Трое в лесу, не считая собаки

Данил Казаков

Сегодня довольно проблематично отыскать в литературных просторах хорошую, увлекательную и интересную, просто городскую или деревенскую прозу. Конечно, различные герои в скафандрах с бластерами наперевес, или там мужественные принцы и маги, выпускники самых различных Невероятных Академий – от многочисленных книг с ними на прилавках книжных магазинов читатель как-то уже и подустал. Почти инстинктивно читателю хочется почитать что-то чуть попроще, а значит – и чуть поискренней, честнее, если так угодно. Проза Данила Казакова – как раз из этого, немного, увы, подзабытого, жанра. Это настоящая литература «для души». Здесь не становятся через каждые пять минут в красивые позы, и не закатывают театрально глаза. Здесь чувства не напоказ, а только для тех кто вам близок и дорог. Здесь есть место и для весёлой улыбки, и для небольшой печалинки в невольном движении бровей. Здесь то, что вы так давно искали. Но всё стеснялись спросить…

Трое в лесу, не считая собаки

Трое мальчиков удобно устроились на старых полуистлевших санях. Упавшие оглобли заросли травой, на дне саней позапрошлогоднее сено смешалось с трухой досок. Ребята лениво обрывали кисти черёмухи, лениво сплёвывали ядрышки в разросшуюся крапиву. Они скучали. Старая черёмуха росла рядом, и её толстая ветка удобно прикрывала трёх ребят, услужливо угощая их ягодами. Здесь, между старым амбаром и старым деревом, не так сильно донимала жара, не докучали комары.

— Что делать будем? — неопределённо спросил старший из них, явно не ожидая ответа. Что может ему предложить малышня, приехавшая в гости к бабушке на лето. Они во всём слушаются его, Сергея, или Серого. Прозвище Серый мальчикам казалось более звучным и подходящим для парня. Десятилетний Санька встрепенулся, поправил упавшую с худого плеча, лямку майки и с надеждой посмотрел на старшего друга. Его светлые волосы торчали ёжиком, лицо пестрело веснушками, тонкие губы кривились, обсасывая мякоть черёмухи. Третий мальчик Димка выбросил в гущу крапиву оборванную кисть и лениво потянулся. Затем, засунув два пальца в рот, пронзительно свистнул, оглашая притихшую деревеньку, и рассмеялся. Его тоже коротко остригли, и лица также усыпали веснушки, но карие глаза смотрели весело.

— Вкусная черёмуха, но надоела, грибы бы прособирать, — предложил он.

— Ага, — не смело согласился Санька и оба с надеждой посмотрели на Серого. Сергей был, как он сам шутливо говори, «тутошний», и часто упоминал в разговоре о белых грибах, растущих в глубине их леса. Где-то там пролегала старая дорога и осталась совсем заброшенная деревня. В той деревне у Саньки жил дедушка. Приезжим приятелям надоела игра в мяч, надоела рыбалка, они устали от прополки на огороде бабушек, им хотелось пройтись по лесу. Серёжка вспомнил родину деда. Там среди смородинника пробивался родник. Дед смастерил для него удобный спуск, перила, повесил на них железный ковшик. Мальчик не был там пять лет, деревня обезлюдела. Говорят, только сохранился там один дом, собираются там охотники. Изредка туда приходит их сосед Матвей — сено косит для своей коровы, картошку сажает. Грибов нынче выросло много, за ними не только деревенские, а и из посёлка ходят.

Он уже сам решил сходить за грибами с ребятами, однако хотел, чтобы они его ещё сильнее уговаривали. Их чёрные от черёмухи, рты смешили его.

— Идти не с кем, — лениво протянул он, — Санька черед час пить захочет. Димка устанет, обратно запросится.

— Я воду с собой возьму, — Санька не обиделся. — Полтарашки мне хватит, нам хватит, тут же поправился он. — Потом я в посуду грибы насобираю, может, бабушка мне и корзинку даст?

Он выдвинул версию, что бабушка обязательно его отпустит, она грибы любит.

— Я не устану, — утверждал Димка, — я зимой с папой на лыжах ходил на пять километров и не уставал. Еду можно с собой взять, хлеб картошку, спички, костерок пожечь.

Горожане с надеждой посмотрели на друга. Сейчас их манили в лесу, не только грибы, а и возможность посидеть у костра, как настоящие взрослые туристы. Идея костра соблазнила и Серёжку, однако он вспомнил о запрете разжигать костры в лесу и решительно покачал головой: нельзя.

Договорились завтра с утра сходить за грибами. Взять с собой немного хлеба, воды и в лес.

— Только теплее одевайтесь, — напутствовал дружков Серёжка. — С утра холодно. На голову наденьте, а то комары закусают. И умойтесь, как следует, а то вас в лесу волки испугаются.

Над узкой речушкой клубились ватные куски тумана. Сквозь него проступали острые стрелки камыша, темнели лодки и плотик, ограждение у узкого мостика. Широкий старый пиджак и высокие сапоги должен был спасать мальчика от утреннего холода. Дополняла его наряд дополняла чёрная спортивная вязаная шапочка. В широких карманах пиджака хранилось по горбушке хлеба с маслом. У ног парня примостилась корзинка, сплетённая их ивняка. Он всматривался в сторону деревни, то медленно направлялся в сторону темнеющего вдалеке леса.

