Архитектор пряничного домика

Дарья Донцова, 2019

Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе – это науке неизвестно. А вот планета Цельта – другое дело. Валентина Стеклова, примчавшаяся в кабинет Ивана Подушкина, утверждала, что она родилась на этой экзотической планете. Иван не был готов к встрече с представителем внеземной цивилизации, но все же внимательно выслушал и даже попытался понять сбивчивые реплики посетительницы. Но вот же незадача! Валентина вдруг прилегла на офисный диванчик, закрыла глазки и… телепортировалась, то есть – тьфу! – померла. Пришлось Ивану заняться поиском ответа на вопрос: от чего умерла Валентина. Вскоре выяснилась одна любопытная деталь. Оказывается, Стеклова была крутой бизнесвумен, владелицей целого городка развлечений, в котором жили не совсем обычные люди. Все они делали вид, что являются потомками инопланетян… А тут еще Николетта и Ирэн нашли ему невесту-робота и снимают шоу прямо у него дома. Как бы и его не хватил удар!

Глава 5

— Вас зовут Светлана? — спросил Борис у молодой, полной женщины, которая замерла в нашем холле у вешалки.

— Да, — всхлипнула она.

— А по отчеству? — продолжал батлер.

— Не надо, я, как и мама, не люблю его. И молодая я еще, — заплакала посетительница.

— Вы дочь Валентины Сергеевны Стекловой? — осенило меня.

— Да, — подтвердила гостья, — маме бы не понравилось, что вы сейчас «Сергеевна» говорите. Помогите! Мне плохо! Ужасно. Гадина! Мразь! Дрянь!

— Давайте пройдем в кабинет и там спокойно поговорим, — предложил я.

— Мне плохо, — повторила Светлана, — трясет всю.

— Сейчас вызову доктора, — засуетился Борис.

— Нет, лучше дайте кофе, — шмыгнула носом посетительница.

— Сию секунду сделаю, — пообещал Боря. — Какой вы предпочитаете?

— Горячий. Со сливочками, сахару побольше, — перечислила Светлана, — к нему булочек, кексик, печеньки. Если нет, можно просто хлебушка беленького с маслицем, сыром, колбаской. Поем и успокоюсь.

— Через пять минут, — воскликнул Борис и исчез.

Я отвел Светлану в кабинет, усадил в кресло. Та незамедлительно зарыдала еще горше и стала вытирать слезы рукавом кофты. Я протянул гостье пачку бумажных носовых платков. В этой комнате люди иногда дают волю слезам, поэтому я во всеоружии.

— У вас есть ванная? — простонала дочь Валентины. — Мне умыться надо!

Я отвел младшую Стеклову в гостевой санузел, а Борис тем временем сервировал кофе. Светлана вернулась, выпила четыре чашки капучино, съела несметное количество печенья, наконец-то успокоилась и заговорила. Речь ее путалась, Света постоянно отвлекалась от основной темы на жалобы о своей тяжкой жизни, но в конце концов я, хоть и с трудом, понял суть дела.

Светлана узнала о смерти матери сегодня, конечно, новость ее потрясла. Света пошла искать паспорт Валентины, надо же было вызвать агента. В ящике письменного стола матери дочь обнаружила завещание, в котором указывалась единственная наследница. И это оказалась не она, ее кровиночка! Все свое имущество хозяйка Фунтова отписала Анастасии Егоровой.

— Знаю! — негодовала Светлана. — Это Настька ее убила! Мамочка была здоровой! Откуда у нее рак?

— Кто вам сказал про онкологию? — удивился я.

Посетительница осеклась.

— А разве нет?

— У вашей матушки, Царствие ей Небесное, случился инсульт, — объяснил Борис, — вы, наверное, видели, что ей незадолго до смерти несколько раз становилось плохо.

— Да, да, да, — закивала Светлана, — я старательно за ней ухаживала. У мамулечки ну очень нога болела!

Я изумился.

— Нога?

— Я так ее любила, — всхлипнула клиентка, — а она Настьке имущество отписала. За что родную дочь нищей оставила? Настька ей чужая! А она ее всегда больше меня любила! Вечно твердила: «Надо Настеньке первой помочь, она сирота!»

И тут раздался писк домофона, Борис пошел в прихожую, а я продолжил беседу:

— Анастасия жила с вами?

