Кто ищет, тот всегда найдет, но не обязательно то, что хочет. Владислав Воронов – «попаданец» и поводырь магических зверей – искал возможность занять достойное место в новом мире, а нашел безумные приключения на усеянном смертельными ловушками острове и вражду со стороны ордена религиозных фанатиков. Вдобавок ко всему ему пришлось взять под свою защиту боевых монстров, которые оказались под угрозой истребления.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Укротитель. Защитник монстров предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 2
Тайны Хоккайдо
Дым лампад на рыбьем жиру витал под потолком-палубой и затем медленно опускался легкой взвесью до пола таверны. Граннус экономил на магических светильниках. Еще вечером здесь горели два не очень мощных шара, а вот ближе к ночи, когда за столами оставались лишь пьяницы, в ход шел дешевый рыбий жир. В этой атмосфере и без того унылое настроение людей, которым не удалось достигнуть успеха на Корабельном Острове, лишь усугублялось. В такое время здесь и в других кабаках Острова собирались те, кто пока не решился идти на берег, но при этом не смог найти работы на кораблях. Содержащие сахар водоросли — возможно, тоже являвшиеся придумкой древних магов — давали отвратительное и в то же время очень дешевое пойло. Я понюхал свою кружку и невольно вздрогнул. Эту бурду мы с Али пили уже неделю. Точнее, делали вид, что пьем. Граннуса пришлось вовлекать в наш заговор, потому что сохранять видимость и не проколоться в глазах того, кто наливает и, самое главное, руководит уборщиками, невозможно.
— Я — спать, — недовольно прокаркал Али.
— Согласен, — пьяным голосом ответил я.
Мы вместе поднялись и, поддерживая друг друга, направились к лестнице на палубу, а затем по переброшенным на соседнее судно сходням перешли на гостиничный корабль. Все это время за нами наблюдала любопытная пара глаз уже давно вычисленного Граннусом соглядатая.
Теперь мы с Али жили в одной каюте, хорошо хоть местная молва не усмотрела в подобном факте совместного проживания двух алкашей ничего предосудительного в плане нестандартной ориентации. Все логично — дворянин-неудачник пропивает последние деньги в компании того, кто спас его от злющего капитана.
— Вот мерзость, — невольно поморщился я, сглатывая горькую слюну. Плевать в каюте не хотелось. — Может, все-таки попросим Граннуса наливать нам нормального вина?
— Ага, а что делать, если вновь кто-то подсядет, — отказать в угощении? К тому же «зеленка» не так уж плоха, — не согласился Али.
— Вот-вот, точно «зеленка», — проворчал я, хотя мне в прошлом и не доводилось пробовать раствор «бриллиантового зеленого».
— Ты о чем?
— Забудь, — мне осталось лишь отмахнуться: не объяснять же ему, что такое земная «зеленка», — давай займемся делом.
И мы занялись. А именно — продолжили шить упряжь для акаяси. Это была практически последняя деталь амуниции для задуманного мною плана. Как ни странно, при всех подсказках окончательно идея оформилась лишь при виде поспешно вылезающего из воды подельника Золотого.
Постепенно крупица за крупицей я выискивал информацию об Острове. Что-то знал Али, что-то было известно Граннусу, но все равно это были лишь крохи — капитаны хранили свои тайны очень ревностно. И все же общая картина начала вырисовываться. Как оказалось, акаяси отнюдь не являлись обитателями исключительно пресных вод. В море их не использовали как буксиры только по причине сложности контроля и неудобства подобного способа при сильном волнении, так что все вернулось к парусам.
Дикие акаяси жили по всей территории бухты, и, честно говоря, ума не приложу, как мне удалось добраться до кораблей в целости и сохранности. Впрочем, как оказалось впоследствии, страхи обитателей острова были преувеличены — к самим кораблям акаяси приближались очень редко, реагируя лишь на шум празднеств по поводу удачных выходов.
Попутно удалось узнать, что сбор потомства акаяси прост до безобразия — о́ны мечут икру, и часть икринок просто всплывает на поверхность воды. Вот и все геройство.
С сухопутными о́ни все намного сложнее — здесь крылась не только опасность быть сожранным, но и множество других нюансов и секретов. Очень вовремя я вспомнил о тех странных авоськах со вспыхивающими камешками. Эта тайна не давалась дольше всего, и ответ был получен лишь благодаря моему первому знакомому на острове — последнюю деталь в мозаику плана добавил арабчук Малик.
Граннус хорошо знал парня — насколько это было возможно в среде мародеров — и ручался за его честность. Малик работал на Биляла — одного из главных торговцев и знал, что «авоськи» являются артефактами, которые определяли стадию развития зародыша в яйце. Это очень важно, ведь после определенного срока хорохи на материке уже не могли «активировать» скрытые функции в зародышах, чтобы получить управляемых зверей. Именно поэтому подельники Золотого забраковали часть яиц в логове коваев. К тому же артефакт сильно замедлял развитие зародыша, а это было немаловажно.
Назначение «авосек» мы узнали, но толку от этого было немного. Даже если бы нам удалось как-то объяснить причину покупки артефактов, денег на это у меня все равно не было.
В решении этой проблемы тоже помог Малик. Парень решил рискнуть, и я его понимал — разбогатеть, не высаживаясь на Черный Пирс, здесь было невозможно. Так что на такую наживку он клюнул, почти не раздумывая.
— Ну вроде все, — разогнув спину, сонно потянулся Али.
Как скорняк он оказался намного способнее меня, поэтому делал основную работу и при этом совершенно не ворчал. Оно и правильно — на остров мне предстояло идти в одиночку. Первый же эксперимент с акаяси обнадежил и разочаровал одновременно — подводные монстры хоть и со скрипом, но откликнулись на мой «призыв», но, увы, совершенно не хотели слушаться Али. Похоже, верховный хорох был прав, и я все-таки обладаю редким даже для поводырей даром укротителя.
Что ж, придется делать все самому.
Али подергал готовую упряжь, модель которой мы оба пытались воссоздать по отрывистым воспоминаниям. Хоть подводные наездники — это изобретение аравийцев, Али, как поводырь хидоя, о пловцах знал не больше моего.
— Ты бы лег поспать, а то скоро выходить.
— Хоть бы не напоминал, — недовольно проворчал я, но все же лег на кровать.
Уснуть удалось не сразу, мысли постоянно возвращались к следующей ночи — ощущение, что отправляюсь на верную смерть, не давало покоя.
И все же едва заметное покачивание корабля-гостиницы и тихое ворчание Али, в сотый раз проверяющего амуницию, смогли убаюкать встревоженный мозг.
Проснулся я ближе к полудню. Прекрасно выспавшийся и полный решимости.
В свою вотчину без нового питомца я не вернусь!
В каюте помимо Али присутствовал Малик. Он смотрел на меня словно на Персея, идущего сражаться с Горгоной, и сейчас выглядел как маленький мальчик, несмотря на полные восемнадцать лет от роду. Впрочем, как бы он ни робел, но свое дело сделал. На столе рядом с упряжью для акаяси лежала горка «авосек». Парень все же добрался до склада своего хозяина и спер десяток артефактов. Рискованно — за такое здесь вязали по рукам и ногам и, подвесив груз, бросали в воду. Но, повторюсь, для парня этот риск был вполне оправданным.
В животе заворчало, и, словно услышав этот звук, в каюту ввалился Граннус с коробкой в руках.
