Сын для миллиардера

Дана Стар, 2022

– Куда бежишь, крошка? На аборт?! Передо мной вырастает высокий мужчина в дорогом костюме, резко хватает за руку. Очень красивый, породистый, опасный. Позади еще какие-то люди в темных костюмах, будто охранники президента. – Вам какое дело? Уйдите с дороги! Я вас не знаю! Мои глаза наполняются слезами. Я не хочу это делать! Но не могу по-другому. Знакомые меня засмеют. Я забеременела и не знаю даже от кого! – То есть ты ничего не помнишь? Он прав! Я не помню ту ночь. Вообще. В глазах незнакомца что-то меняется, когда он видит мои слёзы. – Операции не будет! – Что?! – Забираем её! – властно командует он, поднимая меня на руки, и несет к дорогой, роскошной иномарке. – Кто вы? Пустите! – Я – отец твоего ребенка. Теперь ты принадлежишь мне. И ты родишь мне сына! *** Я – простая девушка из бедной семьи. Он – властный и богатый миллиардер. Та ночь была ошибкой… Спустя месяц тест на беременность показал две полоски. Я случайно забеременела от миллиардера… От горячего, сексуального дьявола! Он узнал мой тайный секрет и пришел за мной, чтобы забрать свое. Потребовал, чтобы я родила ему сына и заключила с ним контракт.

Глава 4

Я открываю глаза и первое, что делаю, мечтаю о воде и таблетке от головной боли. В поле моего зрения высоко под потолком немного шатается родная люстра, а в позвоночник впивается дурацкий, но такой знакомый мне старый матрас со сломанными пружинами.

Я дома?

Как странно…

Когда это я успела вернуться домой?

Боже…

Я застонала вслух, помассировав пальцами виски.

Вика права! Не стоит мне так упахиваться, теперь даже не помню, как вечер прошел, как я домой вернулась, в котором часу.

Вот серьёзно!

Напрягаю голову и никак не могу прозреть, хоть ты тресни!

Помню лишь, как Паулина выгнала нас с Викой в зал работать, я таскала подносы, как обычно, а потом в какой-то момент воспоминание обрывается и все! Я рыба.

Темнота. Провал в памяти. Болезненные ощущения в теле. Чужой запах в волосах и красноватые отметины на коже.

Что за ерунда?

Как старая бабка, страдающая от радикулита, я присаживаюсь на краешек кровати. Когда голова перестаёт кружится, поднимаюсь на ноги, бреду на кухню и выпиваю два полных стакана холодной воды, запивая таблетку спазмалгона.

На мне сейчас надета та самая одежда, в которой я ушла утром на смену, но вот я сама, кажется, пропиталась каким-то странным запахом.

Схватив прядь волос, понюхала их, уловив тонкий, мужской аромат явно дорогих духов, пота, и ещё чего-то такого терпкого, мускусного. Такого неприличного и запретного…

Быстро сбросила с себя всю одежду, кроме белья, и побежала в душ намываться.

Честно, как раб на стройке пропотела! Что за марафон я прошла вчера? И, кстати, у меня не только голова болит, но и тело ужасно ломит. Особенно низ живота… Хотя до критических дней ещё примерно две недели, но ощущения похожие.

И тут я охнула, когда увидела алые пятнышки на своих простеньких белых трусиках, которые бросила на кафеле в ванной, когда забралась под теплую струю душа.

После банных процедур стало немного легче. От меня пахло любимым ягодным гелем для душа, я даже почти почувствовала себя человеком.

Промокнув волосы полотенцем, всё-таки решила использовать женские гигиенические средства, так как подумала, что у меня начались эти дни… Но к вечеру следующего дня всё прошло.

Надо обязательно сходить к врачу! Наверно у меня гормональный сбой, но хоть бы не какая-нибудь серьёзная женская болезнь начинается! А низ живота, тем временем, продолжал тянуть.

Но когда мне позвонили с работы и наорали на меня, уволив с позором, я напрочь забыла о том, что мне нужно записать к врачу, так как появились проблемы похуже — вот-вот я лишусь хорошо оплачиваемой работы.

