Void Requm. Ниер-Винд

Данн Витчер

«Вы когда-нибудь задумывались о том, что чудовища действительно существуют?»В регионе, где с детства внушают иллюзию безопасности, у вас не возникнет иной мысли. Только если вы не убедитесь в обратном на собственной шкуре. Осознаете, что жизнь – хрупкая штука, познакомитесь со страхом потери и чувством собственной обреченности. И когда сознание начнет требовать выход, страх двинет вас на поиски силы. У самой спорной организации мира, доселе считающейся преданием…

Глава вторая: «Акрофобия»

«…Нас можно встретить только на пожелтевших страницах древнейших легенд, страшных сказок, бесчеловечно жутких истории. Лишенные душ существа, некогда являвшиеся людьми, суть которых покрыта строками старинного предания. Они несут баланс в массы, искривляют историю, и никогда не говорят о себе.

То, чего мы не понимаем — мы окрестим врагом. В погоне за одним из них погибали сотни, тысячи, горели дома и поселки. Найти и уничтожить любой ценой, ведь они несут только разруху и хаос. Оставляют по себе прах и руины.

Еще очень давно нам стало известно о другом измерении, имя которому — Надр. Оно граничит с нашим, физическим миром. В нем действуют свои законы и присутствует своя жизнь. В большинстве случаев ему приписывают энергетические свойства: в Надре текут реки энергии и времени. Именно эти силы действуют на все, что с ним связано.

Он отмеряет время, он дает Ериде энергию жить и развиваться. Но помимо всего этого, Надр опасен. Он есть дом для могущественных демонических сущностей. Некоторым поклоняются, служат и даже приносят жертвы. Ответом на мольбы стают сомнительные дары. Там идеальная среда для развития мистических, спектральных форм жизни — сущностей.

Но он не всегда питал Ериду. Ранее у нас не было стольких запасов энергии, она не восполнялась, потому и руководить ею было нельзя. Когда-то очень давно Надр угрожал нам. Коллапс энергии, слияние потоков из сотен тысяч грехов, ошибок, смертельного страха… Это была могущественная сущность, которая могла полностью поработить всех живых. Ее нарекли Мидосом.

Этому предшествовали многие факторы. В месте слияния появилась темная бездна: земля просто провалилась вниз, в никуда. Отсюда другие имена Мидоса — Властелин Пустоты и Творец Упадка. Существо, в своей физической подобе, вылезло из этой дыры. Но именно тогда появилась группа смельчаков, которая поклялась уничтожить зло, загнав его обратно. День и ночь был слышен лязг стали и крики умирающих. От места выхода энергии Надра, во все стороны тянулись демоны, завещая тьму всему миру. Мидос был слаб, он не успел закрепиться в Ериде и в конце концов был повержен, а демоны, видя, что остались без предводителя, спрятались в самых темных уголках мира. Так началась третья эра. Эра «Искупления».

В честь победы и в знак защиты, на месте пропасти построили великую крепость, название которой было Ниер-Винд. Группа, которая заняла ее, были основателями самого загадочного синдиката наших дней. Они поклялись поддерживать баланс в мире, чтобы не допустить очередной катастрофы, коллапса энергии, резонанса. Так говорит предание. Если ты держишь в руках этот текст и моим записям чудом удалось уцелеть — тебе повезло. Теперь ты знаешь правду. И я объясню почему.

Ученым куда проще ссылаться на удобный Разрыв Материи и героических рыцарей, имена которых были, без преувеличения, просто выдуманы. Частицы миров смешались, фрагмент Надра навсегда пропитал Ериду, часть Ериды ушла в Надр. Саграмеш тоже частично сместился. Сейчас он безжизненен, но редкие единицы ученых знают, что некоторые расы пришли к нам оттуда. Самыми надежными пророками и чудотворцами являются линфе́рс, так званые «генетические ошибки». Едва ли можно назвать ошибкой побег из собственного разрушающегося мира.

Что же касается основателей: в то время их считали героями, но потом… Потом про их деяния забыли, ведь их поступки стали весьма противоречивыми. Там, где все было слишком хорошо, они добавляли немного горечи, становясь злодеями, а там, где все было плохо — они рубили зло под корень. Любая ошибка, любой грех больше не отправлялись в Надр, чтобы не пробудить новый всплеск, второй Мидос. Оно застывало навек в черной пропасти, меж двух миров.

Знаком своей отстраненности от мира, они назвались войдами, «пустыми», проводниками истории. По преданию, тогда-то и начали погибать пустотники — их заставляли выпивать всю человечность из будущих бойцов, любой проблеск эмоций, колебания и нерешительность, но оставлять жизнь. Прерывание транзакции сулило существам смерть. Безучастные, нагоняющие лишь холодный ужас твари, неуловимые, живые кусочки кошмаров любого встречного, стали лишь расходным материалом. Последняя известная транзакция была проведена двенадцать лик тому назад, насколько известно — погибло последнее существо данного вида.

Постепенно войды стали самой элитной и могущественной гильдией. У них были мистические знания, у них были талантливые учителя. Жизнь звала приключениями. Но таких глобальных происшествий больше не происходило и их имена канули в лету. Любая защита постепенно разрушается, если она не используется. Поколения менялись, но численность уменьшалась. Ровно, как и рушились камни, из которых были построены башни.

Время беспощадно, словно тайны, коими мы себя окружили. Единственное, что удалось пронести через века — это знания и мастерство. А также — принцип действия. Уничтожать добро не очень приятно, но, если того требует баланс — да будет так.

Встретив одного из нас на улице, никто и подумать не сможет, что перед ним частица легенды, кто-то несвязанный судьбой. Только система защиты. Только уравновешивавший фактор. Нас не существует. Никогда не было. И больше не будет никогда.

435.IV. ВС-Айт.24»

~отрывок из личных записей войда Ка́рен Рэ́йберг

[437 лик IV Эры «Благосостояния», Снежный Сезон, Айт]

В дороге по большей части молчали. Неразговорчивые войды и вовсе закрылись в себе. Сразу за воротами открылся величайший вид на древний лес впереди чуть ниже уровня города. Но на нем горизонт не кончался. Дальше лежали менее приметные рощи, а затем — река. Эйс знал эти места, они выбирались туда всякий раз, когда город слишком крепко сжимал их в своих объятиях.

Компания осторожно спустилась вниз по небольшому пологому склону, потом поехала по пыльной грунтовке, плавно входящей в лес. Это был север, ни смотря ни на что. Единственная теплая кварта лика кончалась, снова знаменуя собой приход холодов. Утром лужицы покрылись льдом, а канавки между плиткой и вовсе замерзли. Сейчас же постепенно пускался снег. Мелкие колючие снежинки в своей чудной манере спускались с серого неба. Даже хвоя уступала цветовой гаммой нейтральности. Дороги в лесу быстро запорошило, деревья усеяло белыми пятнами. Эйс накинул капюшон своей любимой куртки, слегка поежившись. Бьющий в лицо ветер раздул его, как у готовящейся к броску змеи. Но, несмотря на это, такая погода даже была ближе его натуре. Лесная дорога слегка петляла, иногда встречались развилки. До сих пор парень никогда не забирался так далеко. Они свернули на восток, в сторону Мильфин.

Из леса выехали нескоро — прошло более часа в пути. Живность не особо пугалась людей, земли никогда не считались охотничьими. А потом и она исчезла: местность уступила дикому полю. Свободные, ничейные луга, дом кочевников. Не выделяющаяся густотой трава сейчас и вовсе медленно увядала, поддаясь приходящему холоду. Вдалеке виднелись стаи диких саблезубов, бегущих куда-то к горизонту, а еще дальше — дороги с повозками. Вероятно, торговцы. Но встретиться не судьба — войды свернули в сторону, чтобы пересечь поле по диагонали. По правой стороне все равно оставался лес, направление точно сходилось с восточным, шли на срез. Тут-то лошади и разгулялись, когда вместо корней, путающихся под копытами, оказалась твердая почва. Их сразу пустили галопом, так, что колючие белые хлопья нещадно застучали по щекам. Эйс прижался к конской гриве, она защищала от летящего снега. От встречного воздуха перехватывало дыхание, а в ушах шумело. Было сложно что-то видеть далее спин едущих впереди.

Потом сбавили темп, чтобы не побить копыта о деревянный мост через реку. Имя ей — Зи́нгра. Это была местная достопримечательность, ведь где-то там, на границе Приама, она впадала в Ива́ру, а та числилась самой длинной рекой Фиарта́ля.

На выезде с моста за небольшой скалой, Эйс заметил пустую землю с обугленными руинами. Там когда-то была деревня, кажется одна из промышленных точек Еренала. Везде были разбросаны черные скрученные комки. Из того, что от них осталось, мало что понималось, но реальность не уступала жутким мыслям. Они лежали на местах домов, на дороге, и даже свисали с деревьев на цепях. От зданий остался почерневший фундамент и обрушенные своды крыш.

— Что здесь произошло? — спросил парень у своих спутников, переводя взгляд от одной развалины к другой. Слишком близко к смерти. Слишком часто.

— Погром, — отрезала Лиз. — Не на что смотреть

— Когда мы ехали сюда, поселок еще стоял. Это произошло недавно, — анализировал Акквист, разглядывая следы на земле. — Так действует обреченность, Эйс. Когда власть лучше знает цену жизни. Загнанные в угол люди не смирились с изоляцией, надеялись бежать за стену, — указание на остатки частокола. — Их пытались усмирить с помощью показательных казней, — рука в перчатке переместила указатель на тела, свисающие рядом с дорогой. — Но, видимо, этого не хватило, чтобы приглушить бунт. Чудовищ «нет», — презрительно фыркнул охотник, — как и средств, чтобы поддерживать миф. Не в состоянии обеспечить безопасность деревни, ее решили уничтожить во благо остальным. И дело не в отсутствии выбора. Просто так удобнее.

Эйс сглотнул, медленно проезжая мимо тела. Запекшееся мясо рвал клювом гриф.

— Чем дальше на восток, тем будет хуже.

— Весь Приам так выглядит?

— Пока нет, — помотал головой Акквист. — Север жесток, Эйсон. Во всех смыслах.

— Кончай экскурсию, Алан, — хмыкнула Лиз. — На эти трупы скоро слетятся и другие падальщики. Нужно убираться.

Коней опять погнали галопом. Из сожженной деревни вылетели махом. А далее — пустыри. Неровный ландшафт и куча грязи. В пути видели еще несколько таких же поселений, но близко не подходили: их затягивало слишком густым туманом, сквозь который локации… плавали в воздухе.

Азарт дороги держался первые три часа. Потом тело напомнило все произошедшее за день. Попытки найти хоть долю слабости в спутниках не увенчались успехом.

Глубокой ночью они добрались до каньона со струящейся водой. Чуть повыше стоял старый охотничий домик с ветхой крышей. Он и стал точкой остановки. Как только дали отмашку слезать с коня, Эйс на радостях чуть не свалился. Животные, измученные поездкой похлеще наездников, глотали холодную воду. Алан тоже нагнулся, набрал флягу и передал назад:

— Пейте. Конь плохой воды пить не станет.

Компания утолила жажду. В домике было сыро. Стены покрылись плесенью, пол порос травами и мхом. Войды набросали в центре хламу и разожгли костер с помощью зажигалки Акквиста. Через час их тройку догнал отец Элизабет. Никто не объяснил новичку, почему тот задержался.

Алан раскрыл сумку с харчами. Каждый получил по куску вяленого мяса. Эйсон отломал от дерева прут, насадил на него еду и принялся поджаривать в верхних язычках пламени:

— Нам еще долго ехать?

— Два дня, — Акквист достал пистолет из кобуры и положил рядом с собой.

— Настолько далеко?

— Ниер-Винд находится в диких местах, — проговорила Элизабет. — Туда люди не суются.

— Мильфины? — предположил тот. — Логично было спрятать крепость в горах.