— О, ты уже проснулся; я принес вам пожрать и сказать, что пока все тихо. Сортир на корме я закрыл и сказал постояльцам, что следует ходить в тот, что на носу. Так что путь открыт, — хихикнул здоровяк.
— Граннус, не смешно, — возмутился Али. — Вздумаешь хоть кому-нибудь рассказать, что Вахид лазил через…
— Али, успокойся, мне без разницы, что подумают местные аксакалы, — отмахнулся я, в который раз примеряя на себя, можно сказать, новое имя. «Владислав» оказалось для араба слишком сложным, поэтому он исковеркал его в Вахида. Сначала было Валид, но Али сам сказал, что «новорожденный» — не очень хорошее имя для воина, хотя что-то в этом было, ведь для этого мира я был действительно новорожденным.
После эксперимента с акаяси Али уверенно окрестил меня Вахидом — «несравненным, уникальным». Что ж, пусть буду Несравненный. Подобное величание немного смущало, но все равно было приятно.
День стремительно близился к завершению, и, как обычно бывает в таких делах, мы не успевали учесть все мелочи. Ближе к закату в комнату заглянул Граннус.
— Владислав, пора. Али, перебирайся в таверну. Удачи тебе, эрл.
— Спасибо, Граннус, удача мне не помешает.
Перед уходом Али помог мне накинуть на плечи амуницию. В полном обвесе я напоминал чокнутого парашютиста. Гидрокостюм мне заменил наряд местных рыбаков из пропитанного какой-то гадостью плотного материала. На голове была шапочка из той же ткани. На спине висел объемный рюкзак, а на груди подобием запасного парашюта всю конструкцию уравновешивал «термос» мини-акваланга. Композицию завершали магические очки, которые достались мне от Богдана — мага-артефактора, служившего на аравийско-брадарской границе. Кроме продажи очков, перед расставанием Богдан бесплатно заправил мне артефакт в акваланге, так что расстались мы друзьями.
По плану и в соответствии с легендой Граннус перевел нас с Али в самую дальнюю по коридору комнату, у самого туалета, так что мне всего лишь было нужно пройти пару метров. Но для начала следовало осмотреться, чтобы от вида этакого монстра с огромными очками «офигевшего сварщика» никого из постояльцев не хватила кондрашка. К тому же вся конспирация полетит к чертям.
Прошмыгнув в туалет, я прислушался к шуму в коридоре. Кажется, все в порядке. Эта конструкция, как и многое на корабле-гостинице, не была задумана корабелами, а появилась значительно позже. За проломом в кормовой части на косых распорках повисла небольшая будка с отверстием в полу. Хотя я и не разделял предрассудков Али о чести воина, но все же исполнение задуманного не приносило мне особого удовольствия. Присев в интернациональной позе, я постарался полностью расслабиться. Как ни странно, именно такая позиция способствует самому умиротворенному состоянию, это известно всем любителям помечтать на унитазе.
При недавних экспериментах я сделал небольшое открытие. Головная боль и кровотечение из носа и ушей, приключившиеся со мной в бою на границе и во время экзерсисов под гладью Дольги, случались не от силы и дальности воздействий, а от резкости и напора. Так что теперь я очень медленно увеличивал радиус ментального «радара», выискивая под водой искорки сознания диких акаяси.
Вот на грани восприятия мелькнуло узнавание. Так, теперь главное — не спешить. О́ни, даже в диком виде, без инициации, все же были задуманы как «умные инструменты», так что контакт удавалось наладить быстро. Но с дикими экземплярами прямой приказ не работал, особенно на таком расстоянии. Так что сначала сыграем на любопытстве, как с коваями на острове.
В сторону замеченного акаяси полетел сигнал о чем-то интересно-вкусном вблизи массива кораблей. Угорь-переросток среагировал моментально и в считаные секунды доплыл до Корабельного Острова.
Так, теперь попробуем взломать его защиту.
Холоднокровный и главное — туповатый о́ни поддавался влиянию легче своих сухопутных собратьев, но повозиться все же пришлось.
Когда ошарашенный моим напором акаяси покорно замер в толще воды, пришла моя очередь двигаться. Средние доски туалета были предварительно лишены гвоздей, поэтому легко поднялись, освобождая мне путь вниз. Вода поблескивала под закатными лучами в добрых полутора метрах от меня, так что пришлось сначала уцепиться руками за пол и лишь после этого с тихим плеском входить в воду.
Мысленно чертыхнувшись, я уже под водой уцепился зубами в загубник на медной трубке. Воздух выходил из баллона с усилием, и я в который раз пожалел об отсутствии нормального легочного автомата земных аквалангов.
Небольшая заминка ослабила контроль, и акаяси недовольно заворочался, развернувшись ко мне зубастой мордой. Не самое, скажу вам, приятное зрелище. Резкое усилие все же вызвало легкую головную боль.
Да чтоб тебя, укротитель гребаный!
Акаяси вновь замер, позволяя мне опутать его ремнями упряжи. С непривычки делать это было очень трудно, а время утекало как вода по течению. По уверениям Богдана, у меня около трех четвертей часа нахождения под водой, так что стоило поспешить.
Наконец-то упругая, как у дельфина, шкура монстроподобного угря была обтянута ремнями, и я, уцепившись в них, послал в крошечный мозг команду.
Офигевшие суслики!.. Акаяси так резко рванул с места, что под напором воды едва не потерял седока, а седок чуть не остался в одних портках.
Уцепившись сильнее, я снизил скорость зверя и повел его вверх. Конспирация конспирацией, но нужно засечь ориентиры, да и поберечь воздух в акваланге.
Колышущаяся мембрана поверхности воды в лучах заката снизу напоминала расплавленное золото, нанесенное на огромный голубовато-зеленый кристалл воды. В очках Богдана окружающий меня подводный мир выглядел потрясающе красивым. Я не был на Красном море и не видел его подводных красот, но уверен, таких красок даже там нет.
Засмотревшись на мерно колышущиеся плети разноцветных водорослей, среди которых мелькали искорки мелкой и не очень рыбы, я пропустил момент контакта с поверхностью воды. Расплавленное золото расплескалось по моей голове, открывая вид на яркое в лучах утопающего солнца небо и тусклое пространство между небом и водой.
Так, теперь ориентир.
На то, чтобы определить, где находится выход из канализации, а также схрон с моей одеждой и оружием, пришлось потратить почти всю седмицу. Да и то нет гарантии, что я не ошибся. Несмотря на конспирацию, выход пришлось приурочить к последним минутам дня, чтобы не пропустить похожую на вскинутую лошадиную голову скалу.
Немного повертев моим «скакуном», мне все же удалось найти ориентир и направить акаяси в нужную сторону. Соленые брызги мешали нормально дышать, но я не прикасался к загубнику, даже перекрыл клапан. К тому же свежий воздух был намного приятнее.
По достижении приметной скалы я не направил акаяси на глубину, а подплыл к приметной скальной полочке. Интересно, как мне удалось уместиться здесь тем вечером?
По шкуре акаяси пробежала недовольная дрожь, когда он процарапал ею заросли ракушек на линии прибоя.
Штормов в хорошо защищенной бухте Хоккайдо не бывает, так что мои вещи остались на месте.
Заберу их на обратном пути; ну а сейчас переходим к самому важному. Закусив загубник, я послал акаяси ко дну расщелины. Привычный мир с плеском схлопнулся за спиной, и нас вновь принял мир подводный. Каждый раз, совершая этот переход, и на Земле, и здесь, удивляюсь дикому контрасту между пространствами, разделенными лишь хрупкой преградой. Там царил суетливый ветер и истеричные чайки, а здесь все жило и двигалось плавно, неторопливо, при этом мощно и основательно.
