Давай поспорим?

Дарья Белова, 2023

Все мою жизнь мне рассказывали сказки. И я верила, что сказка вокруг, стоит лишь присмотреться. Зло – это просто обиженные и несчастные люди, а принцесса живет внутри каждой девочки, потому что она особенная в первую очередь для себя самой. Моя сказка – это история девочки, которую с детства любили и оберегали два любящих родителя. И однажды в моем мире появляется… нет, не принц. Его зовут Рома. Роман. И кажется, я влюбилась в него с первого взгляда. Только вот он растоптал мое сердце, которое я ему вручила. И получается, что моя сказка неидеальна. Она жестока и беспощадна к тем, кто слепо в нее верит. Сказка – наказание для таких девочек, как я. Я никогда не верил в сказки. Считал их глупым бредом для маленьких детишек. Но однажды я встретил ее. И мой мир перевернулся. Но перед тем, как я впустил ее в свое сердце, совершил большую ошибку. Смогу ли я стать ее принцем? Или мне уготована другая роль?

Глава 6.

Настя.

— Каренина, стой ты уже! — слышу я его голос, когда уже дошла до нужного мне перехода. — У тебя какие-то проблемы со слухом? Я тебя зову уже знаешь сколько раз? — силой развернул он к себе.

— Может потому, что я не Каренина? Ты вообще помнишь, как меня зовут?

— Хм… — он нахмурился и отстранился от меня… Не помнит…

— Настя. Меня зовут Настя.

— Точно! Настя.

Еще какое-то время мы так и стояли у того перехода. Смотрели друг на друга. И на долю секунды мне показалось, что в его серых глазах загорелся интерес. Не тот, с каким он рассматривал и оценивал меня там, у себя в офисе. Другой интерес. Либо это мое воображение, изрядно уже потрепанное за весь сегодняшний день.

— Каре… Настя… Я правда очень голоден сейчас. Прошу, составь мне компанию и поедем где-нибудь поужинаем.

— С чего вы взяли, что я голодна? И хочу вообще с вами куда-то ехать? Я, знаете ли, к незнакомым мужчинам в машину не сажусь.

— Не голодна? — и в этот момент мой предатель живот издает крик отчаяния, в надежде, что его хозяйка перестанет быть такой злой и поедет уже набить его каким-нибудь вкусным кусочком мяса.

— Допустим… Но это не отменяет того, что к вам в машину я не сяду. Я вас не знаю…

— Ну началось… Тяжело тебе, наверное, приходится в общении с мужчинами, да?

Это уже ни в какие рамки не лезет. Я готова была вытерпеть его оценивающие взгляды в области моего… кхм… декольте, если мой второй размер можно так назвать. Я смирилась, что он взглядом ощупал мою пятую точку, которой я горжусь. Но его намеки на мое неумение общаться с мужчинами…И как мне ответить: я и не общалась с мужчинами? Стыдно. Ему должно быть.

— Знаете что, Роман Евгеньевич, катитесь вы к… Э, руки убрал!

— Настя, хотя какая ты сейчас Настя, ты Каренина! Во-первых, хватит мне показательно выкать. Во-вторых, защеми свой острый язычок и двигай своими прелестными ножками в сторону того черного крузака!

Прелестными? Он сказал прелестными ножками? И как только он это сказал, мои предатели ножки присоединились к моему животу, который опять издал последний писк, призывая наполнить его хоть маленьким кусочком колбаски. Они, повинуясь, двинулись в сторону того большого черного Land Cruiser. Танк, а не машина.

Мне всегда казалось, что машина — это продолжение мужчины. Ну, так когда-то говорил папа. У нас была старая Лада 2110, серая. Папа с нее пылинки сдувал и не давал даже прикасаться к ней, не говоря уже о том, чтобы попробовать прокатиться. Любую поломку он устранял сам, никому не верил. Казалось, что еще немного, и папа сам соберет свою машину заново, используя уже более новые детали.

А сейчас смотрю на этого монстра и сразу вспомнились его слова. Вот только…

— Почему именно эта машина? — спросила я.

— Так, Каренина, если ты сейчас что-то скажешь про размер моей машины и про размер моего члена… Серьезно говорю, прикушу твой язычок. Своими зубами.

— Что? Я даже не думала об этом…

— Не думала о моем члене? Жаль. — Улыбнулся он своей обезоруживающей улыбкой, открывая все его ровные тридцать два.

Красный. Нет, багряно-бордовый цвет. Именно им я покрылась с пяток, пусть я и не видела этого, но ощущала, до самой моей темной макушки. Я вся горела этим цветом. Стыдно. Теперь мне. Ведь думала.

