Манипулятор

Дарина Грот, 2021

Никогда не зарекайтесь от сумы и тюрьмы… и от любви. Никогда не верьте в свои благодетели и праведность. Не осуждайте других, слишком сильно уверовав, что с вами такого случиться не может: я никогда не убью, никогда не украду… никогда не полюблю женатого. Никогда не отрицайте любовь так, как отрицала ее я… чтобы потом не случилось то, что случилось со мной. И если «никогда» все-таки придет, то как поступить правильно? А есть ли «правильно»? То, что случилось со мной, лучшее происшествие в моей жизни, но не факт, что вам понравится, случись подобное с вами…. Содержит нецензурную брань.

Часть IV

Я безумно люблю природу. Она такая чистая, естественная, красивая. Ее невозможно не любить. Я всегда стремлюсь к ней. Уехать. В глушь, чтобы не слышать и не видеть. Каждое лето я собираю тюки, которые едва могу поднять, сажусь в поезд и еду в Карелию, к природе, где человек еще не успел дотронуться своей смертоносной конечностью до природы. Я трогаю ее. Землю. Обязательно землю. Кладешь ладонь на землю и чувствуешь, как она дышит под рукой, как шевелиться трава, как бегут букашки среди ее стеблей, бегут ничем необременённые. Трогаю стволы деревьев, я так хочу, чтобы они поделились со мной своей энергетикой, скопленной за их вековую жизнь. Ты чувствуешь ее, прикасаясь к коре, как она стабильно циркулирует по стволу, питает ветви и корни, большая часть которых видна на поверхности, а низы уходят в землю так глубоко, что их ничто не сможет вырвать. Питает редкую крону, и ты можешь видеть, как жизнью начинают искриться хвоя и листья, как изумруд, полный жизни, сверкающий на солнце. В байдарке я обязательно зажму весло в одной руке, чтобы вторую опустить в воду на ходу. Потрогать воду, источник жизни для каждого из нас, источник, который никакой благодарности не видит от нас. Так часто задумываюсь, глядя на воду, малюсенькими водопадами, прорывающимися через пальцы, о том, что как неправильно мы живем; как сильно мы любим использовать природу, ее дары и себе подобных в корыстных целях, уже не отдавая себе отчёта, лишившись чувства благодарности и насыщения. Мы настолько утратили благодарность, что, когда ты кого-либо благодаришь, человек отмахивается, пожимает плечами и говорит — не стоит, не надо. И все реже, и реже слышишь это умирающее «благодарю». Но природе никто не говорит эти слова. О ней вообще редко задумываются. Это удивительная, планетарного масштаба система стала настолько обыденной, что слезы из глаз катятся, глядя на то, как взрослые люди, не дети, ломают цветущие ветви, которые только начали наполняться новой жизнью, ради того, чтобы украсить обеденный стол, пару дней понюхать исчезающий навсегда запах жизни. Больно. Пока только природе больно…

А карельские вечера — это самый настоящий шедевр, когда сидишь на берегу, не залитым ненавистным бетоном, обтянутым рабицей, на берегу, который сделала природа-матушка, слушаешь, как рядом потрескивает костер, ветерок кружит дым и играет с языками пламени, а вокруг тишина. Не та, кладбищенская, которую крайне редко можно услышать в городе, а такая громкая, насыщенная жизнью, которую мы не замечаем, тишина. Кто-то стрекочет, кто-то поет, кто-то шипит. Тишина заполнена звуками, создающими каждый раз новую уникальную музыку. Послушайте ее…пожалуйста.

А летом в Карелии не темнеет. Испытываешь блаженство, когда сидишь в отрытой палатке, забитой оголодавшими комарами, и смотришь за путешествием солнца. Оно, кроваво-красное, распухшее на лазурном горизонте, заполняет его своим кровавым цветом. Лазурь неба смешивается с кровью солнца и становится насыщенно фиолетовым. Солнце проходит по линии горизонта, едва дотрагиваясь до верхушек спящих деревьев, крадется куда-то в сторону, и, кажется, вот-вот завалится за эти верхушки и все вокруг поглотит ночная тьма. Но нет. Солнце продолжает красться по линии горизонта. Ты смотришь на часы: три ночи. Три ночи! А ты все смотришь на закат, которого так и не будет, потому что еще через пару шажков по макушкам деревьев, и солнце пойдет вверх, уже растягивая по небу жёлтый цвет все ярче и ярче, возвращая былую глазурь. А потом ты возвращаешься в этот бетонный ад, молча слушаешь восторженные рассказы коллег о том, как они наслаждались переполненными людьми пляжами и отелями с all-inclusive. Для приличия они спросят, где ты отдыхала, и с улыбкой на губах я отвечу: «в тайге», дальше смотришь на перекошённое лицо, искривленные губы, померкшие глаза, и кучу скучных, недостойных взрослого человека доводов о гигантских комарах, гнусах, медведях, твёрдой земле, на которой надо спать и меню, состоящем из макарон и тушенки, которое надо есть, отсутствие душа и вкусно пахнущих гелей и шампуней.