Над морем умирал закат, под поверхностью моря даже в прозрачной соленой воде и в очках Богдана стало трудно что-либо разглядеть. Но это разрешимая проблема. Прямо к баллону мини-акваланга был пристегнут подводный фонарь. Магическим светильникам было без разницы, где светить, над или под водой. Для большей скрытности и удобства я поместил шар в жестяной кулек с ручкой — эдакий рупор, из которого лился не звук, а свет.
Защелка на стеклянной оплетке шара послушно передвинулась на новое место, и подводное царство озарил луч света, который тут же рассеялся в толще воды. Акаяси дернулся от неожиданности, но был быстро приведен мною в первоначальное состояние.
Работать с этим видом о́ни было одновременно и просто и сложно. Они хорошо поддавались влиянию, при этом никаких установок не принимали и забывали о приказе уже через секунду, так что «подруливать» мне приходилось постоянно, как на велосипеде, — чуть расслабился, и все насмарку.
За время моего отсутствия ничего кардинального в этом месте не произошло — три большие трубы по-прежнему извергали мощные струи воды. Хорошо хоть на Хоккайдо никто уже не жил, иначе из этих труб лилось бы нечто менее приятное.
Так, теперь — важный момент. Изначально я сильно опасался, что у акаяси не хватит сил, чтобы преодолеть напор воды, но все прошло как по маслу. Разогнанный мною угорь-переросток влетел в трубу и устремился против мощного течения с завидным упорством. По ощущениям казалось, что мы несемся в трубе с бешеной скоростью, но на самом деле — не больше метров тридцати в минуту.
Наградой за десяток минут борьбы с течением стал прорыв в обширное пространство. Сначала я не узнал этого места, но вид подсвеченного фонарем овального проема в потолке и трех горизонтальных труб вернул все на свои места.
В крайнюю справа трубу акаяси пришлось подниматься, словно лососю вверх по ручью. Мощное тело подо мной заработало в диком темпе, и через секунду мы скользили в широком акведуке квадратного сечения, с менее мощным течением. Здесь даже была прослойка воздуха, но, помня удары головой о потолок, я не рисковал отрываться от акваланга.
Наконец-то потолок удалился куда-то во мрак, и мы заскользили по каналу, по обеим сторонам которого шли широкие пандусы.
Что ж, хорошего понемногу.
Заметив удобную заводь в виде бассейна, перпендикулярно отходящего от основного канала, я повернул акаяси туда. Как и было предусмотрено конструкцией, с помощью пары застежек упряжь легко сошла с моего «скакуна», который, почувствовав свободу, тут же вспенил воду мощными ударами хвоста и через секунду исчез в канале.
Что ж, будем считать это место промежуточной базой моей вылазки. Осталось перекрыть клапан акваланга и аккуратно разложить упряжь на каменном полу. Оставлять дыхательный аппарат здесь было бы рискованно, поэтому он остался на мне — мало ли когда мне придется сигать в воду и уходить от опасности…
Добравшись до места, спешить не было смысла, поэтому я внимательно осмотрелся.
Еще в городе, на поверхности, я удивился странности архитектуры этого места. Она мало напоминала японский стиль, хотя пара приметных крыш все же присутствовала. А под землей вообще появилось ощущение, что нахожусь внутри какого-то окаменевшего животного. Частью проходы напоминали обтянутый шкурой скелет — вид изнутри. А порой вообще тоннели походили на чей-то кишечник. Не самое приятное место.
Хотя чему удивляться: этот город строили не только люди — все рассчитывалось как на обычных «хомо сапиенс» невысокого японского типа, так и на рабов-хорохов и их хозяев-яхнов. Как выглядят похожие на гуманоидных птиц хорохи, я знал, а вот внешний вид таинственных яхнов был мне неведом, впрочем, как и большинству обитателей этого мира. Эта тайна умерла вместе с жителями Хоккайдо, а из памяти беженцев их вымыло течением времени.
Осматриваться можно было до бесконечности, но под землей, несмотря на теплый климат острова, было довольно зябко, так что следовало двигаться, но перед этим проверив окрестности. Плюхнувшись на пятую точку, я поджал ноги в удобное для медитации положение и начал потихоньку раскручивать свой «радар». В принципе мои таланты позволяли засечь не только сильно «фонящих» в ментальном плане о́ни, но и других животных. Людей обнаруживать было сложнее, не говоря уже о контроле. На подобные подвиги были способны только хорохи, и то при телесном контакте, от которого меня частично защищала дворянская татуировка на виске.
Сквозь камень потолка пробиться не удалось, но можно было с уверенностью сказать, что дальше по коридору все чисто. Нет даже крыс. Жизнь на Хоккайдо приобрела довольно однобокий вид, отдавая предпочтение магическим существам. Что ж, ничего удивительного — именно так заканчивается любое слишком грубое вмешательство разумных существ в гармонию природы. Но даже здесь выстроилась своеобразная пищевая пирамида — хах-коваи питались растениями, коваи охотились на медлительных здоровяков, а хидои и сагары жрали всех, включая в меню друг друга.
Пролом, в который я ухнул, убегая от дикого сагара, пришлось искать пару часов. И это были не самые приятные два часа в моей жизни. Хорошо хоть светильник давал достаточно света. Даже не знаю, как бы я чувствовал себя, выхватывай он из мрака только отдельные участки. Детский страх темноты живет в нас до старости. Кому-то удается его приглушить, кому-то нет. Но вот в такие моменты, когда тебя окутывает не просто тьма, а тьма загадочного, практически потустороннего места, понимаешь, что с возрастом образовывается всего лишь тонкий налет неверия. А в детстве мы действительно видели нечто недоступное взрослым, и таинственный Бабайка по-прежнему обитает в ночном мраке, просто он уже не может дотянуться до твоего страха сквозь корку взрослого равнодушия и скептицизма.
Что же касается подземелий Хоккайдо, здесь могли обитать такие «бабайки», которые питаются не только страхом, но и мясом особо впечатлительных и не очень шустрых гостей.
Небольшой подъем привел меня на кольцевую площадку с мостиками, окружающую большой бассейн, через который проходил канал с бегущей водой. Метрах в десяти сверху над бассейном зияла большая дыра, сквозь которую заглядывала луна. Что ж, похоже, именно здесь я и приводнился. Теперь бы неплохо найти облагороженный подъем, причем это было необходимо не только для удобства. Служебный проход должен вести в здание, а оказаться ночью на открытой местности во владениях сагара очень не хотелось.
Первая попавшаяся мне винтовая лестница была завалена на самом верху, вторая вела в подземное помещение, из которого имелся только один путь наверх, в здание, от которого остались только две стены. Хорошо хоть я выглянул туда без фонарика. Половинчатая луна давала достаточно света, чтобы понять, что мне не сюда.
Спустившись обратно, я прошел еще метров тридцать, обнаружил совершенно стандартную винтовую лестницу из камня и вышел в целую анфиладу сводчатых подземелий. От первой же присыпанной пылью груды барахла повеяло родными пенатами. У стенки валялись элементы упряжи для хах-коваев — седла-ящики, дополнительные корпусные ремни, металлические накладки на голову и хвостовые булавы. Сначала в моей голове возникли нехорошие мысли об аккуратности древних коллег, но дальнейшее вернуло подпорченное уважение к ним. Здесь явно кто-то пытался создать баррикаду, но неведомая сила расшвыряла ее, словно детские кубики.
