Урожай ядовитых ягодок

Дарья Донцова

Жизнь бьет ключом, и все норовит попасть мне, Виоле Таракановой, по голове… Жаркой майской ночью я не могла заснуть и услышала, что под окном кого-то бьют. Спасла мужика – это оказался мой сосед Жора. Он попросил передать дискету его знакомой. Первый раз вышел облом, при попытке отдать дискету второй раз я едва не лишилась жизни. Что же за секретная информация на этой дискете? Три истории болезни. Как я их ни изучала, ничего общего не нашла, кроме того, что все трое умерли от разных болячек и в разных больницах. Но, видно, все-таки не зря ограбили Жоркину квартиру, а потом убили его жену. Сам сосед скрывается, но мне удалось выяснить, что он устроился в страховое агентство. Не копнуть ли там? Так, похоже, уже горячее…

ГЛАВА 2

Не успела я нажать на звонок, как дверь распахнулась, и мне в лицо выплеснулась холодная жидкость. От неожиданности я чуть не упала, но потом, встряхнувшись, словно собака после дождя, сказала:

— Ты чего, Ритка, белены объелась?

Соседка поставила на пол ведро и запричитала:

— Ой, Вилка, прости бога ради, думала мой кобель домой вернулся, чтоб ему ни дна, ни покрышки, гад ползучий, все по бабам шляется.

Вставить хотя бы слово в поток, который выливался изо рта Ритки, было невозможно, и пришлось дать ей возможность выпустить первый пар.

— Вечно брешет, что у него клиенты, — тарахтела Рита, — утром дрыхнет до полудня, потом, как старая бабка, телик глядит, а после четырех подхватится и уносится. А домой, спасибо, если к трем ночи придет. Ну какие такие клиенты?

— Действительно, — вклинилась я в ее речь, воспользовавшись тем, что Ритка на секунду остановилась, чтобы набрать полную грудь воздуха для нового раунда, — и в самом деле, при чем тут какие-то клиенты, он же у тебя в архиве работает!

— О господи, — всплеснула руками Рита, — да его хранилище сотрудникам по двести пятьдесят рублей в месяц платит! А в последнее время и вовсе всех по домам распустили. Директор им сказал: «Сидите, ребята, до лучших времен в неоплачиваемом отпуске. Авось через какое-то время жизнь наладится». Ну народ и побежал в разные стороны, кто куда мог. У всех семьи, дети. Вон Иван Сергеевич на рынке встал, дрянью торгует, Ольга Михалева в школу учительницей пристроилась, Женя Зинченко с газетами у метро топчется. Все выжить хотят, один мой губы кривил: «Извини, Рита, но я кандидат наук, из архива уйти не могу, кто-то же должен думать не о своем животе, а о потомках! Историю следует сохранить!»

Ритка на секунду остановилась, я попыталась было сообщить ей неприятную новость:

— Тут такое дело…

Но соседка, очевидно, слишком долго копила в себе информацию о ленивом супруге, потому что понеслась дальше, не обращая на меня никакого внимания:

— История! Уржаться можно! Кушать-то сейчас хочется! Вон, я Катьку к родителям отправила! Виданное ли дело, сидим на шее у двух пенсионеров! Уж я Жорку грызла, грызла и догрызла. Нашел он работу. Из архива увольняться не стал, трудовая там лежит. Это и правильно, а сам пошел в страховую компанию, агентом на проценте. Кстати, тебе не надо чего застраховать? Квартиру, машину… Или жизнь? Знаешь, выгодные условия: если помрешь от предусмотренного случая, Тамарка хорошие деньги получит, и на похороны хватит, и на поминки останется…

Я обозлилась и перестала деликатно ждать, пока соседка заткнется сама по себе.

— Твоего мужа только что увезли на «Скорой» в Склифосовского.

Рита попятилась.

— Почему?

— Избили его во дворе, у гаражей, бомжи.

— Ой, мамочка, — заметалась по коридору Рита, — делать, делать-то что? Как туда добраться?

Я попыталась ее успокоить:

— Утром поедешь, сейчас небось там двери закрыты, никто тебя не пустит.

— Господи, — запричитала Рита, — ну за что мне одни несчастья? Сначала у Катьки в аквариуме все рыбки передохли, а теперь Жорка в больнице!