— Верно, — отозвался Садмур, присаживаясь рядом с ними. — Но не так просто.

— Не удивлюсь, если это Поднебесная Высь, — потер подбородок парень. — На нее поднимались единственный раз, Мильфа-Странница. Зажгла фонарь и исчезла.

— Мимо. Мильфа погибла, — подтвердил легенду Триб. — Но мы здесь ни при чем. Видишь ли, северную часть Мильфин пересекает Черта. Из-за утесов она не визуализируется. Природа там слишком аномальная.

— Они правда существуют? Температурные аномалии?

Эйс читал самые противоречивые работы на эту тему. Одни ученые яро подтверждали аномальность, приводя аргументом природу Черты, другие — отрицали саму возможность подобного абсурда. И проблема в том, что обе стороны звучали слишком правдоподобно. Услышать об этом от кого-то, кто видел это явление своими глазами…

— Представь себе поляну, на которой в считанные минуты замерзаешь насмерть, — мрачно произнесла Элизабет. — И другую, на которой от жара сгораешь заживо. А теперь представь, что их отделяет друг от друга пару метров. Одна заснеженная, другая — с обугленными деревьями.

— Она преувеличивает, Эйс, — сообщил стрелок. — Не сильно, конечно, но преувеличивает. С Ниер-Винд все куда сложнее. Там, где границу Приама с Хурака́лом условно, — он завернул руками что-то вроде сферы в воздухе, — пересекает Черта, есть бездонная пропасть меж четырех скал. Ее не касается общее правило, а-ля «подойдешь к Черте — умрешь». Наверное, это отталкивает то, что мы храним… Там что-то вроде спокойного островка среди бушующего моря.

Садмур откашлялся:

— Нас защищает сама природа. К Ниер-Винд ведет ровно две дороги — тропы в обход аномалий. Там нет ничего интересного для исследователей, ничего ценного для искателей. Никто даже соваться туда не станет. А если сунется — погибнет.

Мясо приятно зашипело. Возле костра было тепло, чего не скажешь о каньоне. Колени обжигало, а в спину дул сквозняк. Должно быть, аномалии действуют точно так же. Снежинки снова начали пролетать, создавая интересную атмосферу контраста. Тьма танцевала со светом, а тепло — с холодом.

— Расскажите мне побольше о том, чем вы занимаетесь, — расслаблено попросил Эйс, откусив немного горячего мяса.

— Нечего рассказывать, — хмыкнула Лиз. — Мы — тени прошлого, которые меняют настоящее. Мы пытаемся устранять глобальные проблемы в корне, пока они еще не разрослись.

— У вас есть агенты по всему миру?

— Нет, — сказал Садмур. — Странно, не так ли? — он усмехнулся, но враз стал серьезнее: — Это сделало бы управление слишком сложным, а синдикат — шатким. Есть командный центр. Все указания идут оттуда и именно туда мы возвращаемся каждый раз по выполнению указанного. Наши цели различны, — дополнил он, спустя паузу. — Мы стараемся поддерживать баланс в мире, уравновешивая свет и тьму, когда необходимо. Чрезмерное смешение грани ни к чему хорошему не ведет.

— Даже если добра станет больше? — покосился на него Эйс.

— Даже если так.

— Но чего в этом плохого? — недоумевал парень.

— Плохого? Совершенно ничего, — посмеялся седец. — Переизбыток добра постепенно убьет в нас людей. Привыкший к контрасту вид должен с чем-то сравнивать свое настоящее, иначе он замкнется в плену собственных иллюзий.

— Я не понимаю…

— Когда ты попадаешь на далекий север, что ты видишь?

Эйс растерялся:

— Снег? Льдины?

— Белизну. Со всех сторон тебя окружает бесконечная белизна. Зрение, не в состоянии адаптироваться, выгорает. Ты слепнешь. Зачем видеть в мире, где существует только белый цвет? А что видит слепец, Эйсон?

— Не знаю, — выдохнул он.

— Слепец видит все, что ему подсказывает разум. Но если ты родился в мире слепых, то ты видишь только одну вещь.

— Тьму, — буркнул Алан. — Ты видишь тьму, в мире ослепленных светом. И все бы ничего, если бы ты мог быть воспринят таким, как есть. Но ведь контраста больше нет, помнишь?

— Общество распадается, — отрезал Триб. — Появляются изгои. Любовь превращается в самовлюбленность, растет гордыня. Насилия нет, но зачем насилие в мире, в котором каждый всем доволен? В мире без целей и стремлений? В мире без забот, нужд, в мире, где не нужно напрягаться? Движение поколений остановится. Такой мир обречен на смерть. Сказки о том, что добро должно победить — бред. Инь и янь, Эйсон. Добро и зло. День и ночь. Свет и тьма. Мир существует только когда их равное количество. Забудь о сказочных королевствах — они могут существовать только за счет хаоса где-то в другом месте.

Парень пару раз кивнул. Он никогда не задумывался так глубоко в этом направлении. Через минуту он поднял голову:

— Так мне придется воевать с добром?

— Пока — нет. Это старый устой. Сейчас мир очень далек от светлой грани.

— И что вы собираетесь делать?

— Устранять факторы. Возвращать баланс.

— Тебе придется учиться очень быстро, Эйсон, — кивнула Лиз. — Мы не столь многочисленны, чтобы посвящать тебе все наше время. Каждый человек на счету.

— Я быстро учусь.

— Этого бывает мало, — холодно произнесла та. — Оттачивание рефлексов — долгий процесс. Лучше отдыхай, пока есть возможность.

***

На место прибыли действительно только через два дня. Подножие Мильфинских гор оказалось цепью пустынных равнин, во время езды по которым и не замечаешь, как поднимаешь вверх. А вверху только холодные камни и масса обрывов на фоне снежных лесов, тайги. С каждой минутой поднимались выше и становилось все холоднее. Лошадей оставили еще в самом низу. Дорожки были столь неприметны, что их едва можно было различить. А уж передвигаться по небольшому выступу из скалы Эйс бы никогда не решился, не увидев, как он уже выдерживает троих человек. Тут были такие же колючие хвои, как и возле Еренала. Это создавало приятную атмосферу. Так было спокойнее. Но места и правда дикие. Разреженный воздух мог бы вскружить голову, и Алан удивлялся, как Эйсу, который ранее навряд ли был в горах, удается совсем непринужденно это преодолевать. Люди сюда бы никогда не зашли без проводника. Насколько было известно, войды экскурсии не проводили.

Компания вошла в ущелье через малозаметную щель в скале, прикрытую колючими побегами какого-то растения. Внутри было тихо и темно. Блеснув зажигалкой где-то поблизости, у Алана в руках оказался факел, вытянутый из замаскированной ниши в стене. Перед ними открылась целая цепь мрачных тоннелей, появившихся тут то ли из-за подземных колебаний, то ли прорытых какими-то огромными существами. Что же касается последних: они недовольно шипели, казалось, со всех сторон. Ему сказали, что они боятся света, но пройти без него здесь все равно можно. Нужно просто знать как. Далеко от факела он не отходил. Цепь путалась среди однообразных тоннелей.

— А где обещанные аномалии?

— Мы стоим в зоне перехода. То, что ты можешь чувствовать свои пальцы — уже чудо, — хмыкнул Садмур. — Насмотришься еще.

— Как вы вообще здесь ориентируетесь?!

Сбоку зашипело, заскреблось. Алан заступил компанию и махнул факелом. Блеск голодных глаз погас и звук враз отдалился. Охотник пошел дальше, на ходу поясняя:

— Еще во время обучения, каждый войд запоминает повороты, тайм-ауты и даже количество шагов на каждом подходе к Ниер-Винд. Именно этой дорогой пользуются нечасто.

Конечно, он понимал, что это не основной путь. Новичка вели старыми ходами для своей безопасности. Если он решит уйти — не выживет. И не расскажет окружению об увиденном.

Вскоре впереди показался свет. Вышли на выступ скалы, с которого, будто с обзорной площадки, открывался потрясающий вид. Слева и справа — черные горы, припорошенные снегом, неприступно защищающие все то, что было внутри. Слабая растительность и снег… Снег со льдом. Отсюда были видны только некоторые дорожки и выход на перевал вдалеке. От места, где стояла партия, шла тропинка вниз, а впереди… Впереди было величайшее творение архитектуры. Две великие башни крепости, подобно скалам, гордо смотрели на окружающие территории. Казалось, будто они даже выше хребтов, которыми окружены. В башнях проглядывались окна с балконами, наверху были смотровые площадки-крыши. А то, что ниже башен — а это где-то четверть высоты — комплекс. Комплекс причудливой формы с различными выступами, подъемами и спусками, двором внутри, окруженным стенами. Далее лежали руины каких-то переходов, которые ранее были частью крепости. Руины еще нескольких башен. Бывших…

Но основной особенностью было нечто иное. А именно: вся конструкция зависла над пропастью. Огромный каменный айсберг крепился к скалам подобием мостиков. Как объяснили позже, под ними находились четыре огромнейшие цепи. Аномальность сразу бросилась в глаза. Слишком яркие лучи солнца, словно пропущенные через сито, покрывали отдельные территории с зеленеющей на морозе травой. Другие были усланы снегом. Это выглядело как слишком быстро приходящая весна. Должно быть, подобное закаляет организм, делая его невосприимчивым к переменам климата. Хранители баланса в климатическом контрасте.

Занимало это все неплохую территорию. Чтобы добраться до входа с этой стороны, нужно было пересечь навесной мост над той же черной бездной, в которой выделялись крепкие столбы-островки скал на различном расстоянии.

— Знакомься — Ниер-Винд, — махнула рукой Лиз.

— Грандиозно, — выдохнул Эйсон. — Представляю, каким он был в самом начале.

— Нет, не представляешь, — с долей презрения ответил Садмур. — Мы можем только догадываться, чем он являлся раньше. Третья башня рухнула тридцать лик тому назад, вместе с устройствами, которые не смогла объяснить одна из самых талантливых чародеек мира. Невозможно пронести знания сквозь века и ничего не потерять.

Все вместе спустились с возвышения и пошли по пути между деревьями. Туда, где, минуя небольшой пустой участок земли, засыпанный горными камешками, начинался навесной мост. В его центре находился каменный островок без опоры. От него шли четыре видимые цепи, создавая над пропастью крест. Идти вперед было страшновато, взгляд не касался дна. А ведь ровные черные каменные столбы куда-то упирались своими ножками… Они скрывались внизу, во мраке.

Мост был пройден на одном дыхании. Дальше менее дико. Видно больше тропинок вокруг комплекса, а впереди — площадка перед большими воротами. Открывать их не стали, объяснив, что эти серебристые врата с копьями вверху и выпуклыми узорами не открывались даже с момента постройки, ведь были слишком тяжелыми. По сути это большая обманка высотой в четыре человеческих роста просто отвлекала внимание от основного неприметного входа чуть поодаль. А посмотреть действительно было на что. Мелкие узоры сливались воедино, творя все большую и большую картину, пока в конце концов она не сливалась в изображение призрачных крыльев, точно таких же, как на броне Алана.

Войды вошли во двор. Несколько людей в легкой броне проводили спарринги. Из манекенов торчали пучки стрел и болтов, другие прошиты пулями. Глаз биомеханика-недоучки сверил анатомию: поражены самые

уязвимые участки тела, крупные вены и артерии, нервные узлы. Рядом были и стойки с различным оружием. С другой стороны двора — конюшни, ничем не отличающиеся от городских. А посередине — фонтан, в форме какого-то чудища. Они пересекли двор, подойдя к двери входа в комплекс. За ней был небольшой коридор в обе стороны, ведущий к выходам в башни и катакомбы. Они прошли прямо, в большой старинный зал.

