Сиракана. Книга 1. Семеро

Григорий Григорян, 2019

Это – Сиракана. Мир, переживший навсегда изменивший его катаклизм и раздираемый на части политическими интригами. Империя – государство, некогда владевшее большей частью Сираканы, давно распалась на части. На Тессаригском полуострове, бывшем когда-то сердцем Империи, архонты- семеро магов, которые когда-то мечтали править ее обломками, сегодня желают лишь выжить, притом любой ценой. Император Тиберий- владыка Новой Империи правопреемницы древнего государства, которая шаг за шагом увеличивает свое влияние в мире, точно также, невзирая на последствия, желает уничтожить архонтов. В их затяжной поединок раз за разом вовлекаются все новые государства как на западе и на востоке, так и на далеком севере. В стороне не останется никто.

Глава 7

Лес. В пяти милях от Арилоры

Солнечный луч робко коснулся напоенной влагой земли и лес словно ожил. Тысячекратное эхо птичьих трелей разнеслось по нему, неся с собой пробуждение и начало нового дня. Земля торопилась впитать в себя капли шедшего ночью дождя, даря жизнь всему растущему, что тянулось сейчас к солнечным лучам. Мир пробуждался. Зашевелилась среди древесных крон жизнь, что кажется стороннему наблюдателю мелкой и незначительной — от насекомых, до зверей и птиц.

Сольвинус наблюдал за жаворонком. Усевшись на ветку одного из деревьев, птица, не замечавшая присутствия человека, оглашала лес чудесной трелью. Маг улыбнулся. Лес после дождя воистину прекрасен и он дарит тому, кто удостоился чести лицезреть его красоту, редкие моменты душевного покоя и осознания того, какую гармонию привносит в мир природа.

Отброшенная кем-то тень коснулась дерева, на котором сидел жаворонок, и испуганная птица резко спорхнула с ветки, стремительно уносясь куда-то в чащу. Сольвинус раздраженно поморщился — воистину, редкие моменты!

Мысленно досчитав до пяти, он повернулся к подошедшему человеку. Молодой парень в коричневой мантии подмастерья робко переминался с ноги на ногу, видимо не решаясь обратиться к высокой персоне.

— Да?! — резко бросил маг.

По напряженному взгляду юноши он понял, что раздражение от того, что его уединение было столь бесцеремонно прервано, частично отразилось на его лице и в голосе и немедленно пожалел об этом. В конце концов, ученики, уж точно, ни в чем не виноваты. Год за годом они грызут гранит науки, являясь, по сути, париями старших магов, выполняющими любые, самые тяжелые поручения в надежде на крохи знаний. Введенный верховным архонтом со дня Свободы Города метод обучения до сих пор себя оправдывал, хотя сам Сольвинус усматривал в нем немало минусов.

— В чем дело, Марцелл? — спросил он уже мягче.

Ученик облегченно выдохнул.

— Созывается срочное заседание совета, архонт, — сказал он почтительным голосом. — Вас срочно желают видеть в лагере.

Сольвинус кивнул и спокойно последовал за посланцем. Да, все логично. Он еще помнил, как вчера ночью резкая, острая боль вышвырныла его из постели, сведя суставы в невыносимом спазме. Не стало одного из архонтов — Гильярмо мертв. Маг сокрушенно покачал головой. Катреонец останется катреонцем, что с ним ни делай. Годы обучения, исследований, казалось, они должны были вытравить из него фанатика, заставить мыслить, обзавестись, в конце концов, чем-то вроде характера…

Но стоило"Светоностному"свистнуть, как архонт — член высшего арилорского совета, побежал домой, поджав хвост, как провинившийся перед хозяином пес. И это один из тех, к кому прислушивается половина разумного мира!

Хотя, следует признать — мир уже не тот, что прежде. От разумного мира остались лишь жалкие клочки.

