Смотри внутри

Григорий Кащеев, 2023

Остросюжетный роман врача-хирурга Григория Кащеева создан в жанре медицинской фантастики. С первых страниц читатель попадает в город с говорящим названием Гален. Он гармонично устроен, населяющие его жители отличаются добрым и приветливым нравом. Галенцы благополучно существуют, заняты будничными хлопотами, не подозревая о том, что их ожидает в самое ближайшее время… Впереди – жестокая битва за Гален, на защиту которого встали объединившиеся горожане. Внимательный читатель, который будет анализировать происходящие в книге события, без труда определит, кто прячется за образами главных героев произведения. Что олицетворяет Боб, глава Галена, и кто такой Сол – его лучший друг.

Глава 3

Рациональное

Решение

Капсула-поезд летела от Кор-вокзала к центру «Краниум» с ошеломляющей скоростью. За время поездки боль в груди Сола понемногу стихла, и не подверженный ипохондрии музыкант даже подзабыл о ней. Удобно устроившись на своем месте, он рассеянно думал то о новой песне, то о Вик, то о Бобе. Неожиданно вспомнился сон, который он видел ночью: гибель прекрасного мира, где Сол чувствовал себя будто дома, тот страх, что заставил его звать друга, свое паническое пробуждение. На мгновение стало как-то тревожно. «Ну что еще такое, — осадил он себя, — расквасился из-за какого-то сна? Вот же нытик!»

Пытаясь отвлечься, Сол огляделся, но не обнаружил ничего примечательного, за что можно было бы зацепиться мыслью. Почти все пассажиры в вагоне клевали носами. Ничего удивительного — изнутри капсула была оборудована в высшей степени комфортно. Эргономичные кресла, обтянутые матоворозовым материалом, приятнейшим не только для взгляда, но и для тактильных рецепторов, принимали тело пассажира в свои объятия с непередаваемой нежностью. В результате большинство путешественников просто засыпали в капсуле в начале движения и открывали глаза только при остановке. Но Сол, в отличие от них, спать в поезде не любил. Вот и сейчас он поискал глазами окно, чтобы любоваться видами, открывающимися на город. Пролетавшие мимо улицы никогда не надоедали.

Сев в вагон, он попытался поскорее устроиться, чтобы унять боль в грудине, поэтому плюхнулся в кресло, расположенное ближе к центральному проходу капсулы. Теперь, заметив свободное местечко у окна, по своей привычке бодро вскочил на ноги и — ойкнул от боли! «Вот же неловкий пацан этот… Джеймс или как его! Да и сам хорош — смотреть надо, куда прешься, а то увидел двери поезда и забыл обо всем на свете…»

Но все-таки Сол пересел куда собирался, устроился нужным образом и получил возможность видеть то, что хотелось — невероятную, самую большую и совершенную постройку в городе, в которой располагался головной офис руководителя города Боба Рейна. Капсула как раз сделала широкий плавный поворот и вышла на финальный этап маршрута. Теперь «Краниум» постепенно рос на глазах.

Сол давно заметил, что совершенные вещи, как и природные пейзажи, одинаково хороши и красивы с любого расстояния, и при этом, отходя или приближаясь к идеальному объекту, видишь удивительные перемены, происходящие с ним. Вот,

например, горы — они грандиозно смотрятся в отдалении, но подходя к ним, ты еще больше очаровываешься. Каждая деталь прекрасного пейзажа раскрывает перед тобой свои тайны: вот обломок скалы, напоминающий древний дворец, вот очаровательный зеленый склон, а вот таинственная пещера…

То же самое Сол ощущал каждый раз, подъезжая к центру «Краниум». Здание словно бы снимало маску за маской, открывая зрителю все новые аспекты собственного совершенства.

Когда «Краниум» только возник вдалеке, окутанный облаками, Сол видел силуэт, словно взмывающий вверх по ветви параболы. Здание не казалось твердо стоящим на земле, скорее — нарушающим все законы земного притяжения. «Краниум» рвался к небу в неукротимом стремлении, и ничто не могло остановить этот пусть статический, но дерзкий порыв.

Башня росла на глазах, постепенно материализуясь, обретая весомость и мощь. Теперь было ясно — никуда этот архитектурный шедевр не взлетит, он очень тяжелый и прочный, но его идеальная красота от этого не страдала. Глаз различал все больше деталей, и Сол снова не мог не восхититься их гармоничностью. Например, внешние каркасы здания, которые становились все более заметны с каждым новым десятком метров, пройденных капсулой, образовывали собой завершенный рисунок, благодаря которому «Краниум» казался одновременно таким грандиозным и легким.

