Фанера Милосская

Дарья Донцова, 2008

Как же я, частный детектив Евлампия Романова, не люблю следить за изменщиками-супругами! Но что делать, работа есть работа. Только на сей раз простое расследование обернулось неприятной историей: мало того, что клиентка не заплатила, получив от меня компромат на мужа, так еще взяла и… погибла на пожаре. Конечно, подозрения падают на ее благоверного! И естественно, бизнесмен Павел Краминов все отрицает. Более того – нанял меня разобраться, кто же его так подставил. Сам-то он почти уверен: гнусный злодей – его собственный сыночек, бездельник, игрок и бабник. Только причем здесь какие-то «добрые ангелы» и эпидемия неизвестной болезни, поражающая молоденьких девушек?.. Но тот ли преступник, кто на виду? И кто это прячется в тени?..

Глава 4

В четверть двенадцатого дверь в кабинет распахнулась, на пороге возник мужчина, который заговорил приятным баритоном:

— Добрый вечер. Прошу извинить за небольшое опоздание, но Москва словно обезумела, даже сейчас на дорогах пробки.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — улыбнулась Нина. — У меня к вам возникла пара вопросов.

— Отвечу на все! — бойко воскликнул Павел и опустился на стул.

Я сидела за вторым письменным столом и делала вид, что изучаю некие бумаги в папке. Для придания большей достоверности Косарь сунула мне договор страховки на свою машину. Лицо Краминова я отлично видела — смуглая кожа (загар вдовец явно получил в солярии), узкий нос с неожиданно широкими ноздрями, довольно крупная родинка под правым глазом, сросшиеся брови, тонкие губы. Самая обычная внешность, из особых примет лишь та самая родинка. Одет Краминов был в хорошо мне знакомый (очевидно, любимый им) хлопчатобумажный белый свитер с вышитым на кармане попугаем, отличительным знаком фирмы «Поль», и в темно-синие классические джинсы. Подобную одежду может носить человек, перешагнувший пятидесятилетний рубеж, хотя свитер был в мелкую розово-зелено-голубую полоску, отчего выглядел по-молодежному. С приходом Павла по комнате поплыл запах дорогого одеколона.

— Где вы находились в день, когда погибла Светлана? — поинтересовалась Нина.

— Я превращаюсь в подозреваемого? — напрягся он.

Внезапно меня что-то обеспокоило — было в облике Краминова нечто настораживающее, странное.

— Просто ответьте, — спокойно попросила Косарь.

— Мотался по объектам, — Павел пожал плечами, — с восьми утра до глубокой ночи бегал по разным домам в Одинцове.

— Вас там видели?

— Нет, я ходил в плаще-невидимке! — начал злиться Краминов. — Кстати, мне бы и правда хотелось иметь волшебный плащ, думаю, тогда бы я точно поймал кое-кого за вороватые лапы.

— Так вас видели? — повторила Косарь.

Краминов положил ногу на ногу.

— Человек тридцать, а то и больше.

— Можете их назвать? — не успокаивалась Нина.

Павел полез в портфель, вынул большой ежедневник, перелистал его и сказал:

— Рабочих я не помню, они гастарбайтеры бог знает откуда, при слове «милиция» моментом перестают понимать русскую речь. Вот клиенты — другое дело. Макаров Эдуард Львович — мы в его квартире были, обсуждали окна. Макаров жлоб, хотел поставить деревянный профиль по цене пластика. Пришлось ему долго объяснять очевидную истину: дорогая вещь — это дорого. Затем я отправился к Нечаевым…

Я, упорно делая вид, что читаю документы, внимательно слушала спокойную речь Краминова. Если ему верить, то в его напряженном расписании нет даже щелочки, чтобы лишний раз вздохнуть, не говоря уж о том, чтобы успеть свильнуть на дачу и поджечь дом.

Очевидно, Косарь пришли в голову те же мысли, потому что она взяла со своего стола папку и уронила на пол листок. Я вздрогнула. Это же один из сделанных мною снимков! И на нем Беатриса!