— Не помню дня без нее! — взвизгнула Светлана. — Меня-то в интернат отдали! А чужую любили!

— Лучше расскажи, по какой причине мама тебя в девятом классе отдала в закрытую гимназию, — произнес знакомый голос.

Я повернул голову на звук и увидел Анастасию.

— Добрый день, Иван Павлович, — поздоровалась та.

— Змеюка, — заплакала Света. — Вот вы какой, господин Подушкин! Обещали меня поддержать, а сами коварно поступили. Гадюку сюда вызвали! Почему со мной так всегда поступают? Ненавидят! Гнобят! Унижают!

— Уж извините, Иван Павлович, — повысила голос Настя, — когда я в кабинете увидела разорванное завещание Вали, сразу поняла, кто это сделал. Поехала к вам, чтобы кое о чем поговорить, а тут! Главная героиня сидит!

— Моя мамуленька тебе никто! — затопала ногами Светлана. — Вообще!

— Хоть у нас разница в возрасте не как у матери с ребенком, Валя меня воспитала, — спокойно возразила Егорова. — Да, ты ей по крови родная, а я — нет. А теперь вспомни, кто и как себя вел? У меня были в школе одни пятерки, у тебя — сплошь двойки. Я Валентине проблем не доставляла, а ты, Света, с четырнадцати лет по гулянкам толкалась, забеременела. Хорошо, что выкидыш случился. Вот после этого тебя и отправили в интернат.

— Негодяйка! — воскликнула родная дочь Стекловой.

— Я помогала маме Вале во всем, — продолжала Настя. — Занимаюсь многими делами в Фунтове, я правая рука Стекловой. А ты? Что делаешь ты?

— Тоже пашу изо всех сил! — завопила Светлана.

Дальнейший диалог женщин стал проходить на повышенных тонах.

— Где? В библиотеке Фунтова? — усмехнулась Настя. — Тебя туда неделю как взяли! А месяц назад ты где трудилась?

— В торговом центре на ресепшен.

— Сколько времени ты там «изо всех сил пахала»?

— Долго.

— Десять лет?

— Не помню.

— Зато я могу срок назвать. Двенадцать дней.

— Врешь!

— Есть документы по зарплате. Тебя убрали из магазина за оскорбление покупательницы.

— Она мне нахамила!

— Чем?

— Подошла туша огромная и говорит: «Девушка, где тут можно купить такое платье, как у вас. У нас размер один». Понимаете, как это неприятно? Подваливает слонопотам и в лицо плюет, что я, как она!

— Ты была на работе, — напомнила Настя.

— И что?

— Не имела права ей отвечать: «Пошла вон, жирное чмо».

— Она жирное чмо!

— Встань перед зеркалом, оцени себя адекватно. Ты стройная?

— Вот, вот, вот, — застонала Света и зашлась слезами, — вот, вот! И так постоянно. Она меня гнобит. Ненавидит! Подговорила мамочку ей все отписать! Я самая несчастная на свете!

— Завела шарманку!

— Вот, вот, слышите? Ей меня не жалко!

— С какой стати я должна тебя жалеть?

— Вот, вот! Мамочка умерла! Единственная! Любимая.

— Ты о похоронах договорилась?

— Мне плохо! Сейчас в обморок упаду!

— Валяй! Ты агента вызвала?

— Отстань!

— Ничего полезного ты не сделала! Зато сразу полезла завещание искать! Ты падаль!

Дочь Стекловой вскочила, бросилась на Настю и вцепилась ей в волосы. Соперница дала ей достойный отпор, она обхватила толстушку и укусила ее за плечо. Света отпрыгнула, посмотрела на свою руку и, прошептав:

— Кровь! Меня убили насмерть, — закатила глаза, подошла к дивану, аккуратно села на него, потом легла.

— Эй, хорош придуриваться, — велела Настя.

— Умираю, — пролепетала родная дочь Валентины, — мне плохо. Я в обмороке.

— И беседую с людьми, находясь без сознания, — засмеялась Настя.

В ту же секунда из прихожей донесся звонок домофона.

Борис встал.

— Лучше останьтесь здесь и окажите помощь Светлане, — попросил я, у меня не было ни малейшего желания присутствовать при выяснении отношений двух дам, — сам открою.