Шесть хрустальных бокалов

Дария Волохонская (2022)

Журналистку Эллу, шестидесяти двух лет от роду, мало что может тронуть или удивить. Любовь, о которой она строчит в жёлтые издания статейки, когда совсем не на что жить, не для такого тёртого калача, как она. Генка, сосед-пенсионер с пятнадцатью минутами на секс, включая душ, стал её лебединой песнью. Но вот ирония! Когда мы уверены, что очень хорошо знаем этот мир и других людей, оказывается, что мы очень мало знаем себя… Звон разбитого бокала возвращает Эллу в снежный день её юности. Она стоит на балконе роскошной квартиры, в руках — редкий дорогой бокал, а на кровати книга «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», которую ей не суждено дочитать…

Глава Вторая. Голая попа и Ёж.

Сколько Элла себя помнила, она всегда старалась кому-нибудь угодить. Быть идеальной. Удобной. Отличницей в школе — для учителей и родителей. Позже — не растрёпанной, аккуратной на свидании — в угоду кавалеру. Повзрослев, после секса она бежала прямиком к зеркалу, посмотреть, прилично ли она выглядит. Это желание угождать другим выливалось в чудовищную требовательность к себе и в итоге по кругу возвращалось беспощадной разрушительной самоиронией и язвительностью по отношению ко всему окружающему миру. С годами сарказм стал её оружием и защитой от возможной боли.

Эллино сердце разбивалось в каждых новых отношениях. По этой или иной причине, но со временем для Эллы стало самим собой разумеющимся, что любовь — не для неё. Так сказать, точно не её сфера профессиональной компетенции, и нечего ей туда влезать. Постоянных отношений Элла предпочитала не заводить. И как только начинало «пахнуть жареным», а из уст очередного кавалера звучало: «Это не то, то не се» — она сразу же дружелюбно по-английски ретировалась. Кавалеры, впрочем, её не останавливали. С годами стало не от кого уходить. А значит, её сердце было надежно защищено от новых обид.

В формулу «каждой твари — по паре» Элла не очень верила. Со свойственной ей самоиронией она шутила, что для долгосрочных отношений ей самой надлежало стать тварью. А потом уже найти себе пару. А тварью Элла быть не умела. Стервой — да, вне всякого сомнения, однако это не одно и то же. Стерва — это звание для современной умной, самостоятельной и ироничной женщины, не боящейся стать против мнения толпы, — в глазах Эллы ещё надо было заслужить. У неё был свой толковый словарь на любой случай, и для слова «стерва» в нём не было ничего от подлости и низости. А вот для «тварь» — да. Тварей в поле зрения Эллы всегда было много, но преимущественно женского пола.

Конец ознакомительного фрагмента.