Астральное тело холостяка

Дарья Донцова, 2017

С милым рай и в шалаше! Проверить истинность данной пословицы решила Николетта, маменька Ивана Подушкина. Она бросила мужа-олигарха ради нового знакомого Вани – известного модельера и ведущего рейтингового телешоу Безумного Фреда. Тем более что Николетте под шалаш вполне сойдет квартира сына. Правда, все это случилось потом… А вначале Иван Подушкин взялся за расследование загадочной гибели отца Дионисия, настоятеля храма в небольшом городке Бойске… Очень много странного произошло там тридцать лет назад, и не меньше трагических событий случается нынче. Сколько тайн обнаружилось в маленьком городке, едва Иван Подушкин нашел в вещах покойного батюшки фотографию с загадочной надписью: «Том, Гном, Бом, Слон и Лошадь. Мы победим!»

Глава 2

Едва я вошел в квартиру, как в холле появился Борис и встревоженно спросил:

— Что с нашей девочкой?

— Великий ветеринар, к которому мы ездили, ничего не обнаружил, — сообщил я, — вынес вердикт: псина здоровее кабана.

Демьянка села, но тут же взвизгнула и вскочила на лапы.

— Но она не может сидеть! — воскликнул Борис. — Неужели доктор этого не заметил?

— Я обратил внимание эскулапа на сей факт, — вздохнул я.

— А он что? — спросил Борис.

Я снял ботинки и надел теплые домашние тапочки.

— Мы сделали узи, сдали все анализы и…

— И? — повторил Борис.

Я развел руками.

— Ничего. Организм Демьянки работает, как настоящие швейцарские часы, и псинка в идеальном состоянии с головы до пят.

— У собак нет пяток, — заметил мой секретарь.

— Демьянка здорова от носа до кончика хвоста, — усмехнувшись, поправился я. Затем поднял лежащий у вешалки мячик и бросил его в коридор.

Демьянка со всех лап кинулась за игрушкой, а я посмотрел на Бориса и развел руками:

— Больное животное так носиться не станет.

— Верно, — согласился помощник. — Собачка не может сидеть, ей дискомфортно.

— Врач предположил, что у Демьянки стресс после родов, — пояснил я. — Ветеринар дал телефон специалиста, который справляется с подобными проблемами, вот его визитка.

— Прямо сейчас позвоню, — засуетился Борис. И тут раздался звонок в дверь.

Я посмотрел на экран домофона, увидел весьма пожилую даму в темном платье с бесчисленным количеством украшений из жемчуга и удивился. Кто это? Почему на незнакомке нет верхней одежды? На улице ведь холодно.

— Вам кого? — спросил Борис.

— Вас, — ответил слегка искаженный домофоном голос.

Секретарь распахнул дверь.

— Добрый день, господа, — величаво кивнула старуха, вплывая в холл, — я Эмма Эмильевна Розалиус.

— Очень приятно, — хором сказали мы с Борисом.

— Живу в квартире под вами, — продолжала дама.

— Да? — удивился мой помощник. — Вроде апартаменты принадлежат Николаю Сергеевичу Онуфину, а он постоянно обитает за границей…

— Это мой сын, — перебила его Эмма Эмильевна. — Со вчерашнего дня я ваша соседка и убедительно прошу не шуметь. Я профессор, работаю дома, пишу монографию.

— Иван Павлович тоже не любит кавардак, — вставил свою реплику Борис.

— Наденьте на ребенка носки! — потребовала Эмма Эмильевна.

— На какого ребенка? — не сообразил я.

— На вашего, — отрезала ученая дама.

— Иван Павлович холостяк, — пояснил мой секретарь, — у него нет детей.

— Отсутствие жены не означает отсутствия детей, — резонно заметила гостья.

Вдруг из коридора послышались грохот, звон, топот. В холл влетела взъерошенная Демьянка, таща в зубах игрушку.

— Крыса! — взвизгнула бабка. — О великие боги Олимпа!

— Она плюшевая, — объяснил я и попытался отнять у псины игрушечную мышь.

Демьянка ловко увернулась и унеслась.

— В квартире нет детей, — повторил Борис.

— Зато здесь живет пес, — заметила госпожа Розалиус, — что намного хуже малолетнего ребенка, у которого всего две ноги. У пса же их четыре, и все топают. Наденьте на него тапки. На бесшумном ходу.

