Концерт для колобка с оркестром

Дарья Донцова, 2004

Ох, не написать ли мне вместо детектива философский роман на тему «Что такое не везет и как с этим бороться?». Не повезло не только мне, Виоле Таракановой, но и моим домочадцам. Поддавшись на уговоры моей подруги Аньки, мы с Томочкой и детьми поехали отдыхать в ее «имение» с поэтическим названием Пырловка. Мало того, что здесь туалет под кустом, душ в автобусе, а газ в баллонах, так я еще умудрилась влипнуть в скверную историю, когда улепетывала от местных собак. А если серьезно, то я имела глупость влезть на чердак чужой дачи и освободить оттуда девушку по имени Мила. Девица сбежала, а ее ухажер нашел забытый мной на его даче кошелек, а в нем – визитку с Анькиными координатами. Теперь ей и мне кранты. Я бросилась на поиски подруги, но, кажется, опоздала – Аньку похитили. Надо освободить ее, а для этого следует найти Милу, которая, надеюсь, помнит адрес своего жениха. Но кто же знал, что Мила тот еще подарочек!..

Глава 2

Утром внезапно кончилась вода. Я тяжело вздохнула и отставила в сторону кастрюльку с остатками слегка подгоревшей геркулесовой каши.

— Воды нет, — пригорюнилась Томочка.

— Вижу, — ответила я.

— Интересно, надолго отключили?

Я вытерла руки.

— Пойду спрошу у соседей, часто ли тут подобное случается или только в честь нашего приезда?

Во дворе пахло чем-то замечательным. Я вдохнула воздух полной грудью и ухватилась за корявую березу, росшую прямо у крыльца. Организм, приученный к городскому смогу, «отравился» деревенским кислородом, у меня закружилась голова.

Я села на ступеньку и пару минут тупо смотрела перед собой. Издательство ждет новую книгу, редактор Олеся Константиновна уж пару раз звонила писательнице Арине Виоловой и мягко спрашивала:

— Виола Ленинидовна, как работа продвигается?

— Семимильными шагами, — бодро врала я, тем временем поглаживая стопку абсолютно чистой бумаги. В голове у меня не было ни одной конструктивной мысли, муза улетела прочь. Вчера, раскладывая вещи, я подумала, что тут, в деревне, на свежем воздухе, я наконец-то быстренько наваляю захватывающую историю, но, оказывается, кислород просто сшибает с ног, а в абсолютной тишине, которая сейчас царит в поселке, возникает не прилив вдохновения, а безудержное желание спать.

— Ну и почему воды нет? — высунулась из окна Томочка.

— Сейчас узнаю, — пообещала я, с неохотой встала и вышла за калитку.

Перед глазами распростерлась дорога из высохшей глины, по бокам ее стояли покосившиеся развалюшки разной степени обветшалости. На ближайшем ко мне огороде мелькало туда-сюда яркое пятно. Женщина, еще молодая, одетая в красное платье, сажала на грядку какие-то кустики. Мне, человеку городскому и патологически не разбирающемуся в ботанике, было неясно, во что потом должен превратиться тонкий стебелек с двумя листочками: в помидоры, огурцы или болгарский перец.

— Простите, пожалуйста, — крикнула я.

Женщина выпрямилась.

— Здравствуйте, — вежливо сказала я.

Соседка кивнула:

— И вам добрый день. Дачку сняли на лето?

— А как вы догадались?

— Просто, — улыбнулась она, — Аня последний раз месяц назад наезжала, мы поболтали немного, а потом она сказала: «Хочу я, Ленка, дачников пустить, не будешь ругаться?» А мне какое дело? Дом ее. Конечно, если сумасшедшие приедут, вот как к Колесниковым в прошлом году — целыми днями спали, ночами гуляли, шашлык в три утра жарили, песни орали, тогда неприятно. А нормальные люди разве помешают кому, надо же ребенка на воздух вывезти. Да у нас в каждом доме, почитай, у всех жильцы. Этим и живем. Кое-кто специальные избушки для сдачи построил…

Лена говорила и говорила, монолог затянулся, и я решительно прервала его.

— Скажите, воду надолго выключили?

Она вытаращила глаза.