Я люблю природу в любом ее проявлении, но зиму люблю больше всего. Красивую, пушистую зиму, как она пытается быть чистой среди урбании и ее отходов. Когда мороз щиплет, вздрагиваешь, хочешь спрятаться от холода и в то же время буквально наслаждаешься ее холодностью. Она не злая, не кусачая. Она нужна, чтобы дать возможность природе выспаться, ведь скоро придет весна и жизнь, выспавшаяся и набравшаяся сил, вновь заструится и взор одарит собою весна…

В 2019 годе, на его безвозвратном закате я пропустила осень. В первые жизни я все пропустила. Как желтеют листья, как они падают, устилая собой дороги, даже не успела пошуршать ими в опустевшем парке. Я пропустила небо, как оно хмурилось, скрывая по ночам звезды. Не подставила лицо осенним слезам… потому что боялась, что потечет тушь. Не обратила внимание на деревья, потому что мчалась на работу не для того, чтобы работать, а для того, чтобы увидеть его. Чтобы услышать голос, чтобы вновь попытаться остаться наедине, чтобы он снова прикоснулся ко мне. Мчалась на работу, чтобы увидеть его глаза… Небо померкло. Я ничего больше не видела, кроме скользящей под ногами дороги, ведущей меня в офис.

Выходные теперь превратились в дни каторги на галере, где я без отдыха гребу вместе с другими рабами куда-то, куда мне не надо. Я не хотела больше, чтобы были выходные. Они тянулись медленно, время просто издевалось надо мной, не хотело идти вперед. А я застыла. Не могла придумать себе занятие, чтобы не смотреть на часы. За что бы ни бралась, ничего не получалось, начиналась какая-то ломка, словно выворачивало наизнанку от беспомощности.

В один из выходных он прислал со своего личного номера фото…в первый раз. Сколько раз я пересматривала его… боже! и какая детская, глупая радость сжала своей ручонкой сердце, когда добавляла его номер в контакты. И с тех пор всегда ждала, когда он что-нибудь напишет, что-нибудь пришлет, хоть как-то проявит себя. Он делал это нечасто, а когда делал, делал скорее от скуки, нежели от интереса. Свое же поведение я сама себе объясняла воспылавшим любопытством. Мне не хотелось терять с ним едва уловимую связь, я ведь еще не изучила, не поняла его. Раньше общение с людьми быстро сходило на нет. Они быстро открывались, быстро делали что-то не так и мой интерес к ним быстро погибал. Я видела одну и ту же личину, прикрытую различными масками, изучить которые у меня было время. Но он — другой. Он сразу пытался и говорил, что он — редкостное говно, козел, человек со скверным характером. Он пытался сделать так, как делала я, сходу заявляла, что я — говно. Может таких как он, еще сотня тысяч, но я-то таких не встречала. Ни одного. К тому же мне было интересно, как его скверный характер коррелируется с тем, что он делал, что было совсем не скверным.

Иногда мы ходили в бар попить пива и там я вновь слушала, пыталась понять, что с ним не так. Что в нем такого, что влечет меня к нему. А потом, в какой-то момент я с ужасом осознала, что влечет меня не только платонически, но и физически. Да чего уж там, я по-любому помешалась на желании снова и снова ощущать его прикосновения. И снова испытывала когнитивный диссонанс: чем его руки так особенны? Почему, когда я ощущала его руки на себе, у меня не возникало знакомых мне мыслей — «когда это кончится?». Из баров зачастую мы уезжали на такси, где давали больше воли в прикосновениях и я хотела, чтобы машина встала в бесконечную пробку, надеясь пресытиться его руками, чтобы встать утром и не думать о нем больше. Но нет! Я снова рвалась в офис за этими прикосновениями.

Конец ознакомительного фрагмента.