Рано утром, часов в пять на окраине деревни, у высокой берёзы, Серёжка поджидал. Наконец из проулка выбежал Санька. Широко размахивая удочками и придерживая полтарашку, он спешил к приятелю.

— Понимаешь, — запыхавшись, шептал он, — меня бабушка на рыбалку не пустила. Так я сказал, что будто бы на рыбалку иду. Пришлось удочки взять.

— Молодец! — похвалил его Серёжка, довольный, что хоть Санька пришёл. Идти одному за грибами не хотелось. — Удочку мы под лодку подсунем.

Не успели они отойти от лодки, как на дороге показался Димка.

Он был одет, как следует опытному грибнику: в сапоги, в курточку и в отцовскую фуражку. Следом за ним подпрыгивала белая собачка с тёмным пятном на боку. Вместо корзинки у него за спиной торчал берестяной короб с закрывающейся крышкой.

— Грибы не помнутся, — торопливо объяснял он, — с ней ещё дед мой ходил.

— Мой дед тоже с этой корзинкой. Пока я вас ждал, две тётки уже в лес прошли. Они скоро обратно пойдут, а мы всё тут стоим.

Они быстро дошли до первых березок, обогнули их в поисках возможного гриба и направились дальше. Скоро Саньке повезло. Обогнув пару берёзок, под осинкой он увидел два долгожданных красноголовика.

— Смотрите! — Радостно закричал он, — я первый грибы нашел! Даже парочку.

— Ну и что, подумаешь, — скрывая зависть, пролепетали оба его дружка. Однако сейчас они крутились возле берёзок и осинок быстрее, всё дальше отходя от речки и дороги.

Серёжка отошёл от них подальше, завернул за ёлочку, потом обогнул мелкий осинник, и положил в корзинку крепкие грибочки. Удача вдохновила. Низко наклоняясь, заглядывая под нависающие ветки, Серёжка обогнул небольшую полянку и побежал дальше, стараясь, выбрать посушу путь, приближаясь сильнее к берёзкам, чем к колючим елям. Ему посчастливилось найти пару крепких рыжиков, стайку синявок тут почти на голой земле, у старого замшелого пня, он разглядел красноголовик, а рядом росли ещё два! Осторожно раздвинула траву, сорвал, аккуратно очистил от мха. Высмотрел и снова три красноголовика, выросших под толстой поваленной елью, с острыми сучьями, облепленной седым мхом. Между деревьями он заметил мелькнувший хвост Димкиной собаки. За осинкой воодушевлённо напевал песню повеселевший первой удачей Санька.

Мальчики, сами не замечая, спешили уйти вперёд. Им наивно казалось, что именно там выросло больше грибов. А тут, вблизи деревни, их нашли ушедшие вперёд них, женщины.

Серёжка остановился, поправил вязанную шапочку, прислушался. Тихонько по верхушкам деревьев порхал ветерок, шевелил белые ромашки, жёлтые головки болиголова, росшие между кустами и деревьями. Сердито прожужжал шмель, скрываясь в зарослях луговой герани. С высокой ели дробно застучал дятел, на толстой ольхе задиристо застрекотала сорока. Тень от облачка медленно скользила по небольшой полянке. Лесные звуки и шорохи сначала заворожили мальчика. Она охотно послушала шум леса, потом громко позвал дружков: Санька! Димка! Дииимкааа!

Прислушался настороженно, но по — прежнему стучал дятел, стрекотала сорока, шелестел листьями ветер, да отдалённо, улетая, жужжал мохнатый шмель.

Парень нахмурился, поставил корзинку, сложив руки рупором, повторила громче, настойчивей. Его окружали высокие деревья с редкими кустарниками. Щемящее чувство тревоги закралась в душу мальчика. Где его друзья? Куда они ушли? В какую сторону. Стремясь быстрей найти их, он закричал ещё сильнее и торопливей. Подождал минутку и быстро побежал, как ему показалось, в обратную сторону. Бежал быстро, не разбираясь, не пытаясь заглядывать под кусты в поисках гриба. Затем резко останавливался и снова замирал, вслушивался и кричал своих приятелей.

— Санька! Димка! Саанька! Диимка! — Только тишина в ответ. Обострённым слухом он уловил слабое шевеление за кустом шиповника. Мигом бросился туда и заметил хвост удаляющейся Димкиной собаки. Побежал за ней, жалобно призывая её к себе.

— Шарик, Шаричек, — чуть не плакал он, — где же твой хозяин? Куда он убежал? — Умоляюще смотрел в собачьи глаза, словно надеялся получить от него правдивый ответ. — Только сейчас оба рядом были.

Он равнодушно посмотрел на собранные грибы, и устало прислонился к осинке. Собачка присела, остановилась рядом, повиляла хвостом и направилась мимо высокой ёлки. Серёжка уныло поплелся за ней. Димку они встретили у большой канавы. Тот, встав на корточки, сосредоточенно всматривался в глубину дна и огорчённо шептал.

