Теория мультииллюзий

Григорий Бережный, 2023

Яшка был счастлив, пока пикантная просьба одной давней знакомой не перевернула его жизнь с ног на голову.История про заблуждения и попытки быть хорошим для всех сразу.

1.

Олег бежал свои восемь километров по набережной. Нева была здесь без гранитных берегов, неширокая, домашняя. Еще немного — и колхозная речка. Народу тоже практически не встречалось. Вечерние пробежки были его самой настоящей отдушиной, и он радовался, когда Алиса оставляла ему возможность заниматься спортом в одиночестве. Олег не ручался, что его жене нравился бег как таковой, но она все равно часто стремилась составить компанию. Наверное, из любви к мужу.

Олег бежал. Жар асфальта, жар воздуха, тела — все сливалось в единую ауру июньского раннего вечера. Подошва кроссовок плавилась. В этом году произошло удивительное: в городе показывали солнце. Гораздо чаще, чем иногда в четверг из-за облака.

Сначала с Петербургом случилось настоящая, а не календарная весна. Неизбалованные приятными погодными сюрпризами жители расцвели вперед почек. Стали улыбаться как дураки, ходили счастливые. Многие даже полюбили работу, оказавшуюся прекрасным поводом выйти на улицу. Нарядные платья контрастировали с болезненно-бледными коленками. Старые кеды окончательно порвались. А на Большеохтинском месту впервые за много сезонов число гуляющих превысило количество самоубийц.

Последние отложили свои грандиозные планы на лето. Они-то знают, солнце всем на планете светит не одинаково. Городу на болоте, например, по статистике, всего тридцать восемь дней в году. Которые закончились, к слову, уже в феврале. С весной, ладно, повезло. Так что лето, как ни крути, грядет отвратительное, если вообще не «отсутствующее».

И когда последний из жителей заранее смирился с этим логичным и справедливым фактом, в Петербурге случилось именно оно. Лето. Жизнеутверждающая картинка, которую многие видели только в букваре на букву «Л». Солнце жарило с утра до вечера, зонтики отдавали задаром, на проспектах не осталось места из-за открытых кофейных террас.

К тринадцатому июня количество ясных дней настолько зашкалило, что любовь к логическим цепочкам из голов жителей испарилась. Они брали от жизни все, смирившись со скорым концом света. Ибо других причин подобной природной милости никто отыскать не мог.

Эта уверенность в случайной благодати как предвестнице скорого конца забавляла Олега. Он не занимался подобными рассуждениями, просто наслаждался. Он бежал вдоль реки. По реке с той же скоростью плыл каякер. Через реку, на другом берегу, почему-то также медленно ехал джип. Если бы впереди была ленточка, потребовался бы фотофиниш. Олег вдруг захотел, чтобы Алиса увидела их марафоную троицу, услышала его шутку и что-нибудь с улыбкой ответила. Но сейчас ей было не до того — она ревела в ванне. Вернее, делала вид, что ревела. Олег знал: она просто включает воду и иногда шмыгает носом.

Не знал он, как быть дальше. Ему хотелось ткнуть Алису этим чистым носом в их первое свидание, в десятое свидание, в их ночь накануне свадьбы. Припомнить все, что он говорил, все, что она слушала и с чем соглашалась. А теперь вот, шмыгает. Но он этого не делал, потому что к сожалению, нынешнее лукавство его жены никак не отменяло искренности ее страданий. Она переживала как умела. Он не злился. Он понимал ее. И именно в этом была катастрофа.

Олег очутился у моста. Остановился. Половина пути позади, осталось столько же. Только в обратную сторону, в которую ему не хотелось.

Сейчас он вернется, и Алиса будет смотреть на него глазами солдата, бросающегося под танк. Будет утверждать, что все понимает. А Олег вопреки объективной правоте, будет чувствовать себя ужасно виноватым.

Вина. Олег вдруг понял, что именно она движущая сила жажды расплаты за счастье. Безгрешный человек радуется солнцу, тогда как знающий свои грехи не прочь искупить их, хотя бы немножко, по чуть-чуть, за счет отвратительной погоды. Олег думал об Алисе и пытался сопротивляться наслаждению от пробежки, но не мог. А значит возмездие впереди, и будет оно беспощадно.

«За такой вечер и помереть не жалко» — поддался он тренду и решительно направился к мосту.

***

Кафе называлось «Jasen’» и было, естественно, в скандинавском стиле. Пару лет назад вообще все вокруг стало состоять из белых стен, плохо обработанных дощечек и осознанности.

Олег сидел у окна на высоком стуле, пил воду и просматривал истории в инстаграме. Сам он редко что-то выкладывал, сердечки нажимал разве что промахнувшись, но следил за жизнью друзей регулярно.

— Мария! — донесся до него голос девушки-бариста.

Олег не любил эту панибратскую фишку, которую данное заведение зачем-то скопировало с другого, более известного. Впрочем, она его не раздражала. Олег давно открыл: максимальная степень злобы, ему доступная — это недоумение. Он машинально вернулся к мыслям о жене, вернее, всего к одной мысли-вопросу. Почему? Почему ей нужно все менять и усложнять?

— Константин!

Ладно, два вопроса. Почему и что с этим делать? Не-по-нят-но.

Олег откинулся на стуле и уставился на улицу сквозь идеально прозрачное стекло. Потребность человека смотреть в окно в моменты раздумий непременно должна фигурировать в пирамиде Маслоу.

