Аспид

Дарина Евгеньевна Чуткова, 2023

Что делать, если твоя девушка оказалась бесноватой?! Всё в жизни Димки Горчакова было относительно хорошо, как у любого человека, который умеет хоть чему-то радоваться. Но однажды его мать приводит в дом жениха – эксцентричного Хрисанфа Елизаровича. С этой роковой встречи начинаются серьёзные проблемы в семье Горчаковых. Пустив на порог странного "отчима" они открыли в свои души дверь для нечистой силы. Демоны подобием жирных пауков оплели их очаг своей приторно-сладкой паутиной греха. Однако планам злых духов будет не так просто сбыться, ведь в игру вступит их злейший Враг, который не может оставаться в стороне, глядя на страдания своих чад. С этой минуты ситуация перевернется вверх дном, заставив чертей, которые привыкли пугать смертных, самих трястись от страха перед неизвестностью. В эпицентре событий окажется самое дорогое существо вампироподобного демона Хрисанфа Елизаровича – его человеческая дочь Дарья, одержимая одним из "высших" бесплотных духов злобы по имени Аспид.

Глава 3. Поклонница Иоанна Богослова

— В каком смысле «отбивается»? — подобного рода экзотика меня никогда не привлекала. Я всегда любил традиционных, слабых представительниц слабого пола. С ними всё просто и ясно.

Однако, как бы это неправдоподобно не звучало, я внутренне напрягся, интуитивно почуяв связь между появлением «новенькой» в нашем училище и событиями, которые произошли с моей семьёй вчера. Какая-то странная череда событий… Может они связаны между собой и за разгадкой тайны о вампире Хрисанфе далеко ходить не нужно, потому что найти ее можно здесь и сейчас?

Андрей не успокоился, пока в подробностях не рассказал всему училищу о впечатлениях, которые вызвала в нем новенькая своим безумием. По этой причине мне пришлось оставить его на первом этаже с толпой сплетников, и идти искать возможную разгадку своих семейных проблем, в виде студентки-психички одному.

Старые двери, повсюду теплые винтажные оттенки — это всё наше старенькое музыкальное училище.

Обшарив каждый угол, и под конец взобравшись на «башню» теоретиков (так мы называли коридор с кабинетами отделения «Теория музыки», находившийся в другом крыле здания), я наконец нашел то, что искал.

За стеклянной дверью балкона вдруг увидел свою Дарью, ее хрустальный силуэт и в благоговении остановился, залюбовавшись его небесным изяществом.

Балкон открывал вид на зеленый задний двор и скамейки для отдыха. Здесь и танцевала тоненькая девушка лет пятнадцати с длинными черными косами ниже пояса.

«Очевидно, черкешенка», — подумал я. Вылитая Бэла из «Героя нашего времени»! В своем темном летящем платье она казалась настолько худенькой, что её прозрачная кожа светилась изнутри холодным мертвенным сиянием.

Никогда прежде я не встречал подобного существа! Даже сверхъестественная притягательность Хрисанфа Елизаровича была лишь бледной тенью, пародией на эту грацию, наполненную остервенелой энергией.

«Её действия вовсе не безумны, а наоборот, вполне осмысленны: ими движет мелодия», — понял я: в уши девушки были вставлены проводные наушники. Мне очень захотелось услышать музыку, способную вызвать настолько неистовое возбуждение. Хоть незнакомка выделывала какие-то странные, конвульсивно-дерганные движения, металась из стороны в сторону, отталкиваясь от одной стены и летя к другой, я сразу понял, это — своеобразный танец-таинство.

— Ты куда бежала? — после того, как барышня-юла остановилась и присела на перила, чтобы выдохнуть, я наконец решился с ней познакомиться. Мной двигало исключительно животное любопытство, которым начало вибрировать всё мое существо, когда я наблюдал за ее гибкими движениями — грубыми и изящными одновременно, не в силах понять природы их происхождения. Признаюсь честно, увидев ее, я на какое-то время забыл о своей семье.

А Дарья, с первых минут появления на сцене нашего «театра абсурда», умудрилась лихо переиграть меня, безжалостно прищемив хвост моему самомнению.