Это помещение тоже просто поражало собой. Темно-зеленый зеркальный камень служил полом, на котором стояло два длинных стола из красного дерева. За каждым — резные кресла, столь тяжелые, что их навряд ли кто-то передвигал. С одной стороны большой камин, в котором сейчас пылало жаркое пламя. Оказаться тут после холодных горных переходов — бесценно. Вообще все стены были просто усеяны различными трофеями, которые были не только важными элементами декора. В них угадывались исторические предметы из разных спорных событий. Будто кто-то брал с собой сувенир с каждым новым выходом… Где-то в середине, возле обеих стен, находилось по ступенчатой лестнице, ведущей на второй этаж. Они были скреплены вверху между собой мостиком, который образовал арку, делящую помещение поперек на две части. Подняв глаза вверх, Эйс увидел высокий потолок с внутренними куполами и росписью в мрачном мифическом стиле. А сверху на равном расстоянии свисали три большие узорчатые люстры с горящими свечами. Зачаровано смотря на десятки огоньков, Эйс задавался вопросом, кто же их все зажигает?

— Главный зал, — констатировала девушка. — Нам на второй этаж.

Сейчас здесь находилось около десятка человек, разбитых на три группы. Некоторые приглушенно разговаривали о чем-то, даже не глянув на прибывших, а другие, наоборот, с интересом наблюдали. Алан поднял руку, пошел к ним. Садмур тоже отделился.

Лиз с Эйсом поднялись по лестнице, вышли в коридор, пройдя который снова поднялись еще выше. Все казалось таким запутанным, что порой парень поражался тому, как они здесь ориентируются. Но это ощущение сопровождает многие новые места, стоило только вспомнить первые недели учебы в академии. Когда прибыли, он совсем запутался и не ощущал себя в пространстве. Везде в коридорах были темные узорчатые канделябры в виде драконов, из чьих пастей лился свет горящих огоньков. Висели картины и гобелены с причудливыми и ужасными существами, а порой и различными мрачными сценами, на которые можно было глядеть не один час, разбираясь в мелких деталях. Видимо, синдикат не особо нуждался в деньгах, а вот проблемы… В конце концов перед ними оказалась дверь, ведущая в какое-то помещение, в которое его не пригласили. Темная узорчатая дверь с пустынной росписью. Черепа и змеи, кости и пламя. Эта дверь врезалась в разум только ужасом, оставляя соответствующие воспоминания.

— Я кое-что возьму из кабинета отца и вернусь. Жди здесь.

Эйс пожал плечами и подошел к одной картине. На ней была изображена высокая русая девушка в пластинчатом нагруднике и зеленом плаще. В одной руке она держала длинный прямой меч, а из кулака второй на крюке свисала голова какого-то чудища. Она была изображена стоящей на скале на фоне гор, в окружении пустоты. Надпись под картиной гласила: «Мильфа-странница». Первооткрывательница этих гор. По легенде, где-то в скале запечатана ее нерукотворная гробница. Говорят, камни проглотили путешественницу после восхождения на Поднебесную Высь.

Пройдя дальше он увидел вторую картину, на которой красный ураган завивался в спираль и уносился куда-то вдаль, где находились жилые постройки. Подпись гласила: «Порывы кровавой чумы». Именно после прочтение названия, Эйс увидел, что весь «воздух» был составлен из несметного количества мелких жуков и крыс, выглядывающих из кровавого потока. Он помотал головой.

— Пойдем, — окликнула Ригер, проходя мимо него. Айнед оторвал взгляд от «Порывов» и пошел следом. Как обычно, она ничего не объясняла.

Снова вышли на улицу. Они прошли в новую часть двора, где было более шумно. Виной — драка. Кулачный бой между двумя мужчинами с голыми торсами. Еще около десятка человек в черной броне стояло рядом возле стены. Впрочем, был тут и один особенный человек. Крепкий здоровый мужик размахивал руками и что-то кричал, подсказывая дерущимся удары. В конце концов он просто плюнул и махнул рукой, оборачиваясь к уже ожидающей со сложенными на груди руками Лиз. У него было весьма грубое, украшенное шрамами лицо, широкий прямой нос и полу-лысая голова. Он носил усы и короткую бородку. Широкие плечи и неплохой объем бицепса делали его вид грозным.

— О, Элизабет! Как давно не виделись! А ты все хорошее! — слегка хлопнул ее по плечу тот.

— Я тоже рада тебя видеть, Де́скол, но держи свои руки при себе, — буркнула девушка, потерев плечо.

— Холодна как сталь… Наверное, зря Триб отбивал у тебя эмоции… Подожди-ка, — мужчина глянул на Эйса и почесал голову. — А где Сэм? И что это за зелень?

Ригер помотала головой:

— Сэм погиб…

— Что? То есть, как это? — поднял тот брови. — Он не мог просто так погибнуть! Скорее мир бы перевернулся!

— А он и так стоит вверх дном. Мне досадно не меньше твоего, но… — она умолкла и вздохнула: — Джо, познакомься, это Эйсон Айнед. Заготовка под человека. Эйс, этот здоровяк — Джонас Дескол. Один из трех предводителя синдиката, командир группы Гранта, которую ты здесь видишь.

Здоровяк сразу протянул ему свою лапищу, которую пришлось пожать. В какой-то момент Эйс думал, что ему просто расплющат кисть.

— Силен, силен. Мужик! — снова улыбнулся Джо. — А драться умеешь?

— Если потребуется.

— Тогда выходи на «ринг» и покажи этим задирам и зазнайкам, что ты умеешь. А-то они вовсе расслабились, тьфу ты!

— Джо, может не надо? — покосилась на него Элизабет. — Он ведь еще ничего не умеет.

— Надо, Ригер! То, что я хочу увидеть, скрыто в каждом из нас! Многие просто боятся это использовать.

Эйса фактически выпихнули в середину кольца из людей. Теперь уже хочешь не хочешь, а драться придется. Он занял свою стойку, не раз выручающую во время уличных драк. Вышел один из бойцов, который тут же начал мощно и быстро бить кулаками с разных сторон. От неожиданности Эйс лишь уклонялся и пытался отбивать удары, взамен получил кулаком по почкам. Ждать не стали, попытались просто вырубить «салагу» кулаком по виску. Он выскользнул из-под удара, ударил коленом. Если бы это прошло с кем-то другим, то не с подготовленным бойцом. С помощью плеча парня просто свалили на спину. Он перекатился и тут же сам пошел в атаку. Блок, еще блок, потом еще один. В конце концов Эйсу надоело, что с ним играют в манекен и просто отбивают удары. С помощью обманного маневра рукой он скрыл истинное действие: врубил лбом прямо по носу оппонента. Только вместо носа попал по лбу. Парня швырнули на землю, прибили сверху сапогом. Он резко вскрикнул и приложил все силы, дабы освободиться. Поднялся. Эйс едва успел среагировать на руку. Перехватил ее, выкрутил и нагнул оппонента, решил закончить ударом колена в лицо, но в результате его самого просто перебросили через плечо, впечатав лицом в песок. Солдат самодовольно посмеялся.

— Довольно! — хлопнул в ладоши Дескол. Противник сложил руки, потом кивнул головой и отошел в сторону.

Предводитель помог Эйсу подняться:

— Вот теперь ты мне нравишься. Только тебе, сперва, нужно научиться контролировать свои эмоции. Либо полная ярость, либо холодное спокойствие.

Эйс отряхнулся и подошел к стоящей у стены Лиз. Та только покачала головой:

— Нужно определить ему принцип тренировок, — обратилась к здоровяку.

— Ты собралась его учить? — рассмеялся мужчина.

— Не я. У меня и так дел невпроворот…

— Что ж… Тело слабовато. Выносливость хромает. В рукопашном куча ошибок, — эта фраза сильно стукнула по самооценке Эйса — уж чем, а своим умением драться он гордился. — Пускай тренируется с моими парнями! Они спуску не дадут. Многому научится.

— А что насчет оружия? — спросил сам Эйс.

— Без умений, от оружия толку не будет, — отрезал Джонас, но потом смягчился: — И так видно, что ты ловкач. Тебе бы меч, а еще лучше — два, — ткнул тот в него пальцем. — И учителя хорошего, — взглядом покосился на Элизабет. — Лучшего из всех. Кстати, что с Ереналом?

— Зачистка прошла успешно.

— Ты прикончила Ваграма.

— Мы шесть лик гонялись за ублюдком, — процедила она.

— Не в этом суть, Лиз. У тебя не было прямого приказа. Садмур хотел использовать его. Он тебе это еще припомнит.

— А не будь я дочерью командира, меня бы придали суду, — девушка отвернулась. — Давай ты не будешь читать мне лекции, Джо. А с отцом я как-нибудь сама.

Дескол кивнул, а спустя небольшую паузу весело хлопнул Эйса по спине:

— Ну как ощущения?

— Чуть кишки наружу не выплюнул.

— Ну ничего, глотай обратно. Скоро банкет.

— Какой банкет? В честь чего?

***

Через некоторое время все собрались в главном зале и заняли места за столом, на котором теперь было много различных блюд и напитков. Занялись почти все места. Люди были самыми различными и носили разную броню. Но почти у всех можно было где-то найти изображение тех самых призрачных крыльев. То на плечах, то на спине, то на груди, или даже на бедре. Здесь было шумно. Эйс сидел рядом с Аланом. Недалеко, по другую сторону стола расположилась Лиз. Во главе сидел Триб, по его правую руку — девушка в платье. Кудрявые каштановые волосы длинными локонами спадали на ее плечи. Лицо преобладало мудрыми чертами зрелости, но без морщин. Ей можно было дать около тридцати лик от силы. Коричневое платье с белыми полосами у груди и ниже. Оно крепилось двумя лямками, уходящими за шею, оставляя открытым декольте с двумя медальонами, формируя на нем плетиво из лент. Босая, на одной ноге был закреплен золотистый браслет. Она сложила руки и смотрела прямо на новенького. Эйс толкнул в бок Алана:

— Кто это?

— Где? — удивился он. — А, это… Это наша мистическая гордость, предводительница магической ветки синдиката. Рейя Лейлин. Чародейка. Приверженка светлой магии. Хотя, сейчас любая вне закона…

— Почему она на меня смотрит?

— В Ниер-Винд уже долгое время не появлялись новые лица. Я не припомню, когда мы последний раз брали кого-то в ученики. После меня, вроде как, было парочку ребят, которые не протянули и пол-лика.

— Так ты тоже не отсюда? — взглянул Эйс на собеседника и невольно сглотнул: «Что значит «не протянули?»

— Не надо думать, что мы одна большая семья. Вернее, это так, но скорее духовно, — размеренным тоном пояснил Акквист. — Однажды мне повезло попасть сюда. Я тогда был немногим младше тебя. Ну и вот… Здесь не место для таких историй.

Эйс замолчал и вернулся к наблюдению. Присутствующие тихо о чем-то перекликались. До него долетали лишь обрывки фраз, да и те были схожи на какие-то шифровки. Люди преобладали странностями. Если приглядеться, то у одного глаз блестел под светом зажженных свечей. Вероятно, стеклянный. Или механический. У другого руку заменял протез. Более технологический, чем обычные. Он никогда не видел подобных, полностью имитирующих боевую экипировку. Некоторые носили довольно чудное оружие. У одной из девушек рядом с креслом стояла боевая коса.

Через пару минут Триб поднялся и шум сразу же прекратился, как дань уважения. Все внимание сразу же было приковано к нему.

— Приветствую вас всех, дорогие согильдийцы! — поднял он руку. — Я рад, что по нашему возвращению мы застали здесь такое количество народу. Поздравить вас с окончанием Мехриорской кампании! Воистину, великое дело было совершено!

Народ поднял кубки. Торжественные возгласы и свист вскоре стих, Садмур смог продолжить:

— Я не стану преувеличивать чьи-то деяния, ведь это приуменьшит значение другого…

— Что за кампания? — шепотом спросил Эйсон у Алана.

— Крупная охота… Последний лик мы занимались уничтожением опаснейших реликтов Синхроны, под прикрытием платных чисток.

