Бассейн с крокодилами

Дарья Донцова, 2000

Даша Васильева очнулась в горящей комнате. На софе рядом с ней лежал обнаженный мужчина. Вглядевшись, она поняла, что это ее шеф Игорь Марков. Он был мертв... Чтобы доказать свою непричастность к смерти Маркова, Даша должна найти подлинных убийц. Пытаясьзамести следы, они убирают всех, кто мог бы их разоблачить. Под угрозой вся Дашина семья. Но убийцы еще не знают, что их противник – не хрупкая и беззащитная женщина, а опытный частный детектив, за плечами которой не одно распутанное дело...

Глава 3

Я сидела в безумно прокуренной комнате и, морщась, вдыхала дым. Противный, вонючий, он заставил меня резко закашляться, и мои глаза открылись.

Боже, оказывается, я сплю, а вокруг пожар. Языки пламени лижут край небольшой софы, где рядом со мной лежит абсолютно голый мужчина. Может, все еще сон длится? Но нет, пламя бойко подбиралось к ногам, нечего было и думать о том, чтобы погасить его подручными средствами. Обмотав тело простыней, я резко потрясла мужика:

— Эй, вставай, мы горим!..

Но он не откликался. Я принялась тянуть его за руку и увидела лицо Игоря с широко открытым ртом. Глаза глядели, не мигая. Он потерял сознание и сейчас задохнется. Откуда-то взялись нечеловеческие силы, и я, взвалив тяжелое неподатливое тело начальника на плечи, поволокла его сначала в коридор, а потом на лестничную клетку. С душераздирающим воплем: «Пожар!» я принялась что было сил стучать в дверь соседней квартиры.

Высунулась встрепанная девчонка и, увидав происходящее, тут же вызвала пожарных. Судя по звукам, огонь тем временем пожирал все что мог, разбиваясь пока о железную дверь.

Буквально через несколько минут прилетела, завывая, красная машина. Парни принялись тащить по лестницам какие-то брезентовые штуки и ящики. Появившийся неизвестно откуда врач потрогал Игоря, перевернул мужика на живот и, безнадежно вздохнув, подошел ко мне с дурацким вопросом:

— Как самочувствие?

— Что с Игорем? — спросила я в ответ, сотрясаемая крупной дрожью, несмотря на то, что кто-то из сердобольных соседей накинул мне на плечи одеяло.

— Вашего мужа спасти не удалось, — пробормотал врач, вытаскивая из ящика какие-то ампулы. — Похоже, сердце отказало, но подробности после вскрытия узнаете. Как же это вы так. Небось курили в постели?..

— Он мне не муж, — забормотала я, глядя, как по лестнице бегают пожарные. — Я знаю его всего неделю…

— Понятно, — протянул доктор и посмотрел на любопытных, устроившихся на подоконнике. — Слушайте, бабы, возьмите кто-нибудь потерпевшую в квартиру. Сидит тут голая…

— Пошли, — тут же откликнулась первой соседская девчонка, вызвавшая пожарных.

Мы вошли в небольшую комнату. У стены скучал диван с весьма несвежим постельным бельем. На кресле в беспорядке валялось неожиданно дорогое бельишко: кружевное черное боди и тоненькие колготки, все это пахло приторными духами явно арабского происхождения. Девчонка распахнула шкаф и вытащила потрепанные джинсы, синенький свитерок. Потом бросила мне упаковку трусиков и носки.

— Надевай, не голой же сидеть.

Полная благодарности, я натянула шмотки. Почти как раз, только джинсы слегка великоваты.

— Ну и талия у тебя, — завистливо отметила добрая самаритянка, — небось гимнастику целый день делаешь…

При этих словах в комнату вошли два офицера и принялись выбивать из меня информацию. Но я не могла сообщить ничего интересного. Пришла в гости к Маркову, почему-то упала в обморок на пороге, а очнулась голой на кровати в эпицентре огня…

Один офицер молча записывал показания, другой недоверчиво переспросил:

— Значит, явились к начальнику на дом ночью? Работать?

— Марков заведовал детективным агентством…

— Понятно, — сомневающимся тоном протянул пожарный, — а разделись догола зачем?

— Не знаю, упала одетой.