— Хватить говорить всякие людские глупости! — она даже не попыталась притвориться доброжелательной, сразу взорвалась. В земной жизни я всегда терялся, когда на меня нападали, — Ты с виду умный, неординарный парень. Не порть хорошее впечатление.

Я не стал спрашивать, с чего она взяла, будто я умный и неординарный.

«Ей виднее», — не без гордости подумал я. Даже при первой встрече стало очевидно: Дарья — не человек, а если она не человек, то, стало быть, знает меня лучше, чем я сам.

Будто так и должно быть, я спокойно рассуждал о вещах, за признание которых в нашем обществе принято вязать в смирительную рубашку. После встречи с вампиром уже ничто не казалось мне странным и невозможным.

— Не обольщайся на свой счёт, — немного смягчившись добавила моя будущая любовь после минутного молчания, — ты такой же глупый и жалкий, как остальные представители твоего слабого адамова рода.

— Адамова рода?

— Так называет свою еду мой папа, — ответила она. Дарья сидела на перилах, свесив ножки вниз и качая ими, как маленькая девочка, которая не знает страха высоты. Мне стало за неё боязно, хоть девушка и раздражала своим высокомерием, поэтому я торопливо подошел ближе, чтобы поймать самонадеянную гордячку, если она начнет падать.

— А ещё мой папа говорит, что, приблизив вас к себе, Бог унизил всю сверхъестественную природу, — Дарья не унималась, — Но Создатель зря старается, легче корову вальсу научить, чем быдло возвышенному.

— Кто ты такая? — вдруг прямо спросил я.

— Какой глупый вопрос! — уверенно выпалила она, взметнув рукой черные распатланные косы, которые всё это время не давали мне покоя, — Я — человек.

— Человек бы не стал говорить о своей человечности настолько серьёзно.

Девушка отвечала мне также просто, как говорил с ней я, будто наша беседа являлась обыденной для среднестатистических студентов:

— Чистокровный, как ты, может и не стал бы, а нам — полукровкам это простительно, — в тот момент мне показалось, что ее безразличный взгляд вспыхнул презрением от внезапно пришедшего осознания своего превосходства.

— Ты случайно не дочка льюисовского Баламута? — с насмешкой поинтересовался я. Дарья, кажется не уловила истинного значения моих слов.

— Ах, ты читал «Письма Баламута»? — радостно воскликнула она. Я неожиданно тоже обрадовался…Обрадовался тому, что наконец-то смог угодить ей своим ответом. Эта сказочная эльфийская княжна с синюшной кожей посадила меня на короткий поводок в первые минуты знакомства, а я почему-то не сопротивлялся, хотя сразу предчувствовал опасность. В дальнейшем окажется, что эта девушка сама и являлась опасность в чистом виде, но не буду забегать вперёд.

К сожалению, договорить мы не успели. Очень не вовремя появился Андрей, а вместе с ним… Сердце мое упало в бездонную пропасть отчаянья! Мой бывший лучший друг Серафим! Случай, который я опишу сейчас, поставил жирный восклицательный знак в конце моей дружбы с ним.

В нашем музыкальном училище все парни знали, что этого лизоблюда нельзя подпускать к понравившейся девушке: отобьет, бросит и глазом не моргнет. Еще ни одна знакомая мне красавица не смогла спастись от таинственных серафимовских чар. Дарья, конечно, еще не была моей девушкой, но я уже чувствовал перед будущей возлюбленной ответственность за ее душевное состояние.

— А-а, Димка, ищешь себе новую жертву? — пухлые, красные губы сладострастца гадко растянулись в плотоядной ухмылке.

— В каком смысле, жертву?! — уже который раз за сутки я ощущал себя растерянным, ничего не понимающим дураком! Что за угольная полоса в моей жизни наступила?

Одобрительно лукавое выражение на лицах поповских сыновей действовало на нервы. Андрей мне даже доброжелательно подмигнул! Жаль, до них никогда не дойдет: не все общаются с противоположным полом исключительно в любовных интересах!