— Скоро осень, погибнут же все. Не успеют вырасти.

Оказывается, что в канаве Димка заметил головастиков. Они были ещё маленькими и до наступления холодных дней ни как не успевали вырасти до взрослых лягушек.

— Что ты так переживаешь? — усмехнулся Серёжка. Спокойный тон дружка успокоило ему нервы. Он надеялся, что и Санька где-то поблизости. Он с одобрением взглянул в свою корзинку и загордился, сравнив успехи Димкиной тихой охоты. У него в коробе притаились только три красноголовика, пара обабок, и несколько синявок.

— Бабушка моя ведро воды из большой лужи воду зачерпнула, вылила на огуречную грядку. Так там головастики по земле заизвивались. Плохо им на земле, жарко на солнце, а куда деваться. Попались в бабушкино ведро — конец им. Вода в луже тёплая, для поливки в самый раз. А только бабушка сама туда за водой не пошла и мне запретила: головастиков жалко. Эти также не выживут.

— Ты, жалельщик, где Санька?

— Он же за тобой ушёл? — Оба мальчугана оторопело смотрели друг на друга, постепенно осознавая трагичность ситуации: где сейчас Санька? Заблудился? Его бабушка даже не отпускала. Он обманом ушёл.

— Санька! Саанька! — не сговариваясь, закричали оба мальчика, после каждого крика напряжённо прислушиваясь к лесному шороху. Тишину леса нарушал только дятел, да стайка воробьёв беззаботно порхала в кустах рябинника. В вышине тревожно стонали вершины деревьев, шуршала трава под ногами бегающего Шарика. От напряжения Серёжка даже открыл рот, и тут до его слуха донеслось слабое всхлипывание справа. Он метнулся туда, за ним поспешил Димка, и скоро они увидели плачущего мальчика. Он сидел на пенке, пригорюнившись, прижав руки к груди. Услышав за собой шаги, он испуганно обернулся и радостно закричал.

— Вот вы где? Наконец я вас нашёл! — Слёзы мигом высохли у него на глазах.

— Ещё неизвестно, кто кого нашёл, — довольный улыбнулся Серёжка. — Что, ты, расплакался, как девочка.

— Да, страшно, — не обиделся за девочку Санька. — Лес шумит, а я один. Тут ещё лягушка под ногами зашуршала. Пойдёмте лучше домой. Я удочку возьму у лодки, а то моя бабушка догадается, что я не на рыбалку пошёл.

Они заспорили, в какую сторону им идти. чтобы возвратится в деревню. Димка указывал в одну сторону, а Санька прямо в противоположную. Они спорили и с надеждой смотрели на «тутошнего» жителя, признавая за ним правоту.

Польщённый Серёжка протянул руку, показывая путь как раз посреди между указанными ими направлениями.

— Туда мы пойдём. Скоро мы выйдем, если не прямо на деревню, то хотя бы на старую дорогу. По ней раньше на покосы люди ездили, колхозы были. Сейчас она поросла травой, но след от колёс ещё виден хорошо.

— Постойте, надо сначала мою воду выпить, — попросил Санька, а то мне грибы класть не куда. — В целлофановом мешке его виднелись несколько грибков. Довольные друг другом, они помогли Саньке опростать его полтарашку и осторожно высыпали гриба в опустевшую бутылку. Остатки воды Серёжка веером пустил по воздуху. Они блеснули на солнце, и пропали в траве. Они тесной гурьбой, пошли в направлении в указанном направлении. По пути, дети, не спеша, высматривали грибы, не особо, впрочем, радуясь, найденным красноголовикам. Они заметно устали.

С каждой минутой мальчики нетерпеливей всматривались вперёд. Однако, ни деревни, ни речки, ни дороги не было видно. Мальчики постепенно замедляли свой шаг, пока снова не остановились. Они испуганно, и с надеждой смотрели на Серёжку. Они наивно надеялись, что тот вдруг протянет руки, и они увидят свою деревню или хотя бы знакомое им место. Серёжка и правда встрепенулся и побежал к двум ёлочкам. Мальчики было обрадовались. Однако Серёжа принёс им крепкий боровик — лучший гриб в их местности. Он высоко поднял гриб над головой, желая торжественно показать свою находку. Приятели разочарованно смотрели на него.

Серёжка сконфузился и стыдливо опустил гриб в корзину.

— Мы, кажется, немного заблудились. Но мы найдём дорогу домой. Просто мы далеко ушли от дома. Необходимо ещё немного пройти, и тогда мы выйдем на дорогу или сразу к деревне.

Мальчиков снова окружала, уже пугающие их лесные звуки. Беззаботное щебетанье птиц, безразличное к ней дуновение ветра, сердитое жужжание пчелы, назойливый писк комара, да насмешливое стрекотанье сороки. Прямо перед ними, у тёмной липы примостился колючий куст шиповника с молодыми зелёными плодами. Около них теснились хмурые ели и сосны. Молоденькую берёзку охранял высокий муравейник, беззаботно трепетала осинка. По воле ветра шевелились травы. Они заблудились. Полянка, кусты и деревья сразу показались ей не уютными, враждебными.

