Растения без капризов

Даниил Левченко

Рассказ о добре и зле, любви и мести, голоде и выживании, которые переплелись в недалёком, но от этого не менее страшном и жестоком будущем.

© Даниил Левченко, 2020

ISBN 978-5-4498-1812-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Солнце поднималось из-за горизонта, и первые лучи уже пригревали иссохшуюся землю. Изнемогшая от столетнего зноя почва напоминала лицо старика, количество лет которого можно посчитать по количеству рубцов и морщин. Джек только проснулся, встал с ветхой соломы и медленно побрел к выходу, глаза пока ещё не могли удержать непослушные веки открытыми, он шёл наощупь. Чуть не наткнувшись на лопату, нога Джека нащупала ступеньку, если спрессованный и выщербленный кусок земли, разглаженный миллионами шагов, можно было так назвать. Он поднялся, вымеряя каждый свой шаг, лестница казалась весьма крутой и высокой, сделав несколько шагов по ступенькам, Джек нащупал рукой дверь, и, приложив небольшое усилие, открылся прохладному веянию с юга. Выбравшись из подземного жилища, осмотрел пейзаж, который открывался взору вот уже четыре тысячи восходов подряд. Все по-прежнему: то же безоблачное зеленоватое небо, горы на горизонте, такие далёкие для путника, одновременно такие близкие для взора и мечты, все жители этих проклятых и зыбытых богом земель, мечтали добраться до них, и он, Джек, не был исключением. Только горы и небо, нет ничего, кроме дюн и песка, принадлежащих бескрайней пустыне. Вот оно — наследие новых людей, поселенцев, единственных выживших, они должны были стать первыми и последними: первыми людьми, поселившимися здесь, и последними кто видел великую бурю и смятение. Джек невольно усмехнулся, в голове внезапно пронеслись воспоминания о временах, когда люди занали значение слова трава, видели голубое небо, но теперь все это оставила позади безжалостная нескончаемая пустыня, которая окружала его, пустыня, поселившаяся в сердце, отравлявшая душу. И лишь изредка, во сне, сознание являло большие города с толпами народа, невиданной техникой и нескончаемыми ресурсами. Джек вздохнул и побрел за дом, большая часть которого находилась под землёй, виднелась лишь соломенная крыша и дверь, больше похожая на люк от танка. Обойдя жилище Джек направился в сарай, находившийся в самом конце кукурузного поля, четыре тысячи восходов назад, когда он только приехал, здесь росла пшеница высшего сорта, в то время Джек и его семья ни в чем не нуждались, и все поселение завидовало успеху семейства. Потом пшеница начала засыхать и пришлось перейти на картофель, но картофель не пошёл, и посевы, на которые были потрачены почти все деньги, засохли, наступил голод. Сначала семья съела все семена картофеля, которые дозировано распределялись на трёхразовый приём, потом под нож попала лошадь, уже изнемогшая от голода и исхудавшая, она не могла более выполнять своих функций и лишь простаивала в конюшне, навевая тоску. Когда конина закончилась, был убит тощий пёс, лежавший в углу комнаты, глаза его, по-прежнему преданно смотревшие на хозяина с ножом в руке, закрылись быстро и безболезненно, лишь тело еще несколько мгновений дрожало в предательской агонии. Через три дня суп, сваренный из друга семьи, закончился, Джек взял ружье и без слов направился к выходу; прямо у порога до ушей донёсся хрип сына: «Папа, возвращайся скорее». Слезы навернулись на глаза Джека, помнившего тот вечер в подробностях. Погруженный в прошлое фермер прошёл всё поле и стоял теперь перед сараем. Внутри находилось причудливое устройство, являлявшееся единственным источником воды и вместе с тем единственным напоминанием о временах, когда в мире правила не безжалостная природа, а технологии. Джек нажал на тумблер, машина загудела, в трубе раздалось шкварканье, и вода тонкой струйкой вырвалась из-под земной толщи, он умылся, поставил машину на режим орошения поля и покинул сарай. После повседневного осмотра кукурузного поля, фермер понял: надежды больше нет, растения не принесут урожая, все ростки высохли и скукожились. — «Что же делать?» — сорвались с губ слова, паника охватывала Джека все больше и больше, он даже не пытался сопротивляться, прекрасно зная, что такое голод, он помнил каждый день, каждую минуту, проведенную без еды, помнил и тот момент, когда, придя домой после отсутствия в течении шестнадцати восходов, обнаружил иссохшиеся трупы жены и сына, помнил каждое слово, что он сказал тогда, смотря в закрытые глаза сына. Джек добежал до сарая, рывком открыл дверь, включив воду, поместил лицо под плотную струю, ледяная вода понемногу вернула рассудок на законное место, вновь выйдя из сарая и присев на помост, находившийся в слабой тени, Джек погрузился в глубокие раздумья. Просидел так до вечера, лишь когда лучи заходящего солнца окрасили зеленоватое небо в болотные цвета, он встал и медленно побрел к дому бормоча: «Должен быть другой выход, должен, я не пойду к нему снова.» Поужинав жёстким початком кукурузы, Джек уснул, во сне он сильно стонал, снова и снова повторяя: «Должен быть другой выход». На утро фермер встал с твёрдой уверенностью в неизбежности похода в город, он пойдёт к тому, кто уже однажды сломал его жизнь, к тому, кого боялся больше всего на свете, Джек пойдёт к барону. Кивнув в подтверждение серьёзности намерений, он встал с кровати, быстро оделся, взял обрез, собрал походную сумку, в которую положил последние три початка чёрствой кукурузы и ржавую флягу с водой, вышел из дому, повернулся к юго-востоку и пошёл.

Конец ознакомительного фрагмента.