— Ты о чем?

— У нас из кранов вода не течет. Здесь это часто бывает?

Лена хихикнула.

— Водопровод, говоришь, накрылся? А ты туда воду наливала?

Я удивилась.

— Куда?

— Так в бак.

— Какой?

— А вон в тот.

Пальцем Лена ткнула в сторону нашего дома.

— Глянь наверх.

Я уставилась на крышу, увидела на ней серый, довольно высокий цилиндр и начала потихоньку въезжать в ситуацию.

— Погоди, погоди… Так общего водопровода тут нет?

— Не-а.

— Но в доме висят раковины, на кухне и в ванной.

— Правильно, у нас многие так сделали, это очень удобно. Натаскают воды, зальют в бачок, а потом пользуются ею аккуратненько.

Я тяжело вздохнула.

— И где ее берут?

— Воду?

— Да.

— Так в колодце, вон там, на пригорочке, видишь? Хватай ведра и иди.

— Вот ведер мы не привезли.

— Ну и дуры.

— Верно, только Аня сказала, что в доме водопровод есть.

— Так она не соврала, есть и кран, и раковина…

— Воды только нет.

— Принесешь, и будет.

— Скажите, а где тут можно ведро купить?

Не говоря ни слова, Лена повернулась и исчезла за дверью ветхого сарайчика. Я осталась в некотором недоумении. Как понимать поведение соседки? Мне следует идти домой? Аудиенция закончена?

Не успела я сообразить, что делать, как Лена вынырнула наружу, за собой она тащила невиданную мною доселе конструкцию: огромный бидон, прикрепленный к двум, похоже, оторванным от детской коляски колесам. Сооружение имело длинную ручку, заканчивающуюся металлическим полукольцом.

— На, — сказала Лена, — пользуйся, у меня еще две таких есть.

— Это что?

— Баклажка, — терпеливо просветила Лена неразумную городскую жительницу, — в нее сорок литров аккурат входит. Васька, муж мой покойный, смастерил. Золотые руки имел, только пил сильно, вот и окочурился не в свое время. Да не о нем речь. Ведрами ты не наносишься, на втором походе свалишься, руки из плеч выдернутся. А с баклажкой милое дело. Смотри, поднимешься в горку, нальешь бидон доверху, крышку закроешь и тащи за собой до дома, никаких проблем, сам поедет.

— Ой, спасибо.

— Так не за что, — пожала плечами Лена, — мне барахла не жалко.

Полная энтузиазма, я бодро добежала до колодца, открыла пустой бидон, стала медленно вращать изогнутую железную ручку. Цепь начала разматываться, ведро, покачиваясь, поехало вниз. Вытащить его наружу уже полным оказалось не так легко, но далее предстояла совсем уж трудная задача, мне надо было перелить воду в баклажку. С первого раза это не получилось, со второго — дело пошло лучше, на третьем ведре в руках появилась уверенность.

Ощущая себя необыкновенно сильной и ловкой, я закрутила крышкой наполненный под горлышко сосуд, повернулась к нему спиной, ухватила железное полукольцо и попыталась сдвинуть конструкцию с места. Получилось это не сразу, минут пять я пыхтела, пробуя справиться с повозкой, потом вдруг неожиданно легко потянула ее за собой: один метр, другой, третий… С каждым шагом баклажка сама набирала скорость, и в конце концов моя рука не выдержала тяжести и согнулась. Железное полукольцо уперлось в спину. Тут только до меня дошло, что происходит. Колодец находился на пригорке, причем довольно высоком, я сейчас иду под откос, и неподатливый бидон, который тащит вниз сила то ли тяжести, то ли инерции, простите, я плохо разбираюсь в физике, движется все быстрее и быстрее.

Я попыталась остановить тележку. Куда там! Мой вес сорок семь килограммов. Железная водовозка намного тяжелее меня, никаких шансов справиться с ней нет, остается лишь одно — хоть как-то притормозить.