На мой взгляд, два этих события были совершенно несопоставимы, но Ритка принялась рыться в сумке, безостановочно ноя:

— Господи, бедные рыбки, а ведь я хорошо за ними ухаживала.

Через пару минут она сказала:

— Слышь, Вилка, дай рублей пятьсот до двадцатого.

Я тяжело вздохнула. За последний месяц Рита уже три раза прибегала ко мне с подобной просьбой, правда, брала маленькие суммы, не больше сотни, но она их не вернула. Видя мои колебания, Ритка со слезой в голосе заявила:

— Сама знаешь, врачам сунуть надо, иначе в коридоре бросят и ни за что не подойдут!

— Ладно, — вздохнула я, — пошли к нам.

В холле ярко горели все шесть рожков у люстры. Я удивилась, уходила тихо, чтобы не разбудить домашних, и не зажигала света. Но тут из коридора вывернула бледная Томуська с ворохом постельного белья в руках.

— Что случилось? — насторожилась я.

Подруга смущенно заулыбалась.

— Ты не спишь? Чего так?

— Рита денег в долг просит, — я решила не рассказывать Томочке всю правду, незачем ей знать пока про то, как избили Жорку, — пятьсот рублей.

Тамара, совершенно не удивившись тому, что соседка заявилась с подобной просьбой в три утра, быстро сказала:

— Сейчас принесу, только простыни в бачок суну.

— Ты меняешь белье посреди ночи?

Томуся замялась, потом рассмеялась:

— Знаешь, у беременных вечная беда с туалетом, каждые пять минут туда хочется… Ну… Цирк прямо, только не смейся, в общем, я проснулась, а подо мной лужа. Хорошо хоть Семен в кабинете пока спит!

— Со всяким случиться может, — философски заметила я.

— Это у тебя роды начались, — заявила Ритка, — воды отошли, у меня с Катькой так было!

— Но у меня ничего не болит, — залепетала Тамарочка.

— Потом заболит, — пообещала Рита, — не волнуйся, так прихватит, что взвоешь!

— Прекрати, — поморщилась я и пошла будить Сеню.

Вынутый из кровати Семен минут пять не мог сообразить, что происходит, потом заметался по комнате с воплем:

— Господи, вот ужас-то! Ужас! Страх божий!

Глядя на потного, всклокоченного мужика, натягивающего на себя сарафан Томуськи, можно было подумать, что рожать придется ему.

— Господи, — причитал Сеня, путаясь в лямках, — что с моей рубашкой? Кому пришло в голову ее изрезать?

— Успокойся, — велела я, — это платье Тамары, если ты наденешь его, то в приемном покое роддома вызовут перевозку для психов.

— Нам ехать, да?

— Естественно, если не хочешь принимать роды сам.

— Нет!!! — завопил Сеня и ринулся в холл. — Где ключи от машины?

Тамарочка по-прежнему в халате стояла у вешалки.

— Ты почему по сих пор не оделась? — налетела я на нее.

— Так не болит ничего, может, рано?

— Иди собирайся.

— Где ключи? — кричал Сеня и расшвыривал в разные стороны обувь. — Где? Вчера вот тут положил!

— А ботинки? — ехидно осведомилась Рита.

Будущий отец на секунду замер, потом вполне нормальным голосом ответил:

— Нет, повесил на крючок.

— Там и возьми!

— Но их нет…

Ритка пожала плечами. В этот момент Тамара тихо охнула.

— Что? — подскочил к ней Сеня. — Что?

— Не знаю, словно рука внутри схватила, подержала и отпустила.

— Схватки начинаются, — хладнокровным голосом специалиста пояснила Рита, — сначала коротенькие, а потом как понесутся! Криком изойдешь! Еще хорошо, если ребенок нормально лежит, а бывает ягодицами идет или того хуже — поперек устроился! Со мной вместе тетка в родильной лежала, ну никак у нее не получалось! Пришлось докторам мужа звать и спрашивать: «Вы кого хотите живого — жену или младенца?» Ну он, конечно, бабу выбрал. Вот медики и выковыривали из нее плод по частям.

Тома опустилась на стул и уставилась на Риту.

Мои ладони непроизвольно начали сжиматься в кулаки, сейчас тресну противную госпожу Радько по носу… Сеня сильно побледнел и звенящим голосом поинтересовался:

— Как это, по частям?

