Ничего страшного

Данил Темнов (2024)

Артём проводит летние каникулы один дома, пока тётя уехала за город. Он ходит с друзьями на речку, играет в компьютерные игры и спит до обеда. Однажды, застряв под шкафом, он сталкивается с представительницей потустороннего мира — Руно. Сначала она хотела напугать его и получить свою порцию страха, но что-то пошло не так, и Руно наложила на Артёма Печать смерти. Теперь, ему нужно как можно скорее покинуть мир живых, чтобы воссоединиться с Руно, иначе они исчезнут оба. Навсегда и из всех миров.

Отчуждение

Артём пришёл в себя на рассвете, лёжа на диване в зале. Ноги его лежали на подушке. А голова там, где ноги. Причём, голова сильно болела, будто с похмелья. В свои шестнадцать молодой организм ещё не знал, что это такое.

Мальчик приподнялся, его тут же начало тошнить, и в глазах потемнело. Он аккуратно вернулся в прежнее положение. События вчерашнего дня напоминали сон. Жуткий, больной сон, деталей которого не помнишь. Но чётко и ясно чувствуешь ощущение липкого страха на мокром теле.

Я залез под шкаф, застрял, а потом… — начал вспоминать Артём себе под нос, и вдруг его, будто, током ударило. Он медленно стал поднимать свою правую руку и поворачивать к ней взгляд. Когда они встретились, Артём вскрикнул. На его ладони распласталось чёрное пятно. Из его середины к краям рос бархатистый маленький чёрный мох, плавно переходя в кожу. А в середине пятна зарастал серой кожей лопнувший, как от ожога, пузырь, украшенный белыми ростками какой-то плесени.

Парень перегнулся через спинку дивана и его стошнило на пол. Здоровой ладонью он вытер с лица остатки рвоты, а тыльной стороной стёр пот со лба. Артём встал и поспешил в ванную, пересиливая своё состояние.

Резко дёрнул кран. Стал полоскать черноту под проточной водой. Боль стеганула колючей проволокой по вискам и затылку. И молнией прошлась по нервам тела. Юноша сгорбился над раковиной и завыл. Тело дрожало. В голове начали толкаться мысли: «Чёрная лихорадка, нет, чёрная плесень, ампутация, чёрная плесень, чёрная оспа, ам-пу-та-ци-я». Он вспомнил, кто ему оставил этот след, и старался не поднимать взгляд в зеркало. Вдруг, он увидит в отражении за спиной — это? Ему и так периодически чудится на себе чужой взгляд.

Нет! Это невозможно! — громко прервал Артём собственные мысли. — Не бывает так!

Трудно отрицать то, что уже случилось, но некоторые стараются.

Мальчик выпрямился и мокро стукнул по краю раковины. Он выключил воду. Взял полотенце левой рукой, вытер лицо, а затем аккуратно и повреждённую руку. Вышел в коридор, завернул на кухню. Достал из аптечки черную виниловую перчатку, как у врачей. И медленно, стараясь не смотреть на ладонь, надел на правую руку.

–Так, причина паники пропала из зоны видимости, — шумно выдохнул Артём, успокаиваясь, — Теперь приступим к решению причины паники.

«Точнее её последствий», — завершил он мысль в голове и снова вспомнил о черноволосой девушке с большими глазами, яростно надеясь, что всё это ему приснилось, а руку он травмировал на речке.

Парень взял из кладовки дихлофос и, опасливо косясь на щель под шкафом, от души набрызгал туда. Так, на всякий случай. Затем прошёл максимально отдалённо от опасного шкафа и сел за стол. Включил компьютер и, пока он загружался, нервно пытался отогнать мысли о вчерашнем.

В открывшемся окне браузера Артём написал: «Чёрная плесень на коже». Печатал и кликал левой рукой, правую просто положил на стол. Картинки смотреть не решился — примерное изображение у него уже имелось на ладони. Он открыл первую строку результатов поиска:

«Черная плесень (мукормикоз) — это болезнь человека, которая развивается при поражении грибками семейства Мукоровых».

