ГЛАВА 7
Когда я вернулась домой, часы показывали около полуночи. В прихожей меня встретила злая Юлечка и гневно заявила:
— Я помыться не смогла!
— Не сердись, — улыбнулась я, — сейчас Сережа вынет Асю и Васю, ты примешь ванну, и он сунет крокодилов назад.
— Хотелось бы верить, что все произойдет именно так, — окрысилась Юлечка.
Решив не спорить с ней, я прошла на кухню и обнаружила там Сережку, с упоением поедавшего сосиски.
— Ты где их взял? — с подозрением спросила я.
— На подоконнике лежали, — пояснил он.
— Все слопал?
— Нет, половина осталась.
Произнеся последнюю фразу, парень принялся сосредоточенно обмазывать сосиску толстым слоем горчицы.
Я на секунду призадумалась. Может, сказать ему, что он схарчил корм для крокодилов? И вообще, что сосиски просроченные! С другой стороны, они совсем не пахнут, выглядят вполне пристойно. Эх, похоже, меня обманули, подкинули вместо тухлятины свежий товар. Подумав так, я развеселилась: ну и ну, скажу кому — не поверят! Расстроиться из-за того, что сосиски оказались пригодными для употребления в пищу!
— Ты чего ржешь? — с подозрением осведомился Сережка.
— Сделай одолжение, — быстро попросила я, — вынь крокодилов из ванны.
— Почему я? — поперхнулся он.
— А кто?
— Ты.
Пришлось честно признаться:
— Я очень боюсь их!
— Тогда пусть плавают, нечего аллигаторов беспокоить.
— Им надо воду поменять на бутилированную, без хлорки!
— Обойдутся.
— Так они умереть могут!
— Ну и фиг с ними!
Я вздохнула и изменила тактику поведения:
— Твоя жена хочет принять душ. Ася и Вася ей мешают.
— Пошли, — обреченно сказал Сережка, — если нужно выбирать между злыми крокодилами и разъяренной Юлькой, я предпочитаю иметь дело с аллигаторами.
Ася и Вася мирно лежали на дне.
— Похоже, они сдохли, — пробормотал «камикадзе».
— Нет, — предположила я, — небось от голода ослабели, ну-ка, погоди.
Быстренько сбегав на кухню, я принесла пакет с оставшимися сосисками и осторожно опустила одну в воду. Через секунду крокодильчики рванулись к добыче. Клацнули челюсти. Ася оказалась более проворной, Васе пришлось лишь облизнуться. Мне стало жаль неудачника.
— На, котик, — сказала я и кинула в воду следующую порцию.
Клац, клац.
— Ой, мама, — прошептал Сережка, — как же мне их вынуть?
— За хвост, — посоветовала я, — хватай за самый кончик Асю.
— Почему ее? — напрягся Сережа.
— Она поела хорошо, небось сейчас в хорошем настроении.
Сережка перекрестился, сунул руку в воду, потом резко выдернул. Ася на секунду повисла вниз головой, затем, резко взметнув туловище, изогнулась и щелкнула пастью в миллиметре от его пальцев.
— Мама! — взвизгнул Сережа и выпустил рептилию из рук.
Ася плюхнулась на пол и резво побежала на коротких изогнутых лапах по коридору.
— Караул! — завопил Сережка.
В ванную мгновенно заглянула Катя.
— Ты меня звал?
— Нет, — отдувался сын.
— Но ведь ты кричал: «Мама!»
— Это так, с испугу, — начал было Сережка, но тут из спальни Лизы понесся дикий крик и лай.
Вспомнив, что любимым лакомством крокодилов во все времена считались тучные собачки, я стремглав кинулась на звук.
Лиза стояла на письменном столе с выпученными глазами, к ее ногам прижималась трепещущая Ада. Увидев меня, девочка пропищала:
— Крокодил под кровать залез. Я его как увидела, одним прыжком сюда сиганула, и Адюшу словно на реактивной тяге подбросило.
Я решила успокоить домашних.
— Ася маленькая, совсем крошка.
— Ага, — плаксиво протянул Сережка, — милая крошка с железными зубами! Да она мне чуть полруки не отхватила!
— Немедленно уберите ее из моей комнаты! — завизжала Лиза. — Прямо сейчас! А-а, хватайте Мулю! Ее сожрут.
Я выпихнула в коридор не вовремя вбежавшую в комнату вторую мопсиху и велела:
— Сережка, бери швабру и гони Асю вон, а ты, Катя, неси сюда одеяло, желательно ватное.