— Ай-вен-дИль, — резануло пространство.

Олег резко повернул голову к стойке. Стоит заметить, головы повернули все присутствующие. Если бы не непрерывно работающая кофе-машина, можно было бы сказать, что повисла тишина. Никто не подходил.

— Ай-вЕн-диль? — неуверенно повторила бариста, сменив ударение.

У дальнего столика раздалось шарканье. Деревянные ножки противно лязгнули о кафель. Посетители синхронно обернулись на звук.

Из-за столика встала девушка лет двадцати трех. Судя по ее нарочито-небрежным движениям, ей хотелось прямо сейчас оказаться обычной Катей и где-нибудь подальше отсюда. Преодолевая смущение, она решительно отправилась к стойке, игнорируя любопытных. Впрочем, посетители почти сразу вернулись к своим эспрессо и американо. Культурная столица все-таки!

Олег же не мог оторвать взгляд. Девушка была в широком длинном клетчатом платье. Алиса про такие говорила «оверсайз». Бутафорские пуговки у воротничка роднили его с кукольным. На ступнях барышни красовались кеды. Правое запястье стягивал шириной в одну ниточку браслет. Волосы неопределенно-карамельного цвета беспорядочно падали на плечи и немного пушились, словно одуванчик. Олег наблюдал, как девушка взяла свой стаканчик и словно с вызовом оглянулась, выискивая, кто еще посмел углядеть в ее имени экзотику. Тут-то их глаза встретились.

Олег тупо пялился на нее и никак не мог вспомнить, откуда же он знает женщин с эльфийскими именами. В том, что они уже пересекались, сомнений не было, только вот где? Когда?

Эйфилька в конверсах его, напротив, узнала. И, без сомнений, хорошо помнила. Потому что такой ужас в глазах смотрящего незнакомый человек способен вызвать, только встретившись в подворотне с ножом наперевес. И хотя это была крайне странная эмоция по отношению к нему, Олег не стал разбираться. Именно ужас в ее глазах что-то ему напоминал. Он держался за него, как держатся за последний фрагмент ускользающего сновидения, силясь выудить из омута прошлого всю девушку целиком.

Но вот ужас на ее лице пропал, и Олег свалился в реальность. Девушка улыбнулась и уверенно зашагала к его столу. Олег напрягся. Он не любил неловких моментов.

— Привет, — сказала она, отчаянно покраснев. Голос у нее был мелодичный, но без соблазнительной баритонной мягкости.

— Привет, — как можно дружелюбнее сказал мужчина и чертыхнулся про себя, насколько же неестественно вышло.

Девушка лукаво сощурила глаза.

— Ты меня не узнаешь, — безапелляционно констатировала Айвендиль, — это ничего, — весело добавила она и махнула рукой. Вверх.

И тут же, словно только и дожидаясь этой импровизированной команды, на Олега нахлынули…

Ощущения. Так обычно случается с песнями. Когда, услышав надрывное из ларька у метро, сначала не понимаешь, с чего вдруг замедляешь шаг. Но на третьей ноте внезапно чувствуешь все: запах спортивного зала и его томный полумрак. Дрожь в коленях, когда школьная дискотека перевалила за третий медляк, и уже невозможно быть выше всего этого. Ребра худенькой одноклассницы Лены, что ты, забывшись, перебираешь, словно четки. А она пахнет дешевым лаком для волос, и такая красивая и все без толку. Ее сердце навсегда принадлежит хмырю Крылову, который настолько крут, что даже не ходит на школьные дискотеки, а только напивается за гаражами. Вот, что бывает, если в ларьке у метро не дай боже заиграет Селин Дион.

Олег бросил посещать танцы в третьем классе. Зато однажды, по чистой случайности, попал в поход. И сейчас, шесть лет спустя, он снова очутился в палатке, потный, грязный и невероятно безмятежный. За палаткой играла гитара, не попадал в такт треск костра, надрывались птицы. И смеялась девушка. Он мог видеть сквозь сеточку тамбура, как она запрокидывает голову, поддавшись первобытнейшему из желаний сосчитать звезды. Олегу было двадцать пять. Ей явно меньше. Он поднял голову вслед за ней, уставился на непривычно близкие огоньки и подумал (какая глупость!) что, возможно, больше никогда в жизни не сделается таким же счастливым.

Сейчас ей, стало быть, на шесть лет больше. А выглядит она абсолютно также. Даже дурацкая челка на месте, хоть и немного по-другому уложена. Девушка взмахнула рукой вверх, но, благо, в этот раз в ее ладони не оказалось кружки с вином. И удивленный возглас, равно как и всеобщий смех присутствующих у костра не перенеслись искорками в настоящее.

— Я тебя узнал, — возблагодарил он небеса за своевременный подгон, — просто не ожидал. Привет еще раз.

— И не говори. — ответила она и неловко замолчала, переминаясь с ноги на ногу. Болезненная неуклюжесть тоже по-прежнему была при ней. Олегу захотелось улыбнутся, но он с удивлением обнаружил, что уже, оказывается, улыбается.

— Давай садись, чего встала-то?

Девушка воодушевленно забралась на стул.

— Все здесь хорошо, кроме стульев, — серьезно сказала она. Олег вскинул бровью. — На таких стульях я сразу чувствую себя женщиной из той песни про КГБ, лунный свет и водку. Вот прям сразу. Ты понимаешь?