— Ерунда, — утешал дружков Серёжа, — в нашем лесу нельзя заблудиться! Да ещё в наше время, когда всё распахано, везде дороги проложены, да и я не малый ребёнок. Пойду всё на север и хоть к вечеру, а доберёмся до нашей реки. Только папа с мамой будут переживать, ругаться И ваши бабушки также переживают. Когда вернёмя в деревню, они будут меня ругать. Скажут, куда завёл маленьких?

— Мы не маленькие, — хмуро отозвался Димка.

— И не девочки, — еле сдерживая слёзы, подтвердил Санька, — только есть очень хочется.

— Так я взял с собой, — Серёжка даже обрадовался, что он может помочь дружкам. Он достал из карманов пиджака два куска хлеба с маслом, немного отломил от каждого куска и остальное передал мальчикам. — Ешьте, набирайтесь сил, потом будем выбираться к людям.

Они присели прямо на траву, осторожно ели хлеб, боясь уронить хотя бы крошку. Они хотели верить тутошнему приятелю, но понимали, что неизвестно, когда им придётся в следующий раз кушать. Однако хлеб с маслом и кратковременный отдых прибавил им силы и надежду найти дорогу домой. Они поднялись и осторожно прошли мимо сосны, на которую опасно наклонилась, вот-вот готовая упасть, сломленная бурей, старая ель. Мальчики, доверяя Серёжке, шли за ним, всё прямо и прямо, в любую минуту надеясь увидеть речку, знакомый березняк, лодку и признаться своим родным, как они чуть-чуть было не заблудились. Конечно, бабушки их поругают, но пусть, лишь бы не этот, уже пугающий и надоевший ей лес. Но снова мелькали ёлочки, берёзки, сосны и осины. Она видела черёмуху, рябинку, кусты смородины, жимолости, заметила три липы, широко раскинувшийся дуб, цепкий шиповник, а желанного березняка и речки с лодкой всё не было. К большому удивлению мальчиков, они снова выскочила на полянку, где осину облепили кусты колючего шиповника, а на высокую сосну опасно навалилась старая ель. Мальчики бессильно опустились на траву, прижали к себе корзинку и сидели так долго, что тень сосны, минуя пару елей, от муравейника переползла к её ногам. Не было сил ни двигаться, ни размышлять, ни снова надеяться. Напрасная попытка подкосила её. Лучше сидеть на месте и беречь силы, чем, куда-то наугад идти. Серёжка, как и все деревенские, предполагал, что дорога, по которой раньше возили лес, проложена прямо с севера на юг. Дорога, а там и дом из опустевшей деревней служили своеобразным ориентиром. Но дорога не стремилась прямо на юг, а значительно сворачивала на запад. Кроме того, она за пять лет успела порядком зарасти не только травой, а и на её бывшей обочине примостились маленькие ёлочки. Дорогу приятели, прошли, даже не заметив. Они сделали большой круг, так для них неудачно вклиниваясь между речкой, деревней и домом. Это не сон, неумолимая действительность неустанно вспоминали мальчики об их горестной действительности. Они заблудилась…

Они потерялась… Они осталась совсем одни в лесу без взрослых. Утвердительно долбил кору дятел. Сколько же их в этом лесу? Насмешничает сорока, опасно скачет по наклонившейся ёлке. Беззаботно щебечут в зарослях березняка воробьи. никто им сейчас не поможет, лишь белая ромашка, склонившись на длинном стебельке, участливо склоняется головкой к их ногам. Слёзы сами покатились по лицу Саньки, обильно смачивая налипшие волосы, ворот широкого мужского пиджака. Комок подступил к горлу и выходил слезами и Димки. Он тоже плакал, закрыв лицо руками. Не смог найти слова утешения Серёжа. Отвернувшись от дружков, он тихо всхлипывал, недоумевая, как это он, он тутошний, мог заблудиться?

Тут Серёжа заметил около кочки, усыпанного сими цветочками, тихо сидевшего серого зайчика. Лесной житель прижал свои длинные уши к спинке и пугливо осматривался кругом.

— Смотрите, — он осторожно притронулся к Димке и к Саньке, показал рукой в сторону робкого зайца. Димка не удержался и громко свистнул. Заяц подскочил на месте, и стремглав ринулся в глубину леса. Шарик помчался его догонять.

Дети посмеялись, повеселели, но скоро снова приуныли. Серёжа, желая снова утешить их, придумал, что на ветке ели сидит белка и старательно шелушит шишку.

— Смотрите, — он снова притронулся к плечам друзей и показал рукой в сторону вершины ели. Однако, фокус не получился. Не увидев белки. Мальчики даже не улыбнулись. Хорошо ещё, что они перестали плакать.

Санька только всхлипывал, а Димка, годом старше, недовольно хмурил брови.

— Сейчас пойдём в другую сторону, — решительно сказал он, повернувшись к Серёже, — а то ты не правильно нас ведёшь.

— Хорошо, — неожиданно согласился Серёжа. Он уже устал от ответственности. Пусть Димка будет главным в их маленькой компании. Может быть, он и правда, сможет найти правильный путь. Саньку они даже не спрашивали. Так ясно, что он пойдёт туда, куда его поведут.