— Сначала одну ногу, потом другую, потом кусок спины, — как ни в чем не бывало вещала Ритка, — ну разрезали внутри матери, словно цыпленка разделали. Жуткое дело! Вот если с Томуськой такая ситуация приключится и у тебя доктор спросит, ты кого выберешь? Ее или ребенка?

На секунду в холле повисла тишина, потом Семен издал странный, всхлипывающий звук и упал на пол.

— Сеня! — крикнула жена и ринулась к мужу. — Вилка, скорей валокордин, воды!

Мы начали шлепать Семена по щекам, водить по его лицу кубиком льда, вынутым из морозильника, но не добились никакого результата.

— Эх, мужики, — вздохнула Ритка, — нежные, словно цветы. Мой такой же! Как бы Сеню паралич не разбил, со страху случается. Со мной тетка работала, так у нее супружник ночью пошел в туалет и наступил коту на хвост. Тот, ясное дело, взвыл дуриной. Парень спросонок не разобрал что к чему и с перепугу в обморок свалился. Вот так же на пол упал, никак в себя прийти не мог. Десятый год в постели гниет, бревном валяется, только глазами ворочает.

Я ринулась к телефону и набрала «03». Гудки мерно влетали в ухо. Ту-ту-ту-ту… Обалдеть можно, чем они там занимаются?

— «Скорая», двадцать вторая, слушаю.

— Мужчине плохо.

— Возраст?

— Сорок восемь лет.

— Пил?

— Нет, что вы.

— На пьяном вызове бригада работать не станет, могу дать телефон наркологической помощи, платной.

— Семен не употребляет.

— Что случилось?

— Он в обморок упал.

— Что пил?

— Вас заклинило? — заорала я. — Говорю же, непьющий.

— Все так начинают, а врач приедет — больной на кровати весь в блевотине валяется.

— С сердцем у него плохо!

— Чем болеет?

— Здоров совсем.

— Отчего решили про сердце?

— Жена у него рожать начала, а он без чувств упал.

— Ну и что? — равнодушно заметила диспетчер. — Зачем такому «Скорая»? Нашатырь понюхать дайте, по щекам поколотите, водой побрызгайте, он и очнется. Вот народ, как бесплатная помощь, так прям изнасилуют по ерунде. Небось за деньги бы не стали дергать. Да пока я тут с вами время теряю, кто-то и впрямь загнется!

Я не успела ничего сказать, потому что «ученица Гиппократа» отсоединилась. Пришлось, кипя от негодования, вновь тыкать пальцем в кнопки. На этот раз отозвались сразу.

— Пятнадцатая, что у вас случилось?

— Мужчина, сорок восемь лет, упал в обморок.

— Сколько выпил?

Поняв, что сейчас опять состоится бесплодный диалог, я попросила:

— Дайте телефон платной помощи.

Через минуту мне в ухо зажурчал милый голосок.

— «Врачи для вас», рады помочь.

Наученная горьким опытом, я рявкнула:

— Мужчина, совершенно трезвый, словно буддистский монах, упал в обморок.

— Пожалуйста, адрес. Вы наши расценки знаете? Тысяча рублей в час, время в пути включается в счет.

— Скорее, умоляю.

— Ждите, уже едут.

Я швырнула трубку и повернулась к Семену. Он лежал по-прежнему с закрытыми глазами. Томуська сидела на диване, синяя, с трясущимися губами.

— Так больно? — кинулась я к ней.

— Терпеть можно, — пробормотала она, — ерунда, главное, чтобы Сене помогли.

— Ты не сиди, — заявила Ритка, — ляг.

— Почему? — спросила подруга. — Мне так удобно.

— Ребенку шею сломаешь, — пояснила соседка, — со мной вместе баба рожала, села в потугах — и все, каюк, позвонки младенцу сместила.

Тамара послушно легла. Я вытащила из секретера пятьсот рублей и сунула Рите.

— Забирай и уходи, не до тебя сейчас!

— Нет, останусь, — не дрогнула противная баба, — может, помочь чем потребуется.

— Тут не цирк, — гаркнула я, — получила свое и утопывай!

Рита открыла рот, но тут раздался звонок, и появилась бригада врачей, удививших меня до колик.

Во-первых, они вытащили одноразовые бахилы и нацепили их на ботинки, а во-вторых, пошли мыть руки. Да и специалисты оказались хорошие, привели Сеню в чувство, сняли кардиограмму, сделали кучу уколов.