Олег засмеялся. Способность говорить странные вещи естественным образом, как и все остальное, никуда не делась.

— Я не знаю эту песню, — признался он.

— Конечно знаешь, — бескомпромиссно заявила она, — и лучше бы тебе согласиться, а то…щас как напою, — довольно похоже сымитировала она второго по известности на постсоветском пространстве волка.

Олег рассмеялся с еще большей легкостью.

— А ты в своем репертуаре.

— И правильно, — нараспев произнесла она и подняла стаканчик с кофе, словно это был тост. Отхлебнула. Олег тоже поднес бутылку воды к губам, не отрывая взгляда от собеседницы. На картонном стаканчике по-прежнему красовалось эльфийское имя. Однако то, что еще пару минут назад удивило его, сейчас, обретя хозяйку, выглядело совершенно понятным.

— АйвендИль, значит, — хитро подмигнул он. Ему хотелось услышать историю появления имени, которая несомненно у девушки имелась.

Она смешно скривила губы, пытаясь не засмеяться, опустила глаза.

— АйвЕндиль, вообще-то. Но что мы все обо мне, да обо мне? Как ты, расскажи?

Телефон Олега завибрировал. Оба машинально посмотрели на загоревшийся дисплей.

«Яшенька, ты где? Я волнуюсь, давай поговорим». — значилось на нем.

Олег судорожно нажал кнопку на боковой панели, экран потух. Он поднял глаза на собеседницу и с усмешкой констатировал, что она, конечно же, успела прочитать сообщение. Других причин с таким любопытством разглядывать в окне припаркованную мазду просто не существует. Олег покачал головой. Девушка протяжно вздохнула.

— Яков, значит, — мстительно протянула она.

Олег расхохотался.

— Нехорошо подглядывать, Айвендиль.

Она состроила задумчивую гримасу.

— Где-то тут ходит мальчик Яша, у которого взрослый мужик Олег отжал телефон…Думаешь, я должна заявить в полицию?

Олег откинулся на стуле, невозмутимо пожал плечами.

— Станут ли в полиции слушать человека, живущего под чужим именем?

Она засмеялась.

— Справедливо, — и снова, словно отвечая на тост, приподняла стакан, — молодец.

Повисла неловкая пауза. Зазвонил телефон. Олег непроизвольно вдохнул. Алиса.

— Извини, мне пора, — пробурчал он и начал медленно сползать с высокого стула. Ему не хотелось разговаривать при свидетелях, — я вроде как задержался.

— О, ерунда, — с нелепым усердием махнула рукой девушка, — рада была повидаться. Пока.

Олег чувствовал себя неловко. Самую малость. В голове его пронеслась мысль, что, возможно, стоит позвать ее увидеться. Или хотя бы соблюсти приличия, запланировав встречу с навечно открытой датой. Но что-то в ней останавливало его от этих пустых обещаний.

— Пока, — сказал Олег. Он ловко спрыгнул со стула и, даже не перемявшись по закону жанра с ноги на ногу пару раз, ушел.

Оказавшись, как ему надеялось, за пределами видимости, он обернулся. Если бы лето выдалось обычным, Олег мог бы заметить, как девушка, опустив голову, что-то рассматривает на дне стаканчика. Возможно, он бы сообразил, что это уловка и на самом деле она, напрягая боковое зрение, грустно смотрит ему вслед. Но в панорамном окне отражалось закатное солнце. И больше ничего.

***

Он увидел ее там же, спустя пять дней.

На сей раз Алиса побежала с ним. Помирившись после сцены в ванной, парочка уже почти неделю жила душа в душу. Этот сценарий они разыгрывали вот уже полгода, так что очередная кульминация со слезами и сожалениями была не за горами. Жаль только, поворотных точек не предвиделось.

Но пока все было хорошо. Разве что на середине пути Алиса подвернула ногу и заявила: на сегодня ее любовь к бегу не просто закончена, а вынуждена компенсироваться чем-то вредным для здоровья.

— О, можем пойти в кафе. Я знаю тут одно, — вроде бы совсем равнодушно сказал Олег.

В скандинавском кафе «Jasen’» Алиса заказала самое низкоуглеводное пирожное с совершенно несоблазнительным названием. Но ей полегчало. Она рассказывала о работе и улыбалась своей очаровательной улыбкой. Олег замечал восхищенные взгляды, которые то и дело бросали на его жену посетители, как мужчины, так и женщины. Ему это льстило, конечно. Однако он устал, и уже очень хотел поскорее вызвать такси до дома.

Как вдруг на всю кофейню раздалось:

— Констанция.

Олег сосредоточился. Стараясь моргать в обычном режиме, он смотрел на Алису, не представляя, что она рассказывает. Потому что он ее не слушал. Да и не видел. Он втайне наблюдал, как к барной стойке подошла недавняя Айвендиль, с улыбкой взяла стаканчик и ушла восвояси. Олега она не заметила.

Он старался не терять ее из виду, что требовало определенной концентрации и постоянных взглядов за плечо жены. Констанция отпила пенку и смешно сморщилась. Олег разулыбался. От Алисы это не укрылось. Она удивленно обернулась. Прямо позади нее мама кормила малыша с ложечки.

— Чему ты улыбаешься? — спросила Алиса.