Откуда-то из кустов выскочил Шарик и улёгся рядам с Димкой.

— Что? Не догнал, — совсем развеселился мальчик, — то-то же, зайцы быстро бегают. А мы потихонечку, потихонечку тоже побредём домой.

Они успокоилась и даже нашли в своём положении мизерные плюсы. Хорошо, что сейчас лето, а не зима. Хорошо, что заблудились втроём, а не один человек. Втроём веселее и не так страшно. Сейчас они ещё немного посидят, наберутся сил и пойдут в нужную сторону, к деревне. До ночи они обязательно будут дома. Они только немного заплутали, чуть-чуть. Резкий грохот заставил их резко вскочить, испуганно оглянуться, отпрянуть в сторону. Ломая свои и чужие сучья, тяжело, с треском упала старая ель. Испуганно заверещала сорока. Дети притихли, запоздало боясь упавшей ели. Они тяжело поднялись, растерянно оглянулись вокруг, попытались улыбнуться и направились в противоположную от посёлка, сторону. Так решил Димка.

Серёжа ему не препятствовал. Он и сам сейчас точно не знал, куда правильно идти, В какой стороне находится деревня? Мальчики шагали прямиком на юг, к болоту.

Бледнело небо, краснел закат. Лёгкие белые облака, тёмные сверху, снизу окрашивались красным отсветом заходящего солнца. Розовым осветился и тёмный ельник, густо обросший седым мохом, и полянка, через которую протянулись длинные тени, теряющие в густой траве. Заметно похолодало. Лёгкий ветерок заиграл ветками осинки, обнажая их изнанку, пригнул траву, высушил остатки слёз. Им навстречу попадался то куст колючего шиповника, то заросли густой ели, одиноко стоящая осинка, пихта, сосна. Корзинки с грибами болтались в руке, мешали идти, но дети не хотели их выбрасывать. Они с надеждой пристально всматривалась вперёд, надеясь увидеть дорогу среди кустов и деревьев. В темнеющих сумерках замолкли птицы, перестал стучать дятел, отстала вездесущая сорока.

Серёжа тихо плёлся за дружками. Он чувствовал себя перед дружками не много виноватым. Санька также отставал от Димки. Он сам не заметил, как ноги его опустились в жидкое месиво. Мальчик испуганно раскинул в стороны руки и испуганно закричал. Димка растерянно отпрыгнул в сторону. Серёжа подбежал к ним. Санька медленно опускался между двумя высокими кочками, поросшими осокой. Оба мальчика снова испуганно, но с надеждой смотрели на него. А он не знал, что ему сейчас делать? Он никогда раньше не спасал тонущих в болоте. Как ему поступить? Бежать к приятелям или…

— Не шевелись! — крикнул он, — ни в коем случае, не шевелись! Мы сейчас…

Он мигом посмотрел, где бы отломить длинную гибкую ветку. Увидел одну, принялся отламывать, но ветка скользила в руках, не хотела отделяться от своего куста. Они с Димкой вдвоём вертели её, пока не догадались, крутить в одну сторону, чтобы все ткани, соединявшие её с кустом, постепенно перетёрлись. Они потащили ветку к тихо поскуливающему Саньку.

— Не шевелись! — Снова предупредил Серёжа, испугавшись, что мальчик погрузился в неприятную жидкость почти до колен. — Ты только держись за ветки, — предупреждал он, — а мы тебя сами вытащим.

Санька согласно кивнул головой, судорожно схватился за ветки.

Мальчики растянулись на траве, потянули к себе сорванную ветку ивы.

Ветка тронулась с места, Серёжа надеялся, что его дружок медленно выбирается из болота. Так оно и было. Санька почти выбрался на плотный слой почвы. Только он снова потянулся обратно в болото.

— Стой, — закричал Серёжа, — что с тобой! Иди сюда.

— Я за сапогами, — упрямо протянул Санька, — у меня сапоги там остались.

— Где остались? — Не поняли мальчики.

— Ну, там, в болоте, — уверял мальчик. — Они наверху лежать. Я по ветке до них доберусь и также вернусь.

— Я тебе пойду! — Продолжал кричать Серёжа, насильно оттаскивая Саньку подальше от болота. Димка нервно хохотал, валяясь по траве. Они оба хохотали, а Санька снова всхлипывал, осматривая свои грязные ноги со стекающей тиной.

Серёжа снова почувствовал себя старшим. Он доверился Димке, и тот завёл их к самому болоту. Про эти болота он слышал от деда. Они начинаются примерно через семь километров от их бывшей деревни, и тянутся далеко на север. Сейчас необходимо уберечь Саньку от болезни.

— Скидывай штаны, — сурово приказал он. Сам стал ломать мелкие ивняка, берёзы, любые ветки вблизи растущих кустов. Надо устраиваться на ночлег, решил он. У толстой берёзы как раз им найдётся местечко. Берёза старая, с выбирающими корнями, растёт на пригорке. Чуть поодаль, тоже на возвышенности раскинулись кусты дикой малины. У кустов валялась длинная ровная палка. Серёжа притащил ей к берёзе, надеясь, что она как-то прибавит уюта в их ночлеге. Он нашёл ещё несколько палок поменьше и положил их под настил из веток. Димка старательно помогал ему, тоже смирившись ночевать под открытым небом. Санькины штаны и носки они старательно выжали и повесили на нижнюю ветку берёзы.