— Обероны?

— Порой, мы принимали их личину. Это не наше ремесло. Хотя… Кто бы говорил. Я и сам в прошлом — оберон.

Тем временем, речь длилась:

–…Я вынужден внести в наш праздник каплю горечи: Сэмюэль ви-Арто Дин погиб, сражаясь за нашу общую цель.

Присутствующие неоднозначно выразили свою позицию. Кто-то склонил голову, другие перешептывались. Алан сжал зубы, покачал головой и потер кобуру с пистолетом. Девушка, сидящая рядом с ним, положила ему руку на плечо и что-то прошептала. Эйс поднял взгляд и встретился им с взглядом Рейи. В ней было что-то чарующее, гипнотизирующее, пленяющее.

— Когда войда подводят его навыки, он больше не войд. Мы все знаем кодекс. Никто не возвращается с той стороны, Надр не принимает наши черные души. За этот лик от нас ушло трое, на пополнение рядов нет ресурсов. Но сегодня, стараниями Элизабет, впервые за четыре лика, к нам присоединится новобранец.

Бойцы, как по команде, перевели взгляды на единственного незнакомца в этом зале. Эйсон отвел взгляд на дальнюю стену, захотелось оказаться где-то подальше от центра внимания. Триб поднял кубок и присел. За ним поднялся Джонас:

— Напоминаю всем командам, что в синдикате больше нет мастеров по вербовке и обучению. Мы всегда стремились к качеству в ущерб численности. И, черт возьми, если так пойдет дальше, в скором времени синдикат прекратит свое существование. Мы не проводим наборы, но в наших силах обучать единичных бойцов. Нам нужны надежные люди. С этого момента, триумвират будет считаться мастерами. Этот парень — только начало. Действующие сорок семь команд будут переопределены, и каждая принесет по новобранцу.

Теперь в зале повисло замешательство. Не все были в восторге от новости. Эйс бы на их месте тоже не был — не из каждого получается учитель.

— Мы все творим баланс. Вместе, — итогово поднял кубок с вином говорящий. — Va void requm, господа.

Добрая сотня голосов хором повторила последнюю фразу на непонятном языке. Внимание от парня ушло. Странная компания. Не похожа ни на армию, ни на тактическую организацию. Скорее, сборище близких друзей со своими причудами, держащихся своими маленькими группами. А потом он услышал тихий разговор одной из них:

–…И опять дочурка Триба впереди всех. Сказали найти новеньких, так она тут же притащила первого попавшегося…

— Помню старые отборы… Выживал один из десяти лучших.

— Ты бы еще вспомнил ритуалы опустошения. Элизабет хороший боец, но она слишком гордая. Чуется, она его не ради похвалы привела.

— Вместо того, чтобы разбирать проблемы, мы ищем новые…

Эйсу стало обидно. Иллюзии о большой семье в миг развеялись. Он почувствовал себя чужим, лишним в этом зале, в этом комплексе, в этих горах. Настырное желание бросить все и вернуться домой, в Еренал, в знакомую обстановку. Моментом он крепко сжал кулак: никто не обещал, что будет легко. «Мы дадим тебе силу». В бок толкнули локтем:

— Ты чего, Эйс? — обратился к нему Алан.

— Да так…

— Лучше выпей. Все решится, — подмигнул охотник.

Парень последовал совету, отпив немного из бокала. Потом съел ножку какой-то птицы, большой кусок рыбы. После этого накинулся на салат. С дороги в ход шло все, что виднелось на столе и к чему не нужно было тянуться. От двух бокалов вина внутри стало теплее и значительно веселее. В один момент в окружающей суматохе он увидел знакомые лица Кай и Криса… Он помотал головой, повернулся к Алану. Тот общался с девушкой с голубыми прядями в волосах.

— Оу, Эйсон, — Алан переглянулся с новичком. — Терпеть не могу эту скукотищу… На банкетах обычно веселятся, танцы, музыка. А тут как в склепе.

— А что мешает все изменить? — произнесла девушка.

— Ах, дерьмовое место для знакомств. Пойдем на балкон, — он махнул рукой.

Они вылезли из-за стола и прошли к мостику. Лиз тоже нигде не было видно. Алан пропустил девушку вперед, сам с каким-то усилием поднялся следом по лестнице. Эйс пока еще слабо ощущал заторможенность в мышцах, видимо стрелок выпил больше него. Из боковых коридоров открывались балконные террасы.

Отворилась стеклянная дверца, поток свежего горного воздуха растрепал волосы. Девушка засмеялась, порхнула к поручням со статуями горгулий. На ней было мягкое голубое платье с узорчатой росписью, приятно подчеркивающее точенную фигурку. Отсюда открывался прекрасный вид — над головой раскинулось пестрящее северными сияниями небо, на фоне которого желтым, белым и даже розоватым мерцали звездочки. Необычайно крупный Айрус завис так близко, будто его можно было сорвать с неба рукой. У вершин оттенялся туман, в просторах где-то внизу горели золотые огоньки. А еще Эйсон заметил размытую картинку светлых столбов из отдельных скал, по кругу комплекса. Сложно заметить на фоне неба, но они едва видно создавали над всей долиной-пропастью высокий золотистый купол, разбитый на сектора-шестиугольники. Как защита от чего-то темного.

— Эйс… — Алан хлопнул его по плечу. — Я вас познакомлю. Это прелестное существо — Карен. Она… — в голосе непривычно ощущалась мягкость.

— Твоя подружка? — покосился тот.

— Войдам не дозволено иметь отношений, — нахмурился охотник. — Мы с ней… связаны. Ладно… Не бери в голову.

Она резко зыркнула на Алана, затем прикрыла глаза и слегка помотала головой.

— Карен, это — Эйсон, — продолжал тот. — Парнишка из Еренала.

Она протянула ручку. Эйс аккуратно взял ее в свою, думал коснуться губами, но отбросил эту идею.

— Приятно — Карен мягко забрала конечность назад. — Новички у нас — редкость. А Алан слишком много болтает, когда пьян.

— Он уже свояк, Кар. Ничего он не… — голос затих, кажется охотник потерял мысль.

Эйс оперся локтями о поручни и попытался дотянуться взглядом до земли. Прерывистый ряд горящих окон корпуса устремлялся все ниже и ниже, в никуда. Алан выудил из тайника в стене бутылку бренди, похлопал в ладоши и бросил ему. Парень поймал на автомате, кивнул в благодарность и зубами вырвал пробку.

— Не верю, что мы наконец дома, — произнес охотник, отхлебнув из горла. — И вся эта чертовщина позади.

— Ты сам сейчас напьешься до чертиков, — обернулась девушка.

— Спокойно, — отмахнулся тот.

Карен покачала головой и сложила руки на груди:

— А какова твоя история, Эйс?

Он задумался:

— А это важно?

— Мне просто интересно… — она была слишком добродушной для войда. Слишком улыбчивая и любопытная.

— Лиз его из лап пустотника вытащила, — помахал рукой Алан. — Жуткая ночка была.

— Пустотник? В Еренале?

— Это странно? — прищурился Эйсон.

— Да, — кивнула Карен. — Это мертвые существа. Давно уничтоженные. Знаешь, почему войды считаются опустошенными?

— Нет.

— Он успел начать транзакцию?

Мутно Эйс перебрал воспоминания. Холод. Тварь сожрала все его тепло и растворило внутри ужас. В тот миг ему стал безразличен весь мир, даже физическая боль потеряла значение. Парень кивнул.

— Значит, ты почувствовал это. Человека сбивают с толку эмоции. Во время старых посвящений пустотники выпивали из новобранцев всю человечность. И только если жертва выживала, ее брались обучать. Древний ритуал, жестокий, и бессмысленный.

— Считай, что ты его прошел, Эйс, — Алан откинулся спиной на поручни. — Это был твой билет. Она бы не смогла тебя оставить там после такого.

— Ты что-нибудь чувствуешь? — склонила голову набок Карен. — Эмоции. Радость, печаль? Злость?…Любовь?

Парень сделал пару глотков, последовала пауза. Потом ответил:

— Да… Скорее да, чем нет. Но все не так, как прежде. Теперь они словно за стеной. А еще мне больше не холодно.

Карен коснулась пальцами его щеки:

— Тепло чувствуешь?

— Да, — он замер. — Тебе правда так интересно?

Карен убрала руку и улыбнулась:

— Пустотников больше нет. Их не существует. Возможно, ты последний, кто пережил транзакцию. Передача энергии — эта та же магия, Эйс. А магия всегда интересна.

Замолчали. Алан перебрался ближе к новобранцу, пару раз чокнулся с ним бутылкой. Стрелок выудил из кармана пару сигарет, предложил товарищу. Эйс смерил его взглядом.

Будь он более трезв, не взял бы. А сейчас он уже подкуривал от серебристой зажигалки с крыльевой гравировкой. Девушка не сердилась на Алана, они тепло переговаривались, должно быть, не виделись долгое время. Эйса это удивляло: у Карен не было вредных привычек, она за весь вечер не притронулась к алкоголю, сама не курила, но и от табачного дыма ее не воротило. Одного взгляда хватало: она знала охотника как свои пять пальцев. Дым приятно распространился по легким, Эйс струей выдул его, разреженный кислородом, стряхнул вниз пепел:

— А откуда столько еды? У вас тут повара, или как? — в голове затуманилось, появилось легкое кислородное голодание.

Карен фыркнула и расхохоталась:

— Нет, Эйс. Никого нет.

— Но тогда я не пойму…

— Иллюзии, — девушка провела над головой воображаемую радугу. — Максимум, что у нас есть — крохи припасов из пригорных городов, и местная дичь. Под действием золотой магии, внешне они превращаются в различные изысканные блюда. И даже имитируют вкус.

Эйс был озадачен. Не ожидая дольше положенного, Карен подняла с полу маленький камешек. Кончики пальцев затянулись золотистой пыльцой, маленькие струйки приподнялись вверх, заплясали вокруг предмета, и на глазах он превратился в кусочек рулета. Парень приблизился и коснулся его. Влажный, вкусно пахнущий… Магия. Настоящая магия.

— Не вздумай есть. По факту это тот же камень.

— Так ты колдунья?

— Адептка. Это ничто по сравнению с золотой магией Рейи.

— Вы все так умеете?

— Только владеющие лимиссом.

— Что? — прищурился он, запинаясь. — Ты сейчас серьезно? Один процент одаренных!

— На самом деле, ноль целых семь сотых, — поправила Карен. — Это не мой дар. Это часть ее силы, не моей. Даже такой мизер намного сильнее моего аффула.

— А так можно? Сколько еще питаются от ее силы?

— Тише, — прервала девушка. — Ты многое узнаешь. А насчет количества… Только я. Даже Рейя не сможет влить силу более чем в одного своего адепта.

Эйс медленно кивнул. Три вида энергии Ериды — лимисс, вириум и аффул. Первая — слишком редкий дар, чтобы быть правдой.

— Спокойно здесь… — протянул Алан. — Ни суматохи, ни проблем. Ничего, что творится во внешнем мире.

Он осушил бутылку и выбросил окурок куда-то вниз, в бездонную пропасть. Карен улыбнулась и вернулась к нему:

— Для этого мы и живем.

— К черту жизнь, если мы не способны влиять на происходящее.

— Изменить реальность трудно. Но если не мы, то кто?

Эйс задумался над ее словами. Изменить реальность… Возможно ли это без войн, крови, без лжи и насилия? Войды были чуть ли не единственными, кто находился везде и одновременно нигде. Появляющиеся из мрака, направляющие историю. Власть над властью, победа над победителями. То, что никогда не появится в исторических свитках.

