Ведьма для Лорд-канцлера

Дана Данберг, 2018

У скромной выпускницы пансиона для светлых ведьм Летиции Сорано была мечта, а для ее исполнения нужно всего лишь хорошо сдать экзамены и найти деньги. И если с первым пунктом проблем нет, то со вторым все гораздо сложнее, хоть у девушки и есть план. Но в него неожиданно вмешивается сам Император, объявивший отбор невест для своего племянника и самого страшного человека в Империи. Летиция должна там быть и отговорки не принимаются. Сможет ли она воспользоваться ситуацией и обернуть ненавистный конкурс себе на пользу или ее ждет незавидная участь живой батарейки для Лорд-канцлера? Первая книга цикла «Невесты Марентино». Книги можно читать отдельно

Глава 8

Розовые рюши. Это платье целиком состояло из розовых рюш, оборок, люрекса, чего-то воздушно-волнообразного и кружевного. И оно было все розовое. Ярко-розовое.

Я в ступоре смотрела и не находила слов. Точнее, их все заменял этот безобразный цвет, уже отпечатавшийся в мозгу и не дающий пробиться через него ни одной здравой мысли. И он совершенно не идет рыжим. Если бы оно было еще бледно-розовым… Хотя нет, все равно убожество.

— Есть идеи? — грустно уставилась я на это, с позволения сказать, произведение портняжного искусства.

— Сначала померяю, может, все не так уж и плохо… — неуверенно ответила Анна, разглядывая кружевные рукава-фонарики и корсет со стразами на своем бледно-голубом наряде.

Мне оставалось только фыркнуть.

Я была бы рада получить новое платье, ведь у меня такого не случалось уже год — с тех пор, как я порвала повседневное черное во время драки в столовой. Ну то есть я не дралась, но каким-то неведомым образом оказалась в самой гуще схватки нашего курса с младшим. Что они не поделили, я так до сих пор и не поняла, но досталось мне тогда прилично. Благо, когда начали разбираться, а у нас в пансионе с этим строго, выяснилось, что я была ни при чем и под раздачу попала случайно. Только поэтому мне выделили новую одежду, а не заставили чинить порванное. Ну еще и из-за того, что в моем случае это бесполезно.

Так вот, я была бы рада, но не это же розовое убожество! В самый первый момент, как увидела, поняла, что завтра его ни за что не надену. Быть посмешищем? Как-нибудь без меня.

Но ведь это не значит, что нельзя подурачиться сейчас. Правда? Я быстро скинула одежду и попыталась натянуть это нечто. Не получилось.

— Ты неправильно делаешь, это перед, вообще-то, — расхохоталась соседка.

— Эм… тут лиф тогда до пупка открыт будет.

— Ну так и есть. Глубокий вырез, призванный показать все достоинства лицом.

— Товар, ты хотела сказать? — скептически хмыкнула я. — Да и какие тут достоинства? Я же светлая, а мы, как правило, худые и не фактурные.

— Угу, не фактурные. Зато твоя нормальная двойка смотрится на стройном теле гораздо уместнее, чем четвертый размер"королевы” Амирано на ее спортивном.

— Ей, наверное, бегать неудобно, бедной. Представь, заниматься спортом с таким богатством?

— О, я уверена, что там ни о каком спорте речи не идет и не шло, — хмыкнула Анна. — Это у них семейное. Вот здесь еще крючки, дай помогу.

— Скажи, — я придирчиво осмотрела себя в зеркале, — как можно чувствовать себя голой и одновременно напоминать шар, замотанный в десятки слоев ткани?

— О! Это целое искусство. Думаю, чтобы создать такое, леди распорядитель взяла в заложники семьи лучших модисток страны.

— Нет, вряд ли бы это помогло. — Я уставилась на облицованный, по-другому не скажешь, люрексом лиф, разрез которого заканчивался где-то в районе солнечного сплетения, и от него же уже шла пышная с воланами юбка, делающая меня похожей на беременную как минимум тройней. И продолжила задумчиво: — Тут нужен действительно изощренный ум. Изворотливый. Гениальный. Злобный. Полный ненависти и презрения к людям.

— Думаешь, она сама придумывала каждую из них? О, какая же честь нам оказана!

— Не спеши. Мы должны — нет, просто обязаны поломать ее грандиозные планы, — я ухмыльнулась. — Ты же не собираешься идти в этом?

— Нет, конечно! И вообще, мне бы твое короткое больше подошло, но оно на меня не налезет, если меняться. Где-то у меня были нитки, иголка и маникюрные ножницы. Перекроить не получится, но избавиться от всего лишнего — вполне. Если не спать.

— Ты что, шить умеешь? — с тоской спросила я.

— Разумеется. Уроки по домоводству в лицее, знаешь ли. У нас за прогулы можно было и линейкой пониже спины схлопотать. А потом еще ремня от отца и пару суток высокомерного презрения от мамули.