— Чёрт бы побрал вашу семейку Мукоровых! — выругался Артём в монитор, немного заляпав его слюной. Он прокрутил статью вниз и стал читать то, что его больше всего интересовало:

«В лечении черной плесени используются два основных метода:

●

Своевременное хирургическое удаление патологических очагов.

●

Системная противогрибковая терапия

»

.

— Нееет… — дрожащим голосом протянул Артём и украдкой взглянул на руку в перчатке. — У меня там точно очаг. Он судорожно сглотнул и впился глазами в текст, продолжив читать:

«Чаще всего попадает в организм с вдыхаемым воздухом и при контакте с кожей. Однако заболевают при этом далеко не все. Основная причина развития данной инфекции — ослабленный иммунитет. Чаще всего такие состояния развиваются в следующих ситуациях:

●

Декомпенсированный сахарный диабет.

●

ВИЧ в стадии СПИД.

●

Необходимость приема иммунодепрессантов после трансплантации органов.

●

Лейкозы и лимфомы.

●

Лечение злокачественных заболеваний.

●

Длительная терапия глюкокортикостероидами.

●

Обширные травмы и ожоги.

●

Истощение.

●

Недоношенность плода

»

.

«Я подхватил на речке СПИД», — побледнел Артём и тут же накрутил себя ещё больше. — «А может, я просто недоношенный?».

«А, нет. Вот!», — он уткнулся взглядом в строчку и прочитал ещё раз. — «Обширные травмы и ожоги».

Внезапный звонок телефона резанул по ушам. Артём подпрыгнул в кресле. Ударил коленом по выдвижной полке под компьютерным столом, на которой лежала клавиатура. Полка отлетела и рухнула на пол вместе с клавиатурой. Артём на компьютерном кресле с грохотом прилёг рядом.

Мальчик подскочил к телефону возле дивана, снял с зарядки и резко ответил:

— Да!

— Ну, чё ты там, ласты склеил? — весело спросил голос из телефона.

Артём посмотрел на номер на дисплее смартфона: «Ник Втор».

— Ч…шт… Охренел ты? Какие ласты?! — с совершенно квадратной головой, громко недоумевал Артём, хватая воздух ртом.

— Так, это… Ты вчера… Ну, мы вчера ласты сломали. Ну, кто-то. И ты собирался заклеить, — неуверенно замешкался Никита и добавил. — Ты чё, спишь ещё?

Артём снова убрал от уха смартфон и посмотрел на время: «17:03». Взгляд его скользнул в другой угол экрана, где значились цифры заряда аккумулятора телефона: «100».

— Ласты не склеил ещё, — холодным голосом, бросил Артём в трубку, глядя в пустоту. — Я позже перезвоню.

— Я, если что, могу при… — голос Никиты оборвался красной кнопкой на дисплее.

«Сколько же я спал?» — подумал Артём и медленно сел на диван, отматывая вчерашний день в голове. Вот он открыл дверь, поставил пакет, тюбик улетел под шкаф. Телефон пиликнул — мало заряда.

«А ставил ли я его на зарядку?» — вспоминая, Артём встал с телефоном в руках и подошёл к двери, глядя куда-то сквозь время в обратном направлении, роясь в памяти. В прихожей воняло дихлофосом. Нечто под шкафом его пока не пугало. Согласно его логике, от такого количества отравы любая нечисть под шкафом должна сдохнуть. Не важно: призрак какой или таракан.

Тётя научила его своей мудрости: «Если потерял мысль, скорее всего она где-то выпала. Вернись обратно в то место, и она может найтись».

Следуя этому совету, Артём взял вчерашний пакет, надел сланцы, взял ключи, положил телефон в карман. Вышел из квартиры. Закрыл дверь. И постарался мысленно вернутся во вчерашний день. Открыл дверь. Зашёл в квартиру. Положил ключи на тумбочку. Поставил пакет на вчерашнее место. Достал телефон и положил его туда же на тумбочку. На рекламку, как вчера. Телефон закрыл собой основную часть текста, и стало видно только:

Ар..

