Большой куш нищей герцогини

Дарья Донцова, 2020

У Евлампии Романовой есть поверье: если день начинается с неприятностей, то до вечера их будет не менее трех. Но сегодня наперекосяк пошло буквально все: Киса опаздывала в школу, мопсы набезобразничали в прихожей, на кухне сломались жалюзи, а новая кофемашина сошла с ума! Вишенкой на торте стало появление Анастасии Петровой, соседки по дому, которая обрушила на Романову лавину странной информации. У Петровой умер супруг, а спустя несколько лет выяснилось, что у него остался внебрачный сын. Нет-нет, Алексей был верен своей женушке. Так откуда взялся парень, похожий на него как две капли воды? Но и это еще не все! Когда муж узнал о своей смертельной болезни, он решил открыть тайну этому самому внебрачному сыну и рассказать, где спрятал несметные сокровища. Но не успел: умер. Не в силах избавиться от назойливой соседки, Лампа привезла ее в офис агентства Вульфа. Она и не подозревала, в какую невероятную историю ввязывается и как подставляет Макса…

Глава 10

Село Муркино находилось недалеко от Москвы, но когда я вышла из машины, мне показалось, что я нахожусь на краю света.

Автомобиль стоял у руин церкви, асфальт закончился. Далее шла колея в размокшей глине. Я увидела табличку на первом доме: «Пионерская, дом 2». Именно в этой избе прописана Питирима.

Надо было надеть резиновые сапоги, но я отправилась на прогулку по сельской местности в тонких кожаных сапожках. Ну и как дойти до избы Питиримы? Почему я не натянула в промозглом марте угги? Так я за рулем сижу, в меховой обуви мне трудно управлять автомобилем. Я хотела взять с собой обувь из овчины, а потом решила, что деревня невелика, я не замерзну, пройдя небольшое расстояние.

— Краса ненаглядная, — сказал за моей спиной тихий голос, — что, соображаешь, как вперед пройти и не утонуть?

Я обернулась и увидела симпатичную пожилую тетушку с доброй улыбкой.

— Ты неправильно нарядилась, — продолжала она, — постой-ка тут смирно, я тебя выручу.

Шлепая по грязи резиновыми сапогами, которые явно были велики ей, старушка, несмотря на возраст, резво дошла до первого дома, исчезла за калиткой и скоро вернулась. В руках она держала боты странного вида, более всего они походили на высокие, до щиколотки, калоши.

— Во, вездеходы всепогодные, — весело сказала незнакомка, — засовывайся в них прямо в своих фу-ты ну-ты сапожках.

— Испачкаю подкладку, — предостерегла я.

Бабуля поставила передо мной непромокаемые башмаки.

— А она там есть? Нету. Зато подошва — микропорка. Знаешь такое слово?

— Слышала его от мамы, — сказала я, — ботинки на микропорке.

— Отличная вещь микропорка, — цокнула языком бабуля, — вечная. Я их купила… дай бог памяти, в шестьдесят восьмом, сносу им нет. Ты к нам зачем? Уж не дачу ли снять?

— Да, — обрадовалась я подсказке.

— Рано озаботилась, — удивилась старуха, — март на дворе.

— Сейчас, наверное, можно договориться дешевле, — предположила я.

Старушка окинула меня взглядом.

— Наоборот. Я сама не сдаю. Не люблю чужих под боком, и не надо мне денег. Наша инвалидская команда, которая дачников пускает, состоит из двух человек. Зотова сейчас такую сумму заломит, что у тебя глаза на лоб полезут. Она до тридцатого мая ни рубля не уступит. Потом до сквалыги дойдет, что она, как всегда, пережадничала, без жильцов осталась, тут-то враз цену снизит. Вторая любительница деньги за свой сарай состричь — Ларка Фролова. Она с дачницей хоть сейчас за смешную плату сторгуется, аванс возьмет. Но приедешь первого июня с хабаром-табаром-детьми-кошкой… Опаньки! А в халабуде уже живут, Ларка руками разведет.

— Вас не помню.

Ты на нее налетишь.

— Я аванс тебе вручила!

Она в ответ:

— Расписку покажите!

И нечем крыть. Вообще не советую с нашими связываться. Зотова, если к себе пустит, до кондратия доведет, на половину, которую жильцам предоставит, ходить будет, замечаниями сыпать: «не наступай на половики, затопчешь», «не лежи на диване, он новый». А если Ларка не обманет, то ты в ее сарае окочуришься. Там крыша течет, печка дымит, плита-развалина, включить страшно. Сортир впритык к твоей, прости господи, даче стоит. Вонища! Езжай в Захаровку, но не раньше апреля. К весне все нервные вроде тебя уже договорятся с хозяевами. Наши колхознички-огороднички, те, кто без жильцов остался, задергаются, испугаются, что нет у них дачников. И цены скинут.

— Спасибо, — поблагодарила я. — Холодно-то как! Прямо мороз.

— Ноль на дворе, — пояснила бабуля, — сыро. А когда сыро, всегда зябко.

— Как к вам обращаться? — спросила я.

— А зачем тебе со мной обращаться? — рассмеялась пенсионерка. — Хочешь спросить, как звать бабу-ягу? Так и скажи. Татьяна Владимировна.

— Вы, наверное, родственница Питиримы? — предположила я.

— Ишь ты! — хмыкнула собеседница. — Откуда знаешь про Питириму?

— Тут недавно проходила женщина, я поинтересовалась у нее, где лучше дачу снять, — соврала я, — она сказала, что в доме, куда вы за калошами ходили…

— Ботиками, — поправила старуха.

— Ну да, простите, ботиками, — исправилась я, — там живет Питирима Владимировна, она одинокая. Я подумала, что спрошу у хозяйки насчет съема дачи. Изба красивая, похоже, ее недавно отремонтировали, значит, владелица аккуратная. А потом вы во двор вышли, ботики вынесли. Но вы не Питирима, имя-то другое.

— А-а-а, — протянула собеседница, — ясно. Тетка, та, что про владелицу дома болтала, толстая, в зеленой куртке? Шапка синяя? Пошла в конец дороги?

— Да, да, да, — закивала я, — она самая.

— Ох, здорова ты врать, — улыбнулась Татьяна, — нет у нас такой, в зеленой куртке. Выдумала я ее, чтобы проверить, солжешь ты или нет.

Конец ознакомительного фрагмента.