Сначала я решила схватиться за близстоящее дерево, однако не успела уцепиться за ствол. Потом принялась упираться ногами в землю, но тщетно. Пришлось бежать под гору, бидон неотвратимо настигал, в конце концов он сшиб меня, и я, сама не понимая как, оказалась на нем верхом. Что я испытала, несясь с бешеной скоростью по кочковатой тропинке, поймет лишь тот, кто катился с высокой горы на абсолютно гладком снаряде, не имеющем ни руля, ни тормозов. У меня парализовало голосовые связки.

Взметая тучи пыли, я вынеслась на дорогу, увидела сбоку какую-то огромную черную махину, зажмурилась, потом открыла глаза и завизжала. Навстречу мне стремительно летел наш забор, хорошо, что он состоял из насквозь прогнивших досок. Крак! Мы с баклажкой, проломив в ограде огромную дыру, влетели во двор, пропахали еще пару метров и вломились в стену дома. От удара я свалилась прямо в заросли непонятного растения, остро пахнущего редькой. Бум! Сверху, с подоконника, упал радиоприемник, привезенный Томочкой из города.

— Эй, — свесилась из окна подруга. — Господи, что случилось?

Она произнесла еще какую-то фразу, но та потонула в грохоте. Мимо обрушившегося забора с ревом проехал грузовик. Мне стало страшно. Вот какую черную махину я видела сбоку, когда неслась на неуправляемой баклажке. Хорошо, что шофер, заметивший «всадницу», успел притормозить, иначе бы…

— Эй, — надрывалась Томочка, — да что случилось? Кто пришел? Зачем вы забор сломали? Чей это бидон?

— Все в порядке, — пробормотала я, сгребая в кучу руки и ноги, — все просто великолепно, я привезла нам воды.

— Вилка, — ужаснулась Тамарочка, — о боже! Ты расшиблась насмерть?

— Глупости, — рявкнула я и выпрямила дрожащие ноги, — ничего особенного не произошло, случалось в моей жизни и кое-что похуже.

Решив проблему с доставкой воды, я перешла к следующей задаче: каком образом наполнить находившийся на крыше бачок? Пришлось снова звать на помощь Лену.

— Эка ерунда, — спокойно сказала соседка. — Одна из вас внизу воду наливает, другая наверху на крыше сидит и ведро за веревку втягивает. Всего и делов-то, лапа.

Мы поблагодарили Лену за науку и угостили приветливую соседку чаем. Выкушав три чашки, она размякла и сказала:

— Избалованные вы, городские, мало на что пригодные. Привыкли в комфорте жить. Что делать станете, коли в Москве электричество разом отключат или воду, например? Молчите? То-то и оно. Ни в жисть вам ведро на крышу не впереть. Ты, Вилка, ступай по нашей улице до конца, там, на повороте к шоссе, халабуда стоит. В ней Мишка живет, договорись с ним, он парень безработный, не гордый, возьмется помогать, будет вам воду таскать и бак заливать, дров нарубит.

— Дров? — изумилась Томочка. — Зачем?

— Печку топить, ночами-то холодно, простудите мальчишку, — вздохнула Лена.

— В комнатах батареи есть, — осторожно сказала я.

— Ага, — кивнула Лена, — у всех так, только центрального отопления у нас нет, только от печи тепло, усекли?

Я кивнула и пошла искать Мишку.

Участок его пребывал в еще большем запустении, чем Анин, помимо сорной травы, тут росли какие-то чахлые кусты, маячили остатки садовой скамейки и самая разнообразная садовая утварь.

— Миша! — крикнула я.

Никакого ответа не последовало. Я осторожно потянула на себя дверь хлипкого домишки.

— Есть тут кто? Ау, отзовитесь!

В нос ударил неприятный запах затхлости и перегара. Комната, в которую я заглянула, была настолько загажена, что жить в ней отказалась бы даже крыса. Быстро захлопнув дверь, я в задумчивости села на крыльцо. Хозяин, скорее всего, пьян, небось лежит где-нибудь в канаве. Наверное, надо забыть про бачок на крыше. Поставим баклажку у порога и будем брать потихоньку оттуда воду черпаком. Мысленно решив трудную задачу, я захлопнула дверь и решила идти домой.

— Мишку ищешь? — прошелестел тихий голосок.

Я оглянулась и вздрогнула.

