Креницы-2000

Даниил Пушненко

Реальная история о том, как около тысячи рыбаков дрейфовали на оторвавшейся льдине больше суток по Ладожскому озеру. Ночью разбушевавшееся озеро волнами отламывало большие куски от льдины, заставляя людей передвигаться к ее центру. Вернулись с этой рыбалки не все…

Глава 4

Два Ивана

Что за станция такая —

Дибуны или Ямская?

А с платформы говорят:

— Это город Ленинград.

C. Я. Маршак

Оставив позади Бологое и Окуловку, поезд Красная Стрела лихо остановился у перрона, да так, что граненый стакан возмущенно брякнул в металлическом подстаканнике, чуть не расплескав недопитый чай. Ваня вздрогнул и окончательно проснулся. Одной рукой тёр глаза, другой нащупывал ремень спортивной сумки.

Иван Резников — молодой и успешный юноша, родился в Пензе, вырос и учился в Москве. В Питере получил второе высшее образование, обзавёлся кучей друзей, поэтому периодически приезжал в гости. Просто повидаться и порыбачить. Все его питерские друзья были такие же заядлые рыбаки, как и он. Любые свободные выходные они проводили на водоеме с удочками, будь то зимняя стужа или летний зной. В этот раз Резников ехал не по Эрмитажу в тапочках гулять, а бороздить просторы скованной льдом Ладоги в поисках легендарных килограммовых окуней.

Ванин тёзка, Иван Богомолов, позвонил недавно взволнованный и популярно пояснил, что если Резников хочет узнать на деле настоящую зимнюю рыбалку, то должен взять свою задницу и мчать в Питер, потому что начал шикарно клевать окунь. Долго это продолжаться не будет, максимум неделя, поэтому надо ловить момент. Тем более, что он, Богомолов, купил новый японский снегоход и жаждет обкатать его на заснеженных льдах Ладожского озера. Уговаривать Резникова долго не пришлось. Чемодан, вокзал. И вот уже его встречает на перроне улыбающийся приятель. Дома у Богомолова выпили чаю и обсудили завтрашнюю поездку. Решили не засиживаться, вставать рано, путь предстоял неблизкий…

…Из поселкового магазина Иван Резников вышел красный и набыченный. Сзади шел Богомолов, легонько подталкивая его в спину и усмехаясь. Резников плюхнулся на заднее сиденье снегохода так, что тот мучительно скрипнул под его сто двадцатикилограммовым весом.

— Я скажу — дерзкие у вас ребята! — возмущенно выпалил здоровяк, — Не останови ты меня, ушатал бы обоих! — не унимался он.

— Да, ладно тебе. Подумаешь, очередь не поделили! — миролюбиво улыбнулся Богомолов.

— Ты слышал, что этот колхозник меня конем называл?! — продолжал возмущаться Резников.

— Этот, как ты говоришь, колхозник, местный, скорее всего. Ты его ушатаешь, а к нам на лёд банда деревенских на буранах и каракатах пожалует. Либо убегать от них, либо драться. Оно тебе надо? Мы отдыхать и рыбачить приехали.