Я, наверное, весь с ног до головы напрягся от сводившего жилы гнева и выглядел, мягко говоря, не привлекательно, потому что Дарья теперь глядела на меня с наивным непониманием. От прежнего беззаботного веселья и зарождавшегося между нами крохотного огонька симпатии ничего не осталось. Острые льдинки разочарование в глазах студентки больно саднили мое сердце. Вскоре, ее интерес ко мне совсем остыл, а вот братьям Пелиным она приветливо улыбнулась.

— Не обращайте на Димку внимания. Знаете, он у нас тот еще бабник, — очередной выпад врага.

У меня чуть не отпала челюсть в осознании, что на свете может существовать столь неслыханная наглость. Конечно, я тоже грешил часто сменяющимися «дружескими» связями, но мои скромные возможности обольщения и близко не стояли с серафимовскими.

Дальше, мой бывший друг, со злокозненным видом склонился для поцелуя над бледной ручкой «демонической» аристократки. Меня всколыхнул новый прилив негодования: «Как этот жалкий пустозвон смеет настолько дерзко касаться той, рядом с которой мне дышать боязно?!»

Я собрался возмутиться бесцеремонности его поведения, но вдруг грустно замер в нерешительности, ибо понял: девушка ничего не имеет против этих лживых, дешёвых ласк, которыми юбочник готов осыпать каждую.

Когда старший из братьев Пелиных прикоснулся губами к коже инфернальной леди, его уста напряженно изогнулись.

— Холодная! Тебя в морозильной камере морга растили что ли? — процедил он сквозь зубы, стараясь за улыбкой и шутливым тоном скрыть отвращение, которое парень испытывал ко всему, что казалось ему непонятным.

Дарья почему-то принялась оправдываться:

— Папочка как-то упоминал в разговоре с мамой о том, что это у Бога прохлада спасительная, а наш холод обжигает также сильно, как огонь, но я не особо его слушала! Я никогда не задумывалась о том, что у меня температура тела какая-то не правильная…

Дарья сильнее любой смертной могла ощущать нечестность сладких речей. Этот факт заставлял девушку чувствовать дискомфорт в присутствии обольстителя. Она побледнела и вообще стала выглядеть очень смущенной и растерянной.

Одновременно прикольно и больно было наблюдать, как в умелых серафимовских руках эта ехидна превращалась в щебечущую без остановки Белоснежку.

— Видишь ли, прежде никто мне ручки… — меловые щёки мертвой царевны порозовели, и она отвратно мечтательно выдохнула на своего недалёкого собеседника конец фразы — … не целовал.

Здесь мне почему-то стало особенно противно смотреть на эти телячьи нежности, и я брезгливо отвернулся. Однако, вскоре, не выдержав неизвестности, повернулся обратно. Взгляд у новоиспечённой пары в этот момент был до того романтичным!

— Я слышал, Вы говорили о Льюисе! — очевидно, чувствуя себя не в своей тарелке, глядя в глаза непостижимому, Серафим поторопился сменить тему разговора. Лицо моего соперника стянула маска высокомерного самодовольства, — Вы, конечно подобрали себе не самого лучшего напарника для бесед на высокие темы, — он кивнул в мою сторону, — но я помогу исправить эту маленькую оплошность. Так как мой отец — священник, смею предположить, что никто лучше меня не сможет понять и объяснить библейские мотивы произведений Льюиса — выдающегося христианского мыслителя и писателя 20 века. Читали ли Вы «Хроники Нарнии»?

— Конечно… давно, еще в детстве. Я больше люблю «Письма Баламута», — торопливо ответила Дарья, было видно, что девушке не нравилось, когда Серафим обращался к ней на «Вы», так как из-за этой чопорной манеры подражательства старым книжкам беседа теряла искренность.

— Ну, дорогая, — Серафим в очередной раз возомнил себя проповедником, — если Вы действительно читали Льюиса, а я уже в этом сомневаюсь, то должны знать, что существует несколько видов любви. Нельзя настолько легко кидаться этим великим глаголом! Говоря: «Я люблю книгу», Вы унижаете свою любовь к Богу, отцу и матери, потому что выражаете два совершенно несоединимых понятия одним словом!

Дарья проигнорировала его проповедь:

— Так ты сын настоящего священника? «Православного?» — спросила она.

