Меридиан Любви

Давид Цкипуришвили

Было около часа ночи. Петр потерял чувство реального времени на весь день: он с головой окунулся в свое творчество. На холсте художника все глубже проявлялось его прошлое, оживающее в масляных красках. Вот уже целый месяц ему не давали покоя фрагменты пройденной жизни, а особенно школьные годы.

© Давид Цкипуришвили, 2019

ISBN 978-5-0050-9644-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Меридиан любви

Было около часа ночи. Петр потерял чувство реального времени на весь день: он с головой окунулся в свое творчество. На холсте художника все глубже проявлялось его прошлое, оживающее в масляных красках. Вот уже целый месяц ему не давали покоя фрагменты пройденной жизни, а особенно школьные годы. Годы, когда он встретил ее, а потом всю жизнь носил в сердце. До конца картины оставалось лишь пара-тройка штрихов, но он почему-то не торопился ставить точку в своей новой композиции. Им овладело чувство, будто пока он касается своей кисточкой персонажей, изображенных перед ним, он и сам находился в том красивом далеком прошлом, на той стартовой жизненной позиции, откуда начиналось восприятие мира и первые шаги к проникнутому надеждой будущему. В эти минуты его сердце билось по-другому, а в голову приходили только добрые мысли. Где, с кем и в какие времена он был бы счастлив — это он хорошо знал всегда.

На картине были изображены ангельски красивые дети, рыбачившие на речке, с улыбками на лицах и радостным настроением. Только один из них держался в сторонке — самый привлекательный и особенный. Это была девочка с сачком в руках. В отличие от других детей, она поймала солнце и не скрывала радости. Солнце, завернутое в ее сетку, разливалось золотым светом в реку и привлекало внимание всего мира.

Петр весь день рисовал с таким увлечением, что не заметил как стемнело.

Пятикомнатную квартиру в центре Петербурга, которую он получил в подарок от бабушки, он уже давно превратил в художественную мастерскую. Полупустая чашка на журнальном столике, из которой дымился кофе, пепельница, полная окурков и уже почти пустой пузатый водочный графин создавали грустный натюрморт, повествуя о том, что кому-то не хватало рядом очень близкого человека. Петр с детства был одарен Богом большим талантом рисования. В этом была магия и духовность всей его жизни. Кто только не был в его доме: от городской богемы до авторитетов криминалитета. Многие даже назначали друг другу свидания на квартире у Петра. Не поймите неправильно: не то чтобы любой с улицы мог зайти к нему без спроса, открыв дверь ногой, нет, просто он жил открыто и был от этого очень счастлив. Он любил своих друзей и, как мог, всесторонне им помогал. Он даже отвел двоим из них комнаты в своей квартире, чтобы они почаще у него оставались и могли допоздна разговаривать с ним на интересные темы. Кроме того, что Петр был великодушным, он еще и являлся сыном когда-то влиятельной личности в черном мире. Правда, отца его уже не было в живых, но и сегодня все преклонялись перед его памятью.

Петру было уже шестьдесят лет, но он дал бы фору многим молодым и победил бы их в беге, подтягивании на турнике или танцуя с женщинами танго до утра. Его жизнь была сплошным беспорядком без начала и конца. Почти круглыми сутками под его любимый блюз в доме рисовали, пили и устраивали застолья, но сегодня почему-то никто не зашел в гости и не позвонил по телефону. Он был очень удивлен — этот дом едва ли мог вспомнить подобные дни.

У Петра еще с ранних лет было прозвище «Метис» — это из-за того, что его мать была красавицей-цыганкой, а отец — потомком одного аристократического рода. В нем объединялось два различных этноса, что дало непревзойденный результат: он был высок и выделялся широкими плечами, забранными назад черными, как смоль, волосами, симпатичными и выразительными чертами лица, благородной бледной коже воскового цвета, длинными бакенбардами и в меру тонкими и изящными усиками. Такой породистый мужчина на сегодняшний день жил один. Его окружало несчетное количество женщин, но Петр теперь физическим предпочитал духовные отношения. Он был сыт по горло их лаской и ничего нового в них не находил.

У него не было ни детей, ни братьев и сестер, но он никогда на этом не акцентировал внимания. Зато в его квартире собиралось много интересных людей. Господь всю жизнь баловал его верными друзьями, за что он всегда благодарил Всевышнего и часто ходил в церковь. Его разум постоянно был занят различными новыми зарисовками или темами и ему было некогда скучать. Правда, дефицит настоящей женской любви он все же испытывал всю жизнь и был в вечном поиске того единственного и неповторимого человека, который принес бы ему спокойствие. Хотя в то же время Петр понимал и то, что мирная жизнь пенсионера была не для него.

Большую любовь он испытал лишь однажды, в детстве, и у нее был трагический конец. Поэтому всю жизнь он рисовал того человека и смотрел на мир и воспринимал все ее глазами. Именно та маленькая девочка научила его любить жизнь и радоваться ей, видеть весенние цвета, ощущать простое человеческое тепло и веселиться под солнцем. Про нее рассказывала татуировка с надписью «Шарлотта» на груди. Он и в правду носил ее всю жизнь в своем сердце. В жизни у Петра была лишь одна мечта: чтобы произошло чудо и стало бы возможным вернуться в прошлое и спасти маленькую Шарлотту от того несчастного случая. Именно в тот день его не было в школе из-за высокой температуры, а ведь в другие дни он всегда переводил ее за руку через все переходы автомобильных дорог, ибо Шарлотта была резвой и шаловливой девчушкой.

Как я уже сказал выше, было около часа ночи, когда в дверь к Петру постучались. Он подошел к двери, открыл ее и увидел перед собой маленькую девочку в ночной сорочке и босиком.

— Здравствуйте, — обратилась она к Петру, приветственно протягивая ему руку.

Петр несколько растерялся, но руку пожал и даже пригласил зойти. Девочка вошла в комнату.

— Почему ты не спросишь, кто я? — спросила она.

— Да, действительно, кто вы, маленькая королева? — задал в свою очередь вопрос Петр гостье с красивым лицом.

— Кто я? — улыбнулась девчушка. — Я — Смерть.

— Как это — Смерть?

— А вот так, — девочка изящно изогнула шею и присела в реверансе.

Конец ознакомительного фрагмента.