В следующих помещениях все было в полном порядке: массивные части звериной брони стояли ровными рядами у стен, а мелкие размещались на полках длинных стеллажей. На всем этом лежала печать уныния и запустения, вещественным проявлением которых были толстый слой пыли и полосы сиреневой плесени на стенах.
На первый взгляд здесь находилось немалое богатство, потому что большая часть брони имела позолоту и серебряные накладки, но ячейки для артефактов пустовали, так что добыча ждала меня где-то дальше. К тому же эту часть подвала следовало покинуть максимально быстро. Разбросанная баррикада и, что важнее, отсутствие тел говорили о том, что сюда наведывались нынешние хозяева Хоккайдо.
Анфилада подвалов уходила вдаль, но я покинул ее в четвертом по счету помещении. Боковой ход, словно специально предназначенный для того, чтобы туда не пробрался даже хидой.
Высокий и при этом узкий коридор два раза поворачивал, а затем переходил в лестницу. Несколько раз встречались развилки и винтовые каменные лестницы, по которым я и взобрался на пару уровней выше. Вряд ли здесь ходили гордые самураи-поводыри, больше всего коридор был похож на пути для обслуги — занимает меньше места в архитектурном ансамбле и безопаснее в плане соседства о́ни. Даже в Ониборге не вся обслуга относилась к питомцам с такой нежностью, как мой нынешний управляющий Элбан, многие побаивались жуткого вида магических зверей на подсознательном уровне.
Возможно, потому что я, подчиняясь чувству страха, шел по узким переходам, мне удалось попасть на жилой этаж казарм, минуя закрытые двери и баррикадные завалы.
А вот здесь японская культура чувствовалась в полной мере — деревянно-бумажные стены комнат. Плетеные циновки на полу. А еще расписанные ширмы, настенные рисунки и продолговатые свитки со сценами из жизни нихонской о́ни-гвардии.
Первые десяток картин прошли мимо моего внимания, но затем изображенные на них странности начали пробиваться в напряженное сознание.
— Да чтоб меня!
На добрый час я совершенно забыл о своих поисках и сверхзадаче. Так вот незаметно и, казалось бы, в не самом подходящем для хранения секретов месте, предо мной раскрыла свои покровы главная тайна Хоккайдо.
С живописных полотен разной формы и жанра на меня смотрела жизнь уникальной цивилизации. В казармах жили воины, и потому пейзажей и аллегорических картин здесь было не так уж много, а вот сцен с воинами и правителями хватало. И нигде — то есть абсолютно нигде! — не было пресловутых яхнов. Только нихонцы и хорохи. И на рабов изображенные птицелюды не очень-то походили.
Добила меня большая настенная фреска, где за большим столом со схемой боя склонились четверо нихонских генералов. Все они внимательно смотрели, как замерший на стуле-жердочке хорох тычет в точку на карте своим тонким и когтистым пальцем.
Это что же получается — все это время хорохи водили людей за нос! В голове тут же замелькали уже давно придавленные мысли о том, что нелюди тайно контролируют людей на всем континенте! На секунду я почувствовал себя в шкуре Нео из голливудского триллера.
Матрица имеет тебя. Блин, вот засада!
Напряжение ночной вылазки и шок открытия окончательно выбили меня из равновесия. Тело забила мелкая дрожь. Мрак вокруг начал клубиться, пытаясь задушить отблески света, расцвечивающие картины вокруг. Некстати проснулась присущая всем людям паранойя.
Так, нужно немедленно успокоиться!
Лучше всего для восстановления душевного равновесия подошла небольшая каморка, в которой, судя по швабрам и ведрам, хранились инструменты уборщиков. Ничего, зато там были крепкие стены и массивная дверь, которую я заклинил изнутри кинжалами.
Скрываясь за потугами разобраться в лавине вопросов, тихонько подкралась усталость под ручку с дремой, и я уснул.
Когда мир вновь постучался в мое сознание узкими лучиками сквозь маленькое окошко в двери, ночные страхи отошли на задний план.
Утро действительно мудренее вечера. И чего, спрашивается, впадать в панику — продуманные до безобразия хорохи очень далеко, а местные обитатели и мои нужды — вот они, под боком. Так что проблемы будем решать в порядке очередности.
Проход между жилыми помещениями нихонских гвардейцев в льющихся из широких окон лучах света выглядел по-другому, и все же за время моего сна здесь ничего не изменилось. Фрески уже не пугали своей таинственностью и глубоким смыслом. Ну не было здесь мифических яхнов, а всего лишь знакомые хорохи! Хотя кто сказал, что яхнами не были те же птицелюди, просто другой касты?
Так, все вопросы оставим на потом! Для сагара я, даже отравленный вопросами и сомнениями, менее вкусным не стану.
Главное — понять, почему меня вообще занесло сюда, в ореол обитания самого опасного о́ни на Хоккайдо?
А что тут думать — захотелось заполучить сагара в питомцы! Ну не бред ли? Ковая вам, эрл Воронов, видите ли, недостаточно…
Постаравшись выкинуть из головы и эти мысли, я осторожно подобрался к окнам казармы.
Вот вам и приехали! На два этажа ниже подо мной расстилалась знакомая двухуровневая площадь, на которой сагар схлестнулся с хидоем.
И где-то на этой территории должен находиться мой новый знакомый. Несмотря на довольно большие объемы казарм и широкие окна, ему здесь будет тесновато, но залезть внутрь он все же сможет, так что нужно быть осторожным.
Так, под дождем даже в такой броне наверняка не очень уютно, тем более сагару нужно где-то прятать яйца. В голове возник вопрос о том, есть ли у сагаров определенные периоды, когда они откладывают яйца. К тому же было важно, с кем мне придется иметь дело: с сагаром-папой или сагаром-мамой. Вопрос не праздный, потому что в случае с «папой» мне достанутся немножко не те яйца.
Параллельно с обдумыванием я взглядом обшаривал большую площадь. Во время своих забегов от разных преследователей времени на это как-то не было.
Площадь перед главными казармами о́ни-гвардии была прекрасна даже в разрушенном состоянии. Поглотившие город заросли, словно уважая красоту, лишь дополняли новый вид древнего ландшафтного дизайна. На верхней террасе у самой стены, которую частично разломал хидой, стояли ажурные каменные беседки, в которых присутствовали все детали японской культуры. Между беседками росли карликовые деревья, словно гирляндами украшенные дикими лианами с большими листьями. Там же имелись небольшие «сады камней». На нижней террасе были разбиты плац и тренировочная площадка для о́ни, в принципе ничем не отличавшаяся от такой же в Ониборге.
То, что я принял за дождевые водоотводы, являлось декоративными каналами, которые закончились внизу высохшими фонтанами. Убегая от хидоя, я даже не заметил, что закончил свой «санный» спуск именно в фонтане.
Так, все это, конечно, интересно, но где может находиться логово сагара? Словно отвечая на мысленный вопрос, взгляд невольно вернулся к беседкам на верхней площадке.
Точно, в самой большой из них, рассчитанной на посиделки как минимум двадцати человек, чувствовалось некое цветовое несоответствие. Белый камень и сиренево-зеленая растительность были разбавлены чем-то бурым, даже ближе к темно-алому. Словно кто-то пролил кровь в асбестовую пыль.
Расстояние было достаточно большим, но мне показалось, что я заглянул прямо в глаза лежащего в беседке монстра. Ноги подогнулись сами собой, пряча тело под подоконником. Сердце бешено заколотилось о ребра.