Помню, я был крайне удивлен, когда, вместо всепоглощающей ненависти ко всему церковному, в глазах дочери вампира увидел искреннее благоговение. Ресницы девушки восторженно затрепетали, и я понял, что она окончательно пропала… Мне стало ее совсем жаль.

— Ребят, нам, наверное, пора идти, — внезапно в романтическую «сцену» вмешался Андрей, — скоро в тридцать седьмой студентов запускать начнут.

Мы поторопились в кабинет.

* * *

Классный час, как обычно открывался традиционным знакомством всего отделения с первокурсниками.

Вступительные слова преподавателей и обсуждения тонкостей учебного процесса, в которые есть смысл вникать лишь студентам нашего образовательного заведения, я, пожалуй, опущу, чтобы не утомлять читателей информацией, не нужной для понимания истории.

«Женщины одинаковы и в России, и в Африке, и в аду», — так я думал о Дарье, пока шел к кабинету, где собирался наш дирижерский коллектив. Я надеялся, что скоро варварское очарование рассеется и она станет мне не интересна, подобно многим другим девицам, влечением к которым я часто загорался и тут же перегорал. Однако, события, произошедшие после, заставили меня увлечься Дарьей по-настоящему.

— Представься, пожалуйста, расскажи о себе и своих увлечениях. Почему решила поступать именно в наше училище? — попросил куратор, обращаясь к странной девушке. Кто на нашем отделении был самым странным, наверное, необходимости объяснять нет.

— Я — Кощеева Дарья Хрисанфовна, дочь вампира и смертной женщины…

Аудитория притихла. У меня, казалось, даже сердце перестало биться, так поразило меня это…безрассудное заявление. Я верил Дарье всей душой, возможно, единственный из присутствующих, но боялся даже представить реакцию своих однокурсников и учителей на подобное заявление. Однако, никакой реакции не последовало.

«Я уже второй день нахожусь запертым с психами в плотном вакууме!» — подумал я.

Дарья продолжала:

— Больше всего мне нравится слушать музыку в наушниках ночью, летая по крышам и деревьям. Это мое хобби! — вместо надменной гордячки, которую я успел узнать, на учителей и студентов теперь смотрело своими большими глазами самое чистое и непритворное воплощение кротости, — Не описать то потрясающее чувство собственной свободы, сливающееся в тебе со свободой окружающего мира. Когда ты скачешь по вершинам, высоту которых простые смертные даже не осознают, начинаешь сильнее испытывать блаженство своего одиночества. Однако, задумываясь о таких вещах я обычно пропускаю мгновение наивысшего напряжения в мелодии. Приходится отматывать песню обратно! Это очень злит и забирает удовлетворение. Здесь и кроется моя проблема, я уже давно не испытывала чувства удовлетворения от своих любимых метаний.

— А где в твоей семье принято спать? В постелях или гробах? — свой голос показался мне чужим, но я не мог не воспользоваться возможностью привлечь к себе внимание интересного создания, пусть даже это внимание будет агрессивным. Насчет недоброй реакции я угадал. Всё слабенькое тельце тонкошеей «синицы» передернулось в конвульсивном раздражении, когда она встретилась взглядом со мной. Причину ненависти я не мог понять.

— И там, и там одновременно! — еле сдерживаясь, чтоб не перейти на рык, ответила Дарья.

— В каком это смысле? — не унимался я.

— В прямом! — нервничала девушка забавно, — На полу в моей комнате стоит кровать, а на кровати гроб! Вот!

— Здорово! — я хотел еще перекинуться несколькими фразами с живой представительницей фольклора, но меня перебили…

— Вы же недавно здесь поселились? — моя преподавательница по специальности поспешно перевела тему беседы в более безопасное русло, очевидно, опасаясь за здоровье своего любимого студента. Дарья зеленела от злости, глядя на мою довольную улыбку.

