Хранитель Долины

Гюзель Акият, 2022

В Ягодной Долине живет семейство лисов. Старший лисенок – самый шустрый, средний – самый умный, а младшая сестренка – самая милая лисичка на свете. Когда-то они жили в Старом Синем Лесу, который погиб, возможно, от лап невиданного зверя. Сможет ли кто-нибудь защитить их новый дом от напастей?

Самое полезное на свете

Я бежал так быстро, что казалось — ещё немного и ветер сдует с меня всю шерсть, но всё равно рыжий хвост Брата мелькал далеко впереди. До меня долетали обрывки его слов: «ква…», «лезнее…», «онфеты…». Как он может бежать и при этом болтать без умолку? Всё-таки мой Старший Брат самый шустрый в нашей семье. А может и на всём свете.

Я подумал, что если поднажму ещё чуть-чуть — то полечу над травой. И тогда сверху прыгну на брата, чтобы он наконец остановился! Потому что я же не слышу, что он рассказывает. А мне интересно!

Я опустил нос к земле, чтобы и вправду не взлететь, а то я пока не знаю как правильно приземляться. И тут в меня врезался кустик черники. Нет, конечно, это я врезался в него, но зачем он вырос там, где я бежал?! Я кубарем полетел вперёд. Мелкие ягоды черники попали мне прямо в нос, и я не мог дышать. Тогда я стал фыркать. Ну, это так носом кричать. Чтобы ягоды выплюнулись. Вы слышали, как фыркают лисы? Мой Дед — чемпион по фырканью. У него это получается громче всех. Когда он фыркает, Бабушка всякий раз прижимает уши и говорит, что громче Дедушкиного фырканья только его храп.

Я лежал среди кустов черники и отфыркивался. И вдруг подумал — черники здесь так много, что, если хорошенько покататься по кустам, можно из рыжего стать синим. Наверное, это красиво. Но вряд ли порадует Маму. Ей почему-то хочется, чтобы все её дети были чистыми. А как?! Если кругом столько ягод — чистым оставаться очень непросто.

Мы теперь живём в Ягодной Долине. Она так называется, потому что круглый год здесь созревают разные ягоды — и земляника, и малина, и черника, и даже арбузы. А если добежать до самого края долины, туда, где начинается болото, можно увидеть целые поля клюквы. Но мне клюква не очень нравится, пусть Бабушка и говорит, что она ну очень полезная. А мне кисло и невкусно.

Раньше мы жили в старом Синем Лесу, где никаких ягод не было вовсе. Одни шишки. Но это только Белкам хорошо. Я про них потом расскажу.

А ещё Папа сказал, что помидоры, которые выращивает Бабушка в нашей долине, с точки зрения ботаники — тоже ягоды! Он у нас самый умный на свете. Но Бабушка на его слова только фыркнула и сердито махнула хвостом. Потому что Бабушка считает, что это она умнее всех на свете, а вовсе не её сын — мой Папа. Хотя, иногда она говорит, что самый умный на свете — это я, Лисёнок, её внук.

Я ещё не до конца разобрался, умный я или не очень, но уже знаю много всякого разного и интересного. Например, если рано утром, когда солнце только-только поднимается, выбежать в долину (бежать нужно очень быстро, а хвост вытянуть изо всех сил), то вымокнешь насквозь. Оказывается, это от росы. Так Папа сказал. Потом нужно медленно, очень медленно, чтобы роса осталась на шерсти, вернуться домой. А потом тихонько подойти к Старшему Брату, который, конечно, всё ещё сопит в кровати, и хорошенько отряхнуться прямо рядом с ним, так, чтобы брызги летели во все стороны! Самое главное — нужно сразу отскочить подальше, потому что, скорее всего, он запустит подушкой.

Но зато, когда он окончательно проснётся, и перестанет фыркать и швыряться подушками, можно вместе с ним выбежать в долину и бегать наперегонки в траве до самого завтрака.

Только пока у меня не получается его догнать. Конечно, он же Старший, и, вообще, самый шустрый. И самый храбрый.

Я почти отдышался, и уже хотел побежать дальше, как на меня свалился возмущённый рыжий вихрь.

— Эй, ты умный или не очень? Я там бегу, а ты здесь лежишь?! — Брат распушил хвост и сердито задёргал правым ухом. — У нас разведка, а ты!

А что я? Я вывернулся из-под чумазых лап. И вообще не знал, хочу ли бежать в разведку. Тем более Папа говорил и в Синем Лесу, и здесь, в Ягодной Долине, что детям нельзя далеко уходить от дома. Но Брат как-то, я сам и не заметил, как, в эту разведку меня заманил.

Сегодня утром, когда мы вышли побегать, Брат сказал:

— Что ты видишь, если посмотришь вперед?

— Ягодную Долину.

— А если посмотришь назад?

— Ягодную Долину. А ещё там дом. Вон мама нам машет.

— А если налево?

— Ягодную Долину. А ещё огород. И болото вдалеке.

— А направо? Ягодную Долину? Мы её уже вдоль и поперек знаем! А если посмотреть между право и лево, но не совсем вперёд, а ближе к лево — там лес! И там столько всего интересного! Знаешь, кто там поселился? Наши старые соседи — Вредные Хорьки! Я от Сороки слышал. Они пришли из Синего Леса! А если притопали Хорьки, может быть, придут и остальные? Белки, например? Побежали, посмотрим? Это называется — разведка!

Если из Синего Леса придут Белки — это будет просто замечательно. Там мы были соседями и друзьями. Белки веселые и шумные, и лучшие придумывальщики на свете разных игр.

Но если пришли Хорьки… Я-то помню, что вреднее Хорьков никого на свете не бывает. Разве что слепни в жаркий летний день. А еще колорадские жуки. Но это Бабушка так говорит, я про жуков не знаю. Тогда я сказал:

— А ты помнишь, что вреднее Хорьков никого на свете не бывает?