Он видел, что они ждут. Знакомство затянулось, он стал лишним. Эйсон приподнял руку и коротко отдал честь, потом — вышел в коридор. Голова закружилась. В глазах двоились огоньки канделябров. Из зала доносилась музыка. Наверняка, у них и музыкантов нет. Ниер-Винд… Чтобы прийти в чувства, Эйс отвесил себе пощечину. Нет, это не сон. Парень не решился возвращаться к остальным. Он завернул в темноту коридора.

Знакомство со странным местом продолжалось. Он зашел слишком далеко по лабиринту. Кажется, жуткие картины на стенах начали оживать. От них тянуло зеленоватой дымкой, как лапками от разлома в иное измерение. Коридоры петляли, наверное, это уже было другое крыло. Он понимал, что поднялся еще выше. По левую сторону тянулась сплошная стеклянная стена, как на террасе, только без растений. Ее покрывал легкий морозец. Полотна все более сияли. Глаза чудовищ и людей блестели во мраке и тонущем свете живых огоньков. Он отшатнулся, когда заметил — все их взгляды были прикованы к нему. Зрачки плавно двигались в такт каждому шагу, словно за изображением каждого существа стояло по человеку, смотрящему в дырочки, просверленные в стене.

Одна из картинок не была похожа на другие. Вместо зеленоватого света, из нее тянулся фиолетовый. Когда Эйс подошел ближе, он увидел странное существо, всецело сплетенное из кровоточащих бутонов роз. Но оно не было ни растением, ни призраком. Он различал на многоконечном теле мышцы, и даже торчащие костяные отростки. Картинка качалась как на поверхности застывшей в вертикальном положении воды. Как вдруг каждый из тысячи бутонов закружился по оси, раскрываясь полностью, конечности расцвели пышным садом, и коридор застелил запах, невероятно сладкий, почти настоящий. Из-за глади вынырнула полупрозрачная лапка, изображение пошло волнами. Эйс не мог понять, что из этого реально. Он протянул навстречу руку, веря в неосязаемость иллюзий…

— Тебя затащит, — прозвучал рядом тихий голос Элизабет.

Парень отдернул конечность, как от огня. Он не заметил чужого присутствия. Обернулся. Девушка полулежала на подоконнике, закинув одну ногу на стену. Она даже не повернула к нему головы. Стекло рядом с ее телом замерзло полностью, за ним едва качались путевые огоньки далеких горных светил, остальное сковал своими цепкими лапами мороз. Эйс отошел от картины. Все, доселе манившее его внутрь, досуха впиталось в полотно и застыло сухими мазками кисти. Осталось лишь фиолетовое свечение.

— Почему ты не в зале? — тем же тоном спросила знакомая. — Хочешь, чтобы тебя вышвырнули в первый же день?

Он отвел взгляд. Знал, что она наблюдает за его отражением на стекле.

— Я никого из них не знаю. Алан ушел с девушкой, ты — пропала. Садмур странный, а с Джонасом разговор сведется к драке…

— Связался с плохой компанией, а? Не болтай никому о Алане и этой «девушке». Ему нельзя пить, он говорит слишком много, — едва усмехнулась она. — Мне нет дела до того, где и когда ты бродишь. Но запомни: ты пока не войд. И тебе лучше держаться ближе к залу, жилищам. Посещай лишь те места, которые тебе показали. И не лезь в мрачные коридоры, вроде этого.

— Дружеский совет?

— Глас рассудка.

Эйсон пару раз кивнул и подошел к ней поближе, встал у стеклянной стены:

— А почему ты здесь? Одна. В мрачном коридоре из жутких картин.

Девушка промолчала. Лишь прикрыла глаза и приложила руку к боку. На правице чего-то не хватало, и потом Эйс понял — он впервые увидел ее без лайолта. Металлическая игрушка лежала рядом, на подкладке расстегнутого тренча, а рядом с ней блестело стеклышко какого-то шприца с остатками мутной жидкости. Там же лежало серебряное плетиво заколки-кобры. Распущенные волосы Лиз смотрелись теперь чуть более объемно.

Его всегда удивляли возможности лайолта. Металлическая перчатка девушки с острыми короткими когтями и так могла служить хорошим оружием, а с возможностью выпускать режущие потоки ветра и вовсе являлась незаменимым инструментом. Магия. Настоящая магия, впервые увиденная им. Ригер не рассказывала, как это работает, в пути упомянула лишь, что не является магом, и творить это без катализатора, коим являлся лайолт, она не сможет.

Парень невольно сглотнул: правая рука Элизабет, оголенная по локоть, была покрыта неестественными жилками, а в восьми местах симметрично из плоти выступали черные подобия срезанных металлических штыков.

— Не пялься, — шикнула девушка.

Он поспешил отвести взгляд к картине с розами. Существо на ней изменило позу, став выглядеть еще менее опасным.

— Тебе больно? — невзначай спросил парень.

Усмешка. Эйс присел на корточки, откинулся спиной на стену:

— Я не дурак, Лиз, — произнес он. — Ты ни за что не позволила бы найти себя, если бы не хотела поговорить.

— Думаешь, что знаешь меня?

— Этого я не имел ввиду.

— Вот и сходи-ка вместе со своей логикой в ту «картину», — процедила та.

— Прости… — выдохнул Эйс, хотя не до конца понимал, за что извиняется.

Ее что-то пожирало изнутри. Ему было знакомо это чувство. Одиночество тоже бывает разным. Иногда ты никому не нужен. А иногда — никто не нужен тебе. Он колебался, к какому из типов отнести Лиз. Потом поднялся на ноги, частично сфокусировал непослушные глаза и уже было отправился обратно, как вдруг…

— Останься, — резко, как приказ.

Эйс остановился, обернулся к ней. Лиз убрала ноги со стены, присела, и с трудом закрыла лицо обезображенной рукой. Ее пальцы напряглись, центр тяжести сместился вперед, она едва не упала на пол. Парень успел придержать ее за плечо. Слишком резко в его шею уперлись ее холодные пальцы, совсем недружелюбно. Он замер. Лиз покачала головой, убрала руку и припала плечом к стене. Эйс сел рядом с ней, недовольно потирая кадык.

— Расскажешь, что с тобой? — он видел вечно непоколебимую Лиз такой впервые. Слабую, валящуюся с ног, словно рассыпающуюся на куски.

— Нет, — сглотнула она. — Просто останься.

— Зачем?

— Заткнись. Они могут попытаться тебя слить, из неприязни или во вред мне. Это не твое место. Скажешь что-то не то — лишишься жизни. Ты всегда будешь чужим, пока не получишь метку. Да и тогда — не факт.

Парень не стал спрашивать, что такое «метка». Он лишь пристально смотрел на шею компаньонки, прикрытую белыми прядями, где за россыпью волос улавливались очертания старого ожога. В виде круглого символа, клеймо с отходящими от краев жилками.

— Твоя рука… — выдохнул он, и не смог закончить.

— Клянусь пустотой, Эйс, еще раз хоть заикнешься, — прошипела она, — и я выброшу тебя из этого же чертового окна.

Тишина. Алкоголь сделал его слишком мягким и разговорчивым. А Лиз за вечер едва ли выпила бокал вина. Ее осторожность и самодостаточность перекрывали попытки излить душу. Холодная и твердая, как сталь.

— Ладно, — кивнул Эйс. — Как знаешь. Тогда… что это вообще за место? Картины движутся изнутри. Это потрясающе!

— Не картины, — погасший голос. — Жидкие зеркала. Если присмотришься, увидишь себя по ту сторону. Это не галерея, а четкий инструмент для оттачивания навыков. Крыло давно заброшено. И подобные игры запрещены.

— Даже для войдов?

— Не каждый войд сумеет вернуться из зеркала в реальность. Особенно, если его порвут на куски по ту сторону.

— Я могу нарисовать новые? Такие же. Вашими средствами?

— Нет. Я не знаю, как они это делали, старая магия, какие-то ритуалы. Просто знай, что больше это невозможно. Да и существ этих больше нет. Годится для рефлексов и практики, не более.

Эйс сглотнул. Так вот почему внутри жили образы живых существ, а не пейзажи и натюрморты. Сознание путалось в вариантах, как можно было поймать столько видов, и упрятать сюда, в старое крыло богами забытого горного комплекса. Да и поймать ли… Живая магия сочилась через это место, и с каждым разом — все больше темная.

— Ты здесь не за этим, — отмахнулась она. — По крайней мере, сегодня. Я в ответе за тебя, пока тебя не скинут на чью-нибудь голову. Устроит ответ? — Лиз впервые подняла взгляд на уровень его глаз. В нем блестело что-то жадное, как старый, неутоленный голод.

— Вполне… — протянул Эйсон.

Они сидели в тишине еще какое-то время. Сюда не доставала ни музыка из зала, ни крики разбредшихся по окрестностям бойцов. Лишь призрачный шелест занавесок и тихое биение мелких прозрачных волнушек о грубые тяжелые рамки полотна реальности. Он не слышал даже дыхания Лиз, которая пялилась в одну точку, под стать трупу. За окном блеснула звездочка. Парень мутно качнул головой, но не стал загадывать желаний. Одно из них уже привело его сюда.

Внезапно, девушка заложила два пальца за ухо, и тихо что-то простонала. А потом спрыгнула с места, пошатнулась и махнула рукой:

— Нас ждут.

Эйс поспешил за ней, давя в себе посылы заработать еще одну болевую точку на шее. Кажется, на ходу Лиз в считанные секунды превращалась в себя обычную — с лица исчезли нотки печали, походка выровнялась, она вновь устрашала своей манерой держаться.

С проводницей лабиринт уже не казался таким запутанным, и парень даже уловил границу заброшенных помещений, в коридоре, заставленном старинными шкафами, полками, и накрытыми полинявшими пыльными простынями. Вскоре они оказались в проходе с ужасной дверью, которая вела в кабинет отца Элизабет.

Внутри оказалось светло и просторно. Триумвират в неформальной обстановке занял место за столом, Алан с явно плавающим взглядом стоял у стены. Элизабет закрыла за Эйсом дверь и тихо кашлянула.

— Уже поздно, но мы должны решить все это сегодня, — бесцеремонно начал Садмур. — Видишь ли, — обратился он к Эйсу, — полный курс подготовки длится около пяти-семи лик. Он включает полный комплект владения всеми видами холодного оружия, стрельбу, тренировки памяти, интуиции, развитие магии и остальные премудрости… Все должно оттачиваться долгое-долгое время.

–…но? — вопросительно глянул на него Эйс.

— Так как времени в обрез, мы рискнем обучить тебя всего за один. Физическая база, единичный стиль, несколько дополнительных аспектов… Ты получишь только основные знания, а остальное — на практике.

— Годится, — кивнул Эйс.

— Это не школа, парень, — сказал Джонас. — И мы не делаем тебе одолжение. Мы тратим на тебя время, взамен — ты посвящаешь нам свою жизнь.

Эйс промолчал. Здоровяк усмехнулся, и эта усмешка могла означать все, что угодно. Вперед вышла Рейя. Молчаливая, странная, она вызывала внутри потаенные чувства страхов, причем — самых различных. То, как о ней отзывались Алан и Карен, о ее магии… Ее образ сплетался в кого-то, способного заставить тебя навсегда исчезнуть одним лишь щелчком пальцев. А если это место питается ее магией, то и подавно. Она плавно остановилась прямо перед ним, и уже не сводила взгляда с его глаз:

— Пытаешься сбежать от реальности, а попадаешь из одного кошмара, в еще больший, — мягкий женский голос. — Не бойся, дорогуша. Маленький тест определит, попадешь ли ты под мое крыло.

В следующий момент лба коснулся ноготок, окружающий мир ярко вспыхнул и померк. Эйса вихрем унесло куда-то вниз, в бесконечную пропасть. А рядом фейерверками разыгрались золотые всплески. Что-то холодное и липкое потекло по лбу, отделяя кожу и плоть от кости, разум пронзали ледяные иглы. Когда в новой вспышке мир вернулся на круги своя, Эйс жадно хапнул ртом воздух, приложил ладонь к лицу. Мокрое от холодного пота. Кончики пальцев тряслись. Он слишком давно не чувствовал холод так отчетливо.