— Хитрая какая, — обиделся Сергей, — сама и выгоняй, я боюсь.
— Ты мужчина, — попыталась воззвать к нему стоящая на столе Лизавета.
— И что? — парировал Сережка. — Я не могу быть трусом? Извините, но я не привык жить с крокодилами.
С этими словами он сунул мне в руку щетку. Понимая, что делать нечего, я опустилась на колени и засюсюкала:
— Асенька, иди сюда, моя кошечка, не надо бояться, мы тебе ничего плохого не сделаем.
Под кроватью царили полнейшая темнота и тишина. Когда наша мопсиха Ада, которая терпеть не может купаться, забивается в преддверии очередной водной процедуры под софу, ее всегда можно обнаружить по гневному сопению и раздраженному ворчанию. Ася же не издавала ни звука.
Я повернулась к Сереже:
— Похоже, там никого нет.
— Неправда, — затопала ногами Лиза, — она просто притаилась.
— Полезай под кровать, — велел Кирюша.
— Не хочу, — сопротивлялась я.
— Что она тебе сделает? — принялся издеваться Сережа. — Маленькая, хорошенькая, беззащитная такая…
— Все равно не желаю.
— А кто их привез! — напомнила Юлечка. — Кто приволок мерзких рептилий и уверял всех, что никаких проблем не будет, кто обещал…
Из прихожей раздался звонок.
— Я открою! — заорал Кирюшка и понесся к двери.
— Ну, — продолжила Юлечка, — Лампудель, начинай!
Пожалев, что не обучена молиться, я наклонилась, сунула под кровать длинную щетку и тут же услышала хорошо знакомый картавый голосок:
— Господи, куда ни зайду, везде люди собачатся, ну не поверите, с последнего этажа спускаюсь, и у всех в квартирах одна картина. Широковы лаются, Куховкины матерятся, Сенчуковы визжат, только у вас тихо. Ну до чего приятно! Лиза, а почему ты на столе стоишь? Ой, Адюлечка! Вы пускаете собак на постель?
Я быстро засунула швабру под кровать и выпрямилась. В нашем доме только один человек способен произносить пятьсот слов в минуту, задавая вам одновременно с десяток вопросов. Это Нина Ивановна Серегина, председатель правления нашего кооператива.
Дом, в который мы переехали из блочной пятиэтажки, был построен на паях сотрудниками какого-то НИИ. Поэтому тут есть правление, заседающее раз в неделю и развешивающее в подъезде свои указания. Впрочем, претензий к пенсионерам, решившим тратить бездну свободного времени на благо остальных жильцов, у меня нет. Они делают много хорошего и полезного, ну, например, собрали деньги на благоустройство двора, потолкались по приемным и выбили средства на установку железной двери в подъезд, провели всем домофон.
Еще у нас в самом дальнем углу, за гаражами, имеется специальная площадка для выгула домашних любимцев. Ее украшает замечательная табличка: «Место принадлежит собакам, прописанным в этом доме, остальных просят ходить в сквер у метро». Руководит бойкими пенсионерами Нина Ивановна, вдова полковника, дама, почти всю жизнь проведшая в гарнизонах. В свое время она помоталась с супругом по просторам необъятного СССР и везде, куда бы ни приезжала, мигом становилась председательницей женсовета.
Нина Ивановна весит под сто кило и способна массой раздавить того, кто посмеет ее ослушаться. Она до сих пор живет будто в советское время и ведет себя соответственно. Если вы задержали плату за квартиру, можете быть уверены, что ваша фамилия окажется в списке, вывешенном на первом этаже под грозной «шапкой»: «Позор должникам». Еще правление выпускает стенгазету «Прожектор», где кое-кто из жильцов, например Саня Теменов, подвергается резкой критике за частое употребление горячительных напитков.
А когда Олег Войнов, бросив жену и троих детей, переметнулся к хорошенькой Надюшке из пятнадцатой квартиры, Нина Ивановна устроила целую, как бы сейчас сказали, пиар-кампанию, в результате которой Олег вернулся к супруге, а Наденька вынуждена была поменять квартиру. Серегина искренне считает себя хозяйкой дома. Иногда это злит, но чаще радует, потому что слесарь, плотник и электрик приходят к нам по вызову сразу и относительно трезвыми, лифты в подъездах работают, почтовые ящики никто не поджигает, и свет на лестницах горит круглосуточно.
Лиза осторожно слезла со стола.
— Здрассти, Нина Ивановна.
— Добрый вечер, — пропыхтела толстуха. — Вот у меня тут обращение от правления. Зачитать вслух или каждый сам ознакомится?