— Вреднее всего — Мама, когда не дает сладкое перед обедом. А Хорьки — это Хорьки. Ну интересно же, как они там устроились? И вообще, я — самый шустрый, а ты — самый умный. Даже самым вредным Хорькам с нами не справиться!

Мой Брат, конечно, умеет уговаривать. Он не только самый шустрый и самый храбрый, он ещё и очень хитрый. Но Хорьки… Они и вправду ужасно зловредные. И ругучие! Всё время ссорятся, и друг с дружкой и вообще со всеми. А я не люблю, когда ругаются. У меня тогда уши сами в себя заворачиваются, а это противно.

Когда мы жили в Синем Лесу, в старом доме, далеко от Ягодной Долины, они тоже жили рядом. Все соседи жаловались на них — Белки, Еноты, и даже Медведь. И никто не мог с ними справиться. Каждый день что-нибудь утащат, сломают, обидят кого-нибудь или ещё что-то натворят. А потом визжат на весь лес, хохочут и хвастаются. Просто мелкие пакостники какие-то, как говорит Мама.

Я думаю, они такие вредные оттого, что они сами по себе живут, без мамы, папы, без бабушек и дедушек. Наверное, это очень грустно.

Но все равно встречаться с Хорьками я опасался, пусть даже мне их и немного жалко.

— Ты их боишься, что ли? Чего застыл? — Брат больно дернул меня за ухо.

— Эй! Никого я не боюсь! Ну почти. Я просто задумался. Но ведь Папа сказал, что нам нельзя уходить далеко.

— А разве это далеко? Чуть дальше, чем где клюква растет. А кстати, знаешь, какая она полезная? Самая полезная на свете! Полезней, чем апельсин! Полезней, чем чеснок! Полезнее манной каши в сто раз! Чем конфеты в тыщу раз полезнее!

Все-таки мой Брат самый хитрый на свете. Он ведь распрекрасно знает, что больше всего на свете я люблю узнавать что-то новое, и вообще — мне интересно всё-всё. Почему небо голубое, из чего сделаны облака, что будет на обед и даже чего на свете полезнее клюква. Я и побежал за ним, потому что вовсе не знал ничего про клюкву. Кроме того, что она кислая. И совсем думать забыл и про вредных Хорьков, и про то, что нам нельзя уходить далеко. Бежал, пока не врезался в чернику.

— Ну? — нетерпеливо запрыгал вокруг меня Брат. — Вставай скорее, у нас разведка!

Я вздохнул и как можно строже посмотрел на него.

— А, да, конечно. Совсем забыл. Слушай и запоминай. Клюква полезнее мороженого в сто пятьдесят раз. Если сварить из неё морс — то можно вылечить любую простуду…

Я встал и пошел за Братом.

— Если положить варенье из клюквы в борщ, то он станет краснее и полезнее. А если намазать варенье на подоконник — к нему прилипнут все мухи и не будут надоедать…

Когда мы оказались на краю долины, я понял, что если о такой полезности клюквы узнает Бабушка, мы больше никогда не получим на обед ничего кроме клюквы. А мне же кисло и невкусно! Поэтому ей я решил ничего об этом не рассказывать.

За клюквенными полями, и правда, был лес. Не такой густой, как наш старый Синий Лес, зато с кустами малины. Встречаться с Хорьками мне вовсе не хотелось, но Брат все бежал и бежал, принюхиваясь, и ни на секунду не замолкая.

— А еще я, кажется, уже терпеть не могу клюкву! — не выдержал я. — Мы пришли. Смотри — вон чья-то нора.

У старой сосны, и вправду, под корнями виднелся лаз. Если это был ход в нору, то в ней точно обосновались наши Хорьки. Только у них всегда был такой жуткий беспорядок в доме. Хотя, я ведь никогда не встречал других Хорьков. Может, у них у всех так надо?

Возле лаза были разбросаны объедки, мусор, сломанные ветки и отвратительно пахло. Брат присел и, наконец, замолчал.

— И что теперь? — спросил я его шепотом, потому что я не боюсь почти, а не совсем.

— Я еще не придумал, — шепнул Брат. — Давай понаблюдаем. В засаде.

И мы полезли в засаду. Засада была в кустах малины. А в кустах малины — кусты крапивы. А она жжется. А малина — царапучая. Даже через пушистый мех. Но мы молча терпели — мы же в засаде. Мы понаблюдали. Потом еще. Никто не появлялся. Потом понаблюдать стало скучно.

— А если это старая нора, и здесь вообще никто не живёт?

— Живёт, живёт, еще как живёт! Чуешь, как пахнет? Просто пока мы в засаде сидим — они, наверное, на свою разведку пошли. У нас же замечательная долина, мы так все потрясающе обустроили, а Хорьки, ты же знаешь, сами ничего не умеют, только портят всё подряд. Конечно, им захочется снова жить рядом с нами, чтобы…

Но я не успел узнать, чтобы чего Хорькам было нужно, потому что услышал громкие голоса.

— Ты сам балбес!

— Нет, это ты балбес!

— А ты балбесее меня в сто тысяч раз!

Тут на поляну влетел клубок. Из двух Хорьков. Но этот клубок так стремительно метался между деревьями, что казалось, будто в нем сто тысяч балбесов, ой, Хорьков, а вовсе не два.

— Вот, это правда! — горячо зашептал мне в ухо Брат. — Они здесь поселились!

— Кто балбесее балбес — у того весь хвост облез!

— У тебя весь хвост облез — ты балбесее балбес!

Ну я же говорил, что ругучие они — просто ужас. Наконец клубок остановился. Ровно возле куста малины, в котором мы сидели в засаде. Хорьки устало лежали рядышком, тяжело вздыхали и сопели.

— Ладно, ладно, не балбес ты, — простонал Хорек с белым пятном на голове.