Рейя хмыкнула, и демонстративно медленно отошла в сторону. Остальные внимательно смотрели на нее.

— Решимость перекрывает страхи, — молвила та, — личность и энергетика устойчивы. Расположенность к магии отсутствует, — чародейка махнула рукой, и опять развернулась к нему. — Сознание и тело подверглись изменениям. На нем лежит след пустотника, и цепочка реакций отторжения продолжает пожирать его изнутри до сих пор.

Эйс убрал руку от лица, и начал вникать в суть разговора. Он не мог так быстро раскрыть все свои карты. Как она вообще?.. Хватило одного прикосновения? Дескол нахмурился:

— Ха, особенная птица у нас. Насколько все далеко?

Рейя цокнула пяткой по полу, звякнув браслетом, и скользнула взглядом по пареньку. Зрительный контакт мог бы вылиться в целый диалог, вот только Эйс ничего в себе не слышал, а могла ли чародейка читать мысли…

— В норме, — не отводя глаз ответила она. — С ним можно работать.

Женщина наделила улыбку некоторым теплом, и присела в кресло. Дальнейшее было не по ее части. Садмур хмурился:

— Не нравится мне то, как ты сказала это, Рейя. Ты заглянула достаточно глубоко?

— Там стоит блок, Садмур, если ты понимаешь, о чем я, — промурлыкала чародейка. — А ты понимаешь. Скольких из войдов нашего времени коснулся пустотник? Даже из тех, что сейчас в этой комнате. Ну? Не заикайся, Садмур, то, что ты сделал с дочерью, нельзя назвать ритуалом. Кто-то еще, кто-то из нас?

Эйс бросил короткий взгляд на Лиз. Холод. В ее глазах горел холодный огонек.

— То-то же, — удовлетворенно кивнула женщина. — Мне интересно, что из этого выйдет.

Триб размял пальцы, пару раз кивнул, и дал отмашку. Дескол вышел вперед:

— Кем ты себя видишь?

Парень помотал головой и прищурился. Здоровяк прикрыл лицо рукой:

— Мы — не тупая гвардия. И не притон. Обучим ровно тому, чему сам пожелаешь, но так, как не сможет никто и нигде в этом долбаном мире.

— Нет, Джонас, — прервал Садмур. — Забыл, что у нас больше нет мастеров? У него нет права выбора. Зато есть кое-что другое.

Рейя с интересом глядела на представление. Алан потирал щеку. Парень чувствовал рядом с собой все более холодеющий облик Лиз. Почти рядом с виском, ее ледяное дыхание. Джонас повернулся к Садмуру:

— Делай, как знаешь. Твоя парафия.

Седой оставался в загадках. Спустя минуту тишины, он молвил:

— В этой комнате находятся все члены бывшей Инвальд. И я, как командир. Но моя стратегия не нужна в поле, возраст не тот. Один из бойцов мертв, командир отходит от дел. Остается два войда, лишенных команды. Одна — слишком гордая для подчинения, другой — сложный на подъем.

— С началом новой кампании, все будут переопределены, — произнесла Рейя. — То, что ты отходишь от вылазок — правильно. Я говорила тебе это еще два лика тому назад.

— Новые команды принесут новобранцев, — проигнорировал Триб. — Но что делать сейчас, когда они распущены? Парных мечников в синдикате можно на пальцах пересчитать. А мастера — мертвы.

Лиз положила Эйсу руку на плечо и больно сдавила:

— Я знаю, куда ты клонишь, — шикнула она отцу. — И этого не будет. Даже не думай.

— Команда распалась, вы с Аланом не можете работать дуэтом, — повысил голос Триб. — Это ваш шанс не разделяться.

— Ты называешь это шансом? — вспылила она. — Лидеры так не делают, они не разрывают эффективные связки!

— Лидеры наказывают подчиненных за непослушание. Я укрепляю ее, хотя Джонас советовал вас разделить. Это уже против правил.

— И ты лишишься любимой пешки на время обучения?!

— Мальчишка — вам приемыш, — мужчина ударил кулаком по столу. — И вы вдвоем взялись за него еще в Еренале. Не твое ли самоуправство стоило жизни Ваграма? И Эйс пошел за тобой. Ему никто не приказывал. Это ваш общий прокол.

— Он убил Сэма, — шикнула Лиз. — Разве убийство войда не карается смертью? Я не нарушала кодекс, — процедила она.

— У нас были планы на осквернителя, — мягко произнесла Рейя, положив ногу на ногу.

— Нам нужны бойцы с парным оружием, — продолжал Триб, — таких как ты — больше нет. Ты будешь обучать его, Элизабет. И это не обсуждается.

Рука на плече разжалась. Лиз испарилась, словно тень, через секунду громко хлопнула дверь:

— Из меня плохой учитель, Эйс. Помни!

Эйс понимал, что это было сказано скорее отцу. Он и не надеялся, что к нему приставят саму Элизабет, а после этого не знал, какое чувство в нем играет больше — внутреннее удовлетворение наравне с гордостью, или страх.

— Перебесится, — махнул рукой отец. — Алан, на тебе разведка и тактика. Делай что хочешь, но передай ему опыт. Рейя, ты свою работу знаешь, — он повернулся к новичку: — С завтрашнего дня — как штык. И запомни: сначала слушаешь, потом делаешь. Беспрекословно, — монотонно прошипел лидер. Вот от кого Лиз переняла этот тон. — Это все, господа. Ах да, Алан, проведи Эйса, пусть выберет себе одну из пустых комнат.

— Без проблем, — ответил он. — Пошли, дружище.

Они вышли из кабинета и зашагали по коридору, потом — по мостику в зале.

— Не обращай внимания на Лизку, — сказал стрелок. — На самом деле, она неплохая. Просто считает, что ты будешь ее ограничивать.

— В чем?

— Да я же говорю — не обращай внимания. Вообще, тебе повезло: если сможешь почерпнуть хоть часть ее знаний — будешь бесценным союзником.

— Слушай, Алан… — Эйс почесал голову. — Ты ведь тоже обучался по сокращенной программе?

— Да, — кивок. — Но моя длилась четыре лика. Честно говоря, я не знаю, как они сделают это за один… Как она, — ударил на слове Алан, — это сделает… Но не бери в голову. Все мы с чего-то начинали. Я тоже не всю жизнь охотился на нечисть.

Комната была расположена в западной башне. Четвертая по счету из предложенных. Здесь было тускловато, несмотря на большой проем выхода на балкон. Стены из гладкого камня были просто отшлифованы, без покраса. Мебели не столь много, но все необходимое присутствовало. Широкая кровать, напротив — дубовый шкаф. В нем оказалось что-то вроде стартового набора в виде пары крепких рубах и штанов, жилетки и накидки. Внизу стояла пара кожаных сапог. Возле кровати — книжная тумбочка, а у окна — письменный стол и стопка бумаг. Дешевая лачуга без изяществ и удобств.

— Это все — меняется, — молвил друг. — Будет время, обставишь, как угодно. У нас есть ресурсы.

Поблагодарив Алана за помощь, Эйс грохнулся на кровать и, не помня себя, сразу заснул в той же позе — на половину свисая ногами на пол.

***

На рассвете его бесцеремонно разбудила Лиз, хлопком по щеке:

— Хватит целовать подушку. Пора.

— Что? — только и простонал Эйс, пытаясь понять, где находится.

— Вставай, говорю. И переоденься, если куртку жалко.

Он поднялся, потер глаза ладонями и последовал совету. Потом девушка вывела его из комнаты через коридор к большой лестнице, уходящей высоко вверх. Он уже догадывался, куда его ведут.

— Что мы будем делать? — спросил Эйс, протяжно зевая.

— Учиться драться, — отрезала та. — По-настоящему.

— Слушай… — он на миг запнулся. — Твое обучение не сделает мой стиль… женским?

Лиз остановилась и мигом развернулась:

— Во-первых, для «стиля» нужно хоть что-то уметь, — она пронзила его взглядом. — Твои выкрутасы и уличные разборки ни гроша ни стоят в реальном мире. В мире, где приходится убивать, не потому что кто-то этого захотел, а для того, чтобы выжить.

Слова больно ударили по самолюбию, парень думал, что его навыки станут жирным плюсом на старте. Девушка сложила руки на груди и продолжила:

— Во-вторых, нет такого понятия, как «женский стиль»! Только приемы, которые считаются «чисто женскими». Удары ладонями, царапанье ногтями или пинки в промежность. А если я скажу тебе, что правильный удар ладонью сможет вывести противника из равновесия или даже убить, а ударом тройку не следует брезговать в безвыходной ситуации? Враги не станут тебя жалеть, — наклонила она голову. — Твоя сила — в их слабостях.

— Ты назвала пах «тройкой»?

Лиз поморщилась:

— Наш жаргон. Еще поймешь.

— А… ногти? — решил уточнить Эйс.

— Тут по желанию.

Он уже видел нескольких бойцов с острыми перчатками на руках. На их кончиках пальцев сверкали длинные загнутые когти. Увы, ему было известно, зачем используются эти предметы. Лайолт самой Элизабет чем-то напоминал одну из них — им бы с легкостью можно было вырвать из незащищенной груди бьющееся сердце.

Они вышли на крышу башни. Колоссальная высота вскружила голову. Отсюда было видно дальше горных хребтов, в просветах меж скал виднелись далекие снежные пустоши. Небеса закрыты легким туманом облаков. Над самой головой аномально нависли серые тучи. Тут, вверху, казалось, что к ним можно прикоснуться, только протянув руку. Поверхность смотровой площадки была усыпана легким слоем белого песка, им дышал ветер. Кромки чаши заледенели, одели снежные шапки. Эйс подошел к краю и глянул вниз. Бескрайние просторы и горные массивы. Весь рельеф нижних территорий, все углубления и выступы, все горные цепи, все точки нависшего над пропастью каменного острова. Эта картина могла надолго пленить человеческий взгляд, передавая ощущение, словно держишь легенду на своей ладони.

Он развернулся и рефлекторно поймал два брошенных предмета. Ими оказались средней длины палки, вырезанные в форме прямых мечей с приделанными ровными гардами.

— Урок первый, — произнесла она, снимая с бедер чехлы с настоящими клинками, и берясь за макеты. — У тебя в руках оружие. Нападай.

— Что, так вот просто? — прищурился Эйс.

— Можешь напасть сложно, — развела руками войд, после чего щелкнула кнопкой, собирая волосы.

— Может, ты мне сперва какие-то махи покажешь, или приемы там?

— Когда получишь по пальцам — научишься держать меч, — молвила Лиз. — Когда он отлетит тебе в лицо — научишься махать так, чтобы не отлетал. Когда пару раз наступишь на грабли — научишься сам расставлять ловушки. Я плохой учитель, Эйс. Помнишь?

Внутри повисло замешательство:

— Ты серьезно? — простонал он.

— Гордишься своими приемами? — хмыкнула девушка. — С войдами они не работают. С чудовищами — тоже. Тебе не нужна программа контрдействий, тебе нужна способность мыслить критически. Бой не состоит из «знакомых» и «незнакомых» ситуаций. Он соткан из моментов.

Силуэт расплылся на фоне гор, Эйсу перехватило дыхание, в шею уперлась холодная древесина. Лиз стояла сбоку, приподняв подбородок. Парень знал, что она быстрая, но не настолько…

— Труп, — выдохнула она. — Ты поймешь, что такое момент. Рано или поздно, научишься ими управлять. Мастерство начинается с практики. И раз уж тебя свалили на меня, то с нее мы начнем, и ею же закончим, — макет ушел от глотки, Элизабет расширила дистанцию. — А теперь — нападай.

Эйс бесцеремонно подскочил к ней, нанес удар сбоку. Девушка увела его в сторону, выбила из стойки, рывком сбила с ног. Меч рядом с глазом.