С недрогнувшими лицами офицеры записали весь этот бред в блокнот и, еще раз уточнив мои данные, ушли. На лестнице установилась тишина. Зарычал мотор, красная блестящая машина уехала. Я повернулась к девчонке:

— Поеду домой, вещи постираю и верну.

Та великодушно сообщила:

— Можешь не торопиться, все равно такую дрянь не ношу. Надень кроссовки в передней…

«Вольво» мирно поджидал хозяйку в дальнем углу двора. Ключи вместе с одеждой, сумкой и мобильным скорее всего погибли в огне. Но, как многие рассеянные люди, я держу под бампером запасной комплект ключей.

Утром я долго мылась в ванной, пытаясь обрести душевное равновесие, но абсолютно не преуспела в этом занятии и спустилась в столовую, сохраняя в душе нервное напряжение.

Стоило войти в комнату, как сердце мое неприятно екнуло. За большим круглым столом восседал ближайший приятель — полковник Дегтярев. Александр Михайлович преспокойно ел творожную запеканку. Увидев меня, он отложил чайную ложку и, мило улыбаясь, спросил:

— Выспалась, Дашутка?

Больше всего боюсь, когда мой испытанный друг наклеивает себе на лицо сладенькую гримасу, а уж если начинает называть Дашуткой, то, значит, сейчас разразится буря, по сравнению с которой тайфун «Эдуард» — детский лепет.

— Спасибо, — осторожно ответила я, — великолепно отдохнула.

— Надо же, — продолжал фальшиво растягивать губы приятель, — скажите пожалуйста, какая отличная нервная система. У меня бы после подобных приключений началась бессонница…

— Ты все знаешь? Откуда? — решила я аккуратненько разведать обстановку.

— В сводке происшествий за сутки прошли твои данные, — пояснил Александр Михайлович, буравя меня тяжелым взглядом.

Нашей дружбе много лет. Дегтярев испытанный, надежный человек. Как-то раз мне приснился кошмар: почему-то я должна куда-то бежать, вроде совершила какое-то преступление — то ли убила кого, то ли украла формулу ракетного топлива. Во всяком случае, во сне я бестолково неслась, преодолевая разнообразные препятствия, к тому, кто спасет, укроет, поможет, — к Александру Михайловичу.

Мои дети долго надеялись, что когда-нибудь полковник предложит их матери если не сердце, то хотя бы руку, а я отвечу «да». Но заводить любовные отношения с приятелем, которого после двадцати лет дружбы знаю как облупленного, просто невозможно. На глазах у Дегтярева прошли чередой мои четыре мужа, и он только крякал, глядя, как я с радостным лицом в очередной раз бежала в загс. В конце концов не вынес и заявил: «Нормальные женщины наступают на одни и те же грабли один, ну максимум два раза, ты же — бесконечно».

В наших отношениях есть всего один, зато огромный подводный камень. Приятель всю жизнь служит в системе МВД и в результате имеет погоны полковника. Как называется его должность, я запомнить не могу, но в большом здании, расположенном в центре Москвы, у него отдельный кабинет. Несколько раз нам приходилось общаться на официальной почве, потому что неприятности притягиваются ко мне как магнитом. Ничего хорошего из моих приключений, как правило, не получается, и полковник просто синеет, столкнувшись со мной на узкой дорожке.

Вот и сейчас он явно еле-еле сдерживал гнев. Довольно обширная лысина покраснела, а щеки приобрели геморроидальный оттенок — явный признак душевного расстройства.

— На этот раз, Дашутка, ты влипла в пренеприятнейшую ситуацию, — сообщил приятель, сосредоточенно разглядывая чайную чашку. — Еле-еле упросил не арестовывать тебя под свою, так сказать, ответственность. Надеюсь, оценишь мои героические усилия.

Я так и села на маленький диванчик.

— Арестовать? Да за что? Я же ничего не совершила противозаконного!

— Зачем ты явилась вчера вечером на улицу Строителей в квартиру, принадлежавшую Соколовой Антонине Андреевне?

— Не знаю никакой Соколовой, приходила к своему начальнику, Игорю Маркову.

Полковник вскинул брови.

— На работу устроилась? Кем, если не секрет?