Тем..

Ру..

Но..

Артём щёлкнул выключателем света — с потолка засияло. И тут до него дошло. Он медленно сполз по стене коридора на пол. Чётко и ясно он вспомнил, что света вчера не было, а телефон так и остался лежать на тумбочке в прихожей. Также, как и он сам остался лежать на полу.

За компьютерным столом что-то брякнуло. Артём медленно высунул голову из-за стены, трясясь не от страха, а от ожидания чего-то страшного. Он взглянул на компьютерный стол. Подставка под ручки упала, и всё её содержимое рассыпалось. Теперь на полу, помимо клавиатуры и, выпавших из неё, кнопок, валялись ручки и карандаши. Циркуль, и вовсе, воткнулся в паркет и стоял на одной ножке, слегка покачиваясь.

«Нет, это точно было. Оно реально. И оно здесь», — большими буквами всплыло в голове.

Артём собрал последние силы в кулак. Вскочил, схватил ключи и выбежал из квартиры, хлопнув дверью. Хватался за перила с болью в правой руке и перескакивал по четыре ступеньки. Несясь наперегонки со страхом, Артём вылетел из подъезда, распахивая железную дверь, и врезался в только что подошедшего Никиту. Оба они распластались по асфальту возле подъезда. Никита поднялся, схватившись за ребро:

— Ты чё, совсем дебил?!

— Никит, я это… — начал одновременно подниматься, соображать и оправдываться Артём. — Сорян, я тебя не заметил. Там в подъезде бабка…Ой, то есть, собака с поводка сорвалась. Ну и за мной понеслась.

— Что-то я никакого лая не слышал, — почесал голову Никита и, прихрамывая, отошёл подальше от стальной подъездной двери.

— Да она уже это… В квартиру зашла, — отмахнулся левой рукой Артём, а правую в перчатке спрятал в карман.

— Ладно, что будем делать? На речку пойдёшь? — примирительно спросил Никита и присел на скамейку возле подъезда, растирая ушибленное ребро. Артём снова напряг мозги, чтобы выдумать отговорку.

«Если Никита узнает, что у меня дома чудовище, которое укусило за руку, он поднимет шумиху и потащит меня в больницу. А если я не пойду, сам отрубит заражённую часть. Он такой — настырный».

— Братан, я пока не могу, у меня дела сейчас. Нужно сходить, там… в одно место, — продолжал накладывать в три короба Артём.

— В какое? Давай я с тобой схожу? — настойчиво интересовался Никита. — Вместе веселее будет.

«Только не сейчас!», — раздражённо подумал Артём.

На самом деле, Артём не хотел возвращаться в квартиру с чудовищем: ни в одиночку, ни сегодня. Судя по разбросанной канцелярии, на это нечто дихлофос не действует. Но ночевать где-то надо. В принципе, сегодня он может весь день протаскаться с Никитой, а потом пойти к нему в гости и остаться с ночевой. Его мама работает ночами в аэропорту, поэтому ребята часто проводят ночи за компьютерными посиделками у него. Но, Никита, по-любому, попрётся на речку, а Артёму не хотелось бы лишний раз светить свою заражённую конечность. Да и при встрече надо будет всем руку жать.

«Точно!» — осенила Артёма светлая мысль. — «Нужно замотать руку в гипс, будто сломал. Тогда никто не увидит эту плесень и вопросов не зададут. Но, где взять гипс? Ещё и Некит, совсем не вовремя…»

— Ну чё? — напомнил о себе Никита и выдернул друга из раздумий.

У Артёма постепенно вырисовывался план действий. Он похлопал себя по карманам левой рукой. И наигранно, скорчив гримасу удивления, выдал:

— Блин, телефон дома оставил. Щас вернусь. И пойдём.

— Так чё, давай с тобой зайду? Вдруг там собака где-то стоит, в глазок наблюдает?