— На кого? — опешил Борис.

— На вашего кобеля, — уточнила соседка.

— У нас девочка, — поправил я.

— Половая принадлежность источника шума меня не интересует, — хмыкнула дама, — просто устраните помеху моему творчеству.

— Сомневаюсь, что для собак выпускают домашнюю обувь, — протянул Борис.

— Существует магазин «Тихий дом», — заявила пожилая дама, — там приобретете нужное. Не желаю слышать топот! Я работаю! У вас есть два часа. Если по истечении сего времени мешающий мне дискомфорт не исчезнет, вызову Григория Алексеевича.

Высказавшись, Эмма Эмильевна развернулась и ушла, забыв попрощаться.

— Кто такой Григорий Алексеевич? — спросил я. — Боря, вы в курсе?

— Понятия не имею, — пожал плечами секретарь.

— Хм, есть, оказывается, на свете какой-то великий и ужасный Григорий Алексеевич… — засмеялся я.

— Некоторые люди с возрастом делаются чудными, — вздохнул мой помощник. — Ну как ей может досадить беготня Демьянки? В доме прекрасная звукоизоляция. И сейчас без пяти час, то есть ясный день, а не поздний вечер или ночь. Полагаю, что нам не нужно подчиняться приказу престарелой леди. Чего ради ехать в магазин «Тихий дом»? В это время мы имеем полное право даже работать перфоратором.

— Без пяти час? — опомнился я. — Мне пора, скоро клиентка появится.

— Идите, Иван Павлович, а я уберу осколки вазы, которую, похоже, кокнула Демьянка, — пригорюнился Борис.

— Почему вы думаете, что собака разбила какую-то вещь? — удивился я.

— Перед тем, как она ворвалась в холл, из коридора донеслись грохот и звон, — напомнил Борис. — Полагаю, это погибла напольная ваза, которая стояла у входа в ваш кабинет.

Я обрадовался:

— Серо-голубая пузатая бадья, на которой изображены не пойми кто с треугольными головами?

Борис пошел в коридор и сообщил оттуда, слегка повысив голос:

— Увы, да.

— Отлично! — заликовал я. — Сей предмет был приобретен Николеттой на благотворительном приеме, который ее заклятая подруга Кока устраивала для спасения австралийских зебр.

Борис вернулся в холл и удивленно спросил:

— А в Австралии живут зебры?

— Нет, конечно, — развеселился я. — Но это не смутило Коку. Она арендовала ресторан, созвала журналистов, разных знаменитостей, а также художников и скульпторов. Мало кому известные деятели искусств пожертвовали свои произведения, селебрити их купили, деньги передали в фонд спасения зебр Австралии, о мероприятии написали газеты-журналы. Звезды пришли на вечеринку, чтобы засветиться в прессе, живописцы-скульпторы преследовали ту же цель, Кока жаждала славы благотворительницы, это сейчас модно. Все гости остались довольны, а что чувствуют зебры, никто не знает. Николетта приобрела на редкость уродливую вазу. Поставить ее у себя в особняке маменька не пожелала, но и выбросить «красоту» рука у нее не поднялась. И что она сделала?

— Подарила ее сыну, — усмехнулся Борис.

— В яблочко! — кивнул я. — На беду, день моего рождения пришелся на следующий день после мероприятия, и моя добрая матушка торжественно вручила мне вазу со словами: «Ваня! Это уникум, работа великого Родена, специально для тебя ему заказывала».

— Разве француз ваял вазы? — удивился Борис. — Я всегда считал его скульптором. И Франсуа Огюст Роден скончался в начале двадцатого века.

— Вы во всем правы, — сказал я. — Но объяснять такие тонкости, как и вообще что-либо, Николетте не стоит. Естественно, мне пришлось взять презент и рассыпаться в благодарностях. Я поместил вазу именно в коридоре в надежде, что она вскоре разобьется.

— Давно заметил: чем страшнее вещь, тем дольше она служит хозяину, — хмыкнул Борис. — Но в конце концов «красавица» завершила свой земной путь.

— Чрезвычайно рад сему обстоятельству, — улыбнулся я, сняв с вешалки куртку. — Все, мне пора в офис.