Могущественная некогда Ксандрия еще существует, как государство, лишь благодаря усилиям своей королевы, каким-то чудом добившейся того, чтобы захватившие ее страну фанатики-катреонцы не разжигали в ней через день костры, как они обычно поступают на подчиненных им территориях. Снова шагают по многострадальной земле имперские легионеры, топча железным сапогом поля, луга и пески пустыни.

Где-то там — на своем далеком острове, затаились и чего-то ждут хитроумные"светлые"сиды, что-то замышляют на далеком севере свирепые ватаны. И гордо высится Соланская республика, правителям которой нет дела ни до чего, кроме новых барышей.

Большая часть Запада находится под властью Катреоны, либо лежит под железной имперской пятой. Варвары светлогорцы не в счет. Кто знает — чего, вообще, от них ждать?

Кое-как существует под их защитой, прижатый к самым Серым горам, Венед, и на развалинах бывшей империи торугов гордо влачит свое существование Тарантское княжество.

Забились вглубь Пустыни кайлатцы и аджады. Прячутся в своих крепостях изриты, как утопающие за соломинку, цепляясь за контролируемые ими торговые пути, ведущие в Саймару и Фашень.

Фанатики и имперцы — вот две реальные силы, оставшиеся во всей известной ойкумене, и одна из них однажды возьмет верх.

* * *

Плавный ход мыслей Сольвинуса был резко прерван топотом солдатских сапог. Старый маг с легким удивлением взглянул на прошедший мимо отряд пикинеров и тут осознал, что он уже давно покинул лес и находится посреди лагеря. Обернувшись, он взглянул на магический маскирующий купол, окружавший большой военный лагерь — то, что ныне являлось воплощением свободной Арилоры. Маг желчно усмехнулся."Всегда забавно понаблюдать со стороны за дураком, пока сам не окажешься в дураках", — подумал он с горечью.

И действительно, если посмотреть на ситуацию со стороны, происходящее начинает казаться до крайности нелепым.

Три года назад, покорив одну за другой Леону и Паблию и отняв у соланцев их любимый город, легионы при поддержке имперских магов ускоренным маршем двинулись к своей бывшей столице. Будучи уверенным в том, что никакая сила не способна пробить установленную им еще до Вторжения вокруг Города магическую защиту, верховный архонт немедленно приказал выдвинуть армию им наперехват — к Тессаригскому лесу. И нашел пустоту.

Преспокойно пройдя по проложенным с незапамятных времен гномами подземным тоннелям, имперская армия вошла в город изнутри, миновав магическую защиту и полностью подчинив ее собственному контролю.

Никогда еще Сольвинус не видел верховного мага в подобной ярости! А ведь он говорил ему, неоднократно предупреждал, что гордые гномы никогда не забывают обид!

Даже дрожащему в безудержном треморе и говорящему с явным трудом трехсотпятнадцатилетнему старику Талиану, который изо всех сил цеплялся за жизнь (свою и, доживающей последние дни, Старой Империи), хватало ума не ссориться с гномами, с помощью которых, по сути, его дед Сарин и построил свою империю.

А вот Тирас рискнул. После отделения Арилоры архонтам понадобился прорыв во всем — от магии до науки, нечто, что даст им преимущество над империей, частью которой они больше не являлись и, вместе с тем, подтолкнет к отделению от нее другие провинции.

Посему, верховный архонт, лично посетив гномьих вождей, из"научного интереса"посетил также несколько их мастерских и попросту украл оттуда некоторые важные чертежи. И, разумеется, гномы это запомнили, повернувшись в сторону Тиберия и оказав ему всяческую поддержку.

И вот, годы спустя он, Сольвинус, стоит здесь, в лагере"великой арилорской армии", прячущейся посреди леса, под самым носом у темных сидов и неспособной войти в собственный город.

Через какое-то время, миновав, снующих по своим делам и стоящих на карауле, солдат и инженеров, вертящихся вокруг своих машин, Сольвинус со своим проводником подошли к большой, вычурной палатке и последний с глубоким поклоном удалился.