И вот уже различимы этажи, матовый блеск облицовки базового уровня, окружающий здание небольшой парк. До прибытия капсулы в пункт назначения оставалось несколько минут.

В этот момент краем уха Сол услышал разговор между двумя дамами, сидевшими неподалеку от него. Одна из них, без сомнения, относилась к породе жителей центрального района города — суховатая дамочка с аккуратной прической и очками на носу. Вторая, округлая кудрявая женщина в аляповатом наряде, больше напоминала приезжую с окраин. Из обрывков разговора, долетавших до Сола на протяжении пути, он понял, что дама номер два приехала в гости на уикэнд к даме номер один, чтобы посмотреть центральную часть Галена.

— Мы, как прибудем, сразу же пойдем к башне погулять, — то ли предложила, то ли поставила условие местная жительница.

— Ой нет, сначала надо поесть, — возразила приезжая. — Я еле ноги волоку…

— Вот и поедим во время прогулки. У меня дома и еды нет, я ведь целыми днями работаю, а кормят нас прямо в головном офисе. Мэр Рейн организовал для нас изумительное питание — только самые свежие продукты, и все блюда приготовлены поварами из ресторанов. Ах, какие нам подают куриные рулеты с грибной…

Гостья заныла:

— Ой, давай не будем сейчас говорить о еде, а то я помру от голода!

— Ну хорошо, — великодушно согласилась местная. — Смотри, вот это и есть «Краниум». Правда красивый?

— Ага. А сколько в нем этажей?

— Гм… — засомневалась ее подруга. — Должна тебе сказать, что это строение не только совершенное, оно еще и загадочное.

— Как это?

— Никто не видел его точного плана и не знает, сколько в нем этажей. Может, только господин Рейн, но не уверена…

— Да ну!

— Иной раз мы и сами удивляемся, вроде вчера работали на шестьдесят пятом, а сегодня — на сорок восьмом!

— А как же вы на работу попадаете, если не знаете точно этаж?

— Лифт привозит. Входишь в лифт для сотрудников, нажимаешь на кнопку с названием отдела, он и привозит. А номер этажа высвечивается на дисплее над входом, и ты видишь, что тебя снова привезли в другое место.

— Но офис-то — тот же самый?

— А кто его знает? — Речь сотрудницы муниципалитета звучала абсолютно серьезно. — Вчера я сидела за синим столом, а неделю назад — за серым, но все мои рабочие инструменты остались на месте, и даже сломанный карандаш и фото моего кота в рамочке. Так что…

Финал разговора Сол не услышал — капсула остановилась у перрона станции, предсказуемо называвшейся «Краниум», двери распахнулись, люди поспешили покинуть комфортные недра вагона.

Разговоры о чудесах, происходящих в башне, Сол слышал с самого детства. Среди городских любителей всего загадочного и мистического ходили еще и не такие байки. Вроде бы под зданием есть подвальные этажи. Много подвальных этажей, больше, чем высятся над землей. И, мол, оттуда-то город и управляется по-настоящему, а Боб пытается как-то бороться с этой тайной властью, используя примитивные административные меры. Разумеется, в этом сценарии позитивный финал не предполагался — рано или поздно это «подземное правительство» либо полностью подомнет муниципалитет и начнет распоряжаться по-своему, либо угробит наш прекрасный город. Финита ля комедия!

Как и любой творческий человек, Сол воспринимал новую информацию на эмоциональном уровне, так что пугающие легенды его слегка цепляли. Однажды он не постеснялся спросить у Боба, что все это значит и откуда растут ноги у таких сплетен, на что Боб фыркнул в непривычной для себя эмоциональной манере и сказал:

— Прекрати гоношиться по ерундовым поводам!

— Но они есть, эти подвалы?

— Друг мой, черт подери твою наивность, в нашем городе много чего есть, что трудно осмыслить, — в голосе Боба звучала ироничная нотка. — Но болтовни в нем — больше всего. Вот ты слышал, например, разговоры, что у меня есть двойники, которые меня усыпляют и распоряжаются здесь в свое удовольствие? Ты же понимаешь, что это не так?

— Я надеюсь, что это не так, — буркнул Сол упрямо.

