Родословная до седьмого полена

Дарья Донцова, 2017

Ничего себе пердимонокль! Оказывается, рядом с домом любительницы частного сыска Даши Васильевой расположены «графские развалины». Случайно обнаружившая их Даша наткнулась рядом с ними на надгробные плиты и труп молодого мужчины! Конечно, Васильевой к трупам не привыкать! Но это был уже явный перебор, ведь утром того же дня на пороге Дашиного дома скончалась совершенно незнакомая женщина, зачем-то заявившаяся к ней в гости. Полковник Дегтярев категорически не хочет посвящать Дашу в детали расследования, и любительница частного сыска решает распутать загадочное со всех сторон дело сама и утереть полковнику нос!..

Глава 12

— Бред просто, — опешила я.

Собачкин вынул из сумки айпад.

— Тело нашли вы с Валерием?

— Да, — кивнула я.

— Что вы сделали дальше?

— Вообще ничего не помню. Судя по словам Дегтярева, я звонила ему, — объяснила я.

— Прямо из леса?

— Нет, там мобильный не берет, — поежилась я. — Вроде Валерий меня домой проводил, наверное, из особняка я смогла связаться с Александром Михайловичем. Провал в памяти.

— Дальше как?

— Проснулась в своей спальне на кровати, — протянула я, — в джинсах, пуловере. Поздно вечером я поговорила с Женей, он сказал, что обнаружил меня в холле на пуфике с телефоном в руке, уложил спать.

— Нервы расшалились, — нашел объяснение моему состоянию Собачкин. — Когда Александр Михайлович приехал?

— Точно время не назову, когда я очнулась и спустилась в столовую, все дома были. Уже стемнело за окном.

— В декабре рано смеркается, — заметил Сеня. — Ты Дегтяреву рассказала про надгробные камни и кругляши?

Я взяла монету.

— Похоже, она золотая. Нет, думала, он их сам в лесу видел. Здесь выбит год — тысяча триста какой-то, не разобрать дату. Можешь отдать находку на экспертизу?

— Именно так я и собрался поступить, — кивнул Собачкин.

— Достань еще адрес Носова, — попросила я, — он в деревне рядом с поселком живет. Спрошу у него, что он видел. Люди Дегтярева с Валерой беседовали?

Собачкин полистал айпад.

— До десяти утра сегодняшнего дня нет.

— Надеюсь, мастер на все руки сейчас дома, — обрадовалась я. — А что про Веронику Невзорову известно?

Сеня опять устремил взгляд на экран.

— Ничего особенного, училась в институте рекламы и экономики, живет в центре Москвы, перебралась в новую квартиру из коммуналки. Отец был работником типографии, мать портниха.

Сеня взял еще одну булочку.

— Вкусные, сил нет! Более о госпоже Невзоровой ничего не сообщу. Откуда она средства на просторные хоромы взяла? Понятия не имею. Наверное, есть богатый любовник. В загс не ходила, нигде не работает, просто наслаждается жизнью, отношений не оформляет. Прописана в столице в Лыковом переулке, он прилегает к Большой Ордынке, это самый центр. У Вероники целый этаж. До ее счетов в банке Кузя пока не добрался, но это вопрос времени.

— Интересно, почему обеспеченная женщина, дешево одевшись, пошла в лес, где находятся развалины психиатрической лечебницы? — пробормотала я.

— Самому интересно, — признался Собачкин.

Я встала.

— Пусть Кузя найдет информацию по монетам. Возьми ту, что случайно мне попалась, и отдай на анализ. Хочется знать: она золотая или нет? Еще неплохо поговорить с кем-то из родственников Невзоровой. А я поеду, пообщаюсь с Валерием.

— По документам Вероника одинокая, — напомнил Сеня. — Ты с Кузей нас наняла, являешься клиентом. Заказчики по делу не носятся.

Я пошла в коридор.

— Считай меня эксклюзивным экземпляром. Мне с Валерой будет легче договориться, чем тебе. Давно знаю Носова, он для нас постоянно разную работу делает: всякий мелкий ремонт, снег с крыши счищает. Зимнюю резину на летнюю меняет, в сантехнике и электричестве разбирается. На все руки мастер. Тихий, спокойный, неболтливый. И ему очень деньги нужны. Но зачем, точно не знаю, Носов никогда о своих семейных проблемах не сообщает. Просто у нас с ним договор: он получает за работу деньги раз в месяц, ему нравится, когда солидная сумма в кошелек падает, а не капли цедятся. Один раз он попросил деньги на неделю раньше, очень смутился, объяснил: «У меня родственница в больнице на постоянном проживании, сейчас клинику меняю, там требуют на депозит сразу сто тысяч кинуть, не хватает немного. Уж простите, что вас обременяю». Но это всего один раз случилось, и давно, несколько лет прошло, более он о больной речи не заводил.

— Где находился Носов, когда ты, трясясь от холода, домой вчера прибежала? — поинтересовался Сеня.

Я задумалась.

— Не поверишь! Не помню. Как в тумане все. Женя!

— Здесь! — крикнул Коробко, возникая в столовой. — Готов исполнить любое ваше требование.

— Помните, как Дарья вчера пришла домой из леса? — спросил Собачкин.

— В состоянии нестояния, — вздохнул Коробко, — сидела в прихожей на пуфике, дрожала, в руке мобильный, взор стеклянный, зевала без остановки. Я хозяйку в ее спальне уложил, чаю ей имбирного заварил. Она вмиг заснула. Вечером только проснулась, когда семья ужинала. Я сказал, что у Дарьи мигрень, поэтому к ней никто не полез.

— А куда делся Валерий? — удивилась я. — Он меня сопровождал.

— Простите, — расстроился Женя, — не отвечу. Когда я на звонок домофона отреагировал, вы одна стояли.

— Значит, рабочий довел тебя до особняка, нажал на кнопку и ушел, — сделал вывод Собачкин.