Олег понятья не имел, что происходит за ее спиной. Из-за дурацких высоких стульев.

— Ничего, — ответил он, сосредоточившись на ее лице, — просто улыбаюсь.

Но, как выяснилось много позже, его жена прочитала эту улыбку по-своему. Она уже успела нафантазировать столько всего! Такую огромную кучу, что даже опрометчиво согласилась променять такси на прогулку. Обратную дорогу они плелись паровозом, зато Алиса была в хорошем настроении и Олег, значит, тоже.

***

Еще через три дня Олег уверенно переступил порог кафе, вызвав радостное возбуждение колокольчика, огляделся и подошел к ней. Ему почему-то показалось логичным все-таки выяснить как у нее дела, и почему она ошивается именно здесь.

Она облокотилась на спинку стула и, вскинув левую бровь, выжидательно на него посмотрела.

— Привет, — он глянул на стаканчик и удивленно хмыкнул, — Соня? Ого. А где… — Олег попытался вспомнить ее имена, но в голову не лезло ничего сказочного, — Траумель? — скомбинировал он самое фэнтезийное, что смог.

Она усмехнулась.

— Траумель? В аптеке за углом.

Олег без приглашения уселся.

— Я смотрю, ты тут часто кофе пьешь? — спросил он.

— Также, как и ты, — пожала плечами она.

Олег собирался объяснить, что живет неподалёку и бегает, но ему вдруг захотелось пошутить:

— Ты за мной следишь? Это все объясняет!

Вместо того, чтоб улыбнуться, Соня бросила на него непонятный и настороженный взгляд.

— Это ничего объясняет, — как-то невпопад ответила девушка, заставив удивиться серьезности своего голоса.

Олег замолчал. Повисла неловкая пауза. Эти бесконечные паузы. Еще одно дежавю.

— Ладно. Я пойду возьму чай, — сказал он, уже почти жалея о затее встретиться с ней.

— Тут, кстати, кофе лучше чая, — очевидно, с теми же мыслями ответила она.

— Кофе лучше после трех не пить.

Он многозначительно посмотрел на ее опустошенную чашку.

— О. — Она искренне опешила, — ну да. Здоровье. Здоровье — главное.

Олег стоял в очереди и пытался придумать, о чем с ней разговаривать. Они познакомились давно, когда он еще делал проекты некоммерческие и наивные. Денег от таких хватало только на Крым, куда друг и подбил его отправиться. Насыщенная программа включала в себя пляж и экскурсию «тридцать три водопада», каждый из которых — чудо света в субъективном рейтинге гидов черноморского побережья. К счастью, в Коктебеле в те дни проходил джазовый фестиваль. Музыка и море творят с человеком удивительные вещи. Так Олег оказался среди местных хиппанов, которые «вписали братишку» в поход. Олег вообще-то не любил хиппи, согласился только ради природы. Он отличался от их компашки спокойным нравом, нежеланием менять мир и абсолютным равнодушием к веществам, с помощью которых это можно сделать. Словом, дите цветов в нем так и не зародилось.

Соня оказалась в той же группе. И тоже не хиппи. Куда круче их всех.

Соня была удивительной. Чуткой, внимательной. Она умудрялась смешно шутить. Не уставала на перевалах, чем нравилась парням. Могла сгенерировать любой разговор, чем активно пользовались девушки. Большую часть времени она налетала на многочисленные коряги и сносила любые препятствия на своем пути. Но иногда, сама того не ведая, эта непутевая девчонка в шароварах выдавала просто высший пилотаж сексуальности.

Например, однажды (и это видение до сих пор стоит перед глазами Олега) она разговаривала по телефону и задорно засмеялась. Он незаметно наблюдал за ней, не представляя, с кем она говорит и о чем. Но Соня вдруг выгнулась, как балерина перед бризе, закинула ногу за ногу и, наклонившись с идеально прямой спиной, провела по голени так эротично, что Олегу очень захотелось закончить ее разговор прямо сейчас. Останавливало его только то, что на этом каменистом плоскогорье нет ни одной кровати.

В следующую секунду Соня уже сидела сгорбленная, с волосами, закрывающими часть лица. Ничто не выдавало в ней ни лебедя с подмостков Мариинки, ни преемницу Шерон Стоун.

Это ее незнание собственного секретного оружия — оно очень возбуждало Олега и позволяло чувствовать себя выше других ее поклонников. Ему казалось, и как продемонстрировало время, небеспричинно, он единственный разгадал тайну ее привлекательности. То есть, она и так была во многом очаровательна, но секретик, ключик от дверцы, нашел лишь он.

Поклонников подобные пики на плавном графике ее «хорошести», напротив, скорее отталкивали. Для этих просроченных битников Соня была своя девчонка, из тех, что слушает их гениальные стихи с глагольной рифмой и всегда улыбается в ответ. Поэтому, когда девчонка на долю секунды превращалась в богиню — они просто не понимали, что с этим делать.

Соня, впрочем, кажется, тоже не понимала. Но ведь тем увлекательнее! Олег решил обязательно не забыть взять у нее номер телефона, как бы ни вешались на него другие девушки из компании. Он, чего уж там, тоже всегда был избалован женским вниманием.

Но в последнюю ночь похода Олег и Соня внезапно остались наедине. Все отправились смотреть на море, а они нет. Сейчас уже не имеет значения, была ли эта случайность или они, не сговариваясь, ее сымитировали. Важно то, что это оказалось ужасно.

