Град художников

Дарья Дивеева, 2022

Квартал "Град Художников" задумали как идиллический поселок для творческих людей в пригороде Сити. Но за несколько лет он превратился в антиутопию. В чем причина этого перерождения – собственные грехи жителей или какая-то внешняя сила? В этом предстоит разобраться главной героине – таинственной женщине в вуали.

1

«Говорят, в Сити женщине, желающей власти, путь либо в жены влиятельных мужчин, либо в проститутки. Но раздвигать ноги перед ними — не мое. Однажды я услышала от одного уважаемого человека, что мужчин привлекают тайны, а не отверстие между ног. Мне есть что им предложить", — самодовольно размышляла женщина в черной вуали, паркуя красный Кадиллак возле ресторана.

Это был обычный вечер и обычный ужин. Она никого не ждала. Ни с кем не договаривалась о встрече. Единственное, что она предчувствовала — по цветным пятнам по краям зрения — сегодня ее ждет приступ мигрени.

Однако в Сити, где каждый день все друг друга подставляют и предают, где убийства происходят чаще, чем приходят поезда на старый вокзал, никогда нельзя быть уверенным в том, что ты сможешь спокойно поужинать.

В ресторане"Семь грехов"в тот вечер было людно. Центр большого города. Вечер пятницы.

В это время всегда много людей. Много уставших после рабочей недели. Много бездельников и прожигателей жизни.

Сигаретный дым белыми струйками поднимался к высокому сводчатому потолку, чтобы заблудиться в лепнине и остаться в углублениях жёлтым налетом. Он заползал в носы всех присутствующих гостей и завсегдатаев, порождая воспоминания о более спокойных временах.

На помосте для музыкантов играли джаз. Саксофон и фортепиано сплетали мелодии, подталкивая друг друга, перебивая, стараясь выйти на первый план.

Между столиками, каждый из которых произведение искусства резьбы по дереву, сновали бойкие официантки в кружевных передниках и с одинаковыми причёсками. Владелец ресторана будто хотел напомнить, что личность ничего не значит в Сити — тебе нужно быть частью группы, чтобы выжить.

Женщина в черной вуали могла бы с ним поспорить. Но ей, как всегда, было не до этого. Она сидела за угловым столиком у высокого окна, пила кофе и читала газету. Возле чашки лежала серебряная зажигалка, но женщина не курила. Она не снимала длинные черные перчатки и фетровую шляпку даже несмотря на то, что в ресторане было жарко. Ну да кого этим удивишь в век модниц, старающихся произвести впечатление на окружающих?

Гомон голосов и сигаретный дым вызывали головную боль, и дама то и дело прикасалась ко лбу. Длинное чёрное платье сложного кроя плотно прилегало к телу, а высокий ворот надёжно закрывал шею от посторонних глаз.

Женщина тайком от посторонних глаз приподняла краешек вуали и сделала глоток кофе. Потом перевернула газету на последнюю страницу.

Сводка по событиям недели. Акции, цены на нефть, смерть двух чиновников. Глаза пробегали от строчки к строчке, пока не наткнулись на короткую запись: «В Граде художников планируется отключение водоснабжения в связи с неуплатой».

Тонкие брови сошлись на переносице, а глаза сощурились в щелки. Женщина постучала пальцами по столу — из-за перчаток стук походил на то, как кошка дерется лапами.

— Я присяду?

Она оторвалась от чтения и подняла глаза. Не дожидаясь приглашения, верткий молодой человек плюхнулся в кресло напротив нее, достал пистолет с глушителем и направил его женщине в живот.

— И что все это значит? — о ее взгляд можно было точить ножи.

— А то, — оскалился парень, — что если ты пошевелишься, то я прострелю твои кишки и ты умрёшь в мучениях.

Женщина закатила глаза и спросила, будто разговаривала с клиническим идиотом:

— Это понял бы и дурак. Что конкретно тебе нужно?

— Меня послал Гровер Дуайт, — важно сказал молодой человек. — Надеюсь, тебе знакомо это имя.

— Да уж знакомо, — поморщилась женщина и сделала ещё глоток кофе.

Рука парня дернулась, но на спусковой крючок он не нажал. Женщина была уверена, что он даже не снял пистолет с предохранителя. Пока.

— Он, кстати, мог бы присылать и более вежливых людей, если надеется на продуктивный диалог, — заметила она, отставляя чашку в сторону. — Может, ты уберешь свою пушку и покуришь? А то уже лицо пошло пятнами. Да и вообще ты выглядишь глупо. С таким пистолетом против хрупкой безоружной женщины.