— Вот я растяпа! — Нина слишком бурно отреагировала на обычную ситуацию. — Павел Львович, сделайте одолжение, поднимите, пожалуйста, а то у меня спина болит.

Краминов нагнулся, подцепил фотографию и протянул ее Косарь.

— Спасибо, — поблагодарила та. — Правда, милое личико?

Краминов пожал плечами.

— Обычное.

Но Косарь не сдавалась — сунула Павлу под нос изображение Беатрисы и в лоб спросила:

— Вам такие девушки нравятся?

— Мне? — изумился бизнесмен.

— Да, да, именно вам, — закивала Нина. — Симпатичная шатенка. Как вы думаете, ей пойдет красное платье?

— Понятия не имею, — не скрывая раздражения, ответил Павел. — Что за идиотские вопросы?

— Вы можете назвать ее имя? — Нина навалилась грудью на стол.

— Чье? — не дрогнул Павел.

— Девушки.

— Естественно, нет.

— А почему? — тоном подколодной змеи осведомилась дознавательница.

— Ну хватит! — Краминов вскочил и шагнул к двери. — Я не имею ни малейшего желания заниматься всякой хренью. Я устал, хочу спать и вообще… Прощайте. Думал, вы обнаружили причину пожара, в котором погибла Света, покажете мне результаты экспертизы, а тут какое-то издевательство…

— Есть выводы специалистов, — почти равнодушно перебила его Нина, — увы, на месте преступления обнаружены следы керосина. Вы пользовались примусом?

— Что? — Павел остановился.

— Примус, — улыбнулась Косарь, — такой прибор для готовки.

— Уважаемая Нина Михайловна, — отчеканил Павел, — боюсь вас разочаровать и уж ни в коей мере не желаю хвастаться материальным благополучием, но даже наша старая дача являлась благоустроенным во всех отношениях домом. Газ, канализация, горячая, холодная вода. Примус? Просто смешно.

— Может, вы имели керосиновую лампу? — заулыбалась Нина.

— Там было электричество! — гаркнул Павел. — И генератор на случай его отключения!

— Сейчас модно лечиться керосином, — не успокаивалась Косарь, — пить его, допустим, от рака, мазать экзему. Даже по телевизору советуют, целитель выступает, забыла, как его зовут… Фонарина, помнишь?

Сообразив, что Косарь вновь перепутала мое имя, я откашлялась и сказала:

— Нет.

— Вы сумасшедшая? — взвился Краминов. — Пить керосин!

— Некоторые с удовольствием употребляют, — кивнула Нина. — Значит, на вашей даче данного горючего не имелось? Может, все же вы сделали запас?

— Нет! — выпалил Краминов. — Мы очень давно не пользовались домом и не собирались туда ездить в ближайшие годы. Зачем нам запасы делать? Да еще керосина!

— А экспертиза нашла его следы, значит…

— Поджог! — ахнул Павел. — Это не несчастный случай? Свету убили? Невозможно!

— Почему? — быстро спросила Нина.

— Жена была… скромная… тихая… никому зла не сделала, — почти прошептал Павел. — Дети, семья… Она не работала, ни с кем не конфликтовала, даже подруг не имела, жила только нами. О боже!

Краминов вытащил носовой платок и, осторожно опустившись на стул, начал демонстративно вытирать глаза.

— Ой, хватит, — поморщилась Нина, — навидалась я в своем кабинете спектаклей, ваш не самый убедительный.

Павел на секунду замер, потом резко осведомился:

— Как вас понимать?

— Говорите, что у жены не было врагов? — насела на него Нина.

— Ни одного, — категорично заявил Краминов.

— И подруг тоже? — уточнила Косарь.

— Да! — кивнул Павел.

— Следовательно, есть только одна личность, заинтересованная в смерти Светланы Краминовой, — торжественно объявила Нина.

— Кто это? — взвизгнул Павел.