Выяснилось прозаичное — им нечего друг-другу сказать. Вернее, не совсем так. Выяснилось, что из русского языка в миг выкачали все слова, выкачали само понятие слова и обрекли двух неудачников нервно смотреть в разные стороны и молчать. Олег по сей день уверен, несовместимость на таком феноменальном уровне не объяснит ни один гороскоп! Как странно, они, общительные и смелые в компании, способные и убить, и вернуть к жизни шуткой, теперь сидели и пытались заговорить хоть о чем-нибудь, хоть о сраной погоде. Но не клеилось даже этого.

Олег не искал причин, почему. Он просто не хотел больше никогда в жизни испытать столь ужасное чувство бессилия и тупняка. Это были самые неловкие двадцать минут за двадцать пять лет его существования на тот момент (и за тридцать один на сегодняшний). Он бы ни за что не согласился их повторить. Они попрощались на платформе и, снова не сговариваясь, навсегда исчезли из судеб друг друга.

Но прошло много лет, кто знает. Может на этот раз все пойдет лучше. Надо узнать, как она поживает. Олег вернулся за столик с готовностью расспрашивать девушку обо всем на свете.

— Ну давай рассказывай, как жизнь? — опередила его Соня.

— Да в целом хорошо, — пожал плечами мужчина. И с некоторым удивлением почувствовал, что сказал правду, — работа интересная, своя фирма. Так что график свободный. Курить бросил, бегаю. Разве вот что ни костров, ни гитар больше.

— Жалеешь? — спросила она.

Олег на секунду задумался.

— Нет, — произнес он с таким проникновением и искренностью, что Соня засмеялась.

— А ты как? — передал он подачу ей.

— Я тоже хорошо, — кивнула головой собеседница, — разве что не бегаю.

Повисла пауза. Олег запаниковал.

— А… А что за хрень с именами?

— Это, — она смутилась, — Да это я так. Преодолеваю стеснение.

— Тренинг что ли какой-то? — с подозрением спросил Олег. Он с иронией относился к этой набирающей популярность тенденции. Алиса совсем недавно проходила какой-то марафон, но от подробностей его, к счастью, избавила. Соня ухмыльнулась.

— Ну вроде того. А кем ты работаешь?

— Я рисую графику, — равнодушно пожал плечами Олег.

— О! — неожиданно увлеклась она, — и ты молчишь!

Олег рассказал ей о своих проектах. О том, что они объективно крутые. Еще немного, и можно рвать когти в Калифорнию. Но ему и здесь презамечательно.

— А я пишу тексты от имени выдры, — усмехнулась в ответ Соня.

Олег покачал головой.

— Ты снова в своем репертуаре!

Соня вдруг опустила глаза. Он почувствовал себя неуютно — фраза и правда прозвучала двусмысленно.

— В хорошем смысле, — поспешил поправиться он. — Ты…ну, знаешь…

— Ага, — отстраненно ответила она, глядя в сторону.

Обидно вышло. Соня заметно потускнела.

— Так, а почему сегодня не на работе?

— Я приболела немного, — пожала плечами девушка.

— Это плохо. Ну жить-то будешь? — захотел взбодрить ее он.

— Не знаю, — спокойно улыбнулась Соня и посмотрела прямо ему в глаза, — у меня рак.

Олег оцепенел. Соня продолжала нагло буравить его взглядом. Он почувствовал, как бледнеет.

— Прости, не стоило тебе говорить, — протянула она, совершенно точно, без всякого сожаления.

«Да уж, не стоило!» — злобно подумал Олег. И тут же устыдился своих мыслей.

— Нет, что ты, — смог он, наконец, хрипло пролепетать, — мне просто, — он судорожно призывал на помощь все свои дипломатические навыки, — мне просто очень жаль. Я…Извини. Я не знал. Извини, — голос его дрогнул, — это получилась тупая шутка.

— Нет, шутка классная! — развеселилась она, — это я тупая! Ты же не знал. Не надо было так в лоб, — она рассмеялась, вроде даже без нервных ноток и совершенно беззлобно.

Олег паниковал. В голове его психованным семафором мигало: «Как я мог так вляпаться?». Надо собраться. Надо собраться и спросить, как же так вляпалась она.

— Как ты? — Олег очень, очень надеялся, что его фраза звучала достаточно сочувственно.

Соне эти интонации были явно смешны. Она с нежностью посмотрела на мужчину.

— Да я хорошо! Ты чего! Ну, с кем не бывает. В наше-то время!

Это была правда. За последние пару лет в их с Алисой кругу общения от рака умерло шесть человек разной степени близости. Но ни один из них не сидел вот так вот, напротив, не сообщал о своем смертном приговоре оцепеневшему Олегу. Он снова пожалел, что вообще пришел. И снова устыдился своей черствости.

— Я могу что-то сделать? — Олег с удивлением обнаружил нотки мольбы в собственном голосе.

Соня медленно вздохнула. Крылья ее носа сузились. Она взглянула на дно стаканчика, словно надеясь отыскать ответ в узорах застывшей пенки.

Олега это немного пугало. Соня молчала, словно собираясь с мыслями.

— Вообще-то, можешь, — произнесла она нараспев, будто еще не была уверена в необходимости дальнейшей просьбы. — Вернее… — она зачем-то оглянулась. Олег вдруг наполнился решимостью взять все в свои руки.