— Пошли, — кивнул Артём и открыл дверь подъезда. Никита шёл впереди и театрально озирался по сторонам. Он крался, словно шпион на вражеской территории. Выглядывал из-за угла через очевидно просвечивающие прутья перил. Минуя каждый этаж, он быстро бросал через плечо Артёму: «Чисто», и спешил дальше. На четвёртом этаже он резко остановился, вытянул руку и ткнул Артёму ладонью в грудь. Другой рукой приставил указательный палец к своим губам. Прислушался. Артём вскинул брови и обречённо вздохнул. После наигранного вслушивания в ближайшую дверь квартиры, Никита быстро отрапортовал другу: «Кошка», и махнул рукой вперёд ладонью несколько раз, как бравый коммандос.

Пока Артём открывал дверь квартиры, Никита стоял спиной к нему, озираясь, будто опытный телохранитель.

— Фу! Чем у тебя так воняет? Освежитель просроченный что ли? — спросил Никита, переступив через порог квартиры, и натянул на нос футболку.

— Да это… Ласты ж клеил. Вот и запах.

— Ну, ты б хоть форточку открыл — проветрил.

Никита вошёл в комнату и увидел разбросанные вещи, опрокинутый компьютерный стул, клавиатуру с вылетевшими кнопками и прочую канцелярию на полу:

— А это что тут? Ты пытался сальто на кресле сделать?

— А! Это я… Играл в игру… Страшную. Вот, что-то меня от скримера так пошатнуло, что упал. Руку, кажется, повредил. Сейчас телефон возьму и в больницу пойду.

— Ого. Это что за игра-то такая страшная? Увечья наносит в реальности — прямо полное погружение!

— «From the Darkness».

— Мм… И про что там?

— Да там по квартире нужно ходить, в которой чертовщина всякая происходит.

— Аа, понятно. Не, я больше что-то типа «Сталкера» люблю.

«Сейчас главное незаметно забрать бинты», — подумал Артём и прошёл на кухню, открыл ящик с медикаментами на подоконнике. Порылся, озираясь, будто вор, и быстро спрятал найденную пачку бинтов в карман. Внезапный крик и грохот из глубины квартиры резанул по нервной системе Артёма, и без того напряжённой. Мальчик резко побледнел и обмяк. По телу прокатилась холодная волна страха. В следующую секунду он вспомнил про Никиту, про тварь, что живёт под шкафом и ломанулся в зал. От увиденного Артём остолбенел. Нарушая законы физики, что-то рывками утаскивало тело Никиты в щель между диваном и полом, в которую даже котёнок не пролезет.

Никита пустыми глазами смотрел сквозь пространство. С каждым рывком его тело деформировалось, без хруста костей, без брызг крови, проходя сквозь тоненький зазор, а голова вяло покачивалась из стороны в сторону. Никита сдувался, будто воздушный шарик и уже ушёл под диван по самую грудь. На этой границе тела между пыльной тьмой и светлой комнатой проходила линия чёрной мохнатой плесени. Такой же, как у Артёма на ладони.

Артём завороженно наблюдал, не в силах вдохнуть или пошевелиться. Только, когда с очередным рывком его друг ушёл по шею под диван, мальчик вышел из мёртвого оцепенения и бросился к другу. Схватил его за голову и потянул на себя. Что-то с другой стороны крепко держало его друга и рывками тянуло на себя. Так собаки пытаются вырвать игрушку из рук человека — рывками всего тела, задействуя всю доступную массу.

Парень старался, стиснув зубы и задержав дыхание. От напряжения у него запульсировало в зубах и висках. Слезные железы, желая внести свой вклад, начали сочиться слезами.

Вдруг из-под дивана выскочили бледные руки в белых кружевных рукавах и легли на ладони Артёма. Ладони закололо, будто их наполнил серый шум, как бывает, когда отлежал руку. Мальчик вскрикнул от неожиданности, но не отпустил друга. Голова Никиты волной покрылась чёрным мхом от бледных рук и, сжавшись, начала утопать во тьме под диваном. Тогда Артём схватил эти бледные руки и со всей силы дёрнул на себя.