— Надеюсь, что тут муравьёв нет, — примиряющее согласился Димка. — А штаны Саньки послужат нам флагом.

На землю они сложили палки, на них навалили ворох веток. Постели в поверх свой пиджак, Серёжа улёгся сверху, посмотреть как мягко будет им спать. Подумав, он решил ещё наломать мелких веток, или просто нарвать травы и листья. Полевая герань и гравилат с зарослями мышиного горошка попались ему под руку. Он навалил их поверх веток, потом постелил пиджак и пригласил дружков ложиться.

Саньку, не сговариваясь, они уложили посредине. Его пиджаком укутали ему ноги. Укрылись Димкиным пиджаком. Тесно прижались друг к другу и постарались уснуть. Шарик примостился по другую сторону берёзы, свернулся калачиком и притих.

— Я узнал это место, — решил ободрить друзей Серёжа. — Сюда мы не раз с дедом приходили. Здесь раньше много ивняка росло. Мы срезали его ветки на корзины. Дед хорошо корзины плёл, их в посёлке быстро разбирали. Я теперь знаю, как нам домой добраться.

— Опять кругами будешь нас водить? — Не успокаивался Димка.

Серёжка обескуражено молчал. Он чувствовал себя виноватым.

— Нужно наметить впереди ориентир и идти прямо на него, не куда не сворачивая. Тогда круголя не дашь. Надо прямо на ют идти, — добавил он, — тогда точно не собьёшься.

А как юг определить? Об этом они думали, молча, каждый про себя, вспоминая уроки географии, вспоминая своих бабушек и родственников. Как они сейчас? Неужели спокойно спят? Их же должны искать?

Мальчики подложили под голову охапку травы. Так меньше ощущалась твёрдость выпирающих корней дерева и земли. Твёрдые ветки сквозь тонкий пиджак упирались в бока. Полы Димкиного пиджака не доставали на троих заблудившихся ребят. Димка натягивал его на себя, затем Серёжа притягивал его на себя. У Саньки замёрзли ноги, он старательно подтягивал их под себя, мешая приятелям спать. Тело остро чувствовало маленькие камешки, прутья. неровности. Только сильная усталость позволила друзьям забыться тяжёлым сном в таких не лёгких условиях. Неугомонным комарам шапки не служили препятствиям. Они проникали под пиджаки и ветки.

В темнеющих сумерках постепенно тонули заросли малины, с торчащими из неё острыми палками, вывороченными пнями. Поникли листья у берёзы. На нижней толстой ветке висели выжатые носки и штаны, которые за ночь должны высохнуть.

В глубине болота ухает филин, у ивы шуршит мышка, слабый ветерок гуляет по верхушкам деревьев. С шорохом пролетала какая-то крупная птица, то ли заухала, то ли заплакала. На берёзе закопошилась невидимая птица. Филин или сова, успокоила себя мальчики и пожелала соседке спокойной ночи. Крепко уснуть не пришлось: за ближайшими ёлками берёзами, кустами чудился притаившийся, не предсказуемый, притаившийся страх. Он шевелил ветками, шуршал травой, шумел осокой на болоте. Это он послал им прохладный ветер. Спасаясь от холода, приятели прижимали руки к груди, а колени поджала выше, к животу. Спать калачиком очень неудобно: только согреешься, как затекут ноги, руки, требуя пошевелиться. Противные комары безумолчно шумели, с удивительным проворством находили места, не прикрытые пиджаком. Детям удалось заснуть лишь под утро, когда встающее солнце обогрело её.

Серёжа проснулся первым, но не торопился будить дружков. Ему хотелось подольше побыть под тёплой полой пиджака, не вставать на утренний холод. Пусть ещё поспят, успокаивал он себя, наберутся сил, и тогда мы быстрей вернёмся домой. Ему даже не верилось, что ещё вчера он был дома, а сейчас в лесу. Ему также плохо верилось, что где-то есть дома, где люди спят на настоящих мягких постелях. Да и есть ли ещё люди? Может, они одни остались на этой планете? Они и эти бесконечные кусты, деревья, трава, птицы.

Потом проснулся Димка с Санькой. Дружки решили вставать и искать дорогу домой. Под шорох проснувшихся листьев, они тяжело поднимались, одевались, оглядывались вокруг. Лучи солнца позолотили верхушки деревьев, искрились на росе травы. На болоте что-то лопнуло, вызвав мгновенный испуг у Саньки. Его дружки ободряюще улыбнулись, однако черед мгновение они сами застыли в испуге. Из кустов малинника высунулась лохматая голова медведя. Ломая сучья, лесной житель приближался к ребятам. Постепенно он вырастал и испуганным детям казался ещё выше и страшнее. Санька, натянуть свои высохшие штаны, порывался бежать. Шарик испуганно жался к их ногам, трусливо лаял на вздыбившегося зверя.