— Да! — девушка обрадовалась, когда ей представилась возможность забыть обо мне, и с большой охотой продолжила раскрывать тайны своей личности перед, не совсем благодарной толпой зрителей, — Мы только позавчера перевезли вещи в наш новый замок на улице Ленина. Жилье возле старого кладбища! Ничего более романтичного представить себе нельзя! По роду деятельности моего отца, нам всё время положено переезжать с места на место, чтобы не привлекать лишнего внимания церковных властей. Но теперь наконец-то у нас появилось собственное жилище! Я несказанно рада, ведь раньше мы были вынуждены мыкаться по норам сомнительных родственников, а это, скажу я вам, весьма неудобно. Вот, например, когда мой папочка окручивал предыдущую жертву, притворяясь пред женщиной ее новым мужем, мы с мамой остановились неподалеку в уютной избушке Бабы-Яги, ибо у этой превосходной хозяюшки всегда можно отведать чудесных пирожков с печенью.

Я даже спрашивать побоялся, из чьей печени «добрая» бабушка делает свои пирожки. В тот момент я наконец отчетливо понял, кто именно является отцом девушки, в которую я по неосторожности влюбился с первого взгляда!

— А где кормится твой отец? — спросил я тихо, но Дарья меня услышала. Данный вопрос действительно очень сильно интересовал меня, поэтому, задавая его, я даже не старался скрыть своего волнения.

Дочь вампира правильно поняла глубину моих чувства, которые не смог понять мой лучший друг Серафим, поэтому на вопрос ответила терпимо:

— Так как мой папа не может войти ни в один из домов смертных людей без приглашения, он питается глупыми грешниками, которые сами избирают себе подобную участь и подпускают его близко к себе.

— Рассказы о страхе вампиров перед солнцем, серебром, чесноком и святой водой, тоже бред? — меня не покидала надежда выяснить что-нибудь стоящее для предстоящей борьбы с нечистью. Неотвратимость смертельной угрозы, нависшей над крыльцом нашей квартиры, из проблемы, которую я отодвинул на второй план, вновь превратилась в ужасную реальность.

— Только частично бред. Эти мифы просто необходимо разделять. Солнца вампиры действительно боятся, но не звезды, что висит в небе каждый день… Это суеверие. Подобное понятие возникло оттого, что некоторые писатели неверно понимают мудрую мысль: «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны». Понял теперь чего, а точнее Кого боятся все демоны? — Дарья тогда впервые смотрела на меня с искренним состраданием без неприязни, — По той же самой причине они ненавидят святую воду, крест и всё, что связано с Церковью.

— Кажется…понял. А ты тоже боишься всего перечисленного?

— Нет, я ведь не совсем вампир.

— Спасибо, — сдержанно ответил я.

— Желаю успехов, а мы продолжим, — сказала она и вновь отвернулась от меня. Оглядев класс, я увидел, что в некогда насмешливых взглядах присутствующих начало поблескивать любопытство. Оказывается, все слушали сумасшедшую девушку также внимательно, как и я.

— Почему ты поступила в наше училище, тебя ведь может научить чему угодно твой древний отец-вампир? И главное, зачем тебе вообще чему-то учиться? — я был удивлен, но следующий вопрос задал скромный Андрей.

Очередной ответ Дарьи мало того, что поверг меня в состояние шока, но еще и заставил поперхнуться горячим успокоительным чаем, который я в тот момент хлебал из крышки своего маленького серого термоса.

— Я поступила в музыкальную училище, потому что хочу стать регентом — руководителем церковного хора, — заявила девушка гордо.

"Дочь вампира — руководитель церковного хора, так разве можно?!"

Не только у меня отвисла челюсть после столь невероятного заявления.

— Да, именно! Стану регентом в православном храме, еще женой священника — матушкой! — Дарья многозначительно посмотрела на Серафима, который, в отличие от внемлющего каждому ее слову Андрея, уже начинал клевать носом от скуки. Сделав над собой титаническое усилие, чтобы взбодриться, молодой человек приоткрыл слипающиеся глаза и послал поклоннице воздушный поцелуй, после чего вновь провалился в дрёму. Дарьюшка заметно погрустнела. Не такой реакции она ожидала от будущего спутника жизни, с которым намеревалась покорить вершины святости.

— Матушкой, — повторила она слегка растерянно, но потом взяла себя в руки, и, увидев непритворную заинтересованность в глазах остальных зрителей, бодро продолжила, — Мой отец самодовольно считает себя своим среди поднебесных духов злобы, но он заблуждается.