Меня здесь нет, меня здесь нет…
Попытка повлиять на ментальное поле находящегося в сотне метров зверя отдала болью в голове и при этом была совершенно бесполезной, даже наоборот. Сагар меня не заметил, зато почувствовал контакт.
Меня здесь нет. Меня здесь нет…
Теперь я пытался влиять на себя, стараясь полностью отключиться от внешнего мира и стать камнем.
Кажется, получилось — за окном все было тихо.
К внутренним помещениям я перебирался на карачках и, лишь забившись в узкий коридор в толще дворцовых стен, немного успокоился.
И как вы, эрл Воронов, собираетесь добывать яйца, если впадаете в панику от одного вида «наседки»?
Ответ на этот вопрос мне был неизвестен. Пока неизвестен.
Немного успокоившись, я для начала перекусил отвратительным на вкус брикетом из смеси водорослей и рыбы, запив это водой из фляги, а затем приступил к поискам.
Лабиринт узких ходов оказался не таким уж сложным, и через час удалось понять суть его построения.
Еще через пару часов я определил для себя структуру дворца, в котором имелись четыре главных помещения дворца. Сами жилые казармы, на одном из этажей которых мне пришлось заночевать. Главный зал, явно служивший церемониальным мероприятиям. В подземной части дворца располагались уже виденные мной кладовые и находившийся в самом конце подвальной анфилады целый комплекс арсенала.
Первые три места ничего особого не дали, если не считать возможной добычи с кучи высохших трупов в церемониальном зале, но к ним я подойду только в самом крайнем случае. Да и специальный футляр для изоляции активированных на другого носителя артефактов у меня только один. Золото меня интересовало в последнюю очередь. В плане информации церемониальный зал подтвердил вчерашнюю догадку. На главном помосте у огромного витража находились четыре нормальных кресла и три специализированных насеста для хорохов. Так что легенда о рабском положении птицелюдов в нихонской империи развалилась окончательно. Как минимум в о́ни-гвардии они занимали высокое положение.
В Ониборге верховного хороха уважают, но он все равно является рабом.
За главным залом был еще один коридор, без сомнения ведущий в интересное место, но я так и не дошел даже до середины этого перехода — интуиция дико взвыла и маячившие вдалеке ворота на секунду показались входом в ад. Там наверняка много очень «вкусного», но трупу трофеи без надобности. Для успокоения совести я бросил вперед кусок развалившейся статуи самурая и в ступоре наблюдал, как камень сначала медленно поплыл в воздухе, а затем в нем же и растворился.
Забодай меня хомяки!
Обратно я пятился спиной вперед и очень медленно.
А вот с арсеналом мне, как ни странно, повезло, иначе пришлось бы удовлетвориться только обиранием скелетов. В дальней части подвально-складской анфилады в момент гибели Хоккайдо состоялся жаркий бой. Судя по останкам, здесь бились воины обслуги, то есть те, кто не был в состоянии контролировать атакующих о́ни. Они умерли с честью — среди почти сотни человеческих останков валялись не меньше трех десятков тел коваев и даже две наполненные костями панцирные коробки хидоев.
О́ни попали в подвал сквозь пролом в потолке, который нынче был затянут дикой растительностью, но о нем мне не стоило забывать.
Баррикада из амуниции хах-коваев находилась прямо в воротах арсенала, так что путь в «сокровищницу» был открыт и очень ценные вещи начали попадаться прямо здесь. На баррикаде кто-то закрепил три станковых арбалета, причем не простых, а многозарядных. У каждого имелось по пять стальных дуг на соответственное количество массивных стрел. Вот, оказывается, каким образом были убиты атаковавшие людей хидои.
Что же здесь все-таки произошло? Почему погиб великий город? Почему взбесились о́ни? И какую роль во всем этом сыграли хорохи?
Сплошные вопросы, а ответов на них нет и не предвидится. Пока мне не попадалось ни библиотек, ни дневников очевидцев.
Как только я перебрался через завал, мощный фонарь высветил огромное помещение, чем-то похожее на гибрид библиотеки и фантасмагорической камеры хранения с разного размера ячейками. К верхним рядам ячеек вели пологие лестницы. Ярусов с круговыми балконами имелось ровно пять штук.
Покусай меня бабочки! Это сколько же здесь добра?
Внутренняя жаба забилась в счастливом припадке, но паранойя тут же принялась нашептывать на ушко, что не все здесь так просто. Именно этот шепот заставил меня прикоснуться к ближайшей дверке не рукой, а кончиком собранной нагинаты. Вспышки я не увидел, но то, что она была, определил по плавающим в глазах пятнам. Определил, когда вставал с пола в центре зала. Меня отбросило на пару десятков метров от потревоженной ячейки!
Что, эрл Воронов, облом?
Настроение было и так не самым радужным, а оплавленный кончик моего оружия сделал его еще хуже.
От разочарования хотелось выть, и я бессильно сел на пол.
Ну почему так? Если судьба подносит аппетитно выглядящий пирожок, то обязательно с чем-то гадким внутри. С другой стороны, возможно, в этом и состоит равновесие Вселенной.
Эта мысль меня разозлила.
Так, если есть равновесие, то мне полагается хоть кусочек от этого гигантского пирога. Не знаю, на чем основывалось мое предположение, но, как ни странно, оно получило свое подтверждение.
Внимательно осмотрев овальный зал, кроме нескольких тел защитников баррикады, которых убили уже внутри арсенала, я заметил тело хидоя, лежавшего у нижнего ряда хранилищ. Подойдя поближе, удалось рассмотреть, что он не просто погиб, прислонившись к стеночке, а некоторое время перед смертью потратил на месть своему «убийце». Убийцей в данном случае выступил защитный артефакт одного из хранилищ. Судя по всему, хидой догнал кого-то из людей у самой стенки и сцапал его в прыжке, а затем по инерции врезался в нижний ряд дверок. И так же, как и я давеча, получил солидный удар. Однако массивный зверь не отлетел от удара и очень даже разозлился. Конечно, бедному о́ни трудно было тягаться с мощным защитным артефактом, и он погиб в неравной схватке, но перед этим выворотил три дверки в нижнем ряду.
Посмотрев на практически пустой панцирь, в который превратился когда-то мощный зверь, я мысленно поблагодарил его и приступил к осмотру ячеек хранилища. Повторный и очень осторожный эксперимент с нагинатой показал, что опасности нет. В этой части хранилища ячейки скрывались за квадратными полуметровыми дверками. Некогда дверки представляли собой практически произведения искусства, но теперь на погнутых поверхностях серебряная вязь чуждой письменности смотрелась удручающе.
Содержимое ячеек я выгребал нагинатой, словно лопатой. На первый взгляд получилась груда мусора, но это был драгоценный мусор. В глаза сразу бросились знакомые по оформлению коробочки. Три… нет, четыре вместилища артефактов, и, если мне повезет, они пока не настроены на владельца, но в такое везение верилось с трудом.
Увы, классификация защитных амулетов не была моим коньком, поэтому на содержимое коробочек я смотрел с сосредоточенностью идиота. Ничего особенного — стандартный кристалл артефакта, даже без оправы и цепочки.
И все же во мне живет большой ребенок — непреодолимый порыв толкнул-таки меня на эксперимент. Проколоть палец было делом одной секунды, и алая капля упала на грань небольшого кристалла.