— Везет же…

— Только не говори, что в пансионе не учили шить, вышивать, готовить.

— Учили, ага. Вот только мои таланты лежат совсем в другой плоскости, а по домоводству я всегда числилась в отстающих. Ну руки у меня совершенно не из того места растут! Вот если зелье памяти приготовить для ночной зубрежки какой-нибудь химии — это я запросто. А вот обед разогреть — это весьма вероятный пожар на кухне. Мне оценки положительные ставили только в том случае, если я ничего на уроке не трогала и сидела тихо как мышка, в уголке, книжку умную читала.

— Ну я не знаю, чем тебе помочь. Нитками я бы поделилась, но перешить два платья я точно не успею, извини.

— Да это понятно. Я и не прошу.

— И что делать будешь?

— Завтра увидишь, — подмигнула я и пошла спать. Анна проводила меня с тоской во взгляде.

День начался феерически. Точнее, я подскочила на кровати от матерных воплей соседки, у которой все же к утру не выдержали нервы. Впрочем, грех жаловаться, до общей побудки осталось не больше десяти минут, и я отлично выспалась.

— Ты чего это?

— Да ткань “ползет”! Извини.

— Ничего. Уже пора вставать. Кстати, нам ведь не сказали, когда надевать все это добро, думаешь, к завтраку?

— Не… Скорее всего, нам только расскажут, что и как будет проходить. Ну, — Анна на мгновение замерла, — или завтрака вообще не будет. Зал-то тут один, трансляция на всю страну, могут не успеть подготовить. А нас кормить — это не главное.

— Резонно. Но если все будет в прямом эфире, тогда нужно готовиться остаться без ужина.

— В прямом эфире? Ой, не смеши! Если что-то испортим я или ты, никому до этого дела не будет, а если Амирано или Пилестро?

— Такие не ошибутся.

— Мало ли что может случиться. К тому же, попомни мои слова, платья у них будут нормальные. Позорить столь уважаемые семейства никто не даст.

— Да, наверное… Так что ты решила?

— Пойду в этом. — Анна потрясла голубое недоразумение. — Поможешь застегнуть?

Соседка натянула платье, достающее ей до лодыжек, но уже не такое ужасное. На обычных толстых бретельках — фонарики безжалостно отпороты, воланы тюля срезаны, как и все блестящее, да так аккуратно, что даже ни одной дырочки не появилось. Талант. После меня бы этот наряд даже на тряпку для мытья полов не сгодился.

— Сносно, — констатировала она. — Но цвет!

— Волосы заколи повыше, чтобы не было такого контраста.

Я помогла Анне с прической и одеждой, а сама облачилась в свое единственное достойно выглядящее платье — темно-зеленое. Мало того, что оно мне безумно шло, так и покрой был средний, не такой скромный, как у учебного, но и не вываливающий все прелести наружу.

— Тебя не пустят, заставят идти переодеваться.

— Не волнуйся, я все продумала, — ухмыльнулась я. — Да и дальше пансиона они меня не пошлют.

— Вылетишь — так и будешь прозябать в нищете, — повторила она слова Милены.

— Я Сорано, и я не позволю сделать из себя посмешище кучке напыщенных снобов. Либо так, либо я не являюсь на первый тур и уезжаю домой. Ты иди, я позже подойду.

— Как знаешь. — Анна пожала плечами и направилась к двери. — Надеюсь, у тебя хороший план.

О да! Соседка подтвердила мое мнение, что съемка будет в первой половине дня. Во-первых, главные претендентки, те, кому не надо перешивать платья, еще свеженькие и отдохнувшие. Это Анне не помешал бы сон после завтрака. Во-вторых, солнце. Я не знаю технических деталей, но логика подсказывает, что снимать при естественном освещении лучше, чем при искусственном. Хотя я могу быть и неправа. В-третьих, там слишком много работы по обустройству для всего лишь четырех часов между приемами пищи, а вот за ночь должны были успеть.

Я выждала еще несколько минут и не спеша двинулась к обеденному залу. Мне нужно было прийти последней, чтобы леди Денасио не успела меня выгнать.

Так и получилось. Я вошла в помещение, когда Каролина Фронто уже толкала вступительную речь на тему того, как нам повезло. Поскольку непосредственно на нас она не обращала никакого внимания и смотрела куда-то на противоположную от сцены, теперь уже полноценной, стену, скорее всего, съемка уже началась.

Я встала среди расфуфыренных красоток. С радостью отметила, что у некоторых похожие на мое платья и это в основном главные претендентки. Что украшает девушку? Правильно, скромность. А темных, о которых мнение в народе и так не очень хорошее, скромность украшает втройне.

Почти все девушки имели красные глаза, хоть и умело замаскированные, и перешитые платья. Всего несколько так и остались в том ужасе, который им принесли. С другой стороны, может, все было еще хуже, и они исправили, что могли?