— Конечно, не балбес! — вскинулся второй, со сломанным ухом. — Разве это мой хвост заметила глупая старая Лиса в своем огороде? Разве это я виноват, что все помидоры бросить в канаву пришлось? Разве это надо мной кружила Сорока и кричала: «Хорьки, Хорьки! Прячь припасы! Спасайся, кто может!». Хотя, и надо мной тоже. Но всё равно, балбес сегодня ты! А ещё мы остались голодные.

Я посмотрел на Брата. У него так встала дыбом шерсть на загривке, что затрепетали царапучие ветки малины.

— Чего-чего они сделали?! Вот ведь… Хорьки! Это кто ещё глупая старая! А ещё наши помидоры — в канаву! — зашипел он мне на ухо. — Ну я их сейчас…

И тут я понял, что мне страшно. Нет, я испугался не за себя, и даже не за Брата. А за Хорьков. Потому что почувствовал — если Брат сейчас как выскочит и как выпрыгнет, пойдут такие клочки по закоулочкам!

А Мама говорит, что кулаками проблемы не решают. И всегда и со всеми можно договориться. Она — самая добрая на свете. Хотя, с Хорьками, попробуй — договорись!

Я на всякий случай подумал, что Брата надо как-то удержать.

— А Мама говорит, что кулаками… — только начал я, как Брат рыжей молнией вылетел из-под куста. Всё-таки он — самый шустрый на свете. И самый храбрый. Вот только Хорьки, хоть и мелкие — примерно с меня размером, но постаршее… ой, старее, нет — вот! Взрослее нас с Братом. И дерутся каждый день. А мы… Нам как-то в голову не приходило драться. Мы даже не знаем, как это делается. К тому же Мама сказала, что кулаками… ну, я уже это говорил. Мы бегать любим. И тогда я испугался, что клочки по закоулочкам могут быть совсем не от Хорьков.

Я бросился на поляну. Брат бегал вокруг Хорьков и кричал:

— В лес пришел один балбес — у него весь хвост облез! Если встретил двух балбесов — прогоняй скорей из леса! Есть противные зверьки — это глупые Хорьки! Кто несётся наутёк? Это бестолочь Хорёк! Мы обгоним хоть кого — мы команда о-го-го! Мы команда, мы отряд — берегись таких ребят!

Хорьки сидели, прижавшись к друг другу и ошарашенно смотрели, как вокруг них носится мой Брат. Он бегал так быстро, что казалось, будто Хорьки сидят внутри рыжего размытого кольца. Они крутили головами, стараясь следить за Братом. Я подумал, что так у них скоро совсем головы налево открутятся. И тогда, на всякий случай, побежал вокруг них в другую сторону. Только вот я не знал, что им крикнуть обидного.

Я бежал в другую сторону по кругу и думал, что скоро кричалки у Брата закончатся. Или он устанет. И что тогда делать? Тупик, как говорит мой Дед. А он много где побывал. И вообще — он самый мудрый и, кажется, самый старый Лис на свете. Но когда Дед говорит «тупик», это значит, что потом он подскажет, как из этого тупика выбраться.

А еще я подумал, что тупик и бег по кругу, в общем-то, чем-то похожи. Но решил додумать эту мысль позже, потому что, кажется, у меня появилась отличная идея.

— Стой! Раз! Два!

Так обычно говорит Дед, когда мы совсем расшалимся. Мой Брат немедленно затормозил, потому что привык останавливаться от этой дедовой команды. Но он набрал такую скорость, что от резкой остановки перекувыркнулся и полетел прямо в центр круга, на Хорьков.

Хорьки не успели увернуться, лежали, придавленные моим Братом, и громко стонали.

— Меня сейчас стошнит! — пищал Хорёк с белым пятном.

— Что вообще происходит-то? — визжал Хорёк со сломанным ухом.

— Есть противные зверьки — это глупые Хорьки, — шептал мой Брат в изнеможении.

Я зашагал вокруг них и самым строгим голосом (почти как Дед, я старался) сказал:

— Равняйсь! Смирно! Нале-во! Напра-во! Равнение на середину!

— Я не могу нале-во, — хором провыли Хорьки. — У меня голова оторвется. И где эта середина?

Тогда я остановился. Хорьки испуганно смотрели на меня. А Брат — кажется, он здорово удивился. И на всякий случай прикусил одного Хорька за хвост, а другого придавил лапой.

— Сидеть! Слушай мою команду!

Хорьки послушно выпрямились. И тогда я понял, что имел ввиду Дед, когда говорил про дисти.. диспит.. дисциплину! И про ошеломляющую стра…тегию.

— Отвечайте на мои вопросы! Только быстро! Что полезнее — манная каша или конфета?

У Брата от удивления и неожиданности глаза стали круглее конфеты — леденца на палочке, которые делает Мама, но он промолчал и чуть сильнее прижал хвосты Хорькам.

— Конфета! — завопили Хорьки. Но Брат так выразительно на них посмотрел, что они стушевались. — Наверное, манная каша.

— Что полезнее — манная каша или помидоры?

— Помидоры, — неуверенно прошептали Хорьки и покосились на моего Брата.

— Что полезнее — помидоры или клюква?

И тут Хорьки задумались надолго. Наконец я не выдержал и закричал:

— Клюква — самая полезная на свете! Полезней, чем апельсин! Полезней, чем чеснок! Полезнее манной каши в сто раз! Чем конфеты в тыщу раз полезнее! А ещё от нее вот какая самая огромная на свете полезная польза: если вы голодные и хотите помидоров — соберите клюквы, вот она рядом растет, и принесите её нашей Бабушке. Извинитесь за то, что натворили в её огороде, и назвали глупой старой Лисой. И тогда она сама даст вам всего, чего захотите! Потому что наша Бабушка самая лучшая на свете!

Я так устал кричать, что сел на землю и почти заплакал. Ну или не почти. Потому что мне было очень обидно за Бабушку.

— Натурыль.. натуральный обмен называется. Так Папа сказал.

