тесную прихожую, захлопнула дверь и посмотрела на хозяйку. Но Марина Степановна уже успела прийти в себя и наметить план действий.

— Врет! — с жаром воскликнула она.

— Кто? — уточнила я.

Хозяйка наклонила голову и ринулась в атаку:

— Распрекрасная ваша Евгения Ивановна, разлюбезная Ковалева! Владелица частной гимназии! Разве можно доверить своего ребенка педагогу, который родного сына воспитать не может? Знаете, какой ее Сева? Вор, насильник, педофил, сутенер!

— Серьезные обвинения, — сказала я. — Всеволод пытался принудить вашу дочь к половой связи?

— Мерзавец! — взвизгнула Марина Степановна. — Лизочке едва пятнадцать исполнилось. Она маленькая! Ни о чем, кроме школы, не думает. Не девочка, а нежная незабудка. Ковалев негодяй!

— И вы решили получить деньги за потерянную дочкой невинность? — уточнила я. — Звонили Ковалевой, шантажировали…

— Брешет она. Не было этого! — затрясла головой Райкина.

— Вы никогда не набирали номер матери Севы? — уточнила я.

Марина честным, открытым взором посмотрела на меня.

— Где я могла телефон взять?

Я открыла рот, чтобы уличить врунью, но тут в дверь позвонили.

— Лиза! — заорала хозяйка и, не задавая никаких вопросов, ринулась к двери, вопя: — Доченька, к нам из полиции пришли! Ковалева наплела…

Договорить фразу она не успела, потому что в квартиру практически на четвереньках вползла девица самого непотребного вида. Темно-каштановые волосы были спутаны и заляпаны грязью, макияж на лице превратился в месиво разноцветных пятен, а короткая маечка оказалась разодрана.

— Мамунь, привет, — прозаикалась красавица, — я домой всегда вовремм… ик… ик… воврем… врем…

Так и не справившись с трудным словом, нимфетка громко рыгнула и свалилась набок. Стало видно, что у нее на ногах всего одна туфелька, а черные лосины походят на решето. Зато сумочка была в целости и сохранности, висела у очаровашки на шее.

— Лиза! — заорала мать. — Где твоя юбка? Отвечай немедленно! Дрянь!

— Хороший вопрос, — усмехнулась я, — вас волнует лишь отсутствие юбки? На мой взгляд, лучше поинтересоваться, чем девочка-незабудка наклюкалась. Если она пила дешевую бормотуху, то лучше вызвать врача, сейчас легко отравиться фальшивым алкоголем.

Елизавета подняла голову, с усилием оторвала от пола руку и погрозила нам кулаком.

— Проваливайте! Я дерьмо не глотаю! В «Туннеле» налили… лили… кап… кап… ф-у-у! Дайте воды! Я танцевать хочу-у-у!

— Замолчи, соседей разбудишь, — цыкнула на пьяное чадо Марина.

— П-плевать! — во всю глотку заорала Лиза. — Дайте шампусика и… ну… блин… короче, как всегда!

Из комнаты донесся гневный стук.

— Уже по батарее колотят, — испугалась Райкина. — Не дай бог, спустятся, увидят Лизку, слухи пойдут.

— Надо отнести девочку в ванную, — предложила я, — холодный душ плюс литр марганцовки внутрь. Еще нам понадобится энтеросгель и побольше чаю, лучше зеленого.

— Как мне ее, лосиху, поднять? — расстроилась Марина. — Вымахала, кобыла!

— Бери за ноги, я за руки, и потащили, — перешла я на «ты». — Клизма в доме есть? Наполни ее чуть теплой водой. Сейчас устроим реанимацию.

Примерно через час Лиза после всех неприятных манипуляций, включавших в себя промывание желудка и поглощение энтеросгеля, почти обрела человеческий облик. Девочка была завернута в халат и усажена на кухне с чашкой чая в руках. Мы с Мариной устроились напротив нее, и я заново начала разговор.