Пришлось рассказать правду. Александр Михайлович молча выслушал мой рассказ, потом сказал:

— Я-то хорошо знаю тебя и понимаю, что ради работы сыщика ты пойдешь на все, только у Игоря Маркова никогда не было никакого агентства.

— Что ты имеешь в виду? — изумилась я.

— Ничего особенного. Господин Марков занимался оптовой торговлей продуктами: макароны, растительное масло, сахар… имел несколько точек на оптовом рынке.

— Не может быть! Я собственноручно правила отчеты для клиентов.

— Значит, он занимался сыском незаконно, без лицензии. Фамилии клиентов можешь назвать?

Я растерянно покачала головой.

— Вот видишь! К тому же убитый…

— Убитый?!

— Чему ты так удивляешься? Игоря Маркова предварительно отравили. Вскрытие обнаружило увеличение размеров почки, корковый слой утолщен, имеются красные полосы и точки.

Меня начало тошнить. Какой ужас! Только что я разговаривала с человеком, и вот он уже разделан, словно свинина на рынке.

— Не скрою, — продолжал Дегтярев, удовлетворенно поглядывая на мое слегка перекосившееся лицо, — у сотрудников органов родилась официальная версия. Ты, моя радость, какое-то время состояла с покойным в интимных отношениях, поэтому он взял тебя на работу и платил абсолютно невероятную для подобного места зарплату. Скорее всего ему надоела любовница, и Марков просто решил откупиться от назойливой бабы. Но ты никак не хотела отпускать мужика, поэтому решила убить его. Отравить. Что и выполнила с милой непосредственностью, прямо после очередных любовных утех.

— Бред сумасшедшего. Зачем же я тогда подожгла квартиру?

— Хотела представить все как несчастный случай. Но произошла беда: вы легли, покурили, заснули… Сплошь и рядом такое случается.

— И вызвала пожарных?

— Конечно, сама-то погибать не хотела, вот и дождалась нужного момента, чтобы представить дело как отравление угарным газом…

— Бред, бред! — заорала я так, что мирно дремавший Хучик подскочил на полметра от пола. — Ну за каким чертом мне было тащить мужика на лестничную клетку? Абсолютно нелогично. Тогда уж следовало оставить его в полыхающей квартире!

— Действительно, тут маленькая неувязка, — мирно согласился Дегтярев, вертя в руках чашку, — только вот у следователя свое объяснение. Ему, видишь ли, кажется, что совершенное убийство слегка повлияло на твою психику и у тебя начался реактивный психоз. Увидела дело рук своих, спонтанно раскаялась и решила спасти любовника. Этакий психологический выверт.

Я обозлилась окончательно:

— Совершенно не подвержена никаким психозам! Если уж решу убить кого-нибудь, так сделаю все по высшему классу и без истерических припадков. Кстати, готова отправиться к милицейскому гинекологу, пусть обследует и подтвердит, что я не спала с этим мужиком!

— Ну и что это докажет? — ухмыльнулся полковник. — Просто в последний раз не потрахались, связь-то была, или намекаешь, что после четырех супругов все еще девственница?

— Нет, — завопила я, чувствуя, что теряю самообладание, — никаких отношений я с Игорем не заводила, хотела только поработать в его конторе, понимаешь?

— Ой ли? — ухмыльнулся Александр Михайлович. — А вот свидетели утверждают другое.

— Кто?

— Во-первых, супруга Маркова сообщила, что некая дама неоднократно звонила ему домой и буквально изводила несчастную бабу требованиями развестись с Игорем. Потом обнаглела окончательно и заявилась в гости. Она чуть не треснула тебя кастрюлькой по башке. Еле сдержалась, говорит.

— О боже! Я и впрямь заходила к ним, но только абсолютно случайно, вместе с Виталием Орловым, ведь рассказывала только что.

— Адрес и телефон Орлова, — потребовал полковник.

Я потрясенно молчала.

— Не знаю.

— Вот видишь! А еще соседка Соколовой, Алла Симонова вспоминает, что частенько видела худенькую элегантно одетую блондинку, проскальзывавшую быстрее тени в квартиру напротив. Дама старательно прятала лицо, но Аллочка все же разглядела голубые глаза и правильные черты лица. Кстати, это именно она приютила тебя вчера. Говорит, страшно похожа, просто одно лицо. Да еще та дама приезжала на бордовом «Вольво». Вот номер она, к сожалению, не помнит.