Хорьки молча шевелили ушами.

— А что, так можно было? — неуверенно спросил Хорёк с белым пятном на голове.

— Два балбеса на поляне заблудились в мокрой яме, — ехидно пропел Брат.

— Нуу, — протянули Хорьки, — мы как-то об этом не подумали. Ягоды на овощи поменять — это, наверное, хорошая идея.

— Помидор — это ягода, а не овощ, — вздохнул я. — И огурец — ягода. И клюква. А долина наша, Ягодная, большая — всем места хватит.

Хорьки озадаченно застыли. Только хвостами дергали.

— Все-таки, ты самый умный Лисёнок на свете, — шепнул мне Брат. — И самый добрый. Это ты здорово придумал — про клюкву. И, кажется, справился с самыми вредными Хорьками на свете. Ну, они хотя бы задумались, что можно быть другими.

А я подумал, что, наверное, в одного Лисёнка сразу не поместится столько всего самого-самого, поэтому решил, что пока я буду просто Лисёнок.

Хорьки переглянулись и медленно попятились от нас. Вид у них был всё такой же недоумённый и растерянный. Ещё бы. Я и сам бы, наверное, на их месте так же смотрел. А может быть, вообще с ними первый раз в жизни поговорили (ну, почти), а не накричали (ну, почти) и прогнали.

Хорьки пятились, пятились, наконец развернулись и рванули в сторону болота.

Я вдруг почему-то так устал, что бежать совсем не хотелось. Тогда мы просто побрели к дому. Но это даже лучше. Потому что, когда бежишь — всё сливается в сплошную зелёную волну. И не видно, как на самом деле красива наша Ягодная Долина. И какая она пёстрая от разных ягод и цветов. А от яркого солнца и прохладного ветра трава переливается серебряными и золотыми всполохами.

Наш новый дом Папа выкрасил в ярко-рыжий цвет, и издалека мне показалось, будто в Долине выросла самая большущая ягода на свете. Я не знаю, как бы она называлась. Лисеника? Рыженика?

— Таки вам всё-таки приспичило сегодня огорчать свою старую Бабушку и делать ей голову два раза седой? Все остыло семнадцать раз, и Бабушка уже опять-таки снова разогревала вам обед! Немедленно за стол!

Наша Бабушка стояла на крыльце и угрожающе размахивала половником. Просто она думает, что самое главное — чтобы все были вовремя накормлены. Поэтому кричит. Единственный способ ее утихомирить — это съесть весь обед. А если хочешь сделать Бабушке приятное — нужно попросить добавки. Правда, тогда она тоже начинает кричать и размахивать половником, но по-другому: «Таки всё-таки посмотрите на этого ребёнка! Я опять вам всем говорю, что он — самый умный на свете! Потому что только глупый Старый Лис (это мой Дед) может отказаться от добавки! А этот ребёнок — вылитый его отец, (это мой Папа), который тоже кушает хорошо, мой мальчик, пусть всегда будет здоров, и бережёт материнское сердце!».

Мы вздрогнули и побежали в дом. Потому что нет ничего хуже, чем огорчать Бабушкино сердце. Мы ополоснули лапы в бочке с дождевой водой под её строгим взглядом. И уселись за обед.

— Не ешьте так быстро — вспотеете. — сказала Бабушка и почти незаметно подложила нам добавку.

Брат схватил с тарелки «синенькие», как называет Бабушка баклажаны, и с набитым ртом невинно так спросил:

— А скажи, почему это мы тебе голову два раза седой сделали? Мы же сегодня только один раз опоздали?

— Почему не скажу? Разве мы с вами поссорились? Потому что, за первый раз — это оттого, что вас ветер носит по всей Долине, а уже пора обедать. А за второй — никто вашу Бабушку так давно не удивлял, кроме как ваш Дед, когда он однажды пришёл вовремя. Таки спросите свою Бабушку ещё раз — что же это случилось?

— Таки что же это случилось? — ехидно повторил Брат, а он очень любит подначивать Бабушку и то, как она разговаривает. Ну просто она выросла очень далеко и от Синего Леса и от Ягодной Долины. Почти на другом конце света. А там, наверное, все так говорят.

— Случилось страшное! — сделала круглые глаза Бабушка и подняла уши торчком. — Ваша Бабушка больше не понимает за этот мир! Когда пришли вредные Хорьки, как и говорила Сорока, пусть она будет здорова, украли помидоры и кричали всякие глупости — ваша Бабушка понимала за этот мир. Но когда пришли Хорьки и принесли целый бочонок клюквы, да еще сказали: «Ты очень молодая умная Лиса», тогда я уже ничего не понимаю за этот мир. Я им, конечно, отсыпала и помидоров и синеньких — уже посмотрите за этот урожай, только успевай солить, но что мне теперь думать?

— А думать, Бабушка, нужно то, что твой внук Лисёнок — самый умный на свете! — торжествующе закричал мой Брат. — Это он объяснил Хорькам, что нужно делать, чтобы не быть такими вредными! Это он попросил их перед тобой извиниться! Это он рассказал им про натуры… натуральный обмен!

— А это мой Брат применил ошеломляющую стр…стратегию! — тоже крикнул я. Мне показалось, что Бабушка не очень хорошо слышит Брата, потому что она молча, что на неё совсем не похоже, сидела с задранными бровями до самых ушей.

— Так. — Через некоторое время сказала Бабушка. — Так. Раз. Если я правильно сегодня понимаю, один раз седую голову вы сделали мне не по глупости, а задержались по делу. Два. С Хорьками, оказывается, можно договориться, а вы — самые умные и хитрые Лисы на свете. Три. На десерт сегодня — таки, клюква!

Я уронил голову на лапы. Я уже больше не мог слышать про эту дурацкую клюкву! Кислую и невкусную.

— С сахаром! — сказала Бабушка и щедро посыпала им ягоды.

А с сахаром, как оказалось, клюква очень даже ничего. И, наверное, она ну самая полезная на свете.