Он рухнул на пол, и по инерции на него рухнула обладательница кружевных рукавов. Над его лицом дышала паром девушка с бледным лицом, на половине которого вытянулись изумленные белые глаза, с чёрными бездонными зрачками в них. Еле заметно, смущённо сжались в одну полоску губы, под аккуратным, слегка вздёрнутым носиком. В её лице читалось смущение от ситуации и интерес к Артёму. Её прямые чёрные, как гудрон волосы, свисая, скрывали от Артёма окружающий мир, будто шоры. От них пахло чем-то потусторонним.

— Привет… — сказала она шелестящим шёпотом.

Артём вдруг, понял, что всё ещё сжимает её руки. Резко отпустил их, отпрянул от неё и отстранился к стене за компьютерное кресло. На ходу схватив воткнутый в пол циркуль и вооружившись им.

— Кто ты такое? — резко спросил Артём, не в силах отвести взгляд, будто под гипнозом. Разглядывал её бледное лицо, почти такое же белое, как её, закрывающее колени, платье с кружевами. На лице не было того рта усыпанного зубами, которое он увидел в первую встречу.

— Я — Руно. Я же тебе писала, — она указала на разбросанные по полу клавиши клавиатуры, четыре из которых лежали в ряд: «Р», «У», «Н», «О». Ниже, таким же образом, в ряд были уложены другие клавиши: «Т», «Ё», «М», «А». Вокруг этих двух рядов криво уложенные ручки и карандаши образовывали сердечко.

Артём перевёл взгляд с неё на послание на полу. Затем снова на неё. И процедил сквозь зубы:

— Что ты сделала с моим другом? Верни его!

— Ты про это? — вопросительно вскинула черную бровь Руно и кивнула на покрытого чёрным мхом Никиту, который наполовину торчал из-под дивана и напоминал человека лишь силуэтом.

— Да, я про него! Верни его обратно! — кричал Артём, позабыв про страх. Кровь закипала в его жилах. Он тыкал циркулем в воздух, не обращая внимания, как нелепо выглядит его «оружие».

— Но я… Я думала, это подарок, жертвоприношение. — слова разочарования вылетали изо рта вместе с небольшим облачком пара. Полоска губ выгнулась, чёрные брови поступили так же. Руно насупилась.

— Какой ещё к черту подарок! Это друг мой! — вскочил Артём и закричал на Руно. Бледная девушка, казалось, вот-вот заплачет. — Что ты вообще до меня докопалась?! Мне из-за тебя руку отрубят!

Юноша убрал в карман циркуль. В качестве доказательства своих слов, стянул перчатку и помахал своей почерневшей ладонью. На секунду ему показалось, что перчатка так и осталась на руке. Он взглянул на свою ладонь, и по телу снова пробежал озноб, выжимающий пот — кисть полностью почернела, мох уже начал поглощать здоровую кожу предплечья. Снова мысли об ампутации нахлынули на мальчика. Уже более явные и яркие. Он представил, как падает в обморок хирург, видя это; как показывают по новостям его чёрную кисть; как на Артёма налипает дурная слава; как его объявляют уродом, колдуном, изгоем и выгоняют из города. И в оконцове, он погибает в канаве на окраине городка в пучине тьмы и дурной славы.

Руно округлила глаза и как-то восхищённо улыбнулась.

— Что это?.. — одними губами прошептал севшим голосом Артём.

— Ничего страшного. Это чёрная метка. Я выбрала тебя! И теперь мы будем вместе. А иначе, оба исчезнем. Я так рада! — белое лицо девушки засветилось от счастья, а глаза полностью налились тьмой зрачков, как у кошки. — Ты ведь не против? Конечно,нет! Это же — Узы Смерти! О, мой Страх, я переживала, что печать не приживётся, и ты умрёшь в муках, отдав душу церберам. Но нам несказанно повезло! Теперь тебе смертельно необходимо расстаться с жизнью до тех пор, пока чёрная плесень не покрыла всё тело.

Руно восхищённо часто задышала, аккуратно встала и по-девичьи поправила волосы. Артем пытался осмыслить всё, что сейчас произошло. Скрипя мозгами он выдал:

— Почему у тебя пар изо рта?

