Побег назначен на первое марта. Тюремный роман из осколков жизни…

Григорий Зарубин

Тюремный роман из осколков жизни… Главный герой – все тот же неугомонный Валерка. Готовит свой первый побег. Первая часть книги «Тюремные истории, смешные и грустные».

Е — два, е — четыре

— Е — два, е — четыле! Е — два, е — четыле! — выкрикивал третий день в окошко Вадик свой первый ход, безуспешно склоняя кого-нибудь из других камер сыграть c ним в шахматы, что называется, вслепую, потому как в своей «хате» никто не соглашался.

— Ну-ка слезь c решки! так кого там порешил-то? — все допытывался Крест уФагота.

— Я невинно осужден, — отнекивался Вадик.

Пару раз тапочкой по сопатке он всё же успел схлопотать. Первый раз хлестанул Крест за «сплаведливый глафик дежулств», и как-то под утро Матвей — чтоб не храпел.

Вадик как-то уж быстро сник. Показалось, что он стал еще меньше росточком и исхудал. Безропотно каждое утро мыл пол, кружки; таскал большой пластмассовый красный таз на помывку в душевую; закрывал телом «глазок» в камеру, когда Крест перегонял c помощью ниток малявы по другим камерам, — в общем, занял свое место в жестоком строго определенном иерархическом мире тюрьмы. Перестал расспрашивать Пашу o воровских законах. Тем более, что кличку «Фагот» ему присвоили в первый же день. А что Крест — вор в законе, и как смотрящий только и делает, что: «несплаведиво унижает людей», — Вадик понял в первый же день…

— Где ты здесь «людей» видишь?! — цедил сквозь зубы Крест.

— У каждого человека есть достоинство, плаво на жизнь, плаво на здоловье, плаво на, в конце концов, вежливое облащение, — тихонько огрызался из-под одеяла Вадик.

— У тебя только одно здесь «плаво»! сопеть в две дырочки и помалкивать, пока ласты не склеил!

— Ладно, чего пристали к пацану? — не выдержал Валерка. И в ту же секунду пожалел об этом. И ведь знал же, что заступаться — «подписываться» за другого зека, а тем более не проверенного, не знакомого, — в тюрьме крайне опасно. C легкостью можно разделить участь сокамерника. Здесь, в тюрьме, — каждый сам за себя! Это не закон, это банальное правило выживания. Но то ли жаль стало Валерке этого уж совсем беззащитного Фагота, то ли чувство справедливости в нем более обостренное, чем в других, — в общем, слово не воробей… Вылетело…

— Ну, так что?! — сузил глаза Крест, колюче вперяясь в Валерку.

— Я за справедливость! А что, есть ко мне претензии?!

— Пока нет, пока нет.., — на тон тише закончил опасный разговор Крест.

И тут c улицы донеслось:

— Е — семь, е — пять! Е — семь, е — пять!

— Это еще что такое?! — Крест приоткрыл форточку.

— Дебют! Это дебют! — радостно вскрикнул Фагот. Щечки его снова порозовели, от волнения запотели очки, — сейчас надо быстло лазвить фигулы, и пелеблосить их в центл. Клест! Лазлеши!

— Ну, валяй, — Крест уступил Фаготу место у форточки.

— Д — два, д — четыле! Д — два, д — четыле!

Паша, игравший c Матвеем в домино, на всякий случай, накинул на плечи теплую куртку.

Валерка лежал на шконке. Ловко перекидывал между пальцами четки. И, как бывало только в особенные дни, — чему-то загадочно улыбался. Почувствовав на себе взгляд, приподнял голову. Крест в ответ ему чуть кивнул, задавая немой вопрос.

— C чего ты взял?! Я так, просто…

— Ну, ну…

Крест мог поклясться чем угодно, что Валерка сейчас составляет план очередного побега…