— Прошмандовка безответственная! Ты почему всё бросила и удрала?!

Паулина орала в трубку как резанная, высказывая мне то, что я безответственная коза, которая бросила свои обязанности, подставила коллег и пропала почти на сутки, не отвечая на звонки.

— Какого черта ты побежала развлекаться с теми неотёсанными амбалами?!

— Что? С к-к-кем?

— Настя сказала, что она видела тебя в компании высоченных лбов! Как ты с ними в углу зажималась и глазки строила! После этого тебя не видели!

От таких подробностей кровь стынет в жилах. Я сползаю по стене на пол и прячу лицо в ладонях. Горю от стыда!

— В общем, досвидос! Ты уволена!

— Но…

— И оштрафована, естественно! Так что в этом месяце тебе зарплаты не видать. Моё решение обжалованию не подлежит.

Грубая кобыла со злостью бросила трубку.

Сразу с двумя…

О, боже!

Что происходит???

Я не хочу это знать!

Не хочу, черт!

Не хочуууу!

Неужели у меня был групповой секс?

Но как это произошло?

Что на меня нашло?

Я не могла объяснить.

Кое-что из воспоминаний в течении месяца ко мне вернулось в виде сна.

Там я услышала противный мужской смех, почувствовала боль в области шее, потом увидела будоражащий мужской силуэт, застывший в изящном, дорогом кресле.

Всё это пронеслось быстрыми кадрами, как фильм на перемотке. Но я всё равно ничего не поняла. Поняла лишь то, что у меня был секс. Слава богу не тройничок с какими-то неотёсанными чурбанами, а с невероятно запоминающимся незнакомцем.

Кто-то лишил меня невинности. Я не запомнила ни его имени, ни его лица. Но запомнила, что у него было шикарное тело и целовался он как Бог.

Я долго ломала голову, как же мне разобраться с проблемой!

Хотела пойти к Паулине Адриановна, чтобы попросить прощение, но Вика меня отговорила. Она сказала, что Паулина настроена негодующе и что она уже подначила весь персонал против меня. Многие девочки получили выговор, приняв удар на себя. Так что меня в клубе “Антураж” добрым словом на прощанье не поминали.

Я подумала, что, если я заявлюсь к мегере с просьбой всё же проверить камеры, она посчитает меня наркоманкой и это будет ещё хуже. Только наркоманы или алкоголики испытывают провалы в памяти. Боже, это был бы тот ещё стыд!

Вообще, действительно ли я хочу узнать правду?

А может оставить всё так, как есть?

Вдруг правда может меня шокировать…

Может оно и к лучшему, что мой организм сам решил избавиться от этой грязи.

Дальше понеслась моя проклятая рутина. Я была практически на нуле, нужно оплатить маме лекарства, заплатить за квартиру, которую мы снимаем у ворчливой бабульки, найти новую работу.

Паулина поступила со мной жестоко. Зная, в какой ситуации я нахожусь, она оставила меня без зарплаты в этом месяце, пришлось брать часть денег из шкатулки, в которую я складывала деньги маме на операцию.

Господи.

Этот ад никогда не кончится!

После того, как я вернулась домой из хосписа, где проведала маму, я рухнула на пол в прихожей и прорыдала наверно часа два. Потом уснула. Выбилась из сил и уснула прямо там на полу, свернувшись калачиком.

— Мамочка, как ты, как твои дела?

Звучит глубоко в мыслях мой голос, а затем и её.

Я вспоминаю сегодняшнее утро.

— Мил, все нормально… — она совсем ослабела, еле-еле поднялась на кровати, выдавив улыбку.

Мама бледная, истощённая, сильно похудевшая.

На её голове тонкая трикотажная шапочка…

А на изгибах локтей синяки от катетеров.

Сердце кровью обливается, но каждый раз, переступая порог хосписа, я приказываю себе улыбаться и не делать удручающий вид, чтобы ей не было больнее вдвойне.