Возле шатра неподвижно замерли две искусно выполненные статуи в виде оскаливших пасти львов. Сольвинус, как никто другой, знал, как обманчива их неподвижность. При малейшем намеке на угрозу, статуи мгновенно оживали, неся смерть всему, что могло причинить вред их хозяевам. Поправив белоснежный плащ, маг вошел в обитый алым шелком шатер с изображенной на нём змеей, кусающей собственный хвост,^[8] и осмотрелся. Герб Арилоры был придуман самим Тирасом сразу после дня Свободы.

На сухой земле вокруг круглого стола стояли семь стульев. Пять из них занимали фигуры в таких же, как у Сольвинуса, белых плащах, один принадлежал ему, еще один, в самом углу палатки, демонстративно пустовал. К некоторым стульям были прислонены посохи различной длины и формы.

И на этом все. Никаких украшений, занавесей и прочего — стол, семь стульев и голая земля под ногами. Подавая личный пример, архонты всегда держали себя в строгости, всячески выставляя напоказ свою скромность и непритязательность. Еще одна идея верховного архонта, к которой Сольвинус всегда относился с изрядной долей скептицизма. Судя по всему, она призвана была показать, что, несмотря на все свое могущество, архонты являются всего лишь слугами народа, призванными защищать его интересы.

Мгновенно почувствовав магические колебания, (он распознал заклинание защиты от прослушивания и проникновения) Сольвинус бросил быстрый взгляд на центральный стул, который занимал высокий, сухощавый старик.

— Сядь, Сольвинус, — произнес верховный архонт Тирас.

Резкий контраст с морщинистым лицом главы совета составляли молодые серые глаза, обычно жестко и беспристрастно взирающие на окружающих. Сольвинус послушно сел и мельком оглядел собравшихся.

Как обычно, нетерпеливо ерзал на своем стуле Дамиан — один из глав"Братства" — организации, созданной архонтами в последние годы для противостояния императорским силентиариям.

На высоком мускулистом здоровяке, тесно облегающая тело белая мантия архонта смотрелась едва ли не комично. С первого взгляда его, вообще, сложно было принять за мага — широкоплечий лысый гигант средних лет с жестким, почти звероподобным лицом скорее походил на какого-нибудь берсерка с Громовых островов. Несмотря на то, что смотрящие с квадратного лица умные карие глаза полностью противоречили первому впечатлению, ему вполне соответствовал характер паблийского архонта.

Принадлежа еще к"первому составу"^[9] совета, он был далеко не молод, но при этом обладал безудержным и взрывным характером, зачастую высказывая вслух то, о чем остальные предпочитали деликатно помалкивать. Тем не менее, обучаемые им отряды боевых магов были ударной частью"Братства"и выполняли самые разные функции — от разведки и сбора информации, до личной охраны архонтов.

Сидящая рядом с ним некромантка Юфимия была его полной противоположностью.

Мягкая и женственная — она выглядела самой молодой из присутствующих. Единственная женщина, удостоенная архонтского звания и, по ей одной понятной иронии, настаивавшая на том, чтобы ее называли"архонтом"^[10], она занималась политикой и интригами еще во времена Старой Империи, когда большинство государств Сираканы были еще варварскими анклавами, входившими в ее состав. Наряду с красотой, легендой стали ее хитрость, изворотливость и жестокость к врагам. Возглавляемые ею"серые сестры"были еще одной составляющей частью"Братства".

Девушки, с молодых лет набираемые с улиц и многочисленных работных домов, с малейшим зачатком магического дара или, даже, не имеющие его — швеи и прачки, куртизанки и служанки — незаметные серые мышки, вхожие повсюду и мастерски выполняющие многочисленные сложные задачи, которые зачастую оказывались не по плечу бойцам Дамиана, они почему-то считались"детищем"красивой зеленоглазой некромантки.

Сидящий справа от нее целитель Паблус отличался весьма кротким нравом. Он, в отличие от той же Юфимии, не пропадал большую часть свободного времени в своих лабораториях, проводя множество"полезных"экспериментов над заключенными и преступниками. Сольвинус поморщился.