Детина продолжал пыхтеть и надувать щеки, пытаясь оседлать снегоход. Богомолов сел за руль. «Ямаха», буксанув гусеницами, помчалась вдаль, поднимая за собой облако снега. Богомолов гнал так, будто в него вселился сам дьявол. Пролетая через деревню, чуть не сбил двух зазевавшихся рыбачков. При выезде на лед, грубо подрезал старенький буран. И так дал по газам, что советский снегоход, вероятно, сдуло воздушным потоком. По льду тоже летел так, будто на хвосте сидело сборище экзорцистов. Попетляв между бредущими рыбаками, что тянули за собой корыто, аки бурлаки на Волге, он наконец вышел на чистое пространство, покрытое свежим снегом. Казалось, «Ямаха» и так прёт во свои японские лошади, но нет! Богомолов выкручивает ручку газа до упора, и снегоход ускоряется, как лосось перед порогами. Ветер дул с такой силой Резникову в лицо, что через пару минут он перестал ощущать свои лицевые мышцы, успев пожалеть, что не послушался совета друга и не надел маску. Едва открыв рот на ходу, он почувствовал, что зубы сейчас потрескаются и выпадут от холода. Дышать было невозможно, морозный воздух проникал глубоко в лёгкие. Только Богомолову было всё нипочём. Он был одет в отличный непродуваемый костюм, а на голове красовался закрытый шлем с забралом, как у американских летчиков-истребителей. Поездка на такой скорости была недолгой. Прямо по курсу показалось огромная толпа рыбаков, разбредшихся по льду. Человек триста-четыреста, не меньше. Проезжая мимо, Иван сбавил скорость, внимательно поглядывая на людей. Одни сидели на ящиках, другие стояли, третьи на коленках колдовали над лункой. Но самое главное, все ловили! Крупные окуни то тут, то там вылетали из лунок и плясали на льду свой последний танец. Рыбаки трясущимися от холода и азарта руками освобождали рыбу от блесны и кидали приманку обратно лунку. Несколько взмахов — опять поклёвка! И крупный полосатый горбач в руках рыболова! Если бы непосвященный человек взглянул на эту картину, то непременно задался вопросом, почему так много дирижеров и ни одного исполнителя? Именно так выглядела толпа рыбаков, коротко взмахивающих удильником на уровне груди. Будто огромный бесшумный оркестр, состоящий из одних дирижеров.

— Дальше не поедем, встанем тут! — Богомолов остановил снегоход и заглушил двигатель. Тем временем, метрах в пяти какой-то мужичок не успевал снимать с крючка окуней. Рыбины жадно хватали его блесну, стоило ей только упасть в воду. Резников наблюдал за ним и судорожно собирал снасть. Он видел, как здоровенные окуни лежат вокруг лунки, шлепая хвостами, а ловец что-то азартно бормочет себе под нос. От этого зрелища сердце заколотилось, а в глазах потемнело. Хотелось скорее включиться в эту игру, но замершие пальцы предательски не слушались хозяина, которому никак не удавалось завязать узел на леске. Наконец, привязав карабин, москвич нацепил блесну и бросил её в лунку. Аккуратно придерживая леску, дабы она не цепляла края, Иван завороженно наблюдал, как блесна осыпается и сверкает в толще воды, опускаясь ко дну. Резкий удар в руку! Бац! Резников судорожно подсекает и вытягивает леску. На льду переливается всеми красками первый полосатый окунь-красавец. За ним из лунки вылетает второй полосатый грамм о трехстах. Азарт овладел гостем из Москвы. Пыхтя и кряхтя, здоровяк навис над лункой. Окуни вешались на приманку как полоумные. Примерно на десятой поклевке Иван буднично дёрнул удильник вверх, но ощутил сильно сопротивление, будто зацепился за корягу. Решив, что силой делу не поможешь, он начал медленно тянуть леску на себя. Сначала «коряга» послушно пошла к лунке, но через секунду рыбак почувствовал сильное противодействие, явно на крючок села крупная рыба. Ещё чуть-чуть и из лунки пойдут пузыри, так сопротивлялся под водой неведомый соперник. Леска звенела, будто натянутая гитарная струна. Казалось, что рыбина сорвётся и уплывёт восвояси, даже не показав хвоста юному зрителю. Но Резников рыболов опытный — аккуратно подводил рыбу к лунке, когда та начинала сопротивляться особо яростно, он припускал леску, даруя ей полметра свободы и несколько секунд жизни. Несколько раз чудовище почти показывало голову из лунки, но каждый раз пугалось пучка света и вновь рвалось на глубину. Примерно минута понадобилась Ивану, чтобы усмирить его. Наконец огромный окунь сдался и высунул голову из лунки.

— Какой огромный! — выдохнул Резников, ловко выдернув горбача за жабры. Подняв его на вытянутой руке, любовался им, одновременно хвастаясь перед соседними рыбаками. Окунь неспешно вилял хвостом, расправив верхний плавник-ирокез.

— Килограмма два, не меньше! — завистливо сказал один из соседей.

— Хороший кабанчик, ну-ка взвесь! — сказал второй рыбак. Он подошел поближе и передал Ивану безмен.

— Один килограмм, восемьсот грамм!

Повода не доверять качественным финским весам у окружающих не было. Настоящий исполин, за такими монстрами и едут на Ладожское озеро, обмораживая пальцы и оббивая пятки о километры ледового поля.

Конец ознакомительного фрагмента.