— Вот что, девушки, учитывая, что мы сейчас пережили, предлагаю выпить на брудершафт заварки и перестать врать. Марина, ты разговаривала не с Жекой, а со мной. Ковалева забыла свой телефон в кафе, где мы с ней встречались, на все адресованные ей звонки отвечала я.

Райкина заморгала.

— Ну… я хотела мирно разрешить конфликт. Сева… он…

— Не стоит петь песню про девочку-незабудку, — предостерегла я. — К сожалению, случилось несчастье. Сева тяжело ранен, Евгения найдена мертвой во дворе своего дома, она выпала из окна. Полиция предполагает, что это дело рук человека, который затаил злобу на Всеволода. Ну, допустим, парень изнасиловал пятнадцатилетнюю школьницу, а ее мать решила отомстить.

Марина зажала ладонью рот, вскочила и кинулась в туалет.

— Блин! — взвизгнула Лиза. — Она насмерть разбилась?

— К сожалению, да, — сухо сказала я.

— Мы не имеем никакого отношения к ее смерти! — закричала Марина, вбегая назад.

От батареи незамедлительно полетел стук.

Лиза схватила висевшую на стене лопатку для торта и принялась колотить по металлической гармошке. А Марина взяла телефон, набрала номер и снова заорала, на этот раз в трубку:

— Наташка, еще раз загрохочешь, я тебе завтра все стекла переколочу в машине. Что, что! Свадьба у нас! Я замуж вышла! За Филиппа Киркорова! Удавись теперь!

Лиза заржала.

— Ой, мам, ты даешь! Завтра весь дом на рога встанет.

— Да и фиг с ними, — выдохнула Марина. — Надоели. Не соседи, а КГБ! Я не хотела Ковалевой ничего плохого, деньги нужны на образование Лизы. И у них же был секс!

— Всеволод тебя изнасиловал? — напрямую спросила я у девочки.

— Ну, нет, — протянула та, — он хороший, ласковый, подарки мне дарил. У нас роман был. Мне все завидовали, потому что Севка в клуб меня бесплатно проводил, коктейли покупал, предложил танцовщицей у них работать, сказал, что у меня офигенная грудь, такую грех прятать!

Лиза взяла чашку и стала взахлеб пить.

— Иногда мне ее убить хочется, — прошипела Марина. — Одна Лизу тяну, без мужа, учу, воспитываю, а девчонка, как намыленная, из пальцев выскакивает. Какие танцы! Тебе пятнадцать!

— Вот потому и не взяли, — насупилась Елизавета. — Севка управляющего просил, а тот уперся: нельзя несовершеннолетним в «стакан».

— Какие еще «стаканы»? — испугалась Марина.

Лиза захихикала, а я решила ввести Райкину в курс дела:

— Во многих ночных клубах устанавливают небольшие круглые сооружения с перилами, они подняты высоко над толпой. Внутри танцуют практически обнаженные девушки. Такая «сцена» называется стакан.

— Правильно, — подтвердила Лиза. — Но не получилось! Не взяли меня!

— Слава богу! — перекрестилась Марина. — Доченька, возьмись за ум, получи аттестат, поступай в институт, станешь стоматологом. Отличная профессия.

— Ма, меня тошнит в чужих зубах ковыряться, — ухмыльнулась Елизавета. — Хочу петь на эстраде!

— Через мой труп! — решительно заявила Марина.

— Ладно, я подожду, — пожала плечами Лиза. — Мне еще год в школе пыхтеть, а ты немолодая!

Марина начала хватать воздух ртом. Лиза сообразила, что перегнула палку, и забубнила:

— Уж и пошутить нельзя. Плохо, когда чувство юмора у человека отсутствует.

Я постучала ладонью по столу.

— Внимание. Сева не насиловал Лизу. Почему же у вас возникла идея потребовать у Жеки миллион?

— Так Таньку он того… самого, — воскликнула Елизавета, — с пьяных глаз ее использовал. Чтобы тетя Наташа не возникала, Евгения Ивановна много денег им отвалила. Вот мама и подумала: я несовершеннолетняя, Ковалева уже один раз Севку откупила, значит, и нам бабла отвалит.