Глава города снова фыркнул:

— Смешной ты, чучело!

В принципе, на этом обсуждение сплетен и завершилось, а Сол пришел к выводу, что ерунда — она и есть ерунда.

Головной офис представлял собой многоуровневое учреждение с очень сложной системой передачи информационных пакетов, в которых содержались различные задания для промышленных, транспортных и прочих систем города, а также ответная реакция на них со стороны адресатов.

Информация транспортировалась в зашифрованном виде через электрические сети, которые в виде многочисленных разноцветных кабелей проходили внутри полупрозрачных стен. Выглядело это инженерное решение немного странно, но ровно до того момента, как посетитель привыкал к виду стеновых перегородок, а потом его уже никто не замечал — провода и провода. Но все знали, что по ним проходят непрерывные импульсы, которые с дикой скоростью переносят вверх и вниз сотни и сотни инфопакетов, и этот поток не приходит ни к концу, ни к паузе. Даже ночью, когда Боб позволял себе уснуть, информационная река продолжала свое бурное течение…

Патлатого Сола обычно узнавали еще на ресепшене в вестибюле здания, поэтому, едва он переступал порог «Краниума», к нему подходила приветливая девушка из секретариата и без задержек сопровождала к кабинету Боба.

Сегодня его тоже встретили:

— Господин мэр ожидает вас, — сказала Солу сотрудница за стойкой, — он в своем кабинете!

Поднимаясь на лифте, Сол попытался еще раз прикинуть, о чем Боб собирается с ним поговорить. Но в голове снова не родилось ни единой идеи. Кабинет Боба располагался на одном из центральных этажей, занимая его почти целиком. На двери кабинета висела золотистая табличка с надписью черными буквами: «В. Rain». Пользуясь официальным разрешением друга входить без стука, Сол, повернув бронзовую ручку двери, вошел внутрь.

Кабинет главы администрации города Галена был в высшей степени представительным. Псевдостаринная темно-коричневая полированная мебель, имитирующая то ли барокко, то ли классицизм, деревянные панели в том же стиле, украшенные витиеватыми арабесками, обои в респектабельных зеленых тонах, книги, расставленные в высоких застекленных шкафах, — исключительно серьезного содержания: инженерия, экономика, мировая история, классическая литература.

Чуть в стороне стояли пара кресел, кушетка и журнальный столик с шахматами, расставленными для начала игры — эта часть кабинета предназначалась для неформальных встреч. Там Сол и нашел друга. Боб, как и всегда одетый в темный костюм и кипенно-белую сорочку, сидел в одном из кресел лаунж-зоны с самым мрачным видом.

— Привет, — сказал Сол.

Боб кивнул.

Путь от двери к зоне отдыха занял добрых полминуты.

— Что с твоей мордой? — спросил Сол, разваливаясь во втором кресле. Грудина отозвалась ноющей болью, но уже совсем не такой неприятной, как поначалу, сразу после удара.

— А что? — Боб с шутливой озабоченностью ощупал свое лицо.

— Ты будто лягушку съел, а теперь думаешь — вдруг это была заколдованная принцесса?

Боб невольно ухмыльнулся и спросил:

— Эй, умник, а что такое, по-твоему, счастье?

Сол задумался: «Ну, для Боба счастье — это абсолютный порядок, перфекционизм и полный контроль».

— По-моему, — ответил он, — счастье во всем. Жизнь — это и есть счастье.

Боб глянул на него, словно проверяя, не насмешничает ли его друг, но он и так знал, что тот абсолютно искренен.

— Интересно, — сказал Сол, переключившись мыслями, — как там Вик?

Боб молча отвел глаза. Сол уже хотел спросить, почему он так странно реагирует, но тут в дверь постучали, после чего бронзовая ручка помпезной резной двери повернулась. В кабинет вошла стройная секретарша Боба. То есть одна из них, так как всего штат личных помощников мэра объединял около десятка сотрудников. Каштановые волосы девушки были уложены в аккуратную прическу, синее платье, сшитое по фигуре, сидело элегантно.

В молчании Сол и Боб ожидали ее приближения, им не хотелось разговаривать на личные темы в присутствии постороннего человека. Секретарша шла к лаунж-зоне на своих цокающих по паркетному полу каблучках примерно вечность.

— Господин Рейн, водопроводные системы просят дополнительной поставки жидкости, — сказала она, положив на столик подходящий к случаю бланк.