— В Москве десятки бордовых «Вольво», — огрызнулась я.

— Да, но у твоего на заднем стекле болтается утенок Дональд Дак, а бампер слегка погнут.

— Ну и что? Случайно задела ворота и никак не исправлю…

— В общем-то ничего, но полюбовница Маркова тоже привесила идиотское водоплавающее и исковеркала где-то бампер. Аллочка — девушка глазастая, все разглядела. Странное, даже мистическое совпадение, не находишь?

Я молчала, не в силах раскрыть рот. Вдруг в голову пришла мысль:

— А когда он умер?

— Женя предполагает, что около восьми вечера.

— Так я была дома. И потом это неправда. Игорь позвонил в девять, как раз начиналась программа «Время».

— Может, «Вести»?

— Нет-нет, именно на первом канале, такая специфическая музыка. И свидетели есть. Зайка еще ругалась, что не помогаю ей потолок красить, а уезжаю.

— Ольга, поди сюда! — громовым голосом крикнул Александр Михайлович.

— Ну что тебе? — недовольно отозвалась Зайка, появляясь на пороге.

Волосы невестка убрала под бейсболку, а на тело натянула старый джинсовый комбинезон. Вместе с Ольгой в комнату вплыл резкий запах краски. Собаки тут же расчихались.

— Помнишь, когда твоя удалая свекровь вчера уходила из дому?

Ольга нахмурилась.

— А она, можно сказать, и не приходила. Влетела в полдевятого, волосы торчком, глаза горят, а через полчаса ей позвонили, и все… Нет видения, испарилось практически без слов. Между прочим, у всех моих подруг бабушки тихонечко сидят дома, носочки внукам вяжут… — И она выскочила в коридор, хлопнув дверью.

Александр Михайлович вздохнул.

— Совсем плохо.

— Почему?

— Любой следователь сразу заподозрит спектакль. Сначала убила, потом принеслась домой, чтобы обеспечить себе алиби.

— Но он мне звонил!

— Это ты говоришь!

— Зайка слышала.

— Только звонок, трубку она ведь не снимала?

— Нет.

— Грош цена тогда ее свидетельству, мало ли кто звонил, а ты соврала.

— Сразу после работы я поехала с Виталием обедать, в восемь еще ела.

— Сообщи название ресторана, спросим официально мэтра…

— «Макдоналдс» на Тверской.

Полковник уставился на меня во все глаза, потом фыркнул:

— Это было бы смешно, когда бы не было так грустно…

Несколько минут мы молча смотрели друг на друга. Потом Дегтярев произнес:

— Ладненько. Поскольку мы с тобой старые приятели, формально я не имею права вести следствие. Дело принял Крахмальников. Но, как ты сама понимаешь, я буду помогать ему изо всех сил. Времени у нас месяц. За этот срок я должен разобраться во всем. Странная, однако, штука приключилась с тобой.

— Веришь мне?

— Слишком хорошо тебя знаю, поэтому верю. Но больше никто не поверит. Единственный способ избавить тебя от СИЗО и суда — найти настоящего преступника. Но, честно говоря, я пока совершенно не понимаю, кто это сделал, а главное — зачем? Считай, что ты дала подписку о невыезде. Сиди дома, не носись по городу. Кстати, если решишь смыться в Париж от греха подальше, у меня будут очень серьезные неприятности. Поняла?

Я кивнула.

— Только детям не рассказывай.

— Пока не буду, — пообещал Дегтярев и ушел.

Не успела я закрыть за ним дверь и перевести дух, как из гостиной донесся грохот, звон и Ольгин крик. Я ринулась на шум.

Посередине комнаты сидела Зайка, сжимая рукой ногу.

— Что случилось? — испугалась я, разглядывая опрокинутую банку с краской.

— Упала, — процедила сквозь зубы Ольга. — Ой как больно, кажется, ногу сломала!

Я кинулась к телефону вызывать «Скорую помощь». Машина почему-то пришла сразу. Защитного цвета «рафик» замер у ворот. Из пахнущего бензином салона выбрался молодой щупленький доктор с железным ящиком в руках.