— Лучше уж вы, — вежливо предложила Катя, — а мы потом подпишем.
— Тогда несу.
— Конечно, конечно, — засуетилась я, — может, чайку? С мармеладом? Только что купили, потрясающе свежий.
— Спасибо, Евлампия Андреевна, — царственно кивнула Нина Ивановна, — только куда мне с таким весом сладкое?
— У вас изумительная фигура, — мигом покривил душой Сережа.
— Ох, врунишка, — погрозила ему председательница толстым пальцем, украшенным чудовищным перстнем с красным камнем.
Но было видно, что комплимент пришелся ей по душе.
Серегина опустилась в жалобно застонавшее под ней кресло и велела:
— Прошу всех занять места.
Мы плюхнулись кто куда. Нина Ивановна вытащила из папки листок, откашлялась и завела тоном профессора, объясняющего первокурсникам сложный материал:
— «В целях улучшения комфортности, обеспечения спокойствия и безопасности проживающих в кооперативе жильцов правление постановило: а) указать Борисову А.И. на недопустимость его поведения; б) велеть ему в трехдневный срок освободить территорию дома и двора от принадлежащего ему животного; в) в дальнейшем запретить появление нетрадиционных зверей в нашем кооперативе».
Сережка захихикал:
— Нетрадиционные звери? Это кто?
— Наверное, «голубые», — предположила Лиза.
Нина Ивановна нахмурилась:
— Девочке твоего возраста не следует знать подобные вещи!
— Извините, — быстро сказала Катя, — мы не очень поняли, о чем речь.
— Да, — кивнула я, — объясните попроще. Что сделал Антон Борисов?
Нина Ивановна сунула листок в папку.
— Вам и в голову не придет! Привез из Африки обезьяну, почти с человека ростом. Она постоянно хулиганит. Разбила окно на лестнице, стоит Антону Ивановичу податься на работу, как эта дрянь начинает шуметь, краны откручивать, в результате было затоплено целых три этажа. Терпение у людей лопнуло, и мы постановили изгнать исчадие ада.
— А если Антон не подчинится, — проявила любопытство Юлечка, — тогда что?
— Пусть попробует, — сдвинула брови Нина Ивановна, — есть методы его поучить! Сначала наглядная агитация: стенгазета, выпуски «Молнии», публичное порицание. Если не поможет, применим иную тактику. Я вам так скажу: собаки, кошки, попугайчики, черепахи, даже крысы — это нормально, держи сколько хочешь.
— А жаба? — влез Кирюшка.
— Пожалуйста, — разрешила Нина Ивановна, — от нее, правда, пользы нет, но и вреда никакого. С другой стороны, какой прок от моего кота Епифана? Домашние любимцы есть почти во всех квартирах, и слава богу. Но обезьяна! Или я, или она в этом доме!
Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Да уж, не повезло Антону Ивановичу, если вопрос поставлен таким образом. Ясное дело, в этом противостоянии у несчастной обезьяны нет никаких шансов.
— Он бы еще крокодила завел! — возмущалась тем временем Нина Ивановна. — Впрочем, я тогда бы просто вызвала санэпидстанцию и выселила хулигана. Аллигаторы — переносчики страшных, неизлечимых инфекций. Ой, вы купили новую собаку, хорошенькая вроде, только странная. Что это за порода?
Я проследила за ее взглядом и похолодела. Из-под кровати медленно выползала Ася. Очевидно, домашние тоже мигом сообразили, чем грозит нам свидание Аси и Нины Ивановны, потому что Лиза, забыв про свой страх, мигом треснула рептилию пяткой по морде. Ася, не ожидавшая такого обращения, юркнула назад.
— Где собачка? — фальшиво удивилась Катя.
— Вы не узнали Мулечку с Адюшей? — замела хвостом Юлечка. — Очень мы мопсов раскормили.
— А Рейчел и Рамик в моей комнате спят, — влез Кирюшка.
— Да ваших я хорошо знаю, — отмахнулась Нина Ивановна, — в особенности Рамика. Несется вечно через двор как оглашенный, вчера чуть с ног не сбил. Я вот про эту говорю.
Я снова проследила за ее взглядом и чуть не вскрикнула. Мерзопакостная Ася преспокойно вылезала с другой стороны кровати и, медленно таща за собой хвост, двигалась в сторону двери. При этом учтите, что спальня Лизы имеет двадцать квадратных метров, кровать стоит у окна, выход из комнаты в противоположном углу, а Ася, только недавно проявлявшая редкостную прыть, сейчас шествовала со скоростью беременной черепахи.