Ровным тоном Боб ответил:

— Разрешить, — и неторопливо подписал бланк, вынув ручку из внутреннего кармана пиджака.

Забрав бумажку, секретарша отправилась в обратный путь. Наконец дверь за ней закрылась.

— Так зачем ты звал меня, Боб? — спросил Сол, забыв, что до появления секретарши уже задал вопрос.

Поерзав на месте, друг неожиданно сказал:

— Мне придется прекратить встречи с Вик.

Из этой фразы Сол не понял ничего, она звучала абсурдно! Зачем, почему, отчего? Что значит «прекратить встречи»? Боб любит Вик, она любит его, так зачем прекращать встречи, к чему это приведет?

Пока он безуспешно пытался осмыслить услышанное, Боб нервно теребил узел галстука, словно тот душил его.

— Боб, о чем ты говоришь?

— О том, что больше не буду видеться с… — Он заколебался, не решаясь произнести имя.

— Вик, — закончил за него Сол.

— Да, — согласился его друг. — Тебе, наверное, интересно, почему?

Сол выскочил из кресла, будто его вытолкнуло катапультой.

— Интересно?.. Ты за кого меня принимаешь? Я же не зритель в театре, я твой друг, я же не просто пялюсь на сцену, чтобы поразвлечься от нечего делать! Ты объявляешь, что решил бросить Вик, но разве так поступать честно? Неужели она заслуживает этого — чтобы за ее спиной человек, которому она доверяет, сам решил, что они не будут больше встречаться?!

Боб поморщился и нервно почесал коленку.

— Сол, успокойся!

— Ты и мне будешь приказывать? А не много на себя взял? Город прыгает под твою дудку, ничего в нем не происходит без твоего ведома, все ходят строем и только отчитываются перед тобой, но тебе этого мало!..

Горло Сола на мгновение перехватил спазм, слова застряли в глотке, и он, взмахнув руками, закашлялся.

В этот момент снова раздался стук в дверь, снова вошла секретарша, точно такая же, как и прежняя, но в зеленом платье. Сол сел, не желая и не имея возможности продолжить свою гневную филиппику. Боб в это время выпрямился и принял официальный вид.

— Господин Гис запрашивает информацию о возможности увеличения просветов воздуховода кислородной фабрики, с целью поддержания достаточного объема газа, поступающего в транспортную систему в час пик. Мы можем это организовать? — спросила девушка.

— Сначала пусть фабрика проверит оборудование, — ответил Боб официальным тоном.

И на этот раз он тоже что-то подписал.

Пока секретарша шла к двери, Сол почувствовал, что сейчас, вполне возможно, его разорвет в клочья от переизбытка эмоций. Дверь открылась и через миг закрылась.

— Боб, как ты можешь!

— Сол, не кипятись! Ты ведь даже не спросил о причинах… — начал Боб. В его голосе зазвенело напряжение, но мэра хотя бы не трясло, как Сола.

— Твою глупость не оправдают никакие причины!

— Да ты пойми, все очень серьезно! Сядь, бешеный ты тупица, хоть послушай немного голос разума!

Сол уже открыл рот, чтобы возразить, но вдруг ощутил приступ физической слабости и плюхнулся на кушетку.

— Не знаю, что ты называешь голосом разума, но я слушаю тебя, — сказал он тускло.

И Боб заговорил.

— Вот что бы ты выбрал: оставаться рядом с любимым человеком, зная, что он страдает от серьезного заболевания, или расстаться, чтобы он поправился?..

И Боб рассказал ему все. Слушая друга, Сол закрыл глаза. Вик стояла перед его мысленным взором — такая, какой он знал ее.

…Боб не мог не влюбиться в Вик, ведь подобных ей никогда прежде не встречал. Он и сам был трудолюбивым, деятельным человеком, но она поражала его своей энергией, бьющей через край. Ее глаза сияли, она не терпела нытья и слова «но», ей удавалось вдохновить даже самых отпетых пессимистов. С такой девушкой можно было пройти огонь и воду и даже не заметить их.

Она тоже влюбилась в него. Это была любовь-восхищение, любовь-открытие. Он чувствовал себя на седьмом небе, видя свое отражение в ее глазах. Всего одно ее восторженное слово изменяло его, добавляя решимости, мудрости, уверенности. За это он уже не просто любил, а боготворил ее. Свой источник жизненных сил.