— Где больной? — осведомился он суровым голосом, всем своим видом показывая, что шутить не намерен.

Я повела эскулапа в дом. Ольга продолжала сидеть на застеленном картоном полу. Доктор кинул взгляд на ногу и вынес вердикт:

— На перелом не слишком похоже, но рентген сделать надо, возможна микротрещина. Только травмопункт обслуживает исключительно с московской пропиской.

— Ложкино относится к столице, — успокоила я паренька, — мы живем тут постоянно, и полис на руках.

— Совершенно не сомневаюсь, что вы москвичка, — отрезал доктор, — а вот малярша откуда: Молдавия, Украина?

— Это моя невестка, — быстренько прояснила я ситуацию.

У врача на лице промелькнуло что-то напоминающее жалость, но он удержался и ничего не сказал о жадных, богатых свекровях, заставляющих безропотных невесток делать ремонт собственными руками.

Кое-как мы влезли в «рафик». Внутри парадоксальным образом было одновременно холодно и душно. Зайка затряслась. Я подумала, что она замерзла, и накинула ей поверх шубки застиранное байковое одеяльце, валявшееся на носилках. Но Ольга скинула его и, корчась от смеха, ткнула пальцем в большой лист, прикрепленный на дверце микроавтобуса. «Список оборудования «Скорой помощи»: одна подушка, одно одеяло, носилки, два запасных колеса, огнетушитель».

— Зачем это тут? — удивилась я, разглядывая грязные внутренности автобусика без каких-либо признаков медицинской аппаратуры.

— Наверное, чтобы больные не уперли, — веселилась Зайка. — Интересно, а как они оказывают помощь при инфаркте или инсульте?

— Небось кладут на носилки, а сверху наваливают подушку, чтобы несчастный поскорее отключился, — ляпнула я.

Машина тем временем, резво проскакав по всем ухабам, затормозила у какого-то дома.

— Дальше не проедем, — сообщил доктор, — вылазьте, пешкодралом придется.

— Почему? — в один голос изумились мы.

— Там мостик через овраг сломался, еще летом.

Мы медленно проковыляли по замерзшему тротуару, потом свернули налево и очутились перед забором.

— Вот сюда, — велел доктор и пролез между прутьями. — С вами легко, вы тощенькие. Кто пожирнее — застревают.

— Интересно, — продолжала веселиться Зайка, — а если человек на носилках, то как?

— Перебрасывают через забор или пристегивают ремнями и проталкивают боком, — снова не удержалась я. — Это такой своеобразный естественный отбор. Выдержал дорогу от дома до больницы, выжил — станут лечить, не дотянул — ну что же, слабому в седле не место.

— Ну и глупости несете, — оскорбился парень, — а по виду интеллигентная дама. Лежачего вокруг обносим, там ворота, метров пятьсот пройти. Просто я решил путь сократить. Ну народ! Всем недовольны. Приехали в момент, помощь оказали, в травмопункт везем… Ничего у вас страшного нет. Подумаешь, ногу повредила. Раз идет — следовательно, полный порядок.

— Так больно же, — попробовала пожаловаться Ольга.

— Скажите, какие мы нежные! — фыркнул доктор. — Вон вчера я женщину вез, с четвертого этажа упала. Так она ни звука не проронила. Знал бы, что вы такие капризные, ни в жисть бы не поехал. Может, пока с вами вожусь, там кто-нибудь от мерцательной аритмии загибается!

«И как бы ты, милый, помог несчастному, имея в руках только подушку с одеялом?» — подумала я, но вслух не произнесла ни слова. Ольга тоже пристыженно молчала. Продолжая недовольно ворчать, Гиппократ втолкнул нас в тесную приемную, а сам скрылся за дверью с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Оттуда незамедлительно послышался его раздраженный голос. Удивительное занудство в столь юном возрасте! Представляю, во что он превратится в старости.

— Наверное, надо дать ему сто рублей, — тихо проронила Ольга.

— Никогда, — обозлилась я. — Во-первых, ничего хорошего он не сделал, а во-вторых, хоть что-то в этой стране должны делать бесплатно?