Тихий, улыбчивый лекарь посвятил целительству всю свою жизнь, являясь, по сути, автором многих революционных идей в этом направлении. В последнее время они с Паблусом вместе работали над микстурой для полевых агентов. Заметив мельком брошенный взгляд, Сольвинус тепло улыбнулся старому другу, получив в ответ обычную робкую улыбку, которая отдавала неким напряжением. Сегодняшний совет явно обещал быть любопытным!

Последний участник их сегодняшнего собрания был вторым после Гильярмо новичком в их"дружной семье". Маг Торвальд был избран архонтом от Таранта.

Как государство, человеческий Тарант не представлял из себя, на первый взгляд, ничего примечательного. Начиная свое существование в качестве расположенной посреди лесов имперской провинции, он с тех пор почти не продвинулся в своем развитии.

Как бы нехотя отделившись вслед за остальными имперскими провинциями, он принял арилорскую сталь, знания и новые устои, предложенные Городом. Начав было расширение на запад до Вторжения, после него Тарант потерял то немногое, что имел. Все изменил один человек. Поступив в юности в смехотворное подобие тарантской магической академии, он, со временем, возглавил ее и вывел тамошнюю магию на совершенно новый уровень. И это привлекло внимание остальных архонтов, как и тот факт, что Торвальд был"эфирным"магом.

Вырвавшись когда-то из эфирных порталов,"Серый Косарь"распространялся не последовательно, а довольно хаотично. Так, в частности, население Тессарига было затронуто им лишь частично, ну а некоторые страны, как например Тарант или Венед, вовсе избежали его воздействия. Живущие там после частичного уничтожения торугов человеческие маги никогда особо не блистали талантами, а Ассамблее^[11] был интересен сам факт использования ими Эфира. Но и тут Торвальд показал себя с лучшей стороны, став новатором, значительно улучшившим тарантскую магию, позволив мелкому княжеству выдержать несколько войн с агрессивными соседями. Под маской улыбчивого безобидного старичка с морщинистой кожей и жидкой бороденкой пряталась личность, наделенная немалым умом и имевшая далекоидущие планы.

— Полагаю, братья и сестры, — начал верховный архонт, — ни для кого не секрет — по какой причине я собрал вас всех сегодня.

Присутствующие согласно закивали. Каждый маг, ставший архонтом, с помощью специального заклинания устанавливал незримую магическую связь с остальными, что позволяло семерым общаться и взаимодействовать более свободно. Посему, смерть одного ощущали все. Оглядев собравшихся, верховный архонт продолжил:

— Вчера ночью в великой Пустыне был убит наш собрат Гильярмо…

— А что он, вообще, там забыл? — перебил его резкий бас.

Сольвинус возвел очи горе. Дамиан, как всегда, не сдержался.

— Он был там с какой-то миссией, — неуверенно начал Паблус. — Во всяком случае, так докладывали наши катреонские агенты. Сам Гильярмо после прибытия на родину с нами уже не связывался…

— Я не о том! — резко перебил его Дамиан. — Что этот болван, вообще, забыл на своей любимой родине? Соскучился по монашеской келье?!

— Дами, — ну хватит уже! — раздался капризный голос. На лицах некоторых из присутствующих появились понимающие улыбки. Как известно, противоположности порой притягиваются. Роман двух архонтов давно уже не был секретом, как и их постоянные склоки, на которые остальные члены совета привыкли не обращать внимания — милые бранятся, только тешатся.

— Довольно! — резко бросил Тирас, — мы здесь не для выяснения причин, а для борьбы со следствиями.

— А что, я разве не прав?! — не унимался Дамиан. — Он обучался, жил среди нас. Он сам был одним из нас. Но стоило"Светоностному"свистнуть — он побежал домой, как послушная собачонка!

Сольвинус желчно усмехнулся. Произнесенные внешне недалеким Дамианом слова почти дословно отражали его собственные мысли.