— Теперь ему поспать надо, — заметил один эскулап, — часика три-четыре, спокойненько, со вкусом, и забудет о неприятности. Не переживайте, сейчас погода быстро меняется, случаются у людей сосудистые реакции!

— Со мной баба работала, — мигом сообщила Ритка, — умерла во время грозы, давление упало, и каюк! Вон чего погода наделать может. Сенька-то у вас толстый, шея короткая, первый кандидат на инсульт!

Доктора уставились на Риту. Сеня зевнул.

— А он машину вести сможет? — поинтересовалась я.

— Вряд ли, — ответил более пожилой, — спать ему надо, незачем никуда ехать. Позвоните на работу, объясните ситуацию.

— Да он должен Тамару отвезти! Прямо сейчас!

— Вызовете такси, ей куда, на вокзал?

— Она рожает.

— Где? — оторопел врач. — Кто?

— Томуся, жена Сени, вон на диване лежит.

Доктор повернул голову, заметил серую, прикусившую нижнюю губу Тамару и воскликнул:

— Ничего себе? Почему молчите?

— А зачем кричать, — прошептала подруга, — только Сеню опять перепугаю.

— Ну-ка, — забормотал терапевт, осматривая Томусю, — я, конечно, не гинеколог, но можем не успеть довезти.

— Вот, — удовлетворенно отметила Рита, — говорила же! Сейчас помрет, прямо чует сердце. Бабы в родах чисто мухами падают. Пока я рожала, трое окочурились.

Сеня, только что довольно бодро сидевший в кресле, вновь закатил глаза и сполз на пол. Врачи растерянно переглянулись и кинулись к нему.

— Ого, — отметила Рита, — точно, инсульт, вон у него какое лицо красное.

— Не пошла бы ты на…, — рявкнул фельдшер, ломая ампулу.

Я с благодарностью посмотрела на него. Может, Ритулька обидится и уйдет? Куда там, соседка, напрочь забыв о своем избитом супруге, поудобней устроилась в кресле, наблюдая за происходящим с громадным интересом, если не сказать с восторгом.

— Вилка, — прошептала Тамара, — мне что-то там мешает.

Доктор, бросив Сеню, подскочил к роженице и сообщил:

— Так, головка показалась. Быстро сюда простыни, желательно прогладить с двух сторон, горячую воду…

Я заметалась по квартире, натыкаясь на мебель. Сеня, пришедший в себя, вжался в угол кресла и спросил:

— Может, вы ее отвезете в роддом, я заплачу.

— Поздно, — ответил доктор, — рожаем тут.

— Томулечка, — забормотал муж, — потерпи чуть-чуть, ну погоди, сейчас в больницу отправят. Чего тебе стоит еще немножечко погодить!

Внезапно Тамара издала легкий крик.

— Ты тужься, — велел доктор, — давай со мной вместе на счет «три», ну, раз, два…

— Во, ща вся порвется, — пообещала Рита. — Меня после родов два часа шили, а уж как больно!

Сеня вновь сполз на ковер, но на него уже никто не обратил внимания.

Около девяти утра Томусю и новорожденного мальчика отправили в роддом. Еле живой Сеня, оглядев ворох окровавленных простыней, шатаясь, пошел в спальню.

— Эх, пропал диван, — резюмировала Ритка, — никакая химчистка не возьмет, придется новый покупать!

— Ты, часом, не забыла про Жору? — злобно спросила я. — Небось мается мужик на каталке в коридоре, ждет, когда его женушка явится.

— Надо было мне в «Скорую помощь» сесть, — всплеснула руками Рита, — вот не додумалась. Меня бы до Склифака добросили, все не пехом переть.

— Тамару повезли в НИИ акушерства и гинекологии, — пояснила я, — совсем не по дороге.

— Ерунда, — отмахнулась Ритка, — сделали бы крючочек небольшой, чего им? Ну ладно, пойду, пока!

Я только кивнула, разговаривать с наглой эгоисткой не хотелось. Рита шумно дотопала до двери, потом повернулась и попросила:

— Вилка, дай мне еще двадцатку, куплю билет на метро, на пять поездок, неохота пятисотенную из-за такой ерунды менять!

Я вытащила из кошелька еще две бумажки. Похоже, от Ритки иначе не избавиться.