— А он всё ещё идёт? — девушка выдохнула и постаралась заглянуть себе под нос.

— Нет, — сухо констатировал парень.

— Ой, значит, мне пора! Я в следующий раз тебе расскажу! — крикнула она, вставая. Подошла к Никите, резким движением выдернула страдальца из-под щели дивана. И, будто накидку, стянула с него весь чёрный мох, накрылась им и исчезла в узких тёмных щелях прихожей.

Сердце неистово стучало клапанами, явно сигнализируя, что происходит что-то нездоровое. Парень присел возле друга и начал тормошить его:

— Никита. Некит, вставай! Ты меня слышишь?

Никита сильно зажмурился и, прикрыв глаза рукой, повернулся в сторону голоса.

— Голова так трещит. Я что, в обморок упал?

— А что ты помнишь?

— Мне больно думать, не то, что вспоминать. Дай воды.

— Ага, сейчас.

Артём умчался на кухню. Схватил белую кружку и на её контрастном фоне увидел свою постепенно чернеющую руку. Быстро прошмыгнул в ванную, из корзины для грязных вещей взял толстовку с длинными рукавами. Надел и начал заматывать белоснежным бинтом чёрную мохнатую метку.

Никита постепенно приходил в себя. Прислушался к ощущениям в теле, перевернулся на живот и сел на колени. Артём вернулся в толстовке, с забинтованной рукой. Дал ему кружку с водой. На синем боку кружки белым весёлым шрифтом написано: «Лучшему педагогу». Забавно, что таких кружек явно много. И как можно сказать «лучший», если таких «лучших» больше одного?

— Спасибо, вроде полегче, — вернул кружку Никита и медленно пересел с пола на диван, держась за голову.

— Ну как, что-то вспоминается? — беспокоился о своей тайной посетительнице Артём, садясь рядом и кладя руку другу на плечо. Через пару секунд он её убрал, чтобы не вызывать лишнего внимания к бинтам.

— Я… Помню ты выбежал из подъезда и… Шибанул меня дверью?

— Да, извини, я очень торопился. Тебе может со мной в больницу? — начал утопать в своём вранье Тёма.

— А зачем тебе в больницу? — вдруг повернулся к Артёму Никита и, недоумевая, поднял бровь. Он был похож на человека, который перебрал с алкоголем накануне, и пытается вспомнить, что вчера было. — А мне зачем в больницу?

— Я со стула упал, вот, руку повредил. А ты… Ну, честно говоря, хреново выглядишь.

— Да ладно. Щас посижу немного и пойду на речку освежусь. Конечно, такой громадной дверью меня ушатал! Другой бы на моём месте, вообще, умер! А я, вон, ничего, немножко отключился и всё. — Никита начал храбриться, всё больше приходя в себя. — Тёмыч, открой окно, тут дышать нечем у тебя. Сыростью какой-то пахнет, что ли?

Артём подошёл к окну, на ходу смахнув ступнёй выложенные Руно слова, и распахнул створки, впуская в квартиру летний солнечный ветер, полный беззаботности, приключений и свободы. Летнее солнце на западе плавило небо в бархатный розовый и тёплый оранжевый. В гаражных кооперативах стучали ключами на 32 рукастые мужички. Во дворе под могучим старинным дубом играли в домино поеденные временем седые старички. А возле детской площадки, крича вразнобой, носилась детвора, пиная мяч. Где-то возле помойки в кустах слиплись собаки. Дворовый быт летнего двора успокаивал Артёма своей атмосферой, в которой не было ничего страшного: потусторонних страшил, чёрного мха, смерти и боли, ампутаций и тревог.

— Тёмыч, я пойду. Может, кого ещё встречу на речке. Ты, если что, заходи после больницы. У меня сегодня маман в ночь уходит. Можешь с ночевой остаться.

— Хорошо.