— Это было целиком и полностью его решение, — не унимался, меж тем, Дамиан, — он сам, отбросив всякую логику, сунул голову в этот имперский гадюшник. Понятно, что при таких обстоятельствах…

Архонт внезапно запнулся на середине фразы — на него в упор, не мигая, глядели серые глаза главы совета.

О знаменитом взгляде верховного архонта ходили чуть ли не легенды. Его не просто побаивались — боялись до дрожи все в Ассамблее — от учеников, до его собственных собратьев. В нем не было угрозы или, даже, намека на опасность, но почему-то были считанные единицы, способные выдерживать его дольше нескольких секунд.

Пробормотав под нос нечто невразумительное, Дамиан, чуть ли не пристыжено, опустил голову.

— Был нанесен удар в самое наше сердце, братья и сестры, — продолжал Тирас тихим, постепенно повышающимся голосом. — Подлый удар, нанесенный со спины имперским кинжалом. Уже второй удар, который мы пропустили!

Верховный маг выдержал небольшую паузу, мельком оглядев присутствующих. Один за другим, те опустили глаза. Включая Сольвинуса, который задним числом подметил, что никто, опять же, включая его самого, не посмел напомнить главе совета, что потеря Города имела место из-за его ошибки.

Меж тем, голос верховного мага звучал все громче и жестче:

— Нам ясно и недвусмысленно дали понять, что отныне ни один из нас больше не может чувствовать себя в безопасности. Что силентиарии — жалкие недомаги, могут спокойно зарезать архонта, как разбойники какого-нибудь зазевавшегося купчишку в темном переулке их любимой, насквозь провонявшей нечистотами, столицы! Поэтому нелепо и, более того, попросту глупо рассуждать тут о каких-то"обстоятельствах"! — последнее слово, окончательно вышедший из себя старик, буквально выплюнул, бросив яростный взгляд на резко притихшего и, казалось, чуть сжавшегося в своем углу Дамиана.

— И что же ты предлагаешь, Тирас? — спросила Юфимия мягким, спокойным голосом, не сводя с него взгляда. Несмотря на презрение ко многим действиям некромантки, Сольвинус почувствовал невольное уважение — именно она была из тех немногих, кто осмеливался так спокойно смотреть в глаза верховному магу совета, особенно в минуты его ярости. Зеленые глаза женщины на миг встретились с серыми, а затем верховный архонт выдохнул, успокаивая дыхание и расстроенные чувства.

— Верно, — произнес он прежним, спокойным и холодным, голосом. — Должно существовать решение, и оно, безусловно, существует.

На секунду засунув руку под плащ, архонт вынул ее и разжал ладонь. На руке мага матово поблескивал черный кристалл, будто поглощавший вокруг себя весь свет.

Сольвинус буквально почувствовал, как холодеют руки и по лицу разливается бледность.

— Это безумие! — вырвалось у него помимо воли.

Серые глаза-кинжалы впились в него своими остриями.

— Безумие, Сольвинус? — переспросил верховный архонт. — Да, ты прав — безумно все то, что окружает нас сегодня. Безумен весь наш мир. Старая Империя восстала из праха и одну за другой пожирает земли вокруг себя. Не только наш город, но и нашу гордость и честь отняли у нас, и оскорбления на этом не закончились! Мы прозябаем в этом лесу, по существу, на иждивении двуличных сидов, которые до сих пор каким-то образом терпят наше присутствие. Чудовище на Серебряном троне, будто насмехаясь, шаг за шагом рушит все наши труды. Что в целом свете может быть безумнее этого?

— Есть вещи, которые могут, — не сдавался Сольвинус. Мы, по крайней мере, знаем каков наш мир сейчас. Что будет, когда ты используешь кристалл? Что будет, когда сила Эфира снова открыто выльется в тварный мир?! Ты хочешь начать новое Вторжение? Даже Город этого не стоит! — маг не почувствовал, как сам сорвался на крик.