Молодой мужчина неуверенно передернул плечами, огляделся по сторонам и положил оружие на стол, укрыв салфеткой. Вытащил из внутреннего кармана пиджака портсигар и достал коричневую сигарету.

— Уже лучше, — сказала женщина и протянула руку с зажигалкой к кончику сигареты.

Щелк. Щелк. Щелк-щелк-щелк.

— Зараза.

Она встряхнула зажигалку и бросила взгляд на улицу, где была припаркована ее машина.

— Кажется, закончилась, — женщина развела руками. — Впрочем, не думаю, что она нам ещё понадобится.

Хлопнула дверь. Сквозняк ворвался в зал и опрокинул чучело косули. У входа в ресторан взвизгнула женщина. С металлическим лязгом упал поднос и разбилось стекло. Радостный гомон подвыпивших людей стих. Музыканты исполнили фальшивую ноту и умолкли. А потом послышался топот ног.

Верткий нахал неосмотрительно обернулся. Женщина в вуали воспользовалась этим и завладела пистолетом. Тут же сняла его с предохранителя и направила на парня. А он даже не заметил этого, ведь в его сторону мчались два здоровых рычащих пса. Они затормозили возле их столика, заставив парня сжаться в беспомощный комок.

— Сидеть, — скомандовала женщина.

Под зажигалкой был замаскирован ультразвуковой кликер. Код из последовательности пяти щелчков призвал двух доберманов.

Собаки уселись: одна возле хозяйки, вторая — около нахала. И только тогда он увидел направленный на него пистолет.

— Я… я… — он задыхался от ужаса. — Я просто хотел немного напугать.

— У тебя не получилось, — пожала плечами женщина. — А у меня — да.

— М-м-м… — мерзкий упырь не мог выдавить из себя ни одного членораздельного слова.

— Отправляйся к папочке и передай ему, что меня уже достали его шуточки, — женщинадождалась, пока парень кивнет, и добавила: — Я приеду сегодня поздно вечером.

Молодой человек расслабился, выдавил из себя улыбочку и даже откинулся на спинку кресла.

— Мэм, у вас проблемы? — чернокожий охранник подошёл к их столику и осторожно начал разговор.

— Больше никаких, — ответила женщина, улыбнувшись и вернув предохранитель на место. — Этот наглец решил ограбить меня в разгар вечера. Нелепо, правда?

Парень снова покрылся пятнами и вжался в кресло.

— Передадите его пистолет в полицейский участок?

— Н-но… — попытался возразить наглец, но охранник его оборвал.

— С радостью, мэм.

Она удовлетворенно кивнула, отдала мужчине оружие и жестом отправила пешку Дуайта к папаше. Охранник не подал вида, что что-то происходит против правил и его разумения, и все же сказал:

— Мэм, я обязан вам напомнить, что с собаками в наш ресторан нельзя.

— Я помню, Джим. Больше не повторится. Я оплачу тот заказ, который уронила официантка.

— Нет нужды. Спасибо за понимание.

Он поклонился и ушел к дверям.

Через минуту гул голосов снова вернулся на прежнюю жизнерадостную пятничную ноту. Музыканты заиграли быстрый джаз, а сигаретный дым устремился к потолку.

Женщина в вуали накинула длинное серое пальто, оставила на столе оплату с чаевыми, превышающими заказ в три раза, и вышла с собаками на улицу.

* * *

Красный Кадиллак мчался по ночному шоссе из пригорода в сторону муравейника многоэтажек. Перед мостом, ведущим к элитному району Сити, автомобиль сбросил скорость и свернул на двухполосную дорогу в квартал ютившихся друг к другу серых трех — и пятиэтажек.

Кто-то стёр с некогда нарядного указателя «Град художников» первые две буквы, а во втором слове исправил «д» на «й».

За рулём автомобиля сидела женщина в фетровой шляпке и длинных перчатках. Черная узорчатая вуаль скрывала ее лицо. Только плотно сжатые губы с красной помадой в тон автомобилю проглядывали через сетчатую ткань.

Редкие фонари выхватывали силуэты двух пассажиров на заднем сиденье. На худых шеях с шипастыми ошейниками сидели маленькие головы с узкими черепами и торчащими острыми ушами. Когда они поворачивались в профиль, можно было увидеть длинные пёсьи морды.

Женщина ещё сбросила скорость, чтобы не потерять управление в узких переулках, где тут и там невпопад стояли мусорные баки с распахнутыми крышками, словно рты гигантских жаб. Рев мотора спугнул бродягу, собирающего бутылки. Ещё один бездомный спал на картонке прямо посреди тротуара. Между его ног темнело мокрое пятно. У подъезда с витражной дверью в стиле ар-деко, в которой не осталось ни одного целого стекла, зато застрял добрый десяток пуль, выставили старый диван без подушек, с торчащими наружу пружинами. За ним чумазые дети мучили кошку.