Артём закрыл за Никитой дверь и начал убираться. Наведение порядка в доме, также наводит порядок и в мыслях. Парень частенько следовал этому правилу, чтобы «разложить всё по полочкам» у себя в голове. Он думал о Руно. Её милое, хоть и бледное, лицо впечаталось в его сознание, как расплавленный сахар. Мысли о ней заставляли сердце биться быстрее. Его тянуло к ней: так сладко, так запретно, так страшно.

Еще он думал о сжирающем его заживо чёрном мхе. Артём преодолел барьер страха в голове, за которым мог спокойно думать об этой проблеме. «Ничего страшного!», — вспомнил он слова Руно, — «Это Узы Смерти».

К смерти Артём относился холодно и без особенного драматизма. Однажды, тётя говорила, что его родители всегда рядом и, когда-нибудь, в конце своего пути он обязательно сможет увидеться с ними. Временами Артём чувствовал незримое присутствие своих родителей, будто бы присматривающих за ним.

Он вдруг вспомнил то счастливое время, когда они были вместе. Как вкусно мама готовила завтрак, и только ради этого стоило оторвать голову от подушки. Как весело было играть с папой в догонялки или прятки. Из недр памяти всплыли воспоминания, как он гулял с мамой и папой по центральной площади на каком-то летнем празднике. Папа носил с собой фотоаппарат и фотографировал их везде: возле памятников, на лошадях, в лодке, на колесе обозрения. Отец хотел на фотографиях запечатлеть само счастье. Мимолётный, ускользающий момент радости зафиксировать на фотобумаге и поставить в рамочку, чтобы счастье всегда было рядом. Но, ничто не вечно.

На улице стремительно темнело. Артем протёр намокающие глаза. Он не ел со вчерашнего дня. Так недолго и до голодного обморока. И голод напомнил ему об этом, громким урчанием в животе — завладел внутренним голосом на правах древнейшего инстинкта.

Парень направился на кухню, включил свет. Достал из холодильника колбасу и сыр, чтобы приготовить бутерброды. Положил их рядом с кухонной доской, на которой лежал нож и хлебные крошки, датированные вчерашним или позавчерашним днём. Другой готовой еды не было, а готовить — лень.

Лежащий на столе нож притягивал к себе взгляд. Он, будто, звал. Жаждал крови. Томился ожиданием вонзиться. Артём взял рукоять в ладонь и нож окутал его тёмными мыслями. Присосался, как осьминог, своими щупальцами. И тянул свой ядовитый рот к пульсирующей артериальной вене на шее мальчика. Сантиметр за сантиметром. Всё ближе и ближе. Мир начал погружаться во тьму вокруг центра сферы — острия ножа. Сначала потемнела область дальнего периферического зрения, затем средняя. Кухня утопала во тьме, вязкой и гулкой, как оркестровые басы — тем глубже, чем ближе нож подступал к горлу. Вот уже почернела и ближняя область периферического зрения, пропуская тьму дальше к центру, к зрачкам, к самому фокусу. К острию. Остался только нож во тьме, томимый жаждой крови.

Телефонный звонок раздался из мира живых, пробиваясь к Артёму сквозь морок. Звонила тётя. Тьма дрогнула от звонка столь любящей и уважаемой женщины и растворилась, обнажив яркую и контрастную реальность. Юноша проморгался. Нож выпал из его руки, ровно воткнувшись в пол между большим и указательным пальцами ноги. Артём ошарашенно вытащил нож и положил на стол. Грузно сел на стул и принял звонок:

— Алло?

— Привет, мой хороший. Как поживаешь там?

— Привет. Да нормально.

— Не голодаешь? Что кушаешь?

— Ну, пельмени, гречку с сосисками.

— А чего голос такой прискорбный?

— Да я спал…

— Аа. У тебя точно всё хорошо? А то у меня предчувствие какое-то нехорошее. У нас тут ещё тучи ходят, молния сверкает. Наверное, скоро и до вас дойдёт. Ты там аккуратнее. Береги себя. Я скоро приеду.

— Ага, хорошо…

— Ну всё, давай, Тёмочка. Звони, если что. Пока.

— П-подожди, а когда ты приедешь?

–…*гудки*