На пару секунд я даже забыл дышать, а затем едва сдержал победный вопль, когда капля не скатилась по скользкой поверхности, а была поглощена амулетом. При этом мне ничего не грозило, а вот то, что я проделал через секунду, иначе как глупостью не назовешь. Я достал из рюкзака оправу моего старого кристалла, а затем, вздохнув, прикоснулся к артефакту в коробочке и… остался жив.
Конечно же по всем законам мироздания оправа к кристаллу не подошла. Причем не по объему, а по форме. Но когда это останавливало русского человека? С помощью кинжала и такой-то матери артефакт был помещен в оправу и для верности обвязан ремешком.
Это непередаваемое чувство, когда к коже прикасается кусочек прохладного кристалла… Только сейчас я понял, насколько мне этого не хватало. Новый для меня мир был пропитан магией — невидимой и опасной. А прогулки по Хоккайдо без средств защиты взращивали и без того разросшуюся паранойю. Теперь стало легче.
Для проверки я шагнул к целым ячейкам. Артефакт на шее тут же нагрелся, борясь с первичным, слабым поясом защиты.
Честно говоря, на остальные вещи в куче я смотрел с пренебрежением. Ни золотые побрякушки, ни две дорого украшенные катаны интереса не вызвали. А вот тонкий обруч для головы заинтриговал. Точно такой же я видел на голове одного из персонажей живописных сценок в казарме. Причем эта деталь присутствовала на головах как предводителей, так и простых поводырей.
Ладно, пусть побудет в котомке. Встал вопрос, куда девать все это богатство. Но решение нашлось тут же. Баррикада в дверях арсенала полностью состояла из амуниции хах-коваев, а там разномастных пристежных сумок было хоть соли впрок.
Подбор тары принес еще один приятный сюрприз. Когда я присел возле облюбованной сумки, руны на вставленной в широкий ремень бляхе засветились слабым светом.
Что это такое, мне было прекрасно известно. Мало того, с этими вещами у меня были связаны не самые приятные воспоминания.
Школу поводырей я не окончил и был посреди обучения отправлен на фронт, поэтому совершенно не придал значения тому, что упряжь моего хах-ковая была не в полном комплекте. Затем мне подсунули трофейного хидоя, и уже тут отсутствие на нем защитных артефактов-передатчиков сразу бросилось в глаза. Конечно, эти детали в сбруе не работали без защитного амулета на седоке, которого у меня на тот момент не было, но все равно эта несправедливость меня задела.
В груди вновь недовольно заворочалась жаба.
Это сколько же здесь таких блях-передатчиков?
Противное земноводное никак не хотело успокаиваться, поэтому пришлось давить его после того, как было наковыряно четыре тридцатикилограммовые сумки магических блях. Все это добро было отнесено к подземному каналу. Там же меня застали вечер и дикая усталость.
Даже о еде я вспомнил только в конце дня: жадность — великая сила. Она же заставила меня уснуть без малейших опасений, и лишь утром паранойя сумела достучаться до затуманенного меркантильными чувствами сознания.
Сейчас в моих руках было сокровищ на несколько десятков тысяч золотых, так что яйцо того же ковая можно попросту купить, но меня, что называется, понесло.
Очень хотелось заполучить в свое распоряжение легендарного сагара. Здравый смысл тонко пищал о том, что лучше ковай в руках, чем сагар «в небе», но кто бы его слушал… Особенно учитывая, что план экспроприации яйца был уже готов.
Тут и думать нечего — станковые арбалеты на баррикаде буквально вопили о реальных шансах на успех. Осталось только решить, где произойдет главный номер этого смертельного представления. Можно заманить сагара через окно в казарме — он точно туда залезет, несмотря на третий этаж. Если промахнусь по цели в проеме окна, остальные четыре стрелы мне уже не помогут.
Оставался только главный зал.
Итак, приблизительный маршрут — я привлекаю сагара через окно и, пока он лезет наверх, пробегаю по главному коридору, с двумя поворотами и лестничными пролетами. Проходы были достаточно широкими, чтобы сагар протиснулся, но медленно и с усилием. Последняя лестница выходила прямо в главный зал. А там меня будет ждать арбалет.
Раздельная переноска станка и самого арбалета, с последующим сбором на новом месте, закончилась мародеркой. Во время установки я заметил артефакты на телах поводырей. Да и украшений там было изрядно. Не скажу, что обирать трупы — это самое благородное занятие, но было как-то не до сантиментов, хотя, возможно, позже мне будет стыдно. Но надеюсь, это произойдет в роскоши безопасного владения Мен — моей вырубленной в скале резиденции.
К трем чистым артефактам прибавились еще шесть активированных на определенного носителя.
Два чистых амулета я с помощью самодельных щипцов поместил в одну коробочку, так что с моей старой коробочкой у меня были целых три защищенных вместилища. Туда и отправились шесть наиболее привлекательных защитных амулетов. Что интересно, при осмотре тел поводырей выяснилось, что о́ни были убиты не своими питомцами, а стрелами. Еще одна тайна и еще одна пустота вместо ответов.
Страх вернулся ко мне уже после завершения всех приготовлений. Одно дело — поддаться жадности и решиться на подготовку безумного плана и совсем другое — сделать последний шаг к воплощению его в жизнь. У подземного канала меня дожидались семь больших сумок с безумными богатствами, но все это наворованное у мертвых воинов добро не шло ни в какое сравнение с обладанием таким великолепным зверем, как сагар. И даже если в гнезде не окажется яиц, я не мог упустить пусть призрачную, но все же возможность.
Обедать не стал — будет легче бегать, а если план хоть чуточку пойдет не так, ни обед, ни ужин мне уже не понадобятся.
Еще минут двадцать я сидел под подоконником в казарме, пытаясь унять дрожь в коленках, а затем, шалея от собственной наглости, встал в полный рост.
Свист получился солидным, по всем мальчишеским дворовым канонам.
— Эй, рогатый! А ну подь сюды!
Отдыхавший в беседке сагар моментально вскочил на ноги. Он даже немного опешил от моей наглости, а затем над площадью пронесся тяжелый рокот.
Я успел лишь моргнуть, а огромный бронированный зверь, отдаленно похожий на примата, уже спрыгивал на нижнюю площадь. Его движения были чем-то средним между бегом человека и прыжками гориллы.
— Ох ты ж лысый ежик! — выдохнул я, ошарашенно глядя на темно-алую фигуру.
Он был быстр, неприятно быстр.
Мой мозг начал работать, только когда ноги уже донесли тело до дверей в коридор. Позади послышался грохот падающих на пол кусков стены и хруст деревянно-бумажных перегородок.
В повороты коридора, а затем и лестниц пришлось входить, как бильярдному шару от бортов, поэтому просторы главного зала я встретил с облегчением. Впереди, чуть в стороне от возвышения с набором кресел, меня ждал арбалет на крепкой станине, но теперь мне казалось, что в расстановке мной была допущена ошибка. И что самое обидное, совершенно непонятно, то ли арбалет стоит слишком далеко от главного входа, то ли слишком далеко от ближайшего служебного прохода с другой стороны зала.
Вековая пыль обильно покрывала паркетный пол, но менее скользким он от этого не стал. Этот нюанс был подмечен мной, только когда пришлось бежать по этому полу с большой скоростью. От падения меня спасали лишь набранный темп и везение. Становилось понятно, что приготовиться к стрельбе будет очень сложно, а за спиной с рычанием и каменным скрежетом в зал, словно танк, вползал сагар.
Не придумав ничего умнее, я просто упал на пол и скользнул по паркету между широко расставленными ножками станины. Уцепившись за ножки, мне удалось остановить свое тело. За счет острых шипов подошвы и общей массы станина сдвинулась лишь на пару десятков сантиметров.