Ей и так больно… а за меня будет ещё хуже.

— Что тебе принести в следующий раз?

— Мне ничего не нужно. Сама приезжай. Я… хочу лишь больше времени провести с тобой, милая.

Она обняла меня, крепко-крепко, я с силой прикусила губу, чтобы не заорать. Спрятала лицо за её худеньким плечом, еле-еле сдержала слёзы.

Обычно так люди говорят… Когда… когда собираются скоро от нас уйти.

— Ты обязательно поправишься! Я тебе обещаю!

— Ты сама-то как? Не кушаешь совсем ничего? Похудела…

Мамочка с любовью заглянула в мои глаза, провела холодной ладошкой по моему лицу, заправив прядь волос за ухо.

— Кушаю. Всё делаю, мамочка, как тебе и обещала!

* * *

Мои проблемы ни черта не заканчиваются.

Они только начинаются.

Я поняла это, когда месячные не пришли в срок.

Когда меня начало тошнит по утрам и постоянно хотелось спать.

Я вспомнила, что хотела пойти к гинекологу, плохо, что раньше этого не сделала. Замоталась, утонув в своих проблемах.

Записалась на приём к нашему участковому и вошла в кабинет, когда меня вызвали.

— Воронцова? Проходите!

Вошла внутрь небольшого светлого помещения как на каторгу.

Нина Сергеевна встретила меня стандартным допросом.

— Месячные когда были в последний раз?

— Д-давно, — прижимая сумочку к груди, мяукнула я.

— Половой жизнью живёте?

— Нет. То есть да!

Она подняла на меня глаза, окатив недовольным взглядом.

— Так да или нет?

— Был. Один раз. Но я не уверена… Не помню.

В общем я конкретно так запаниковала, что начала нести разную чушь. Так что в её глазах я выглядела самой настоящей проституткой.

— Ну понятно! Ложитесь на кушетку, сейчас посмотрим.

Когда я раздевалась, вся дрожала, хотя в кабинете было даже душновато. Устроившись на смотровом кресле, попыталась расслабиться.

Нина Сергеевна натянула на руки перчатки и принялась за дело.

— Так… Ну матка явно увеличена…

Я зажмурила глаза, слушая удары собственного сердца где-то в ушах. Она вынесла мне приговор.

— Ну что ж, Мила, поздравляю! Вы беременны!

— Ч-ч-ч-чего?!

— Поднимайтесь, одевайтесь, — вякнула она, выбрасывая в урну перчатки. Вернулась на своё рабочее место и принялась заполнять бумаги.

Я, пребывая в какой-то жуткой фрустрации, одевшись, со стеклянным лицом села напротив неё, сжав руки в кулачки.

Это точно всё не со мной происходит.

Не со мной…

— Рожать будем?

— Что? Р-р-рожать?

— Угу… — врач с невозмутимым видом, спокойная как слон, продолжала равнодушно что-то записывать в моей карточке.

— Какой мне сейчас ребенок… Тем более, если я не знаю, кто отец, — тихонько прошептала, спрятавшись за сумочкой, которую прижимала к груди, как щит от осуждения общества.

— Значит аборт.

Она опять что-то чиркнула в карте, а я промолчала.

— Ну я сразу по тебе поняла, что ты не на учёт прискакала становиться…

Стало ещё хуже, чем было.

Я вся пропотела от стыда.

— Вот, пожалуйста! Направление на анализы, — она протянула мне несколько листов с печатями. — Сдадите анализы, дату и время назначим после того, как узнаем результат. Медсестра вам перезвонит. Можете идти.

Я вскочила на ноги с места, затолкав направления в сумочку.

— И да, на будущее, милочка! Предохраняться надо! — Нина Сергеевна с укором глянула мне в лицо сквозь толстые лупы очков.

Поджав губы, я поспешила к двери, но врачиха ещё что-то недовольно бурчала себе под нос, делая пометки в журнале приёма пациентов.

Хлопнув дверью, я вся в слезах выскочила на улицу.