— Мертв. Все хотят жить, Эйсон. Не думай, что щит просто глушит удар. Щитом тоже можно убить.

Перед глазами мелькнуло воспоминание. Старый ангар в Еренале, их «Арена». Он видел, что творили настоящие бойцы. Они не защищались, нет. Их атаки обращались в ловкое парирование, и лишь единицы могли контрпарировать. Не так, как Лиз. Заученные движения, ожидание противодействия. Вот, что ими двигало. Сделать шаг, выучить ответ, знать, как реагировать. А если обращать силу врага против него же без всего этого? Одним моментом? Никто не сможет так обернуть в свою пользу вражескую контратаку. Нет, Лиз бы смогла.

«Пошло оно все, — мысленно шикнул Эйс. — Я тоже смогу!»

Он поднялся и рванул в бой. Ученик выбросил руку в выпаде. Лиз ушла полуоборотом. Летящий сбоку меч отбила своим. Парень получил локтем по челюсти. Шаг назад, на языке заплясал привкус крови.

— Уже неплохо. С парным оружием ты должен балансировать между руками, — пояснила девушка. — Для начала оптимально делить руки на защитную и атакующую, но, если зациклишься — войдешь в рамки. Пробуй чередовать атаку и защиту. Когда «вырастешь», сможешь комбинировать.

Эйс ударил мечами с двух сторон. Их заблокировали, разведя руки. Он отскочил назад, ушел от атаки и махнул по рукам. Девушка крутанулась, в лицо свистнули обе палки. Момент. Он нырнул под них, выскочил за спиной и… Лиз вслепую заехала ему ногой по колену. Парень вскрикнул, упал и сжался. Невероятный взрыв боли, конечность не разгибалась.

— У тебя отличная реакция. Я бы даже сказала — превосходная, — холодно отрезала она, — для неподготовленного.

— Издеваешься? — проскулил Эйс.

— Нет. Ты поймал суть и сделал попытку, не прошло и часу. Но ты не отличаешь возможности от уловок, — сдвинулись брови. — И ты снова — мертв. Подъем! На поле боя с тобой церемониться не будут.

Он с силой встал на ноги. Колено продолжало бить болью, но он старался не замечать этого, рванул в атаку. Зарычав, он швырнул меч в нее, выбросил вперед ногу. Лиз поймала ее под локоть. Эйс не остановился — вторая нога взметнулась вверх, уперлась ей в плечо… Ригер откинулась на спину и перебросила его через себя. Парень крикнул, перелетел площадку и кубарем собрал на одежду весь холодный песок. Рука свисла, ее окутал ветер. Когда он открыл глаза, то понял, что лежит на самом краю башни… Резкий выдох, он мигом отполз от него подальше, присел у стенки.

— Делаешь успехи, Эйсон, — отряхнувшись, кивнула Лиз. — Но сейчас ты умер не из-за недостатка навыков, а из-за ярости. Эмоции — это слабость. А на слабостях — играют.

Он приподнялся, помотал головой. Злость часто отключала рассудок в нужные моменты. Но она же помогала собраться с духом… Взгляд поднялся на Ригер. Парень сжал кулак и принял решение. Холодное, как сталь.

— Час перерыва, — произнесла войд. — Тренируемся до вечера по схеме два к одному. Надеюсь, что хоть через неделю ты перестанешь медлить.

— Да? — он свалился на бок.

— Обманчивое восприятие, Эйсон, — сапожки застучали по лестнице.

***

Комната Рейи занимала целый отсек южной башни. Это было широкое просторное помещение в два этажа с множеством мелких деталей интерьера. Пол был услан несколькими коврами — чародейка не носила обуви. Место для сна было отделено высокой ширмой. Возле нее столик с зеркалом. На стенах разные мистические обереги и посохи. В углу притаилась какая-то установка из сплетения черной нити. В другом конце был письменный стол. На нем стояла металлическая клетка с полярной совой. Птица резко переводила взгляд оборотами головы, пока желтые глазки не застывали на чужаке. Рядом с тем местом — два шкафа с книгами, свитками и склянками. Гардероб уходил куда-то глубоко в стену.

Когда Эйс вошел в эту комнату впервые, то удивился идиллии и теплоте. У Рейи были знания, несущие глубокое понимание мира в его основе, у самих истоков. Помимо неплохой библиотеки в основном корпусе, здесь можно было найти сборники, существующие в единичном экземпляре, и ее личные рукописи, прошитые многоличным опытом. А от алхимической лаборатории несло душистыми травами и пряным запахом брожения.

Женщина уже ждала его. На ее глазах блестели узкие очки с тонкими линзами. Она глядела на ровные рядки букв одной из четырех книг, разложенных перед собой полукругом. Былые страхи Эйса перед ней утихли. Какой бы могущественной не была магесса, она не хотела причинить ему зла, а диалоги уходили глубоко, в самую душу, затрагивали самые темные уголки личности, открывали психику, заставляли раз за разом анализировать себя, с целью понять и изменить внутренние составляющие. Словно психотип был построен из тысячи мелких шестеренок, которые можно перемещать, откатывать, заводить, замедлять, а-то и вовсе — убирать из границ своего восприятия.

— Gloarex divertym, mi vigg’t? — не отрываясь спросила Рейя.

— Vi fares mi lirit, no demax, — ответил он.

— Произношение, — чародейка сняла очки и аккуратно положила на стол. — Работай над произношением. Это двергский, Эйсон. Ты не в Террафоле, и общаешься не с враном. Слишком грубо. Слова нельзя менять местами, ты ломаешь весь смысл. Пытаешься сопоставить все с нашей речью, формулируешь прескриптивно. У двергов речь на девять из десяти состояла из дескриптивных форм, смысла комбинации слов и их порядка. Одни и те же слова в разном порядке могут означать как «извечную даль», так и «серый рассвет нового времени».

— Это мертвый язык… — отвел взгляд парень.

— Так уж повелось, что нам слишком часто приходится понимать мертвых, — женщина повертела пальцем в воздухе. С него осыпалась золотая пыльца, заплясали искорки, и на стенах комнаты проступили ярко-желтые старинные руны писаний. Эйс уже привык не удивляться, но цеплялся взглядом за то, что она пыталась показать — Рейя никогда не показывала ничего без причины.

— Когда-то, я нашла это в старом кургане, — произнесла женщина. — Курган относился к делу, и эта информация позже стала жизненно важной. Но понять ее с ходу не смогла даже я.

Его нынешний уровень языка позволял хватать отдельные обрывки фраз, но без понимания сути. В миг руны померкли, оставив по себе тлеющее туманное зарево.

— О чем здесь говорится?

— Это когда-то было мутным пророчеством, — постучала ноготком по столу магесса. — Сейчас — это большая загадка, и ты закончишь учить двергский только когда дашь на нее ответ.

Мысленно Эйс чертыхнулся — на этом языке одно слово могло иметь несколько смыслов, а с таким объемом текста как здесь, над ответом даже задумываться было рано — успеть запомнить и прочитать. Да, она била одновременно по нескольким слабинам — пространственное восприятие, фотографичность памяти, недостаток словарной базы, эрудиция и мысленные аналогии.

— Ты определился?

Эйсон присел на стул и потер лицо руками:

— Да… Прошла уже кварта и… Я понимаю, что мне проще душить в себе эмоций, чем разжигать их. Берсерком я не стану. Скорее уж — метелью.

— И как успехи? — усмехнулась собеседница.

— Так себе. Не могу подавить полностью. Что-то да остается.

Она поднялась и мягко обошла со спины, положила пальцы на его виски:

— Смотри внимательно.

В глазах затемнилось. Он оказался во мраке, один. А потом над головой зажегся прожектор.

— Что за глупые игры, Рейя? — чародейка не терпела обращений «госпожа» или «леди». — Верни меня обратно!

Ответа не последовало. Эйс чертыхнулся и пошел вперед, ближе к тени. Свет переместился за ним. Вокруг царила пустота, и как долго бы он не бродил, не происходило ровным счетом ничего. Пока вдалеке не вспыхнул алый туман. На мгновение, едва уловимо. Парень хмыкнул и пошел к нему, потом пустился в бег. Туман мерцал все ближе, пока скиталец не налетел на стену из колючей проволоки. Ругань. Эйсон потер распоротую ладонь и подавил боль. Частица красного тумана исчезла, но остальное парило метрах в ста впереди. Прожектор потускнел. В конце концов, парень решил обойти стену и побежал вдоль нее. Старая проволока сменилась колючей и оборванной сеткой. Подняв взгляд вверх, он убедился, что ее границ там не видно. Через какую-то дистанцию сетка поржавела, и так, пока ее граница не начала колебаться в пространстве.

Парень приблизил руку, и осознал, что это нечто не имеет материального тела. Красное зарево за спиной давно исчезло…

Недолго думая, он проскользнул на другую сторону и побежал назад.

— Теперь-то я тебя достану, — хмыкнул Эйс, подбираясь все ближе к прежнему месту.

В грудь что-то врезалось, щека ударила болью. Он вскрикнул и отскочил назад, а потом — выругался пуще прежнего. Перед ним стояла точно та же стена из проволоки, но с одним отличием — с нее стекала кровь, а под основанием уже простиралась темная лужа. Тумана не было видно вообще.

— Рейя! — крикнул он в небо, уже не так уверенно. — Как мне выбраться?!

За спиной рыкнуло. Парень замер. По спине пробежали мурашки, на шее застыла капелька холодного пота. В окрестностях из поверхности забил серый подсвеченный дым. Аккуратно, Эйс обернулся и похолодел. Там зависло парящее существо с бинтами и порванными пустыми глазницами. Вокруг зазвучали шепоты, тихие, многогранные. Остатки губ твари тоже шевелились. Эйс закричал. Задрожал свет. Шепоты нарастали, пока не накрыли с головой. У него появилось чувство, что он тонет.

«Нет, это все — нереально! Это все — в моей голове! Одна большая иллюзия!» — рвались на поверхность мысли.

Мокрое тело выбросило в заснеженную равнину. Эйс задрожал, челюсть выбивала чечетку. Он поднялся на колени и начал хватать ртом воздух — на месте его падения снег был окрашен в красный. Старые раны на плече снова кровоточили. А в воздухе сильный ветер гонял снежные хлопья, заворачивая их во вьюгу…

Реальность вернулась, Эйс захлебнулся воздухом, снова. Холодный пот. Перед ним находилось зеркало чародейки, но он не сразу узнал себя: растрепанные волосы, нервно дергающиеся мышцы лица и блуждающие зрачки. Раны на лице исчезли. Он осмотрел руку — привычно стертая тренировочными мечами, она невольно потянулась потереть шрамы на плече.

— Зачем? — только и выдохнул парень. — Зачем?! Что это такое?!

Чародейка стояла рядом, встряхивая баночку с какой-то жидкостью. Потом она протянула ее гостю. Эйсон смерил ее взглядом, но все же выпил. Бурление в голове и теле пошло на спад.

— Это были не мои иллюзии, — произнесла Рейя. — Ты сам себе это внушил. Я лишь помогла заглянуть.

— Хах… И как?

Чародейка отвела взгляд к окну:

— Никак. Оно до сих пор в тебе. И до сих пор пирует на своих страхах, печали, и гневе. А позитив не успевает зарождаться. Если так пойдет дальше… Если ты не возьмешь себя в руки…

Она замолчала и помрачнела. Эйс не до конца понимал:

— То что?

Магесса нахмурилась:

— Я порекомендовала тебя, потому что уже работала с людьми, которых коснулся пустотник. Но я работала с ними с самого начала. Твой случай запущен, блокировка разума слишком сильная. И кто его знает, что творится там, за «колючей проволокой». Если так пойдет дальше, тебя придется… убрать.

— Что?.. — запнулся Эйсон.