— Ах, это! — растерянно воскликнула Катя. — Это!..
— Это не наша, — быстро сказала Юля.
— Ага, — кивнула Лиза, — приятели дали, сами отдыхать уехали, а Асю нам привезли.
— Что за порода такая? — не успокаивалась Нина Ивановна, близоруко щурясь. — Странная очень. Кого-то она мне напоминает.
Я сжалась в комок. Перед глазами мигом предстала стенгазета, которую вывесят у лифта… Позор крокодиловладельцам и обезьянолюбам!
— Это такса! — заявил в порыве вдохновения Сережка.
— Да? — продолжала сомневаться Серегина. — А почему у нее хвост такой?
— Ну… дефект породы, близкое родственное скрещивание, — развила тему Катя, — подобных собак мало, потому и получился такой странный хвост.
Противная Ася, словно почуяв, что речь идет о ней, застыла посреди комнаты.
— Слышь, Лампудель, — еле слышно прошептал Сережка, — ну-ка, встань и унеси «собачку», а то нас с жилплощади выпрут.
— Сам утаскивай, — одними губами ответила я.
— Это точно такса, — выпалила Лиза.
— Да? — воскликнула Нина Ивановна. — Не может быть! Я хорошо знаю такс, они другие.
— Эта такса особая, — начал врать Кирюшка, — она называется… эх… э…
— Московская пупырчатая голая той-такса! — выпалила Юлечка. — Всего три штуки на столицу имеется. Страшно дорогая и редкая особь. Без шерсти, вроде кошки-сфинкса.
— Скажите пожалуйста, — недоверчиво протянула Нина Ивановна, — чего только в наше время не увидишь, но почему она зеленая?
На секунду все растерялись, потом Катюша робко пропищала:
— Видите ли, эта порода имеет нежную кожу, стоит ей дать что-нибудь яркое в пищу, мигом меняет цвет. Знаете, дети иногда желтеют от морковного сока!
Серегина кивнула.
— Вот, — воодушевилась Катюша, — а мы угостили Асю вчера… э… э…
— Зеленым луком, — пришел на помощь Сережка, — вот результат.
— И она съела? — разинула рот председательница. — Собачка сожрала такую горечь?
— Ей понравилось, — пожал плечами Сережка.
— И морда странная… и лапы… Знаете, на кого она похожа? На крокодила! — сообразила гостья.
В комнате стало очень тихо.
— Давайте попьем чайку! — закричала Юля.
Сережка наклонился ко мне:
— Лампудель, если сейчас не унесешь Асю, нас выселят. Ну-ка, вспомни, Матросов лег грудью на амбразуру, чтобы спасти товарищей, а ты боишься аллигатора.
— Очень, ну просто очень напоминает крокодила, — зудела Нина Ивановна, роясь в сумке. — Ну-ка, где мои очки!
Сережка пнул меня в спину. Ощущая себя храбрым спартанским мальчиком, я подскочила к Асе и, схватив ее за шершаво-мягкое тело, прижала к своей груди. Сейчас она откусит мне руки, голову, а потом сожрет все остальное. Чтобы неповадно было проявлять героизм в недобрый час. Впрочем, если вспомнить историю, все герои плохо заканчивали, это уже после их смерти имена несчастных присваивали улицам и площадям, но меня появление переулка под названием Ламповский не обрадует, мне-то уже будет все равно!
Однако отчего-то Ася совершенно спокойно лежала на моих окостеневших от ужаса руках.
— Вот видите, — зачастил Сережка, — какой крокодил! Разве бы Лампудель смогла так нежно обнимать хищника! Это всего лишь маленькая трогательная московская пупырчатая голая той-такса. Лампа ее просто обожает, целыми днями целует.
Поняв, что следующей его фразой будет: «Ну-ка, Лампуша, покажи, как ты обожаешь Асю», я попыталась шагнуть в сторону коридора, но ноги словно кто-то прибил к полу.
Тем временем Нина Ивановна вынула большие очки, нацепила их на нос и велела:
— Евлампия, ну-ка поднесите собачку поближе, я хочу получше рассмотреть ее!
Тут словно какая-то невидимая рука пнула меня пониже спины, и я вымелась из комнаты на крейсерской скорости. Последнее, что услышала, был бодрый голос Сережки:
— У щенка очень строгий режим, ему пора ужинать. Давайте же, Нина Ивановна, заявление. Сейчас все подпишем. Абсолютно правильная инициатива! Держать дома экзотических животных нельзя!