Белки пришли

Я сидел на тонкой ветке очень высоко от земли и дрожал так, что ветка раскачивалась, всё сильнее и сильнее. Дрожал, потому что, как оказалось, я ужасно боюсь высоты. Зачем я туда забрался? Я уже и не знаю! Внизу стояли мой брат и сестрёнка — самая милая и красивая Лисичка на свете. Они мне что-то кричали, но я их не понимал, потому что на высоте ветер шумит в сто раз сильнее и совсем не слышно, что происходит на земле.

Зато я слышал, как верещат Бельчата. Они скакали вокруг меня, по стволу дерева, по веткам, по траве, и, кажется, даже по перьям тумана, который начал сгущаться в долине. Как у них это получается — совершенно непонятно.

Бельчата скакали вокруг и кричали:

— Ну это же так просто! Лапы — растопырь как крылья! Хвост — это руль! Прыгай и рули!

А я подумал — ага, как же! Какие крылья?! Что я, крыльев не видел? Они с перьями. И большие. А у меня лапы — худые как палки. Хотя насчет руля — это я понял. Я ведь тоже хвостом рулю на резких поворотах, когда бегаю, чтобы не заносило в сторону. Но почему-то сейчас хвост меня подвел. Как я ни старался с ним справиться — он дрожал и сворачивался в клубок.

— Нее прыы-гаай! Разо…бьёшьсяаа! — Наконец услышал я Брата. Но я уже и сам это понимал. И почему Лисы не летают, как птицы? Ужасно обидно. Или, хотя бы как Белки?

А ведь ещё сегодня утром, когда я бежал за Братом, я чувствовал, что чуть-чуть — и взлечу! Интересно, пришлось бы мне махать лапами? Или ветер подхватил бы меня и нёс над Долиной? А как бы я приземлялся? Носом в чернику? Это не очень приятно, я уже знаю.

Бельчата собрались вокруг меня и махали лапами и хвостами, показывая, как именно мне нужно с ними управляться. И конечно, очень громко кричали наперебой. На самом деле, Белки хоть и ужасно шумные, они — наши друзья и лучшие придумывальщики всяких игр.

И, пусть сейчас я немного на них сердился, все равно — очень здорово, что они, наконец, пришли в Долину.

Сегодня после обеда мы с Братом хотели немного помочь Папе. Он построил замечательный дом, но ведь нужно сделать так, чтобы всем хватало места. А у нас очень большая семья (конечно, меньше, чем у Белок) — Папа, Мама, Бабушка, Дед и Тётушка — Дедушкина сестра. А ещё мы с Братом. И маленькая Сестрёнка — самая милая и красивая Лисичка на свете.

Поэтому Папа говорит, что работы на стройке — непочатый край. А что это вообще такое, я пока не знаю. Ну мы и решили посмотреть с какого краю что починается.

Папа сделался ужасно довольным и стал долго объяснять куда и как нужно разные доски приладить, чтобы получился дом. Я не очень понял, но старался изо всех сил держать доски как можно крепче, пока Папа забивал гвозди. А это очень трудная работа — держать доски, чтобы заколачивать гвозди. Поэтому мы с Братом быстро устали.

И только мы присели передохнуть, как с деревьев посыпался рыжий град! Ну так мне показалось сначала. Град верещал и мельтешил, и из этого верещания я мог разобрать только: «Лисята!», «Ура!», «Наконец-то!», и «Где же вы пропадали!».

— Белки! — Завопил мой Брат, и вскочил. — Белки пришли! Ура! Наконец-то! Где же вы пропадали!

Он высоко подпрыгнул, перекувыркнулся и захохотал. Я тоже очень обрадовался. И все наши по-настоящему обрадовались — это я понял, потому что они прибежали, бросив свои дела, как только услышали знакомый гам. Нас окружил целый рой друзей, шумных и, кажется, здорово уставших и голодных.

Папа пожимал лапу Папе-Белке, Дед хотел тоже пожать лапы Папе-Белке, но никак не мог обойти нашего Папу. Бабушка стала кричать, что всем нужно немедленно покушать. Мама обнималась с Белкой-Мамой, Тётушка обнимала обеих Мам, а Бельчата просто вопили и прыгали вокруг. И вообще, стоял такой шум, что с деревьев начали сыпаться листья.

— Стой! Раз! Два! — наконец не выдержал и гаркнул Дед. Только у него ничего не получилось. Это ведь мы с Братом привыкли к дисц… циплине. А Белки… Ну они же самые шумные на свете. Зато с ними весело.

— Прошу прощения, — мягко улыбнулась Мама-Белка. От улыбки у нее распушились щёки, и это было очень красиво. — Просто мои дети очень рады вас видеть. И мы тоже. Но «раз, два» — для нашей компании самую малость недостаточно. Сейчас я их угомоню.

— Раз, два, три, четыре, пять! Нужно Белок посчитать! — Очень высоким громким пронзительным голосом запела Мама-Белка. — Десять, девять, восемь, шесть — нужно Белкам всем присесть! На одиннадцать — двенадцать — нужно срочно посчитаться! Кто в линеечку не сел — тот орех в скорлупке съел!

Бельчата послушно уселись в линеечку. Замерли, и немного покачиваясь, выжидающе уставились на мать. Только сейчас я вдруг понял, что они ну совершенно одинаковые.

— Я, конечно, стесняюсь спросить, — в этой странной тишине сказала Бабушка, хотя всем было ясно, что она уж точно ничего не стесняется. — Это очень замечательно — иметь такое маленькое счастье — двенадцать близнецов. Но как же вы их различаете? Мы, например, знаем, что Старший Лисенок у нас самый шустрый. Средний Лисёнок — таки самый умный на свете. Младшая Лисичка — самая милая и красивая. А у вас?

— А у нас — по счету, — вздохнул Папа-Белка. — Раз!