— Стоять! — Визгливо крикнул Серёжа. Он опомнился и вспомнил, что от лесного зверя, как и от собаки, бежать не следует. — Берите палки и громко стучите по дереву, — шептал он. Горло перехватило, и он не мог не кричать, не говорить. Он и сам схватил палку, благо вчера они их достаточно натаскали, готовя свою постель. Нервный стук палок разбудил округу. С берёзы испуганно вспорхнули воробушки и перелетали на соседние деревья. Медведь покрутил головой и шагнул к мальчикам. Они в испуге отступили на шаг, а Серёжа снова сердито повторил.

— Стоять! Ни шагу назад! — Тут он вспомнил и попросил, — Димка, свистни.

Димка послушно свистнул. Медведь завертелся на месте, и как вчерашний заяц, ломая кусты малины, скрылся.

— Стоять! — жалобно уговаривал Серёжа, — Санька надевай носки, и мы медленно, шаг за шагом отходим. Держимся за руки, пусть корзинки остаются здесь. Без них идти легче. Их выдержки хватило ещё на пять шагов, потом они побежали, не оглядываясь и боясь остановиться. Они бежали, перепрыгивая через поваленные брёвна, продираясь через кусты, падая и снова поднимаясь. Остановились только, когда окончательно выбились из сил, запыхались и повалились на маленькой, росной солнечной полянке.

— Ну и медведь, какой большой, какой огромный! Он как пошёл на нас! Перебивая друг друга, мальчики вспомнили, какой медведь был огромный, больше 3 — х метров. Как он долго шёл к ним и как громко рычал! Медведь не издал ни звука, но им так казалось и так хотелось верить. А иначе, зачем бы они так бездумно, без оглядки бежали. Чуть отдохнув, мальчики пошли дальше. Тут Серёжа заметил, что Санька хромает. Его ноги кровоточат. Он бежал без сапог и сильно поранил ноги об острые камешки, твёрдые упавшие шишки и сучья.

— Горе ты моё, — повторяя слова своей матери, загрустил Серёжа, — как же нам сейчас быть? Так ты долго не пройдёшь. Придётся тебе свои носки отдать и ещё и кое-чего ещё.

Кое-чего оказалось рубашкой, которую Серёжа разорвал пополам. Половинкой рубашки обмотали ногу Саньки и укрепили обмотку содранной корой ивы. Димка также протянул приятелю свои носки. Их натянули поверх ивовой коры.

— Тоже выход, — тяжело вздохнув, согласился Серёжа. Саньке благодарно смотрел на приятелей, которые спасали его ноги.

Они шли, строго придерживаясь выбранного направления. От ёлочки к березке, от берёзки к осинке, от осинки и кусту шиповника. Шарик бежал следом за ними, обшаривая по пути окрестные кусты и полянки.

— Как у него хватает силы? — удивлялся Санька, — я так устал. Я хочу пить и есть. Я не девочка, — жаловался он у следующего куста, только я больше идти не могу.

Носки у него намокли, пропиталась влагой вся самодельная обмотка. Решили отдыхать у каждой заметной отметины: у куста, деревца или просто кочки.

По пути они снова увидели вчерашнюю упавшую ель. Они не могли определить хорошо это сейчас или плохо? Несомненно, они ближе к деревне, но куда сейчас идти дальше? Однако Серёжа поощрительно улыбнулся.

— Сейчас мы чуть-чуть немного повернём на восток, и скоро придём в деревню.

— Мы уже два часа идём, — снова пожаловался Санька, — у меня ноги мёрзнут.

Серёжка тяжело вздохнул и принялся стягивать свои сапоги.

— Меня твоя бабушка не похвалит, — решил он, если ты заболеешь.

— А твоя мать что скажет, если заболеешь ты?

— Мама что скажет, я не знаю, а отец одобрит мой поступок.

Ноги у Саньки покраснели, их обмотали разорванной Димкиной рубашкой, и надели Серёжины сапоги. Роса успела просохнуть. И ноги Серёжи, оставшегося без сапог, укутали большим слоем сорванной травы и обмотали тонкими ветками прутьев.

Они собрались было двинуться дальше, но вдруг услышали на небе гул самолёта.

— Ура, это за нами! Нас нашли! — Димка вскочил на ноги, закричал, призывно замахал руками.

— Мы тут! Мы здесь! — помогал ему Санька. Но самолёт не заметил их призывных криков.

— Это пассажирский или транспортный, — решил Серёжа, — за нами прилетит, если прилетит, то вертолёт.

— Почему нас не ищут? — У Саньки снова на навернулись слёзы, — или я моей семье не нужен?

— Может быть, ищут — предположил Димка, — только мы пока не находимся.

Серёжка тяжело вздохнул, идти в самодельных отопках было сложно. Ноги не чувствовали себя защищенными от влаги камешков. Как же Санька шёл, пожалел он дружка. Пролетевший самолёт придал им уверенности. Он был творением человека, а значит на свете, ещё есть люди, и прошлая жизнь им не приснилась. Они снова вспомнили, как хорошо жить в крепких домах с близкими людьми, есть за столом и горячую пищу. Пили, сколько хотели, смотрели телевизор, читали книги, играли в футбол. Многое что интересного ожидало их в мире людей. Как только найти дорогу и силы добраться до жилья.