Женщину передёрнуло. Никто не мог и предположить, когда идея квартала художников была впервые представлена городскому совету, что всего через двадцать лет от основания он превратится в клоаку. Что главным продуктом творческой элиты станут безвкусные граффити, разбитые бутылки и потёки мочи по углам. Что председатель Союза художников, в грязной одежде, небритый больше месяца, будет валяться в беспамятстве в одном из тупиков Града, под стеной, разрисованной схематичными изображениями половых органов и исписанной нецензурщиной.

Нет, конечно. Все хотели, как лучше. Построить новый квартал в живописной пойме реки с видом на лес. Выдавать муниципальное жилье творческим людям, обеспечивать их и их семьи всем необходимым. Создать так называемую атмосферу созидания, правильное окружение, в котором будут расти и развиваться художники всех мастей и их дети. Под мудрым и чутким руководством старших и более опытных товарищей.

Все всегда хотят, как лучше. Управление округом передали Союзу художников. Его члены вскоре перегрызлись из-за денег, которых вечно не хватало. Хотя Сити регулярно посылал дотации, оговоренные договором, и часто сверх него.

И, чем больше Сити вбухивал денег в этот проект, тем сильнее становились распри. Пока наконец не произошло то, чем всегда заканчиваются подобные истории, — пришли бандиты и захватили власть, выгнав из высоких кабинетов всех членов союза художников. Подмяли под себя полицию и установили свои порядки.

Так Град оказался на краю пропасти.

Но в настоящий ад его превратили сами творцы.

Именитые художники, скульпторы и писатели заняли лишь четверть квартала. Благородство идеи было в том, чтобы рядом с ними жили и творили начинающие. Но как отличить неопытный талант от посредственности? Последних оказалось намного больше. Они завидовали мастерам. Они объединялись в группировки и терроризировали профессионалов. Забирались в квартиры и устраивали погромы. Резали ножами картины, поджигали холсты и заливали краской эскизы. Ломали печатные машинки и жгли рукописи. Кувалдами разносили в крошку произведения скульптурного искусства. В самом начале ещё можно было их остановить. Но полиция поддерживала вандалов, а руководство Сити отказалось направлять подмогу из своих резервов. Художники художниками, а о своих делах тоже нужно заботиться. Тем более, что Град, не производящий ничего, кроме проблем и бесконечных неоплаченных счетов по оплате электричества и водоснабжения, уже стоял у мэра поперек горла.

Мастера запирались, вооружались, но ничего не могли противопоставить слепой ярости серой массы, да еще и при поддержке так называемых блюстителей порядка. Творить в подобной атмосфере стало невозможно. Пособия едва хватало на самую дешёвую еду. Зато его всегда хватало на алкоголь.

Сити разочаровался не только в собственном проекте, но и во всех творцах.

Кадиллак свернул на подъездную к двухэтажному особняку, в котором когда-то был муниципалитет, и остановился перед высокими воротами из чугунных прутьев с пиками наверху. Они больше подошли бы для кладбища, чем для частного дома, но у его владельца, Гровера Дуайта, было специфическое чувство прекрасного.

Охранники не спешили открывать и переговаривались между собой, хотя не могли не заметить кричаще-красный автомобиль. Придурок Дуайт любит заставлять гостей ждать. Когда твой авторитет зависит от грубой силы, любые методы хороши.

Женщина поставила нейтральную передачу и откинулась в сидении, готовая ждать хоть до рассвета. Собаки переминались с лапы на лапу, но больше не издали ни звука.

«Как же я ненавижу этот город, — стоило остановиться, как уже привычные мысли не заставили себя долго ждать и со всей тяжестью навалились на женщину. — Ненавижу людей. Рядом с ними хочется задержать дыхание, чтобы их смрад не проникал в мозг. Вонь немытого бомжа, наделавшего в штаны, ничем не отличается от вони дорогих сигар, чеснока и гниющих между зубами кусков мяса из пасти Дуайта. Меня знает вся верхушка и Града, и Сити. Со мной советуется сам мэр. А я не могу даже воспрепятствовать отключению водоснабжения тут, в Граде. Ненавижу чувствовать себя беспомощной. Иногда мне кажется, что это тупик, и я никогда ничего не смогу поменять».

Наконец охранники снизошли до того, чтобы увидеть автомобиль. Лязгнули, открываясь, ворота, оторвав женщину в вуали от размышлений. Она перевела рычаг коробки на первую передачу и нажала на газ.