— Говори, давай, — мягко подтолкнул он, — я сделаю все, что от меня зависит.

Напряжение отпускало. Как замечательно, что ей нужна помощь! Он точно сможет помочь. У него есть деньги, связи. Мама психотерапевт, в конце концов, если первые два пункта не принесут результата. Олег еле сдержался, чтоб не улыбнуться. Закон всемирного тяготения снова врубили на максимум и мужчина ощутил твердыню под ногами. Прекрасное ощущение!

— Слушай, ты не хочешь пройтись?

Олег не хотел. Но с готовностью закивал головой.

До Невы они шли молча. Соня постоянно ненароком обгоняла его, словно забывая, что не одна. Она свернула к лестнице на набережной, спустилась до ее середины и уселась на свой тряпичный рюкзак. Олег последовал ее примеру, правда опуститься пришлось прямо на горячий гранит.

Они сидели на ступеньках, заканчивающихся в мутной, тяжелой воде. Ветер был приятным и теплым. Соня заговорила о погоде. Олег поддержал. Благо в этом году было, о чем поговорить. Олег ждал, когда она поведет разговор в нужное русло, но Соня не спешила. Она словно нарочно мучила его, заставляла фантазировать самые безумные варианты одолжений. Куча денег среди них уже даже не фигурировала. Хит-парад возглавляли мольбы взять дочь на воспитание и убить врача. У Олега кружилась голова.

— Послушай, — вымолвила Соня, — ты, наверное, не знаешь, но я влюбилась в тебя с первого взгляда, — она повернулась и посмотрела прямо на него. Внимательно и, что странно, с противоречащим словам равнодушием.

И Олег вдруг понял, что всегда это знал. Во всяком случае, открыть рот от неуместного заявления не захотелось. А может, концентрация стресса в нем уже так зашкаливала, что превратила способность удивляться в погрешность. Ему вдруг стали понятны и паузы, и палатка. И то, что он совершенно точно больше никогда не пойдет на поводу у желания сблизиться с кем-то, с кем не стоило бы.

— Соня, послушай, — осторожно начал Олег, — не нужно говорить таких вещей. Не время.

Она нахмурилась.

— Каких?

— Ну, — Олег почувствовал раздражение то того, что она вынуждает его разъяснять очевидное, — будто ты прощаешься. Не надо, — вкрадчиво повторил он, — я понимаю, тебе так кажется, потому что, — он не решился продолжать и бойко сменил тему. — Вот что! Расскажи мне подробнее о болезни. Знаешь, у меня есть знакомые врачи, — продолжал он все энергичнее, — не здесь, в Москве. Я не знаю твоей ситуации, но у них был случай…

— Заткнись, — довольно грубо прервала Соня. Олег опешил. — Я не прощаюсь. С чего ты взял? — с искренним возмущением отстранилась она.

Олег обескураженно уставился на девушку.

— Ладно. — моргнул он, наконец. Соня вздохнула.

— Прости, пожалуйста. Просто не перебивай, хорошо? — она смущенно пожала плечами и начала свою нескладную, то и дело проваливающуюся в паузы, тираду. — Так вот! Я…Короче я понимаю, что типа не имею права и блаблабла, — Соня картинно возвела глаза к небу, — но я люблю тебя. Это — факт. И это нихрена не круто.

Олег молчал.

— Я влюбилась в тебя, в твое вот это вот… — Соня сделала руками полукруг. Олег недоуменно перевел взгляд себе на живот, не понимая, что в нем может описываться полукругом. Да что ж такое, даже момент излияния чужой души он думает о себе!

— С самого начала влюбилась. И вот прошло шесть лет, каждый день из которых я думаю о тебе.

Если до этого у Олега просто кружилась голова, то теперь ему стало по-настоящему плохо.

— Я не знал. — сдавленно прохрипел он.

— Да откуда?! — махнула рукой Соня, — Я же ничем себя не выдала, — ухмыльнулась она, — сначала просто писала абстрактные песни. Думала о тебе перед сном и…, — она потупилась и добавила чуть тише, — все такое. Олег поежился. Уж относительно «всего такого» он предпочел бы остаться в неведении. К счастью, Соня вернулась к основной линии повествования. — Сначала это было наваждением. Как и всякая любовь, в каком-то смысле. Но в моем случае, наваждение стало привычкой.

Олег был очень близок к тому, чтобы ущипнуть себя, хотя его бесило даже само это выражение.

— Я мечтала встретить тебя, случайно. Собиралась в кино, с мыслью, что ты выберешь мой сеанс. Я периодически находила твою страницу в фейсбуке и просто смотрела на аватарку. Ты так редко чего постишь, кстати…Но я не об этом. Я так мечтала и так ничего и не сделала. Понимаешь?.. А теперь…теперь…

Олег был готов нырнуть в мутную воду. Или сбежать, чтоб наверняка. Бегает он лучше, чем плавает, столько тренировался. Теперь вот выяснилось — как раз для таких случаев. Она ни за что его не догонит, тем более, учитывая ее бо…

Олег встряхнул головой. Нет, правда, что он за человек-то отвратительный!