Я рывком поднял тело на ноги и вцепился в ручки взведенного арбалета. Спусковой механизм был отдаленно похож на аналог в пулемете системы Максима.
Большие пальцы надавили на пластину спуска, как только прицел нащупал фигуру бешено скачущего сагара.
От того, что первая стрела просто скользнула по панцирю на груди зверя, меня бросило в жар, и тут же все тело сковал холод страха.
Ну куда же я полез!!!
Пальцы стали нажимать на спусковую пластину с бешеной скоростью. Вторая стрела угодила в живот зверя, открывшийся во время очередного прыжка. Третья пробила не защищенный панцирем тазобедренный сустав. Сагар рухнул на пол и заскользил по нему, как пару секунд назад это довелось проделать мне. На меня летела оскаленная пасть, в которую и вошла четвертая стрела. Увы, на пуск пятой времени не осталось. Все еще скользя по полу, сагар замахнулся своей гигантской лапой, заставив меня инстинктивно рухнуть на колени.
И это было очень плохо. Когда от удара лапой массивный арбалет улетит вдаль вместе со станиной, мы окажемся с сагаром лицом к лицу, причем в прямом смысле этого слова. И это в таком неудобном положении! Несколько метров до узкого служебного прохода за спиной в такой ситуации превращались в сотни километров.
Руки среагировали на голых инстинктах, раньше шокированного мозга — пальцы вцепились в станину за миллисекунды до того, как мощный удар отправил всю конструкцию в полет. Руки не вывернуло из суставов только благодаря напряженным, как тросы, мышцам, но боль была запредельной.
Летели мы с арбалетом не больше пары метров, а затем заскользили по лакированному дереву паркета.
Судьба и создатель наделили мою персону кучей недостатков, словно компенсируя дар укротителя, но в этом наборе была еще одна деталь, которая открылась только в этом мире. Оказалось, что после приступа паники, который приходил до обидного быстро, у меня словно открывалось второе дыхание и сознание начинало работать с поразительной четкостью. Казалось, что разогнанный адреналиновой атакой мозг замедлил течение времени.
Мы с арбалетом летели прямо в каменную стену, и с этим нужно было что-то делать. Чуть в стороне от предполагаемой точки нашего финиша виднелся вход в еще один служебный тоннель — такой же узкий и высокий, как остальные. Раньше все эти червоточины главного зала гвардейского дворца были скрыты ширмами и гобеленами, но неумолимое время оголило все скрытое и завуалированное.
Решение пришло быстро, тем более что альтернативы не было — за спиной пыхтел раненый, но все еще резвый сагар.
Мощный рывок разделил наши с арбалетом траектории и…
Фукс — случайный шар — как бы сказал мой армейский друг, обожающий бильярд. Иначе и не назовешь, потому что в проем узкого прохода я влетел на чистом везении, которое тут же и закончилось. Проход был коротким, метров шесть, а затем шел резкий поворот, в который я и врезался. Перенапряженные руки не сумели смягчить удар, и не самая умная на свете голова с громким стуком влетела в каменную стену.
Все, гасите свет.
Сколько мне пришлось проваляться в беспамятстве — неизвестно, но, по крайней мере, после возвращения в этот суетный мир не могло не порадовать, что мое тело находится в пыльном коридорчике, а не в желудке сагара.
Кстати, как там мой неуемный «друг»?
Сагар был недалеко. Точнее, рядом находилось тело уже мертвого зверя. Пущенные мной стрелы таки доконали самого сильного о́ни. И все же перед кончиной он сумел порезвиться. Вход в узкий коридор был разворочен метра на два вглубь, и на паркете лежали вырванные из стен каменные глыбы. К тому же каменный пол в коридорчике был буквально вспахан когтями взбешенного зверя. И эта «пашня» заканчивалась буквально в метре от моих ног.
Ну и как теперь относиться к собственному везению? На голове шишка, внутри черепа плещутся боль и муть — явные спутники сотрясения мозга, но сагар так и не добрался до моей тушки. Чуть-чуть, но не добрался же!
Минут двадцать я пытался осмыслить свое место во Вселенной и Вселенную вокруг себя. Постепенно реальность упорядочивалась, и в голове наконец-то появилась первая разумная мысль.
И чего это вы, эрл Воронов, сидите?
Пока я тупо пялюсь на тело сагара, осиротевшая территория вместе с вожделенными яйцами может получить нового хозяина.
И все же, как бы ни поджимало время, я задержался над телом по-своему прекрасного монстра. Рука легла на темно-алый череп, над закрытыми глазами.
— Прости, во всем виновата моя жадность.
Мои слова были искренними, ведь никто не мешал убраться с этого проклятого острова, прихватив собранные трофеи, но жадность оказалась сильнее.
Пока я добирался до выхода из дворца, головная боль вместе с тошнотой немного улеглись. Похоже, сотрясение если и было, то не очень серьезное.
Огромная площадь встречала меня гробовой тишиной, и только сейчас все окружающее встало перед моими глазами в истинном свете. Это был гигантский склеп — могила сотен тысяч людей и монумент погибшей цивилизации. Раньше страх воспринимал магические ловушки, хищные заросли и зверей как затаившуюся в засаде смерть. Но все же они были всего лишь стражами огромной могилы.
Переход по нижней части площади и подъем на полуразрушенную лестницу прошли спокойно. Впрочем, как и перебежка к облюбованной сагаром беседке, лишь нервы напряглись еще сильнее, а в голове тамтамом стучало сердце.
Некогда изящная беседка стараниями сагара превратилась в нечто готическое — всюду валялись кости, представленные в огромном ассортименте. Здесь были и останки хидоев, и массивные кости хах-коваев. Отдельной кучкой, словно в коллекции ценителя, валялись черепа и кости людей. Именно в этом оформлении и лежали яйца сагара.
Сначала я не заметил их на фоне желтоватых черепов. На удивление, они были не намного больше яиц хидоев.
Паранойя вопила мне в ухо о том, что счет пошел на секунды, поэтому нужно было максимально ускориться. Артефактные «авоськи» спутались в рюкзаке в один ком, так что пришлось потратить несколько драгоценных секунд на то, чтобы распутать три из них.
Первое яйцо я запихивал в сетку с камешками, задержав дыхание. Через секунду воздух покинул мои легкие с мучительным стоном — камни загорелись желтым светом.
Попытка номер два едва не заставила заорать от счастья — синее свечение внутри ранее прозрачных камней стало для меня знаком надежды.
Мироздание вновь выровняло шансы, когда третье яйцо оказалось негодным для инициации. И все же мне не хватило сил оставить эти яйца в костяном гнезде.
Привезу на материк, а там уж пусть хорохи думают, что с ними делать.
Мысль о нелюдях неприятно царапнула мозг, но была тут же отброшена — не до этого сейчас.
Вечер наваливался на мертвый город подсвеченными алым цветом тучами, делая его еще более зловещим, хотя куда уж больше… Ко входу во дворец я бежал словно спринтер, но ни после финиша, ни позже никто из окрестных обитателей не изъявил желание отомстить за смерть короля здешних мест.
Человеческую натуру изменить невозможно. Казалось бы, пару минут назад я клялся задушить подлую жабу собственными руками, но едва оказался в безопасности, это мерзкое земноводное расправило плечи и послало меня за тремя комплектами великолепной брони.