Отвернувшись, я принялась разглядывать обстановку. Выглядело все удручающе. Несколько разномастных стульев с продранными сиденьями, потертый линолеум, вешалка прибита к стене, выкрашенной унылой зеленой краской. На подоконнике горшки с засохшими останками герани и алоэ. Это сколько же времени надо мучить несчастный столетник, чтобы довести его до смерти! На другой стенке висит стенд с милым заголовком: «Бешенство приводит к смерти». Заинтересовавшись, я уткнулась глазами в листочки, написанные крупным, похоже, детским почерком. «Следует помнить, что в случае заражения бешенством вы неминуемо умрете. Бацилла страшной болезни может попасть в организм в результате укуса, обгрыза или ослюнения». Не сдержавшись, я захохотала в голос.

— Чего там? — заинтересовалась Зайка.

— Да вот, увидела доселе неизвестные слова — «обгрыз» и «ослюнение».

— Видишь, как здорово, — вздохнула Зайка, — заодно и словарный запас пополнишь.

Тут дверь распахнулась, и худой как жердь мужик приказал Ольге:

— Идите мыть ногу.

— Она чистая, — заикнулась Ольга.

— Мне лучше знать, — велел хирург. — Мойте не меньше десяти минут лежащим там хозяйственным мылом.

— Я его на дух не переношу, — призналась Зайка.

— А зря, — отрезал врач, — это лучший антисептик.

Да, можно подумать, что время тут не властно над людьми. Живут, как в начале века. Пока бедная Ольга, кое-как засунув больную конечность в раковину, мылила лодыжку, я вышла в соседнее помещение и, наплевав на сидящую там тетку в окровавленной юбке, сунула доктору в карман пару бумажек.

— Нам бы рентген…

— Зачем? — изумился травматолог, пряча деньги в кошелек. — Сейчас зашьем — и все!

— Ничего не надо шить, — испугалась я, — только подозрение на перелом.

— Ну и ну, — покачал головой врач. — Думал, у вас укус собачий! И зачем она тогда ногу моет?

— Не знаю, вы велели, — ответила я.

— Укус у меня, — тихо пробормотала женщина в разодранной юбке.

— Действительно, — напрягся врач, — перепутал! Ну ничего, с кем не бывает, дело житейское. Эй, дама, заканчивай ногу мыть и прыгай сюда, рентген делать будем.

В рентгеновский кабинет мы попали только через час. Худенькая женщина повернулась лицом к двери, и Зайка издала непонятный звук:

— Ой-ой-ой!

— Так больно? — испугалась милая рентгенолог. — Вечно они заставляют людей на одной ноге прыгать.

— Нет, — пробормотала Ольга, — просто вы с Дашей похожи, как родные сестры.

Мы с докторшей уставились друг на друга. Действительно, словно в зеркало гляжусь. Тоже голубые, близко посаженные глаза, бледный цвет лица, такая же легкая светло-русая челка и прямые коротко стриженные волосы. Форма рта, носа, подбородка… Даже фигура один к одному — худая, подтянутая. Интересно, у нее тоже проблема с зубами?

Доктор встала и быстрым движением раздернула тяжелые шторы — наваждение сразу исчезло. Стало понятно, что мы, безусловно, принадлежим к одному славянскому типу, однако глаза у рентгенолога не голубые, а зеленые, волосы крашеные. Возле корней пробивалась предательская чернота. Рот более широкий, скулы высокие, нос слегка вздернут. Пугающим сходством мы обладали только в полумраке кабинета.

— Да уж, — первой пришла в себя доктор, — я прямо испугалась вначале. Вас как зовут?

— Даша.

— Хорошо, хоть имена разные, я Валя, но близкие зовут меня Тина.

Валя довольно быстро осмотрела ногу и поморщилась.

— Там сегодня такая смена работает! Чукчи. Ничего у вас нет, просто сильный ушиб. Езжайте спокойно домой, ложитесь в кровать, к утру пройдет. Ну, синяк будет.

Мы облегченно вздохнули. Я протянула Тине деньги.

— Что вы, не надо, — пробормотала рентгенолог, однако бумажку взяла.

Мы пошли к выходу. Но тут внезапная мысль влетела мне в голову, и я чуть не упала, споткнувшись о порог. Двойник! Игоря убила женщина, похожая на меня, она же была его любовницей. Дело за малым. Осталось найти тетку, у которой в придачу еще и бордовый «Вольво».