И вот буквально в один момент эта девушка вдруг превращается в свою противоположность. Невозможно описать эти перемены человеческим языком, ведь такие вещи нельзя осмыслить. Ее улыбка погасла, она смотрела на него пустым взглядом, едва узнавая, не питая к нему ни малейшего интереса. Но мало того, собственная жизнь не интересовала ее. От прежней энергии не осталось и следа, это была пустая оболочка человека и ничего больше.

Он не понимал, что случилось. Она больна?..

Прошла пара дней, перед ним снова была та самая — любимая, яркая, обожавшая его девушка, по которой он сходил с ума. Казалось, все утряслось, миновало. Мало ли что бывает с людьми? Перетрудилась, устала, отчаялась. Но спустя еще несколько недель она снова впала в депрессию. На этот раз и более глубокую, и гораздо более долгую. Депрессия кончилась, но ненадолго — вскоре наступил следующий период апатии и душевного упадка.

На этих американских горках они и катались целый год, пока он не узнал причину всего, что с ней происходит. Болезнь. Но не физическая, а ментальная, и единственный способ победить безжалостного дракона — фармакотерапия. Но есть и цена этому способу лечения: оно восстановит ее здоровье, но повлияет на восприятие. Не будет феерической девушки с горящим взглядом, которая так любит и вдохновляет его, она исчезнет навсегда. Терапия покажет ей любимого таким, каков он есть на самом деле, а не суперпринцем, которого она видела прежде, в свои активные периоды. Что она почувствует к нему? Скорее всего, разочарование. У их совместного будущего не оставалось шансов.

— И вот передо мной встала дилемма: продолжать отношения с Вик, зная, что она страдает от разрушения личности, или отпустить, чтобы она вылечилась, но уже без меня, — закончил Боб свой рассказ.

Сол все еще не шевелился, по склоненному лицу стекали слезы. Его друг встал и пересел к своему рабочему столу, чтобы не смущать его, не показывать, что он заметил эти темные капельки влаги на коленях голубых джинсов Сола.

Снова вошла очередная секретарша, состоялся короткий деловой разговор между ней и Бобом, ручка мэра оставила росчерк на бланке, простучали к выходу каблучки.

Сол сказал:

— Ты все равно не прав! Послушай меня, так нельзя. Я не знаю никого, с кем тебе было бы лучше, чем с Вик. И мне с ней хорошо… — тут он осекся, что окончательно выдало все его скрытые подсмыслы.

Боб повернулся к другу. Его вопрос звучал обыденно, он был задан тем же тоном, которым мэр говорил с секретаршей:

— Ты любишь Вик?

— По-твоему, может быть иначе, если ты любишь ее?.. — ответил Сол, тряхнув кудрями и подняв подбородок. К нему пришло невероятно четкое осознание, что именно сейчас он должен биться до последнего за счастье Вик, Боба, свое собственное. Он не мог позволить этому ходячему калькулятору решать такие важные вопросы самостоятельно.

— Хорошо, — ответил Боб. — Это справедливо. Но пойми правильно, я не прошу совета, а сообщаю тебе о своем решении. Ты мой лучший друг, я не могу не рассказать тебе о том, что происходит в моей жизни. Нам с Вик придется расстаться ради нее и ради нашего города, ради стабильности, благополучия…

— Да ты спятил! — воскликнул Сол. — С чего тут может быть благополучие для города? Одни слова, одно лицемерие! Мне от этого твоего разумного решения только плохо, только тошно и противно! Ты, может быть, тут и глава всего на свете, но не господь Бог!..

И тут случилось нечто невероятное — Боб хлопнул по столу ладонью.

— Хватит! — рявкнул он с неожиданной, нетипичной для себя яростью.

Сол набычился:

— Вот так ты будешь теперь со мной разговаривать? Я должен заткнуться?

— Я этого не говорил, — ответил Боб сурово. — Но скажу, если ты не перестанешь истерить. Думаешь, в моей жизни есть время для воплей и рыданий? Я не могу позволить себе ничего подобного и не хочу слышать это от тебя!

— Так может, мне уйти, если я мешаю тебе сидеть болваном в своем великолепном «Краниуме»?

— Ты свободен! — объявил Боб.

Едва ли не бегом Сол бросился к выходу из кабинета. Ему казалось, что сердце выскочит из груди, а еще — может быть, в том были виноваты нервы — пол дрожал под его ногами, как при землетрясении.