* * *

Пройдя по полянке почти половинку, приятели только потом поняли, что она скошена, что здесь, когда-то работали люди. У Серёжи радостно забилось сердце, он даже позабыл про сырые ноги. Приятели его шли по-прежнему хмурые, устало передвигая ноги. А он уже догадывался, что деревня деда, где рядом. Как бы не пройти мимо неё. Он подолгу задерживался на частых остановках, внимательно осматриваясь вокруг. Конечно, всё кругом заросло, но вот эту высокую рябину он, кажется, помнит. У подножья дерева тогда густо вызревала земляника. До рябины ему разрешалось доходить.

Острые глаза Димки первыми заметили картофельное поле. А Санька первый увидел жёлтую головку подсолнечника, взгромоздившего на крышу старого дома.

— Мы пришли! — радовались мальчики, — мы нашли деревню! А там целое поле картошки и ещё целый подсолнух.

Они устало опустились на землю и не стесняясь, заплакали. В доме, даже, когда там нет взрослых людей, их не найдёт медведь, не будут кусать комары, они не будут спать под открытым небом, и досыта поедят картошки, напьются воды. Однако, силы словно оставили их, они очень медленно побрели к дому.

Торопливо сдёрнули замок и поспешили внутрь жилья, забрались по высоким ступенькам, в потёмках нашарила тяжёлую дверь. Торопилась для начала увидеть хотя мебель, настоящую постель, а не кусты и деревья, не траву и кочки. Побыть без комаров и мошек.

Мальчики вошли в узкие тёмные сени, потом в большую захламлённую комнату с широкими лавками, идущими вдоль стен, с крепким столом, с железной кроватью, стоящую у заборки, отделяющую кухню от комнаты, заваленную ворохом старых дырявых одеял. Маленькая печурка примостилась вблизи с проходом на кухню с положенными рядом полешками, берёстом и даже с коробком спичек. На стенах, когда-то оклеенных зеленоватыми обоями, висели старые матерчатые ковры. На них веселились три известные охотника, а на соседнем ковре у озера гордо стояли пара оленей. На лавке в кухне стояло маленькое ведёрко, чайник и разные аллюминевые чашки с парой ложек.

Бедность деревенской избы поразила их своей роскошью. После плутания и ночёвки в лесу ровность пола, хотя и давно покрашенного. Старые мягкие одеяла манили их прилечь, дать отдых уставшим ногам. Пусть пройдёт усталость. Но, Санька может совсем разболеться? У него поднимется температура! А когда ещё сюда придут люди? Через день, неделю? Через месяц?

Серёжа предложил Саньке отдыхать, Димку попросил растопить печь, а сам, захватив ведёрко, отправился на ключик. Где-то там его дед оставил деревянный ковшик. Сохранился ли он? Ступеньки к ключику основательно подгнили. Но на вбитом дедом колу, держался его ковшик. Серёжка осторожно взял его, прижал к губам и набрал в ведёрко прозрачной чистой воды. Ключик неумолчно бежал, словно и не прошло столько лет. Как не хотелось мальчику пить, он удержался. В доме сразу же предупредил приятелей.

— Подогреем, потом напьемся!

— С тобой никто и не спорит, — согласился с ним Димка, — Санька уже спит.

Санька уже спал, прикрывшись ветхим одеялом, в комнате было тепло. Вскоре в чайнике подогрелась вода. Приятели напились, а Саньку решили пока не будить. Пусть спит, набирается сил.

— Это моя родина, — печально заговорил Серёжа, не боясь, что приятель не поймёт его. — Я уже такой старый, мне есть что вспомнить.

— Мне тоже, — согласился с ним Димка, — я там овсянку нашёл. Надо сварить. Я умею.

— Вари, — охотно согласился Серёжа и вышел на улицу. Он посмотрел на покинутую людьми деревню, на подсолнечник, выросший на крыше дедовского дома. Вероятно, весной люди разбирали двор на дрова и обронили семечко. Многие дворы уже заросли крапивой. Бывшие огороды проглядывали через скошенную траву. Серёжа заметил разбросанные дрова. Он сначала так подумал, что поленья разбросаны как попало. Однако из поленьев складывалась стрелочка, указывающая им дорогу домой. Их не забыли, их искали. Люди побывали здесь вчера и на всякий случай поленьями указали им дорогу. Может, ему тоже дать знак с помощью поленьев? Пока овсянка варится, он сумеет сложить поленья по-другому. Серёжа выложил из поленьев SOS. Такими буквами, он слышал, передавали сигнал бедствия с тонущих кораблей, которым нужна помощь. Им сейчас тоже нужна помощь людей.

Потом они ели овсянку. Как её приготовил Димка, неизвестно, но мальчикам она показалась необычно вкусной. Затем путешественников сморил тяжёлый сон, от которого они проснулись под шум вертолёта. Рядом с поленьями на поляне стояла винтокрылая машина. По крутым ступенькам уже поднимались люди.