Из домика высунулось существо непонятного пола, то ли старик, то ли старуха, замотанное, несмотря на жаркий день, в рваное драповое пальто с облезлым меховым воротником.

— Мишку ищешь? — повторило бесполое создание.

— Да.

— А он к дачникам попер, — закашлялось оно, — небось хочет у них на бутылку сшибить.

— Это далеко?

— По тропинке ступай, к оврагу.

Я пробежала с десяток метров и налетела на нечто похожее на деревянную трансформаторную будку. При ближайшем рассмотрении мне стало понятно: экономный строитель возвел ее из старых шпал. Куски грязной пакли свисали из щелей, но единственное окошко оказалось чисто вымытым, и на нем висели занавески в красно-белую клетку.

Я постучала в дверь. Она распахнулась, на пороге появилась молодая женщина в ярком ситцевом халатике.

— Вы кто? — спросила она.

— Ищу Мишу, вашего хозяина.

— С какой стати ему тут быть?

— Извините, пожалуйста, но в домике, том, что у ворот, маленький странный человечек сказал, что он к вам пошел.

— Это баба Нюра, — усмехнулась дачница, — мать Мишки. Да, прибегал он, на бутылочку просил, в долг. Только, конечно, я не дала, Мишке не с чего взятое возвращать, а я не настолько богата, чтобы деньгами разбрасываться. Ушел он.

— А куда?

— Вот уж этого не скажу, — пожала плечами дачница, — мне без разницы, где этот пьяница шляется, своих забот хватает.

— Простите.

— Ничего, — спокойно кивнула она и захлопнула дверь.

Пришлось идти назад, но, очевидно, сегодня был не мой день, потому что, сделав пару шагов, я споткнулась о валявшийся шланг и, не успев вскрикнуть, рухнула в кусты, растущие вокруг. Думаю, не следует сообщать, что неведомые растения оказались усыпаны острыми колючками?

Взвизгнув, я попыталась встать, но сильно оцарапалась. Сообразив, что шипы щетинятся лишь на верхней части веток, я решила просто выползти из зарослей, заработала руками и ногами, преодолела по-пластунски некоторое расстояние и оказалась на свободе, но не со стороны тропинки, а с другой, там, где раскинулся овраг. Чертыхаясь, я осторожно приняла вертикальное положение и глянула вниз. Не хватало только упасть в эту грязную яму. Отвесные стены из глины сбегали к канаве, забитой всяким мусором. Очевидно, местные жители использовали овраг вместо помойки. Сейчас там валялась гора хлама: доски, пустые упаковки, рваные пакеты, ботинки, брюки… Постойте-ка! Штиблеты и джинсы не сами по себе, они надеты на мужчину, который преспокойно спит на горе объедков. Похоже, Мишка найден.

— Эй, проснитесь!

Никакого ответа не последовало.

— Миша, хочешь выпить?

Неожиданно парень зашевелился и сел.

— Кто орет? — поинтересовался он вполне трезвым голосом.

— Хочешь выпить? — снова предложила я.

— Давай.

— Сначала поработать надо.

— Делать чего?

— Бак на крыше водой налить.

— Ща, в пять минут.

Алкоголик ловко, словно кошка, вскарабкался наверх. Вблизи он оказался совсем молодым, красивым парнем. Белокурые волосы, голубые глаза, слегка курносый нос. Вот только шевелюра была не мыта, скорей всего, с Нового года, а красные веки моментально выдавали пьяницу.

— Тебе сколько лет? — поинтересовалась я.

— Восемнадцать, — охотно ответил Миша, распространяя вокруг крепкий запах алкоголя, — осенью в армию пойду, пить брошу, на шофера выучусь. Армия людям путевку в жизнь дает.

— Хорошая перспектива, — кивнула я, — значит, так, если ты берешься нам каждый день привозить воду и наполнять бак на крыше, то получишь деньги. Только не сразу, а в конце лета, всю сумму целиком заплатим, иначе пьянствовать начнешь.

Миша хмыкнул.

— Так какая разница! Пропить все сразу или по частям?

Но во мне, все детство прожившей в среде алкоголиков, не к месту проснулся Макаренко.

— Нет. Деньги в конце лета.

— А не обманешь?

— Никогда.