— Короче, теперь, я не могу бояться. Могу не бояться? — она вопросительно уставилась в небо, словно в данной ситуации речевые ошибки играли хоть какую-то роль. — Теперь я не могу бояться больше, — выбрала она правильный вариант, — у меня нет времени бояться и мне ничего от тебя не надо, никакого будущего. Поэтому, знаешь, у меня к тебе одна просьба.

Она снова посмотрела ему прямо в глаза. Олег собрал всю свою волю в кулак и не отвел взгляд.

— Всего одна просьба, — повторила Соня, — Ты можешь со мной переспать?

Олег почувствовал себя крошечным и обессиленным. Ему вдруг стало тоскливо-тоскливо. Он перевел взгляд на остров через речку. Здание времен культпоходов и дурацких аббревиатур на том берегу как раз оказалось подстать его состоянию. Жалкое.

— Нет, — спокойно ответил он.

— Ты отказываешь умирающему человеку? — деланно возмутилась она и судорожно засмеялась. Олегу вдруг стало ясно, что эту фразу и эмоцию она срежиссировала заранее, а значит именно такой его ответ и предполагала. Он снова почувствовал раздражение.

— Ты специально ходила в это кафе? — спросил он, надеясь саботировать ее четко поставленный спектакль. Но попытка провалилась.

— Да. — просто ответила она, — всю неделю кроме первого дня. Первый я просто зашла.

Они помолчали.

— И судьба вот постаралась, — пожала плечами Соня.

Олег поднялся.

— Я лучше пойду. Извини. — отрывисто кивнул он, — мне очень жаль.

Он развернулся спиной и занес ногу над ступенькой.

— Тебе совсем не жаль, — бросили ему в спину.

Олег обернулся. Алиса как-то сказала ему то же самое. Не нравились Олегу такие, как бы сказал его отец, предположения. Соня тоже успела подняться.

— Что ты хочешь от меня? — сдался он.

— Ты все прослушал?

— Нет. Но ты же говорила, прекрасно понимая невозможность исполнения своей просьбы.

Соня застыла, видимо обдумывая ответ, достойный такой сложной конструкции. Олег приготовился блокировать все ее контраргументы, но девушка лишь пожала плечами.

— Тебе жалко, что ли? — спросила она с таким непритворным удивлением, словно говорила о последнем кусочке любимой шоколадки.

Олег не выдержал.

— Ты…чокнулась? — Он просто отказывался верить, что кто-то всерьез не видит в подобных разговорах ничего запредельного, — Ты ни с того ни с сего объявляешься спустя шесть лет. Шутишь, пригововаривая, что у тебя рак. Потом заявляешь о своей любви ко мне, требуя…

— Слушай, я понимаю, просьба нетривиальная, — снова перебила она, — я все прекрасно понимаю. Но и ты меня пойми! Ну это же ничего не стоит, ничего не значит. Это же просто секс. А мне, мне станет легче! — Если она играла, то чертовски искренне, — мне это нужно! И да, я не должна была вот так… — она снова сделала полукруг рукой, — но у меня нет времени.

Ее смех заставил Олега поежиться.

— Одно свидание, — настаивала Соня, — ну хорошо, можем не спать вместе. Давай просто посидим в комнате вдвоем. Напьемся, — голос ее вдруг предательски сорвался.

— Я не пью, — отрезал он.

— Ну, конечно, — кивнула она с ехидным выражением лица, — здоровый образ жизни. Я вот тоже не пила.

Он закрыл глаза. Соня, очевидно, и сама пожалела о последней фразе.

— Прости. Этого не стоило говорить.

Да что ж она такая отходчивая!

— Я понимаю, ты не горишь желанием, — буднично заявила Соня. Олег лишь в очередной раз развел руками, — но я прошу об одолжении. Почему нет? Мне ничего больше от тебя не нужно. Чего ты боишься? Ты же меня знаешь.

Глаза Олега полезли на лоб.

— Во, первых, я тебя не знаю.

— Конечно знаешь, — безапелляционно заявила Соня, — я же в своем репертуаре, помнишь? — она улыбнулась шутке и всплеснула руками.

Олег поджал губы.

— Во-вторых, я женат, — ответил он и зачем-то даже показал руку с кольцом. Надежда, что Соню это огорошит была призрачной, однако попробовать стоило.

— О, да! — Горячо закивала Соня — я знаю. Видела твою жену, она — огонь, кстати! Я так рада за тебя, правда! — Он наконец понял, в чем секрет ее неспособности смущаться. Она вела разговор без всякого лукавства и ни в чем не врала. А значит, дело было плохо, — тебе так повезло! Она идеальная!

«Ненавязчиво, ненавязчиво идеальна», — машинально поправил Олег.

— Но! — эмоционально продолжила Соня, — мы ничего ей не скажем. Ты никогда меня не увидишь больше вообще. Отнесись к этому как…как к пробежке?

Она вопросительно посмотрела на хлопающего ресницами Олега.

— Ты не веришь, что мне хватит одного раза? Да, я понимаю! — снова затараторила она, — но хочешь, мы расписку напишем. Типа пойдем к юристу. Договор о неразглашении. Если что — тебе достанется моя квартира, м? Выгодная сделка, соглашайся!

— Что ты несешь? — только и вымолвил он. Пора было это прекращать.

— Это же просто секс, это не то же, что и любовь. Я тебе клянусь! — она аж подскочила в нетерпении, — ты же меня знаешь. Я не из тех, кто семьи разрушает.