— Вы, — коротко отрубила Косарь.

— Я? — ахнул вдовец.

— Ну да, — пожала плечами Нина. — Скажи, Лампарина!

Краминов медленно повернулся в мою сторону, на его лице читались растерянность и страх.

— Я? — повторил он. — Я? Но зачем мне убивать свою жену?

— Вы завели любовницу, — пояснила Нина, — Мальчик.

— Мальчик? — протянул Краминов. — Послушайте, я совершенно нормальной ориентации, никогда не интересовался… да вы… я… Офигели? Дуры!

— Ламповина, говори, — приказала Нина. — Только сначала представься, а уж далее по тексту!

После того как мой рассказ иссяк, Краминов пару секунд сидел молча, потом встал, расстегнул ремень, ширинку…

— Эй, эй! — Нина явно испугалась. — Вы чего? Думаете, раз вечер на дворе, мы тут с ней одни? Сейчас парней из дежурки свистну!

— Вы идиотки! — нервно воскликнул Павел. — Поэтому лучше показать. Смотрите сюда, ищейки… вашу мать!

Быстрым движением он сдернул штаны, я зажмурилась.

— Этта чего? — протянула Нина.

Я приоткрыла один глаз и уставилась на бизнесмена. Нижнюю часть живота Павла пересекал длинный уродливый шрам, чуть повыше торчала резиновая трубка, которая тянулась к некоему подобию пластикового мешка, лежащего в специальном кармане снятых брюк.

— Налюбовались? — язвительно спросил Краминов. — Красиво?

— Этта чего? — Нина жалобно повторила вопрос.

— Похоже, господину Краминову делали операцию, — тихо сказала я, — и теперь у него бесконтрольное мочеиспускание, он вынужден ходить с приемником.

— Радио? — сглупила Косарь. — Ты о чем говоришь?

— Нет, это вместо памперса, — объяснила я. — Он не может самостоятельно пописать, не регулирует процесс, моча скапливается в приемнике, затем наполненный выбрасывается и цепляется новый.

— А она поумней тебя будет, — сказал Павел, глядя на Косарь, и натянул трусы. — Некоторое время назад у меня диагностировали опухоль. Я испугался, потому что она находилась в таком месте… интимном… А хирург — еще тот болван! — возьми да и скажи: «Никто не гарантирует, что после операции вы не станете импотентом». Красиво, да? Вы бы легли под нож, зная, что встанете со стола евнухом?

— Вас просто предупредили о возможных осложнениях, — прошептала я, — хороший врач так всегда поступает.

— Я бы ни секунды не колебалась, — перебила меня Нина, — пусть на фиг отчекрыжат все хозяйство под корень, лишь бы не в могилу.

— Кретинки! — покраснел Павел. — Вы хоть понимаете, что такое для мужика импотенция?

Мы с Ниной переглянулись, а Краминов продолжал:

— Конечно, я начал искать альтернативный способ лечения и нашел центр, где делают уникальную процедуру: вымораживают опухоль, действуют на нее холодом.

— И помогло? — заинтересованно спросила Нина.

Павел нахмурился.

— Что-то у них пошло не так, вызвали обычного хирурга… Короче, я теперь с приемником. Обещают, что через некоторое время там все восстановится. Какая, на хрен, любовница? Да я от жены, с которой фигову тучу лет прожил, в другую спальню сбежал, чтобы она пакет с мочой не видела! Как вы себе представляете адюльтер? Я раздеваюсь, и… девица со свистом уносится. И потом… у меня сейчас… в общем… я… пока — временно, подчеркиваю, временно! — ушел из большого секса.

— Теперь понятно! — воскликнула я.

— Что тебе, дуре, понятно? — пошел вразнос Краминов. — Горазды вы тут делать выводы, исходя из собственного идиотизма.

— Ваша жена рассказала мне про ситуацию с кошкой, — вздохнула я. — Вроде мужу надоела настырная киска в супружеской постели, и он переехал в гостевую комнату.