Первый Бельчонок приподнялся на задних лапах и быстро зашевелил кисточками на ушах.

— Два!

Второй Бельчонок тоже привстал и еще быстрее закрутил ушами.

–Три! Четыре! Пять! Двенадцать!

Когда, наконец, Папа-Белка пересчитал всех своих детей, у меня уже рябило в глазах от мельтешения кисточек на ушах. И вокруг, кажется, поднялся легкий ветерок. А еще я подумал, что про дис…циплину Бельчата всё-таки знают.

Папа-Белка в наступившей тишине устало опустился на скамью и снова вздохнул.

— Дорогой друг, — грустно начал он, глядя на Папу. — Ты был прав, а я — нет. Прости, что смеялся над тобой. Нужно было поверить тебе и вместе с вами уходить из Синего Леса. Но… Ведь там был наш дом. А теперь… Бац! И припасы… бац… И ведь — на всю зиму! Много. Даже не вспомню, где я все припрятал. Как было бросить? А как же сейчас… А дети…

У Папы-Белки мелко задрожали лапы.

Мне очень захотелось узнать, что же там случилось в Старом Синем Лесу. Но только я сунулся поближе к взрослым — Мама сказала:

— Мальчики. Пожалуйста, (она очень выразительно сказала это «пожалуйста»), покажите Бельчатам наши самые большие деревья. Вот здесь, неподалёку.

И мы пошли. Потому что, если Мама вот так говорит «пожалуйста» — лучше с ней не спорить.

Я оглянулся и увидел, как Бабушка поит Папу-Белку своими отварами из трав, а Мама обнимает плачущую Белку-Маму.

Когда мы добежали до деревьев, Бельчата закричали наперебой:

— Ух ты, какие громадные! И крепкие! А наши ёлки в Синем Лесу смыло! Бац! Насовсем! Ураган! Такой грохот! Такая гроза! Молнии! Раз! И все ёлки упали! А мы как давай скакать! А потом как — бац! И волна! Наверное, плотину прорвало. И Река — бабах! Из берегов выпучилась! А деревья старые! Они — хрясь! Пополам! А мы — раз! И как прыгнем!

— Вот это да! — Ошарашенно задрал брови мой брат. — Совсем-совсем смыло?!

— Совсем-совсем-совсем! — Заверещали Бельчата. — Совсем — насовсем! Наш дом вместе с деревом унесло! И наши игрушки! И Папины припасы. Мы хотели догнать, а Папа — раз! И нас всех как посчитал! За хвосты прямо! И на бревно! А еще на ёлках Зайцы плыли, но их унесло в другую сторону. Даже Лося по самые рога залило, но он плавать умеет.

— А гроза к нам не придёт? — Спросила Сестрёнка, прижавшись ко мне изо всех сил. У меня даже бок стал горячим.

— Не бойся, — сказал я. — Даже если и придёт, это будет просто гроза. Старый Синий Лес — он же в низине стоял, и близко к Реке. И Река вышла из берегов. А у нас Река за холмами. А холмы — старые и надежные, воде через них не перелиться.

Я старался говорить весело и твердо, как Папа, но на самом деле вовсе не был уверен, что был прав.

— А если что, — встрял мой Брат, — я тебя посажу на спину и унесу на самый высокий холм!

— Всех не перенесешь, — всхлипнула Сестрёнка, — Дед — толстый.

Бельчата послушали нас, и вдруг снова застрекотали. Я сначала не мог разобрать, о чем они спорят, а потом понял.

— Если гроза придёт, то сразу — бац! — Кричала одна половина компании.

— Не бац! Потому что, Река далеко и не выпучится! — Орала другая.

А ведь и, вправду, непонятно, как может случиться. А вдруг и в нашу Долину придет беда?

Брат задумчиво почесал ухо лапой.

— Так! Я знаю что делать! Нужна разведка.

Я подумал, что, наверное, «разведка» — самое любимое его слово. Сразу после «побежали!».

— Нет! — Строго сказал я. — Река — далеко! Старый Синий Лес — далеко! Нам нельзя! Мама просто с ума сойдет от беспокойства! Тут нужно подумать.

Я сел и стал думать, как узнать, придет ли гроза и наводнение. И может ли смыть нашу Долину, как Старый Синий Лес. Все уселись напротив меня, замолчали, смотрели, и ждали, что я придумаю.

Но ничего не придумывалось. Я улегся в траву, потому что, когда лежишь, в голову иногда приходят умные мысли. И уткнулся носом в чернику. И сразу вспомнил, как сегодня чуть-чуть не взлетел, когда бежал за Братом. Тогда мне показалось, что если взлечу, то сверху увижу всю долину.

— Ну конечно! — закричал я и вскочил. — Если забраться на самое высокое дерево — можно увидеть и Долину, и Реку, и Синий Лес, ну, то место, где он был, и вообще всё-всё, и даже грозу, если она еще есть! И не нужно никуда далеко ходить, и Мама не сойдет с ума от беспокойства!

И я сразу полез на толстую ветку, которая низко опускалась к земле. Бельчата радостно ринулись за мной, потом быстро меня обскакали и унеслись высоко вверх. Я прыгнул на соседнюю толстую ветку. Потом на другую — они росли совсем рядом друг с другом и казались очень надежными.

— Эй, Лисенок! — Сказал мой брат. — Лисы — не Белки! Мы совсем другой конструкции! Мы не приспособлены для лазанья! Мы бегать любим, помнишь?

— Спускайся! — забегала внизу Сестрёнка, — Ты высоко забрался — упадешь!

Я подпрыгнул на толстой ветке. Она мягко спружинила. А еще она была такая большая, что можно по этой ветке даже бегать.

— Не волнуйтесь, — сказал я, — это надежные ветки, и я могу по ним даже побегать.

— Спускайся! Это самая глупая твоя мысль! Ты ее неправильно думал! — закричал Брат, потому что я уже забрался довольно высоко. — Пусть Бельчата посмотрят, что там происходит, они же с детства по деревьям скачут!

