Призрак Небесного Иерусалима

Дарья Дезомбре, 2014

Мертвецы всплывают в Москве-реке; сидят, прислонившись к древней стене Кутафьей башни; лежат, четвертованные, на скамеечке в Коломенском… Несчастные были убиты жуткими средневековыми способами, а в чем их вина – знает только убийца. Маньяк, ставящий одну за другой кровавые метки в центре столицы, будто выкладывает жуткий пазл. По страшному следу идет пара с Петровки: блатная стажерка, выпускница МГУ, с детства помешанная на маньяках, и опытный сыскарь, окончивший провинциальную школу милиции. Эти двое терпеть не могут друг друга, но идеально друг друга дополняют. Только им под силу расшифровать ребус, составленный убийцей и уходящий своими корнями в древнюю Москву, в старые раскольничьи тексты, в символику Святого Писания. Психологический триллер, полный неожиданных поворотов, погружает в атмосферу шумного мегаполиса, в котором жестокий убийца вытаскивает на поверхность древние пороки столицы, ее страшные тайны и мистическую символику, зашифрованную в хаотичном сплетении старых улиц, переулков и площадей…

Андрей

Там, где обедал Андрей, не играл джаз. Не подавали спаржу и хорошего шабли. Не сидели люди в рубашках с вензелями. Там, где обедал Андрей, было накурено и душно, но посетители и за едой не расставались с куртками и плащами. Ели за пластиковыми столиками подозрительного вида сэндвичи. Пили пиво. Андрей сидел напротив Архипа. Архип на самом деле был не Архип, а Архипов. А оригинальное имя от средней оригинальности фамилии ему досталось в клички. Он состоял у Андрея в осведомителях. Архип к Андрею относился хорошо и честно выполнял свою часть контракта. Со своей стороны Андрей Архипа не сажал, но теплыми чувствами, несмотря на сливаемую ценную информацию, не проникся — от покрытого угрями, узкого, как нож, Архипова лица Андрея воротило физически. К тому же Архип имел манеру говорить, доверительно приближая физиономию к собеседнику, и дышать вчерашним ужином.

— Ельник давно завязал! — шептал Архип, отпивая глоток пенного дешевого пива. — После последнего процесса никто ему уже ничего не заказывал. Жил в деревне. Ни с кем из прежних приятелей не тусил — типа отстаньте от меня, дайте на старости побыть хорошим человеком. Как же, держи карман шире! Турка говорил, что к нему ездили разные военные…

— Что за военные? — спросил Андрей, вгрызаясь в получерствый сэндвич, — хоть Архип и не вызывал аппетита, но закинуть в себя хоть что-то в обеденный перерыв было необходимо.

— А я знаю? Вроде не мелкие сошки, хотя приезжали на тачках ниже среднего и в штатском.

— Как же твой Турка понял, что они военные? — усмехнулся Андрей.

— Да ты че?! — Архип аж поперхнулся от возмущения. — Во-первых, выправка. Во-вторых, походон, как на плацу, и морда такая — кирпичом. С выраженьицем — типа чего не рапортуешь. Ясно, не ниже полковника.

Андрей задумался, отпил из кружки теплого пойла, выдаваемого тут за кофе, и скривился:

— Слушай, а с кем Ельник сидел в последний раз?

— Могу узнать.

— Валяй. Сбросишь потом на мобильник.

— Ладно. — Архип обтер губы. — Побежал я.

Андрей только кивнул.

Новости были непростые — Ельник завязал. И тут-то его убили. Где логика? Убили за то, что завязал? Какие-то старые счеты? И военные — почему военные?! Он вспомнил искаженное предсмертной гримасой лицо. Полое тело. Ржавые медные монеты копеечного достоинства. Мистика какая-то, бред. Надо ехать к Ельнику в деревню, решил он и пошел к стойке — расплатиться за себя и за Архипа.

* * *

В коридоре он столкнулся со стажеркой — столкнулся в буквальном смысле, выруливая из-за угла на свойственной ему холерической скорости. Они ударились друг о друга, как два теннисных мячика: девица ойкнула и присела. Андрей сначала испугался, что от боли, но потом понял: рассыпала от неожиданности все бумажки — какие-то копии с фотографий.

Он неловко присел рядом и стал подбирать документы. Сначала быстро, потом все медленнее. Цифры на убитых на Берсеневской набережной, черные на черно-белой копии, но он помнил, что это — кровь. Крупно — бицепс с татуировкой — «4». Память услужливо сама подобрала картинку — «14». На затылке у Ельника. Он поднялся с корточек одновременно с девицей: она была красная как рак.

— Значит, занимаетесь исследованиями?

Маша быстро кивнула.

— Очень хорошо, — неожиданно для себя сказал Андрей, внезапно осознав, что глаза стажерки Каравай находятся аккурат напротив его глаз. И глаза эти — светло-зеленые, в темных, будто влажных, ресницах — были очень выразительны: с одной стороны, смущение, с другой — вызов. Бледные губы, только что крепко сжатые, в ответ на его «очень хорошо» изобразили кривую улыбку.

— Рада стараться, — сказала Маша, развернулась и пошла себе за угол.

«Дылда!» — беззлобно и впервые без раздражения подумал Андрей.

Пора было собираться в Точиновку, деревню, где жил, удалившись от дел, киллер Ельник.