Кстати, в главном зале мне удалось найти всего два аналогичных первому головных обруча, что лишь подтверждало ценность этого предмета с пока неизвестными мне свойствами.
Наконец-то все трофеи были упакованы в девять сумок с амуницией хах-коваев и готовы к сплаву.
Первый опыт показал неправильность размещения трофеев — сумка ушла ко дну канала, и даже сильному течению удалось протащить ее лишь несколько метров. Пришлось переупаковывать, используя подручные материалы. Сумок получилось одиннадцать, но теперь каждая из них имела нейтральную плавучесть.
Что ж, пора. Наверху уже середина ночи, так что к Корабельному Острову я доберусь под утро, что очень даже неплохо.
Интересно, мои соратники успели выпить на поминках исчезнувшего в ловушках на смертельном острове товарища или еще ждут?
Первую сумку я столкнул в канал сам, а остальные полетели следом, увлекаемые общим канатом. У меня, конечно, были сомнения насчет крепости древнего шелкового шнура, зато не было выбора. Выдержав небольшую паузу, я шагнул следом за грузом.
Обратный путь был даже увлекателен. В свете магического фонаря удалось неплохо рассмотреть структуру канализации. Какой-то особо утонченный сантехник оформил стены витиеватыми узорами и надписями на языке хорохов.
Течение несло меня вниз, и, находясь под водой с запасом воздуха, магическим светильником и в просветленных очках, в отличие от предыдущего сплава, мне удавалось удержать тело в центре потока, не сталкиваясь со стенами. Был немного опасный участок, когда поток нырнул в трубу, но и там удавалось как-то контролировать процесс.
Наконец-то течение вынесло меня на просторы подводного ущелья. Пришлось немного поволноваться, выискивая уплывшую вереницу сумок, которая все же разделилась на две части.
Гоняться за грузом по заводи без ласт — не самое легкое занятие, и на него были истрачены масса сил и практически весь запас воздуха.
Собрав сумки, я немного подумал и все же решил не тащить все на Корабельный Остров. Мои соратники мне, конечно, глубоко симпатичны, но груда золота иногда превращает в монстров даже самых милых людей и верных друзей. Сумки я затолкал в вертикальную щель в скале и, как мог, заклинил их там. Туда же отправилась моя старая куртка с новым амулетом. Зато из временного схрона ко мне вернулись разобранная нагината и хербаты.
Что ж, теперь следует заняться транспортом. Приманиванием акаяси удобнее всего было заняться, сидя на знакомой до боли в пояснице скальной полке.
Ближайший акаяси, судя по сонному состоянию, уже готовился отойти ко сну, что ввиду приближающегося утра было неудивительно. Пришлось растормошить несчастного угря-переростка и «попросить» его подкинуть меня к людскому поселению.
Запрягать акаяси во второй раз получилось значительно лучше.
Ночной мрак постепенно начал сереть, заставляя россыпь звезд терять свой блеск. Под замершим на границе ночи и дня небом плыли два сонных существа, и каждый мечтал побыстрее уснуть. Так что быстрое передвижение было выгодно нам обоим. Расслабленность от близости финиша едва не сыграла со мной злую шутку. На подходе к скоплению кораблей акаяси внезапно вышел из-под контроля и едва не цапнул меня зубами. Пришлось жестко вернуть себе контроль и сделать это довольно болезненно как для себя, так и для зверя.
По нашей договоренности Граннус оставил на корме гостиничного судна синий фонарь. Наружное освещение на Острове в основном производилось за счет бумажных фонарей китайского типа. Чаще всего бумага на них была белого и желтого цвета. Кабатчик внес разнообразие в эту гамму, тем самым указав мне путь «домой».
Акаяси наконец-то получил свободу и резко ушел на глубину. Возможно, зло на меня он выместит на ком-то из мародеров. Впрочем, это их личные проблемы, а если пострадает кто-то из команды Золотого, это меня даже порадует.
Сняв с себя все тяжелые вещи, я привязал их к упряжи акаяси и подвесил на тонкую бечевку, но не добытую во дворце, а выданную Граннусом.
Было желание оставить в воде и нагинату, но тут вмешалась проснувшаяся паранойя. Причем она не желала успокаиваться, даже когда над головой замаячила выступающая над кормой кабинка.
В голове мелькнула дикая мысль о том, что будет не очень приятно, если кабатчик уже похоронил меня и разрешил постояльцам пользоваться кормовым сортиром. Точнее, это мне будет просто неприятно, а вот с присевшим по нужде постояльцем может и инфаркт случиться.
Хмыкнув, развеселенный этой мыслью, я неожиданно застыл. По спине пробежал морозец.
За последние недели звуки Корабельного Острова стали для меня достаточно привычными, и «неправильность» ощущалась сразу.
Сокровища с Хоккайдо впрыскивались в небольшую общину с завидной регулярностью, и так же постоянно подновлялась атмосфера страха. Ведь с берега возвращались в лучшем случае четверть мародеров. Сокровища расползались по Острову вместе с чувством обреченности, которое нужно было чем-то заглушить. Поэтому кабаки работали круглосуточно. Кто-то постоянно орал, пел и дрался. Особенно в «Пьяном крабе» и корабле-гостинице. А сейчас на этом участке плавучего острова царила мертвая тишина.
Лезть в тесную будку сразу перехотелось. Привязанная к поясу веревка полетела вниз, а я, по-прежнему цепляясь за скобы рулевого крепления, полез на надстройку кормы.
Когда-то здесь была палуба, но, поменяв статус, судно изменилось и внешне. На палубе были выстроены дополнительные помещения, более приличествующие какому-нибудь городку на берегу. Даже крыши на этих строениях были покатыми на случай дождя. На такую покатую крышу мне и пришлось вылезать, с небольшой задержкой на фальшборте кормы, чтобы собрать нагинату.
В голове только начало зарождаться недоверие к доводам паранойи, и тут в мою сторону скользнула темная фигура. Отработанным на многочасовых тренировках в школе поводырей движением я ушел с траектории атаки, раскручивая в воздухе нагинату. Два шага вперед, резкий удар — и на крышу упало уже мертвое тело, заливая доски кровью из разрубленной головы.
Внезапно на соседнем судне вспыхнули яркие лампы, и, словно в кино про пиратов, на свисающих с мачт канатах ко мне полетели десятки людей.
Это слишком круто даже для Золотого. Ничего хорошего меня на Корабельном Острове уже не ждало, и лучше я попробую доплыть до материка на акаяси, чем останусь здесь.
Ближе всего ко мне была корма. Первого соперника я просто толкнул поставленным горизонтально древком нагинаты. Второго наотмашь рубанул лезвием.
Увы, третьего так и не достал, а ведь планировал улететь в воду вместе с ним. Вдруг что-то обхватило мои ноги, а затем я почувствовал болезненный удар по коленям. Взгляд вниз показал, что это простейшее боло. Падение на крышу было очень неприятным, но скатиться по покатой крыше в проем между судами мне не дали. Сверху меня сначала накрыла сеть, а затем мрак, потому что на уже и так пострадавшую голову опустилась дубинка…
Очнулся я в крайне неудобной позе. По телу пробежал мерзкий холодок страха. И было от чего. Меня подняли на самую настоящую дыбу — ноги были привязаны к кольцам в полу, а руки связаны за спиной и подвешены на веревке к таким же кольцам в потолке. Пока пропущенная через примитивный блок веревка не была натянута, но что-то подсказывало мне, что это продлится недолго.
Конец ознакомительного фрагмента.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Укротитель. Защитник монстров предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других