— Я лучше сам посмотрю! Ты же знаешь — половина из Бельчат будет кричать одно, а другая половина — совсем другое! — Крикнул я в ответ и покачнулся. Потому что ветка стала дрожать. Но я удержал равновесие и полез на другую ветку — она была совсем близко, и немного выше. Ведь мне ну очень было нужно выяснить, придет ли к нам гроза, и вообще.

Я уже не слышал Брата и Сестрёнку и перепрыгивал с одной ветки на другую, но почему-то они становились все тоньше и тоньше, цепляться за них становилось все сложнее, а до верхушки дерева всё еще было далеко. Бельчата прибегали ко мне и снова ускакивали наверх, и опять возвращались. Из всего их гомона я мог только понять, что дерево потрясающее — толстое и надежное, нужно только прыгать. Но мне уже так совсем не казалось. Ветки подо мной гнулись и дрожали. Может, это оттого, что я больше Бельчат?

Наконец я понял — чтобы оттолкнуться для следующего прыжка, и неважно — вверх я прыгну или вниз, нужно сделать так, чтоб ветка не раскачивалась подо мной. А у меня не получалось!

И вот теперь я сидел очень высоко от земли и дрожал. Потому что, оказывается, я ужасно боюсь высоты. А Бельчата скакали вокруг и кричали:

— Ну это же так просто!

Я посмотрел наверх. Неба не было видно из-за густой листвы. И непонятно — есть там гроза или нет. Тогда я посмотрел вниз. А вот это я зря сделал. У меня сразу закружилась голова. Я вцепился лапами в ветку. И вообще всем, чем мог вцепился — и хвостом, и животом. Я лежал на ветке, крепко ее обнял, зажмурился и старался не дышать, потому что она раскачивалась даже от моих вдохов. А мне подумалось — как же это так получилось, что сегодня я вдруг стал шустрым, а мой брат — умным?

Когда я открыл один глаз и снова осторожно посмотрел вниз — рядом с Братом и Сестрёнкой стоял Дед. Даже с этой ужасной высоты я увидел, как сердито раздуваются у него ноздри. И усы от этого топорщатся. Но все равно — хорошо, что на выручку пришел Дед, а не Мама. Если бы здесь была Мама, я бы, и в самом деле понял, как сходят с ума от беспокойства, а мне этого вовсе не хотелось. Уж лучше пусть будет нагоняй от Деда.

Дед, не отрывая от меня взгляда, что-то сказал Брату, и тот умчался. А Дед полез на ветку. И большая, надежная ветка под ним прогнулась. Все-таки, Дед был очень большим. И толстым. Он осторожно спустился на землю и снова стал смотреть, как я раскачиваюсь. Сестрёнка подбежала к нему, спрятала мордочку в его широкий бок и закрыла уши лапами. Я ужасно не хотел, чтобы она волновалась, но пока ничего не мог поделать.

А потом прибежал мой Брат. С огромным мотком верёвки. Как он только смог его дотащить? Тогда Дед вскочил и громко свистнул. Я так не умею. У меня получается или фыркать, или шипеть. Но Бабушка всегда говорит, когда я пытаюсь свистеть — «Ой, не делай мне голову и не свисти — помидоров не будет, лучше я тебе компоту насыплю, чтобы ты замолчал наконец и стал приличным ребёнком!».

На свист немедленно на землю спустились Бельчата. Конечно, у них ухи… уши привыкли слышать пронзительный мамин голос. Им свист — как… Ну, наверное, как нам — «Стой! Раз! Два!».

Бельчата высыпали перед Дедом. Я не слышал, что они обсуждали. Но у Деда, конечно, был план. У него всегда наготове такое решение — закачаешься! Хотя, от «качаться» я уже устал. Но ведь самое главное, чтобы Дедов план сработал — и если нужно подрожать на высоте — я готов! Ну, может, и не совсем. Голова кружилась, а перед глазами уже мелькали зеленые пятна.

Я приоткрыл второй глаз и увидел, как Бельчата разматывают верёвку и стараются тянуть ее наверх. Но верёвка была тяжелая и длинная, а они так прыгали и мельтешили, что вконец её запутали. Дед, наверное, (я не слышал), кричал: «Стой! Раз! Два!». Брат прыгал и пытался распутать клубок из Бельчат. Сестрёнка просто сидела и изо всех сил старалась смотреть на меня, так, чтобы я не упал. А Бельчата скакали вокруг и не давали никому сосри… сосре… да..точиться, чтобы Дедов план сработал.

И тут я вспомнил. Как вдруг я вспомнил!

— Раз, два, три, четыре, пять! — Заорал я. — Нужно Белок посчитать! Десять, девять, восемь, шесть — нужно Белкам всем присесть! На одиннадцать — двенадцать — нужно срочно посчитаться! Кто в линеечку не сел — тот орех в скорлупке съел!

Я кричал так громко, как только мог. И даже отпустил ветку животом и хвостом. Правда, так пронзительно, как Мама-Белка, кричать у меня не получилось. Но Бельчата всё равно ошарашенно вытянулись в струнку и замолчали. Кисточки на ушах удивлённо подрагивали. И тогда я крикнул сверху вниз:

— Раз! Два! Три! Друг на друга посмотри!

Бельчата растеряно завертели головами. А Брат стал бегать вокруг них и вопить так, что даже я услышал:

— Он придумал! Он что-то придумал! Слушайте все!

Всё-таки, Брат — молодец. Сразу понимает, что нужно делать. Например, остановиться и послушать. Просто у него не всегда это получается. Наконец Дед поймал его за хвост, Брат сел и выжидающе уставился на меня. Но придумал-то я только как заставить Бельчат замолчать. А вовсе не как спуститься. Это ведь у Деда был план. Значит, нужно сделать так, чтобы Бельчата не суетились, а помогали!