— Это был предлог, — буркнул Павел.

— Весьма глупый, — отметила я, — следовало придумать нечто более реальное. Кошка тут ни при чем, сказала Светлана. Она поняла, что вы не хотите спать с ней рядом, и заподозрила, что вы завели любовницу.

— Бабы — дуры! — тут же отреагировал Краминов.

— А мужики кобели и пьяницы! — не выдержала Косарь.

— Вот и поговорили, — улыбнулась я. — Не надо горячиться, лучше побеседуем спокойно. У Светланы не зря возникли горькие мысли. Ну посудите сами! Муж убегает из спальни, худеет, начинает заниматься фитнесом и даже… красит волосы. Ради кого эти подвиги? Явно не для той, с кем прожил четверть века!

Павел смутился.

— Из общей спальни я ретировался, чтобы Света о мочеприемнике не узнала, а худеть мне велел врач. Он так и заявил: в вашем положении каждый лишний килограмм — враг. Поэтому я и пошел в спортзал. Волосы… Я действительно здорово сбавил в весе, и лицо стало… ну таким… как это объяснить…

— Старым, — кивнула я, — появились морщины. Это обычный эффект при потере веса. В сочетании с седыми волосами вы выглядели намного старше своих лет.

— Значит, была любовница! — насторожилась Нина.

— Он просто был сильно напуган болезнью, — вздохнула я, — и хотел самого себя убедить, что еще молод, до могилы далеко. Отсюда и краска для волос.

Краминов взглянул на меня, но ничего не сказал.

— М-да, забавно! — крякнула Нина. — А что, Светлана действительно не знала о вашей беде?

— Нет! — ожил Павел.

— Но почему вы ей не рассказали? — удивилась я. — Ваша супруга очень переживала, считала, что стала вам не нужна.

Павел вытер вспотевший лоб, и мне сразу стало ясно: его спокойствие напускное, разговор дается ему с большим трудом.

— У Светы было не очень хорошо с сердцем, — сказал он наконец, — врачи поставили диагноз — стенокардия. Мне не хотелось ее волновать, поэтому я молчал про операцию. Когда лег в клинику, жена считала, что я уехал в командировку, отправился в Китай на выставку стройматериалов. Я все здорово организовал, в Пекин ежегодно мотаюсь, там можно много интересного за копейки приобрести, но на сей раз вместо поездки я лег в больницу.

— Светлана вам не поверила, — вставила я. — Она решила, что вы ей изменяете, и наняла меня — хотела уточнить, с кем супруг крутит любовь и насколько прочны эти отношения.

— Красивая история получается! — вздохнула Нина. — Один молчит о болячке, другая мается от мыслей про неверность мужа и тоже ни слова ему не говорит… Вы что же, улыбались друг другу, внешне все было супер, а внутри ад?

— Я боялся травмировать Свету, — тихо повторил Павел, — поймите, я люблю жену. Вернее, любил.

— Может, она покончила с собой? — вырвалось у меня. — Отсюда и керосин. Небось его можно на стройрынке купить. Хотя… это очень уж жестокий способ ухода из жизни.

Краминов обхватил голову руками.

— О нет, только не это! С кем у меня, говорите, роман был?

— С ней, — ответила Нина и протянула Павлу фото. — Мальчик Беатриса, молодая особа. Люмпен, ты можешь дать о ней сведения?

— Обычная девица, — сообщила я, — поступала в театральный вуз, срезалась на вступительных экзаменах. Зарабатывает выступлениями в третьесортном ресторане «Королева Марго» с репертуаром певицы Мими. Кстати, многие путают звезду и Беатрису, они внешне похожи. У меня сложилось мнение, что Беатриса вовсю использует это сходство, специально сделала прическу, как у звезды. Собственно говоря, это все. К ней на службу я не ходила, не было необходимости.

— И ты меня с ней видела? — изумленно спросил Павел.