— Ну, — протянул Миша, — я так не хочу. Ходи, ломайся, а рубли неизвестно когда получу!

— Ладно, — сдалась я, — пошли, нальешь бачок, «отстегну гонорар»!

— Не, — замотал грязной головой Миша, — я лучше спать пойду, ты меня точно обманешь! Стану корячиться и получу фигу!

— Наполнишь бак, — рассердилась я, — дам тебе двадцать рублей.

— Сколько?

— Два червонца.

— Иди ты на…! — с чувством произнес пьяница. — Нашла дурака. У нас за такие деньги никто даже не чихнет. Ты хоть в курсе, сколько хорошая водка стоит?

— Послушай, — окончательно разозлилась я, — ты небось самогонку глотаешь.

— Не-а. У нас ее никто не гонит.

— Да? — удивилась я. — А почему?

— Лень, — спокойно ответил Миша, — вымирает деревня, мужики выродились, ничего делать не умеют, бабы коров не доят, огороды большие не копают, в магазинах все покупают. Спились напрочь. Страх берет, что со страной будет, тут реформы нужны.

— Может, тебе в Думу баллотироваться? — фыркнула я. — И потом, зачем других осуждаешь, сам-то тоже за воротник заливаешь.

— Не, я совсем даже не алкоголик, — не согласился со мной парень, — просто гуляю. Вот из армии вернусь, стану шофером…

— Это мы уже слышали. Сколько хочешь за работу?

— Пятьсот, — выпалил Мишка, — за один раз.

Потом подумал и добавил:

— Рублей.

— Спасибо за разъяснение, — воскликнула я, — а то я уж подумала, что ты в долларах сумму назвал. Мне это не по карману, иди в овраг спать.

— Давай сто рублей.

— С какой стати?

— Ага, — заныл Мишка, — разбудила, с места сдернула, перебаламутила, теперь меня бессонница замучает.

— Ничего, до ночи далеко.

Продолжая мило беседовать, мы шли по едва заметной тропинке вперед. Внезапно Миша, занудно повторявший: «Дай стольник», — выкрикнул:

— Ну, падла! Поймаю, руки откручу и башку поотшибаю!

— Ты это кому грозишь? — вышла я из себя. — Совсем обнаглел! Ступай в свой овраг и спи в помойке. Нечего за мной плестись. Теперь точно тебе ничего не отломится. А если еще раз меня испугать решишь, в милиции окажешься.

— Ничего я не грозил, — пояснил Миша, — во, видишь, камень валяется? В бумагу завернутый?

Мои глаза пошарили по дорожке. Действительно, на утрамбованной траве лежало нечто похожее на комок смятой газеты.

— Хорошо, что промахнулся, — вздохнул Миша, — а в прошлый раз я шел тут, так мне булыжник в живот угодил, чуть не убил! Такой синяк остался. Ну, Федька, гад! И чего я ему сделал? Мы небось год не разговаривали!

— Ты о чем?

Миша ткнул пальцем вбок.

— Видишь?

— Что?

— Ну вон там изба стоит?

Я повернула голову влево и увидела небольшой сарайчик зеленого цвета.

— Там Федька живет, — пояснил Миша, — бирюк он, всех людей ненавидит, ни с кем знаться не желает, поэтому и поселился здесь. Вот по этой тропинке мы за водой ходим. Я, тетя Клава из двадцатого дома, Верка… Тут быстрее получается. А Федьке не нравится, что мимо него шастают, он дорожку своей территорией считает, вот камнями швыряться стал, чтобы нас отвадить. Хорошо хоть в голову не попал, урод. Пойти бы ему морду начистить, да только страшно! Федька ведь и отомстить может.

Пока он возмущался, я разглядывала комок газеты. Интересно, зачем этот Федя заворачивает камни в бумагу? Вот уж странно! Однако он эстет! Впрочем, может, никаких булыжников и нет?

Не в силах сдержать любопытство, я нагнулась и подняла «метательный снаряд». Он оказался не слишком тяжелым. Самый обычный клубень картофеля, обернутый в обрывок популярного издания. Я расправила неровно оторванный кусок бумаги и увидела на полях криво сделанную надпись: «Помогите, убивают, Мила».