— Во-первых, — жестко уронил Тирас, — ты понятия не имеешь, как именно я собираюсь использовать кристалл. Твое знание о способах его использования, очевидно, является слишком узким. Во-вторых, если Город, которому ты клялся в верности, не стоит для тебя высокой цены, которую ты должен заплатить за его свободу, значит все принесенные когда-то тобой клятвы не стоят ломаного гроша! — резко произнес он под конец, в свою очередь, повышая голос.

— Клятвы!? Все мы когда-то клялись до конца дней своих служить Империи и положить жизнь ради ее процветания… — эта фраза вырвалась у него помимо воли. Сольвинус верил в отделение от империи, верил в высокое предназначение магов, называвших себя архонтами, но происходящее сейчас никак не укладывалось у него в голове.

— А, так вот оно что? — голос верховного архонта приобрел ядовитый оттенок, — тебе, видимо, надоело торчать в лесу — вдали от покоя и уюта? Решил пойти полизать сапоги имперскому выродку?! Скатертью дорога! Мы прекрасно обходились без Тараниса и Мариуса, обойдемся и без тебя!

Тишина, царившая в палатке во время всего препирательства, стала, казалось, оглушающей.

Сольвинус горько усмехнулся.

— Когда-то ты был велик, — произнес он, спокойно глядя на верховного мага. Ярость и непонимание внезапно куда-то исчезли, уступив место необыкновенной ясности. — Все вы! — уже громче обратился он к присутствующим, на миг обведя шатер пристальным взглядом. Все отводили глаза, даже старый друг Паблус, как с горечью признался маг самому себе. — До тех пор, пока страх и надменность не превратили вас в тех, кем вы являетесь сейчас — кучку глупцов, считающих себя вечно правыми и непогрешимыми, полагающими, что весь мир существует исключительно для удовлетворения их амбиций. Я долго закрывал на все глаза, но теперь не стану! Если такими сегодня являетесь вы — архонты, то меня, в самом деле, больше нельзя назвать одним из вас.

Резко развернувшись, маг быстрым шагом покинул палатку.

— Еще высказывания будут? — спокойным, холодным голосом спросил верховный архонт.

— А если он действительно пойдет к Тиберию? — спокойно спросил, молчавший во время всего разговора, Торвальд. Сидящий неподалеку с опущенной головой, Паблус вздрогнул и бросил на него яростный взгляд.

— Нет, — решительно ответил Тирас, так низко он еще не пал… Итак, — веско уронил он, подавшись чуть вперед на своем стуле, — план следующий…

Окончания разговора Сольвинус уже не слышал. С клокочущей в груди яростью, он едва ли не бегом бросился прочь, не замечая внимательного взгляда своего недавнего проводника.

Посмотрев на удалявшегося архонта холодным, оценивающим взглядом, Марцелл осмотрелся вокруг и, удостоверившись, что за ним, в свою очередь, никто не наблюдает, двинулся в сторону расположенных в лагере голубятен.

Примечания

8

Символ бесконечности. Здесь — Символ бесконечности знания, тяги к познанию и поостижению природы мира.

9

В первоначальный состав арилорского совета входили семеро сенаторов, каждый из которых, как и остальные сенаторы, представлял какой-нибудь город или провинцию империи… В частности, сенаторы, впоследствии ставшие архонтами, были представителями тессаригских городов — Соланы, Паблии, Леоны и т. д. После отделения от Империи консул Тирас Аэций объявил себя представителям Арилоры и взял себе титул верховного архонта. В дальнейшем он возглавил совет архонтов, заменивший собой институт сената. Незадолго до Вторжения совет покинул магистр Таранис, а после — магистр Мариус.

10

Архонт (здесь) — законодательное лицо исполняющее те же функции, что и сенатор. Является представителем своего города или провинции. Отвечает за составление и утверждение социальных, политических и военных заков и правол (самостоятельно или в составе совета), за исполнение которых отвечает наместник провинции. Как правило, лицо мужского пола.

11

Другое название совета архонтов.