— Нам нужны люди, которые держат себя в руках. С тотальным внутренним контролем. Ладно, — махнула рукой чародейка, — забудь. Начнем сначала.

Эйс сильно зажмурился и что-то прошептал. Правая кисть сжалась в кулак, он ударил ею по обивке. Рейя перекатила кресло и села прямо напротив него:

— Понимаешь, эта штука… Она как растущая бездна. В твоих руках. Ее можно фиксировать, расширять, сужать, и даже закрывать.

— Побороть вторую личность? — глянул на нее парень.

Чародейка добродушно посмеялась:

— В тебе нет пустотника. И никогда не было. Это больной облик, застывший у тебя в голове, которым ты объясняешь последствия транзакции. Забудь его и возьми себя в руки. Я обучаю их управлять чувствами, даю настойки, травы. А тебе они не нужны. Если в их сердцах пламя, то в твоем — тусклые огоньки. Когда поймешь, сможешь управлять всем, всем до единого. Вот в чем особенность следа. Никто не может переключать личность, черты характера, саму свою суть по щелчку пальцев. Слышишь?

Эйс вникал. Ему бы этого очень хотелось, но проклятие играло злую шутку и не подпускало мысли слишком близко. Рейя взяла его за руку:

— Я тебе кое-что покажу, — в его ладонь был вложен стеклянный шар. — Держи его.

Парень повертел вещицу в руке: на гладкой поверхности искаженно лежало его отражение, укрытое бликами искусственного освещения. Изображение кожи заворачивалось в спираль. Он ожидал, когда возникнет иллюзия. Вдруг, шар завибрировал и вспыхнул золотым пламенем. Пальцы обожгло, раскалились ногтевые пластины, зашипела кожа. Сработал рефлекс, рука дернулась назад, шар покатился по полу. Эйс вскрикнул и прижал руку к себе — из локтя торчала швейная игла. Чародейка двинула пальцем и оба предмета превратились в золотистую пыль.

— Что за… — глянул на конечность Эйсон. Ожогов не было. Ни единого следа воздействия.

— А теперь скажи мне, что ты сделал неправильно, — склонила набок голову Рейя.

— Отдернул руку. Я не знал, что позади игла. Это вышло автоматически.

— А если бы ты подошел со стороны разума? — продолжала собеседница.

Парень хмыкнул и сложил руки на груди:

— Тоже хочешь порвать мои рефлексы, — отвернулся. — Лиз ставила меня у стены и стреляла из лука. Учила распознавать опасность, стрелы, что летят в меня, и те, что летят мимо. Не дергаться лишний раз.

— Осознание Лиз давно перекрыло ее эмоции, — кивнула Рейя. — Она хотела показать тебе, научить справляться, и не только с шальными стрелами. Я помню ее совсем маленькой напуганной девочкой. И она чувствовала точно то же, что и ты. Она знает, каково это.

— Она никогда не рассказывала.

— И не расскажет. Но она может показать, заставить чувствовать. И тогда ты сам поймешь. Возьми шар еще раз, — в ее руке снова появился предмет.

Эйс замер, но в итоге все же принял вещицу. Когда она загорелась, рука не отдернулась — разжались пальцы, предмет, не долетев до пола, рассыпался золотом.

— В чем разница, Эйсон? — наклонилась к нему чародейка.

— В осознании.

— Ты бежишь от своих же эмоций рефлекторно, и этот рефлекс бросает тебя в ужасы. А стоит всего-то вовремя разжимать пальцы. Тебе кажется, что стрела летит в тебя, но ты попадешь под нее только в попытке увернуться. Сохранение устойчивости. Возьми шар.

Третий Эйс принял более смело, внутри что-то ожило. Шары ненастоящие, пламя иллюзорно, боль — фантомная. Когда меж пальцев заплясал огонь, парень не отпустил предмет, он сжал пальцы настолько сильно, что предмет рассыпался у него в руке.

— И так должно быть всегда, — усмехнулась чародейка. — Твоя задача — заставить разум анализировать все за считанные секунды. Это всего лишь тело. Это всего лишь эмоции. И не более. Все в твоих руках.

***

Реальность рябила тысячью цветов и миллионом оттенков. Зернистая гладь постепенно превращалась в туман, а за ней разворачивалось бесконечное цветочное поле. Дивные фиалки, белоголовые ромашки, вперемешку с пожолклыми колосьями пшеницы. Солнце отражалось на них блеском, голубизна неба слишком ярко, кислотно била по глазам. Он никогда ранее не видел мир таким… естественным.

Но в местном пейзаже кое-чего недоставало. Парень знал о замкнутости локации, о ее ограниченности. Бескрайняя клетка, сворачивающаяся в сферу своими краями. Из нее невозможно было сбежать, весь мир был соткан из живого солнца, волнистых цветов и недостижимого горизонта. И сколько бы Эйс не пытался принюхаться, он не мог уловить и намека на запах. Сколько бы не смотрел на свет, стоило отвести побелевший взгляд, как на нем не оставалось ни следа, ни намека на воздействие, никаких мушек, черных точек или слепых зон. Как бы ярко и сочно не выглядело поле, на нем не выступало ни капли пота, потому что воздух… воздух оставался нормальной температуры. А ветерок был столь ограничен, что качал лишь разноцветные головки, ласкал щеки, тело, но не заставлял покачиваться ни один черный волосок на голове.

А потом по земле прошла вибрация. Парень инстинктивно дотянулся до мечей за спиной, блеснуло оружие — старинные мечи, коих полно на складе Ниер-Винд, более или менее подходящие под длину его руки. Вдоль поля, едва заметно раздвигая колосья, ползло задеревеневшее щупальце, и он непременно не заметил бы его, если бы не знал. Оно всегда появлялось. В разных местах, из разных переплетений цветов на скрюченных объединенных стеблях, и торчащими по отдельности белоснежными шипами, такими молочными, что могли бы сойти за кости.

Его не отвлек внезапно налетевший, искусственный запах голубых роз, расцветших прямо на едва заметной тропе. Он лишь провернул в руках оружие и пошел полукругом, отмечая еще одно щупальце.

Из какой эпохи не был бы этот амфозорб, он представлял собою реликт прошлого, оставшийся в нескольких единичных экземплярах. До невозможности красивых, и смертоносных.

Куст чересчур напыжился, Эйс замер с отведенными за спину клинками и тут же отскочил — в его прежнее место вертикально врезалось сразу два отростка. Шипение. Корневище бывшего минуту назад растения вырвалось из-под земли и раскрыло ужасно темную пасть. Парень закружился с оружием, отсек слишком наглые корни и нырнул перекатом под удар щупальца. В пространстве заплясали волны из зелени, и вот уже цветы приобрели формы глаз, настырно вылезающих из орбит. Они захлестнули его с двух сторон, смели с дороги в заросли высокой травы и прибили сверху. Парень выдохнул до хрипа, но тут же схватил выпущенный из руки клинок, саданул вслепую. Скрежет о кость, вокруг груди увилось пару крупных корней, рядом расцвело.

Нет… Меч из правой вылетел, потерялся в пшенице. Нет… Он перехватил левый обеими и со всей силы перерубил гнилые деревяшки. От роз разило смертью. Его сбросило на траву, тело рухнуло на колени.

«Не сдавайся!» По спине огрело никак бревном, кубарем швырнув вперед, ближе к твари. Эйс сгруппировался и слишком уж поздно поставил защиту… Сомкнулось у него на поясе, погрузив все, что выше, в полнейший мрак и безысходность. Сознание наполнила пустота, окунула с головой в безымянный поток, рвущийся прочь из сего мира, прочь из дивных садов с неестественным ветром и негреющим солнцем. В ледяное безразличие смерти…

А потом зазвучал треск лопающегося стекла, и тело с разгона вышвырнуло прямиком на острые осколки в холодном коридоре. Зрение водило хоровод, каждая клетка тела оживала по-своему, приводя в движение остальные, до тех пор, пока реальность не приняла его обратно.

Темный и страшный коридор с галереей из живых картин. Фиолетовое свечение. У стены послышалось:

— Ты ни хрена не внимаешь моим советам. Еще пару смертей, и ты неделю будешь пускать слюни у себя в комнате.

Эйс отдышался, приподнялся на колени и бросил взгляд назад. Туда, где разбитая грань жидкого зеркала снова по кусочкам собиралась в единую гладь, с застывшим внутри реликтом. Прямо перед ним показались невысокие сапожки и полы плаща:

— Забавляешься? — холодно спросила Элизабет. — Эти зеркала — не шутки. Они могут убить, могут не выпустить из своих объятий. И с каждым твоим поражением, они будут становиться все сильнее.

— Тогда почему я не умираю? — поднял на нее взгляд Эйсон.

Девушка развела руками:

— Потому что ты не веришь в смерть. А я не даю ему удержать тебя настолько, чтобы поверил. Клянусь, Эйс, в следующий раз я не буду разбивать это чертово зеркало, только чтобы бой перестал быть для тебя забавой. Нет… Нет, ты ведь и вправду умрешь. А как показать по-другому, я не знаю.

— Лиз… — парень поднялся. — Что я не так делаю? Я стараюсь изо всех сил, оно слишком мощное. Я не успеваю. Я сто раз зарисовывал его на бумаге с разных сторон, пытался отмечать слабые места, мои наброски впору занести в отдельный справочник, но…

— Потому что это не дрянная драка с глупым человеком! — перебила девушка. — Это чудовище, оно непредсказуемо, с ним не получится заучить ситуации, что ты настырно продолжаешь делать, вопреки моим словам! Ты не ведешь отряд на штурм крепости, это не стратегия. Тебе нужна тактика! Встретишься в бою с доселе неизвестным — тоже будешь рисовать и выдумывать подход? Ускоряй восприятие, — шикнула она. — Не души новые рефлексы. Пустотник дал тебе возможности, Рейя укрепила связи, я научила этим пользоваться. Так почему же ты не пользуешься, черт возьми? Замедли время в своих глазах, взвесь движения. Когда же ты поймешь, что мало просто махать клинком?

Девушка прикрыла глаза рукой и отошла к подоконнику. Лицо странно скривилось, и Эйс бы непременно подумал, что от досады, если бы не видел это выражение ранее и неоднократно. Она с минуту глядела на собственное отражение в заледеневшем окне, под слабым свечением живых зеркал блестела ее заколка. Потом Элизабет ослабленно вздохнула. Эйс потянулся за спину. Нет клинков… Это была лишь защитная проекция, созданная сознанием в ответ на опасность чуждой обстановки.

— Я попробую еще раз…

— Нет, — прервала она. — Это окончательно выбьет тебе мозги.

— Я хочу исправить ошибки, — растерянно буркнул он.

— Ничего ты уже не исправишь. Пока не научишься думать иначе.

***

По двору гулял холод, переваливая снежные облачка с места на место. Пустая крепость могла имитировать голоса завыванием ветра, скрипеть, заменять своим гулом укоры немой совести. Парень вышел из-под острой крыши входа в главный корпус, и не спеша двинулся по неопрятному и столь же пустынному дворику. Рядом покачивались алые треугольные флажки, из конюшни доносилось приглушенное ржание и похрапывание, где-то за стенами ругался Дескол… Все до жути знакомо и теперь уже до боли привычно. Но к Ниер-Винд нельзя было привыкнуть, он менялся с каждым днем, на каждом рассвете и закате. Из него убывали странные люди, и не менее странные — возвращались из вылазок. Хранимые секреты не предавались огласке, а он никогда не задавал вопросы знакомым. Знал, не ответят. Каждое утро за окном были разные горы, плавающие образы, творимые аномальными температурами и несуществующими кусками пространства. Каждый вечер свистели разные птицы, выли разные… нет, Эйс был готов поклясться, что это не животные. Золотые огоньки на темном своде туманных скал зажигались случайно, и кружили, медленно ползали вокруг утесов — адепты-ауриты щупали местность на наличие непустых жизней.

Конец ознакомительного фрагмента.