— Три, четыре, восемь, семь — Деда слушать нужно всем! Десять, два, четыре, пять — все команды выполнять!

Дед усмехнулся в усы — он, конечно, понял теперь, как нужно с этой оравой близнецов управляться. Бельчата послушно уставились на него.

— Дед! — Прошипел я, потому что больше не мог орать. — Командуй теперь. Если что — свисти…

И, кажется, Дед меня услышал. Или догадался. Он ведь тоже очень умный. Он громко свистнул и показал на первого из Бельчат. Тот вскочил и схватил конец верёвки. Дед снова свистнул и сразу одиннадцать Бельчат нырнули в запутанную кучу из верёвки. Куча вздрогнула, зашевелилась и вдруг растянулась в ровненькую линию. Бельчата смирно сидели рядом на одинаковом расстоянии друг от друга. После третьего свиста шесть Бельчат потянули верёвку наверх по стволу, а ещё шесть осторожно передавали из лап в лапы её длинный конец.

Я немного забеспокоился. Что Дед собирался делать этой верёвкой? Сдёрнуть меня с дерева? Наверное, это всё равно, что просто свалиться — будет также больно!

Бельчата с веревкой добрались до моей ветки и почему-то полезли ещё выше.

— Эй, — зашептал я, потому что всё еще не мог кричать, — я же — вот он! Здесь!

Но Бельчата не обратили на меня никакого внимания и забрались на ветку, которая росла надо мной. А потом перекинули через ветку верёвку и спустились на ней ко мне. Дед снова оглушительно свистнул. Тогда Бельчата стали верёвкой обматывать меня. Через лапы и живот, и даже под хвостом. Верёвка оказалась ужасно кусачей и колючей. Но это уже совсем ерунда. Я потерплю. Это же не так больно, как будет, когда они меня сдернут с дерева и я полечу прямо на землю.

Я приготовился, вздохнул и зажмурился. Но вдруг я почувствовал, что вовсе не лечу вниз, а очень медленно парю, как парашютик одуванчика, если на него фыркнуть. Тогда я открыл один глаз. Дед, Брат, Бельчата и Сестрёнка держали другой конец длинной верёвки и осторожно передавали ее из лап в лапы.

— Трави концы! — Прикрикивал Дед. — Раз! Два! Крепи фал!

Я вообще не понял, на каком языке говорит Дед и что это за слова. Но Бельчата бросились привязывать верёвку к нижней ветке. Я повис невысоко над землёй. Дед медленно подошёл, посмотрел на меня и глубоко вздохнул. Я снова зажмурился. Знаю я Деда. Сейчас будет — «раз, два».

— Мой милый внук.

Я покачнулся от его вздоха. Но глаза пока решил не открывать.

— Это очень хорошо, что здесь оказался я, а не твоя Мама. Она с ума бы сошла от беспокойства. Но, впрочем, я тоже понервничал. А запасы успокоительных трав у твоей Бабушки на сегодня уже закончились. — Он немного помолчал. — Ты — Лис. А что Лисы умеют?

— Бегать? — Прошептал я.

— Верно. А умеют ли Лисы лазать по деревьям?

— Теперь думаю — нет. — сказал я.

— Молодец, правильно думаешь. А почему же ты полез на это высокое дерево? Чтобы узнать, умеют ли Лисы лазать, как Белки?

Я открыл глаза и закричал. Ну, как закричал — зашептал, почему-то голос всё ещё меня не слушался.

— Вовсе нет! Синий Лес смыло! Насовсем! Там гроза — бац! И наводнение! А вдруг и нашу Долину смоет? Я хотел посмотреть — не идет ли гроза, и как там Река, и вообще…

— Мысль хорошая. Ценю твое беспокойство. Но есть и другие способы это узнать. Без опасности для жизни. Ты повёл себя не как самый умный Лисёнок на свете. А как самый бестолковый!

Но я и сам это уже знал.

— Пожалуйста. Я очень тебя прошу. — Тихо сказал Дед. — Помни, что ты — умный. Когда тебе приходят в голову идеи — выбери самую правильную.

— Так точно. — сказал я.

— Трави концы! — Заорал Дед и свистнул. Бельчата бросились развязывать узлы, и я шмякнулся на землю.

Сестрёнка прыгнула на меня и горячо зашептала мне в ухо:

— Всё равно — ты совсем не бестолковый, а самый умный на свете! Как ты догадался, что нужно петь считалки, чтобы всё получилось?

— Я просто вспомнил, как Мама говорила: «Главное — найти подход!». А она — очень хитрая Лиса.

На одном из больших деревьев Папа затеял стройку. Целый дом для Белок. Но даже просто держать доски и приколачивать гвозди — очень тяжело. А здесь — целый дом на дереве! Но на помощь пришел Дед. Он связывал доски верёвкой, а Бельчата по его свисту поднимали верёвку наверх. Высоко на дереве Папа-Белка ловил доски и укладывал их на ветках.

— Вира! Майна! — кричал Дед. И Бельчата его понимали. Я — не очень. Но дом строился быстро, хотя Папа и говорил:

— Непочатый край, непочатый край…

А потом к дому Белок Папа с Дедом приладили мостки. Они раскачивались на ветру, но всё равно — по ним можно было даже Лисам забраться высоко-высоко. Чтобы ходить в гости, и чтобы смотреть — не идет ли гроза.

Однажды вечером мы сидели на дереве на балкончике из досок с Братом, Сестрёнкой и близнецами и смотрели на Долину. Солнце уже превратилось в половинку красной громадной ягоды. Грозы не было рядом.

Из-за холмов почти не видно было реку, но она поблёскивала на излучинах. А Синий Лес превратился в болото. Оно чернело далеко-далеко — тоненькой полоской.

Сверху Долина казалась зелёным морем. Я, конечно, моря никогда не видел, но, наверное, оно должно быть похоже на эту приглаженную ветром траву.

Конец ознакомительного фрагмента.