— Да, жаль. Жаль, что у такой машины, такой извращенец хозяин, — ну что уж, я тогда тоже извращенка. Потому что думать о его члене я почему-то не прекратила. — А вообще, тебе больше подходит что-то спортивное.

— Сексуально рычащий движок, яркий цвет, низкая посадка…так?

— Допустим. Твоя машина более монументальная. Стабильная. Сильная. Ее хозяин строгий, уверенный, серьёзный…

— А я не такой?

— Ты? Не знаю… Я тебя не знаю…

— Так в чем проблема? Давай узнаем. Друг друга. Настя.

Рома открыл мне пассажирскую дверь и протянул мне руку, чтобы помочь сесть. Негромкий хлопок закрывающейся двери, и на некоторое время я осталась одна сидеть в этой огромной машине. Тишина. Кожа, на которую так приятно было облокотиться, легкий аромат кофейного саше, которое моталось под зеркалом, и нотки горьковатого бергамота. Чуть наклонившись, я провела рукой по приборной панели, на которой каких только кнопок не было. Пыли, впрочем, тоже не было.

— Следит за тобой твой хозяин, да? — спросила я у машины.

Хозяин не спешил занять водительское кресло и сейчас стоял напротив меня, разговаривая с кем-то по телефону. Никогда раньше не думала, как мужчине могут идти классические костюмы и рубашки. Несмотря на то, что уже давно наступил конец рабочего дня, брюки и пиджак сидели на нем если не идеально, то очень хорошо. Я не удивлюсь, если костюм был сшит на заказ, потому что сидит на нем точно по его размеру. И нет этих загнутых сантиметров внизу брюк, которые вечно были у парней в институте. Галстука не было, а рубашка расстегнута на пару пуговиц и открывала загорелую сильную шею.

Не успела я насладиться видом, как водительская дверь открылась и в машину сел ее хозяин. Та благодарно заурчала, когда Рома повернул ключ зажигания. Я ожидала, что он жестко надавит на газ, резко срываясь с места, будет играть в шашечки на дорогах и сигналить другим водителям, которые не тронулись на зеленый свет через пару секунд. На деле же Рома аккуратно вел машину, если не сказать предельно осторожно. Даже ни разу не превысил отметку в шестьдесят, когда была возможность.

— Просыпайся, Каренина. Твой поезд привез тебя утолить твой голод, — тихо произнес он, слегка задевая ушную раковину, отчего толпы мурашек пробрались по всей спине.

— Я не сплю, — слишком резко ответила я.

— Правда? А я готов поспорить, что слышал твое сопение, когда стояли на светофоре. Все, не злись. Понял я. Голодная женщина — злая женщина. Идем. Задобрю тебя.

И я опять покорно выбралась из машины, как только услышала запах еды, доносящийся из ресторана. Или это мои предатели ноги.

Я никогда не была в таких ресторанах. Когда только открываешь эту массивную дверь и упираешься взглядом в хостес, хочется сразу развернуться и сказать “ошиблась” унестись прочь. Для такого заведения даже мой любимый брючный костюм будет не достаточно хорош. Да что уж. Мое выпускное платье будет выглядеть смехотворно. А Рома… Он так гармонично смотрелся. Будто всегда находился в такой обстановке. Он мило поздоровался с хостес, за что получил улыбку до ушей от нее же, уверенным шагом двинулся к уже известному ему столику. И, не взглянув в меню, озвучил заказ. За нас двоих. Безусловно, он на своем месте. А я… Я почувствовала себя лишней. Незаметной, серой, обычной девчонкой, которая по счастливой случайности оказалась за одним столиком с таким мужчиной.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался Рома.

— Наверное… Я просто первый раз в таком месте. Мне немного неуютно, — ответила я откровенно.

— Хочешь сказать, что тебя ни разу не приглашали в ресторан?

— Нет. Это плохо, да?

— Настя, я не знаю. Наверное, нет. У тебя же еще все впереди.

— Хм… Мне двадцать четыре, а я еще ни разу не была в ресторане. Со мной точно что-то не так, — грустно улыбнулась я.

— Тебе двадцать четыре? — удивился Рома.

— Да.

— Интересно…

— А тебе сколько?

— Мне тридцать пять, Настя.

— А у тебя? Есть что-то, что еще не сделал? Где еще не был?

Рома посмотрел на меня пристально. Не отводя свой взгляд. Смотрел куда-то очень глубоко. В душу. Так может смотреть только он. За всю свою жизнь я еще ни разу не встречалась с таким взглядом.