Я постаралась встать так, чтобы от орлиного взора бывшей фаворитки меня все время загораживала хоть одна девушка. Чем позже та увидит самоуправство, тем лучше.

Леди Фронто же рассказывала, как все будет проходить.

Сначала сделают крупные планы толпы восторженно улыбающихся девушек, а потом нас будут вызывать на сцену, где мы должны будем представиться и рассказать о себе за пять минут. Так называемая “открытка”. Говорить можно все, что душе угодно, но только один раз. Сбился — твои проблемы.

Ну, думаю, для кого-то все же сделают исключение. Хотя кто знает, что придет в голову Лорд-канцлеру? Мне почему-то кажется, что платья — это его идея. Невыгодно леди Денасио портить отношения пусть не с будущей женой, но возможными фаворитками. Она, конечно, злобная стерва, но не дура. А из обиженных почти трех сотен претенденток, уверена, хоть одна фаворитка, но будет.

Я уже прикидывала, сколько же понадобится времени, чтобы мы все смогли рассказать о себе, но тут помощники с волевыми лицами и военной выправкой выкатили порядка десяти ширм и тут же накрыли каждую из них полем. Полагаю, чтобы отсечь говорившую от шума в зале.

Начали называть первые имена, и тут случился конфуз. Я спряталась за расфуфыренной толстушкой в огромном платье, одной из тех, кто явился как есть, ничего не меняя. И ее вызвали в первых рядах. Конечно же, по закону подлости, леди Денасио меня тут же заметила, нахмурилась, что-то проверила в своем коммуникаторе и двинулась ко мне. Плохо.

Бежать было глупо, так что я осталась на месте и даже приветливо кивнула приближающейся фурии, тут же уставившись на сцену.

— Леди Сорано, не уделите ли мне минуточку? — и хвать меня за локоток. Да так крепко, что без серьезной борьбы не вырваться.

Женщина отвела меня в укромную нишу между сценой и выходом на кухню.

— Что вы себе позволяете, леди Сорано? — прошипела она как королевская кобра мне практически в лицо. Того и гляди ядом забрызгает.

— О чем вы, леди Денасио? — мило улыбнулась я.

— Я о вашем платье леди. Где то, которые мы для вас подобрали? — все же бывшая фаворитка императора — это не какая-то там дочка промышленника, пусть и знатного. Такая до прямых угроз не опустится.

— Я очень благодарна за столь щедрую заботу. Но, леди Денасио, верно ли я поняла условия конкурса, что каждая девушка должна представить и показать себя? Не так ли?

— Леди Сорано, знатная дама должна уметь быть индивидуальностью в любом наряде, — не приняла мою игру старая интриганка.

— Что ж, тогда я боюсь разочаровать устроителей этого замечательного конкурса, но, к большому сожалению, у меня нет соответствующего навыка.

— Учиться никогда не поздно, леди.

— И я с вами полностью согласна, леди Денасио. Однако мне не кажется, что уместно это делать в столь ответственный для каждой из нас момент.

— И все же, леди Сорано, я боюсь, что выйти на сцену в этом платье вы не сможете.

— Что ж, жаль, что вы приняли такое решение и мне придется покинуть это мероприятие еще до отбора. — Я продолжила мило улыбаться.

— Вам нет никакой необходимости покидать конкурс, да это и невозможно. Вам всего лишь требуется переодеться.

— Но и это невозможно. — Я театрально всплеснула руками. Артистизм — это тоже не мой талант, если что. Получилось слегка наигранно. — У меня, к большому моему сожалению, только два варианта: либо я выхожу в том, что полностью олицетворяет меня как личность, либо не выхожу вовсе. Тогда мне, опять же, к большому моему сожалению, зачтут техническое поражение.

— Такого не предусмотрено, леди, — не сдавалась бывшая наложница.

— Но как же быть? Уверена, организаторы конкурса не опустятся до того, чтобы волочь на сцену девушку против ее воли? Но даже если так, она будет молчать, дабы не позорить своей древней и уважаемой фамилии.

— Вы уверены в своем решении, леди Сорано?

— Безусловно.

— Хорошо, вы можете выступать в этом наряде. В виде исключения, разумеется.

— Разумеется. Благодарю.

— Могу я в частном порядке поинтересоваться причинами такого решения?

— Я не могу посрамить своей фамилии, леди Денасио. В этом причина, — сказала я уже совсем другим, не милым, но предельно вежливым тоном.

— Это похвальное желание, леди Сорано, — улыбнулась женщина, как мне показалось, искренне веселясь. Хотя с ней ничего нельзя сказать наперед. — Если бы чуть больше опыта, а то переигрываете.

Она удалилась, а я так и осталась стоять в нише, пытаясь понять: меня только что похвалили или я нажила себе сильного врага?