— Да, — кивнула я. — Вы вошли в новый дом, причем одеты были в тот же свитер, что и сейчас, пробыли там минут десять, вышли, к вам подбежала девушка, вы обнялись, ну и далее…

— М-да… — задумался Павел. — И где это было?

— В Одинцове.

— Угу, есть у меня такой объект, — согласился Краминов. — Число назови…

— Легко! — с готовностью откликнулась я, открывая ежедневник.

Услышав дату, Павел хлопнул себя по коленям.

— Конфуз получился. В Одинцове один мужик купил квартиру на верхнем этаже и решил еще чердак прихватить. Я полез смотреть помещение под крышей, и тут дверь захлопнулась. Дурацкое положение. Створка железная, изнутри ее не открыть, в здании никто не живет — оно не достроено, шуметь бесполезно, окон на чердаке нет. Долго я там прокуковал, слава богу, хозяин сообразил, что случилась беда, и приехал посмотреть, куда я делся.

— Занимательная история, — хихикнула Косарь.

— Почему же вы не воспользовались мобильным? — удивилась я.

— Оставил телефон в пиджаке, а его кинул внизу, в квартире, — пояснил Павел. — Хозяин увидел пиджак и понял: со мной случилась какая-то неприятность…

— Ясно, — перебила его Нина.

— Вы уверены в своих наблюдениях? — повернулся ко мне Краминов.

Я пожала плечами.

— Вы были в джинсах и в том же свитере, в котором сейчас сидите. Вместе с девушкой вы прошли пешком до супермаркета «Полная ложка» и там сели в малолитражку Беатрисы. Дальше просто. По номеру я установила владелицу, это рутинная работа.

— Это был я?

— Несомненно. Хотя…

— Говорите! — занервничал Краминов. — У вас появились сомнения? Теперь-то вы понимаете, что меня временно — подчеркиваю, временно! — дамский пол не волнует.

— Похоже, он не врет, — покачала головой Нина.

— Но я же их видела! Они совсем не скрывались, целовались, обнимались на улице… Павел купил Беатрисе у супермаркета на лотке плюшевую игрушку — большого медведя с сердцем в лапах и вышивкой «Y love you»… — бормотала я.

— Дайте я еще раз взгляну на фото, — попросил Павел и взял снимок. — Минуточку!

Указательным пальцем Краминов слегка подтянул вверх уголок глаза, отчего тот сощурился, большая родинка на правой щеке чуть сдвинулась в сторону виска.

— Вот черт! — подскочила я. — Что вы делаете? Еще разок повторите этот жест.

— Так? — спросил Краминов и снова потянул пальцем уголок глаза.

Я испытала детское изумление. Что здесь не так? Какая-то деталь меня постоянно настораживает…

— У меня сплошное мучение со зрением, — пояснил Павел. — Очки никак не могу подобрать, перепробовал кучу оптики — сразу голова начинает болеть. Вот и «центрую» один глаз, когда хочу что-то получше рассмотреть.

— Точно! — заорала я. — Родинка! Она же у вас под левым глазом!

Павел потрогал отметину.

— Не понял…

— Родинка у вас на лице, я точно помню, находилась слева!

Краминов пощупал щеки.

— Да нет же, справа.

— Слева, я отлично помню! — не успокаивалась я. — Мне Светлана дала вашу фотографию, и я, помнится, еще спросила ее, свежий ли это снимок.

— Справа, — устало возразил Павел. — Вы же видите!

— А была слева… — протянула я.

— Наверное, он лучше знает, — остановила меня Нина, — ты ошиблась. На фото изображение-то перевернуто! Лево получается справа, вот ты и обозналась.

— Со снимком понятно, — отмахнулась я. — Но ведь я наблюдала Павла, свой объект, так сказать, живьем и готова поспорить на что угодно: родинка была слева. И еще… О черт!

— Что? — тихо спросил Павел.

— Ваши волосы! Они были чуть короче. И уши у вас сейчас другие — верхняя часть заостренная.