–… нет. Но мне хочется почувствовать то, что никогда в жизни не чувствовал.

Мне показалось, или Рома поделился со мной чем-то очень важным? Показал частичку себя. Важная такая частичка.

— Рома, я наверно сейчас ерунду скажу, от которой ты отмахнешься, но я всегда загадываю желания на Новый год. Когда бьют куранты, про себя их проговариваю. И верю. Очень сильно в них верю.

— И как? Сбываются?

— Не все. Как-то я загадала туфли Золушки. Ну знаешь, такие хрустальные. Как в сказке…Но я не расстраиваюсь. Я сказала себе: знаешь, Настя, ты когда выучишься, устроишься на работу, хорошую работу, будешь получать много денег, и вот тогда ты купишь не только те хрустальные туфли, ты вообще все, что захочешь себе купишь.

— Не думал, что работа курьером и официанткой — это хорошая работа, — сказал Рома, а у меня даже щека заболела, как будто получила пощечину. Вот только она была нереальная. Хотя от этого менее больно не становится.

— А ты что, сразу финансовым директором стал? Что, никогда не раздавал флаеры, чтобы накопить на какой-нибудь PSP?

— Флаеры — нет. Но бумажки перекладывал, — ухмыльнулся Рома, очевидно вспоминая те времени, с теплом, надо отметить. — У Николая Алексеевича просто так должность никто не получит. Даже сын его с низов начинал. Мы как-то с ним целую неделю не вылезали из офиса, готовились к какой-то презентации, сейчас уже даже не вспомню какой. Что-то рассказывали заказчикам, о выгоде работы с нашей компанией. Было, кстати, здорово: пицца, ночная тишина офиса. А потом такое удовлетворение от проделанной работы.

— Ты любишь то, чем занимаешься?

— Да. Как ни странно, да. Всегда любил цифры и точность. Чтобы все данные идеально можно было бы сформировать в таблицу. Все четко и правильно. А ты?

— Я…

— Ты же не по своей воле пошла курьером работать.

— Не по своей воле. Обстоятельства так сложились.

— Но ты же не бросила учебу?

— Нет. С сентября я планирую возвращаться. Мне остался последний год. А потом смотри, еще смещу тебя с должности

— Меня? Каренина, это нереально. Для этого тебе придется разговаривать с Ярским, — улыбнулся Рома.

Наверное, мы могли бы еще так долго сидеть. Общаться, спорить, да просто молчать. Если бы не позднее время и волнующаяся мама. Стоит ли говорить, что Рома сам отвез меня до дома? Практически выпытал у меня адрес, ведь называть я его упорно не хотела. Вру. Мне просто нравилось, как он начинает злиться. Вот такая вот извращенка. Мне нравится, когда он сжимает свои губы, что они превращаются в тонкую полоску, когда прищуривает глаза и смотрит на меня. И как раздуваются ноздри. Красиво, между прочим. А еще его “Каренина!”

До дома мы ехали молча. Слова были и не нужны. Слишком много было сказано там, в ресторане. Много личного. Когда для каждого из нас делиться столь откровенным было очень сложно. Что это? Атмосфера ресторана, располагающая к откровениям? Или хрупкое доверие к незнакомому человеку, в котором увидел хорошего собеседника?

Увидев уже знакомые дома, возникло странное чувство. Мне вроде и хочется уже оказаться дома, но в то же время сейчас, в его машине, под тихое jazzfm так хорошо и спокойно. Мирно. В моей душе сейчас мирно. Кажется, что двери этого танка защищают меня от боли и зла этого мира.

А Рома… Я понимаю, что я влюбленная маленькая дурочка, о которой он, возможно, и не вспомнит завтра. У него много женщин, есть друзья, любимая работа. Мне кажется, он даже никогда не грустил. Но Рома одинок. Сейчас я это отчетливо вижу. Ему хочется кого-то рядом, близкого, кто согреет и утешит, поддержит и приободрит. Хотя он в этом и не признается. Даже себе.

Мягкое торможение и звук ручника говорит о том, что мы приехали. Время говорить “пока”. Пока? Рома помог мне выйти из машины и слегка придержал, удерживая меня от падения. А у меня мурашки в том месте, где он держал меня. Предатели расползаются всего лишь от легкого и невинного касания.

— Каренина, а я все-таки одно твое желание выполнил!

— Какое?

— Ты была на свидании в ресторане. Пусть с некоторыми оговорками, но все-таки.

— Спокойно ночи, Рома.

— Спокойной, Настя.