— Я. Тебя. Совсем. Не. Знаю, — процедил он.

— Да? — Соня вздохнула, — черт. Ох уж это желание наделять всех вокруг своими навыками.

Олег нахмурился.

— В каком смысле?

Но Соня не пожелала объяснять.

— Ну я же не совсем противная. Ну пожалуйста. Слушай, я знаю, что я тебе понравилась. Ну, тогда. В палатке…Просто…Ну вот не вышло. — голос ее снова дрогнул, Олегу даже показалось, что теперь он звучит с отчаянием, — Помоги мне. Потому что…ты не знаешь, что это такое, — горько покачала головой она.

Олегу стало жаль ее. Жаль. Жалость. Ну и о каком сексе тут вообще может идти речь?

— Извини. Прости, но нет, — он попятился.

— Почему?

Олег выругался уже практически вслух.

— Потому что это неправильно! Неправильно! — зашипел он.

Он не помнил себя таким бесконтрольно злым, брызжущим слюной. Соня оторопело закусила губу и молчала. Он вдруг испугался, что она сейчас заплачет. Но Соня лишь пожала плечами.

— И все? — просто спросила она.

Олег выругался.

— Что значит, все? Что? Значит? Все?

Внезапно Соня стала наступать, как фигурально, так и буквально. Поднялась на ступеньку к нему.

— А то, что я столько лет тебя люблю — правильно? Справедливо? То, что у меня рак — правильно? — она цедила слова, — найди мне хоть одну причину, чем я это заслужила, и я отстану от тебя навсегда.

Он не знал, что ответить. Она выдохнула.

— Извини. Болезнь тут вообще не при чем. Не стоило манипулировать, просто… Просто мне очень надо тебя уговорить.

Она закрыла глаза. Злость Олега исчезла. Он бережно коснулся ее плеча.

— Послушай. Соня. У тебя стресс. Все вот это — это твоя реакция на горе. Это адекватная реакция на горе. Ты не любишь меня, ты просто…

— Нет, люблю! — закричала она, дернув плечом и скинув его ладонь с него, — Я тебя люблю! Не надо мне говорить глупости! Всегда любила тебя и боялась, я всего всегда боялась, и теперь у меня нет времени боятся! У меня нет времени флиртовать с тобой, у меня нет времени стать красивее, чем твоя жена и отбить тебя у нее! У меня нет никакого желания. Она классная, я видела. Господи, какая она классная, — окунулась она в свои мысли, но почти сразу вынырнула обратно, — я хочу тебе счастья. И еще — поставить точку в этой гребанной истории, закрыть гештальт. Сейчас это модно, все вокруг только и делают что закрывают гештальты. Почему мой гештальт не может сделать доброе дело и закрыться? Закрытья!

— Гештальт — это вообще про другое, — затараторил в ответ Олег.

Она горько выдохнула.

— Да насрать. Я хочу прекратить мучиться. Я знаю, мне станет легче, как ты не можешь понять? — Она ткнула указательным пальцем ему в грудь. — Ты мне нахрен не нужен, — сказала она тихо, — мне нужно избавиться от тебя! Помоги мне.

— Это не ты говоришь, это болезнь, — Олег все больше убеждался — даже пойди он у нее на поводу, это не поможет.

— Да какая разница! Даже если и так! Какая, в жопу, разница?

— А что потом? — попытался он направить ее по пути своих размышлений.

— Потом просто вычеркнешь эти два часа из своей жизни. Господи, ну всего лишь два часа твоего времени.

Бесполезно.

— Я люблю жену.

— Я не прошу тебя любить меня! Я прошу меня трахнуть!

Соня раскраснелась. Смотрела на него со злостью. Мужчина покачал головой.

— Пока, Соня. Извини, пока. Прощай.

Олег развернулся, и что есть сил рванул вверх по ступенькам.

Он не оглядывался. Он бежал все быстрее и быстрее. Лишь оказавшись у парадной своего дома, остановился отдышаться. Вместо привычных дофаминов его организм получил стресс и теперь мстил за предательство покалыванием в боку. Олег стоял, согнувшись, опершись ладонями на колени.

В висках пульсировала злость. «Как она посмела все это устроить? Да кто она, вообще, такая?» — вопрошал Олег.

— Олег Викторович, с вами все в порядке? — раздалось над ухом.

Олег разогнулся. В проеме приоткрытой двери стоял консьерж.

— Да, — приветливо махнул рукой мужчина, — да все в порядке. Просто отдыхаю.

Консьерж кивнул и поспешил вернуться в парадную.

«Надо все-таки выяснить как его зовут», — подумал Олег и поймал дверь, прежде чем она успела закрыться.

***

Через пару дней Олег успокоился. Подумал, что из них двоих он вел себя куда неадекватнее. Вернее, ей-то можно вести себя, как угодно. У нее справка. А вот он просто идиот.

Скептицизм к анализу чужих действий и мотиваций наделил Олега еще одним редким навыком. Он умел принимать. Даже Алиса, чья основная заповедь гласила «не осуждай, да будь выше этого», однажды сказала, что он слишком принимающий. Так что в том, что его пыл утих не было ничего удивительного.

Непривычным являлось его внезапное желание сделать нечто большее, чем понять и простить. Хотя, если взвесить, данная ситуация заслуживала каких-то действий с его стороны меньше прочих, уже случившихся и, вероятно, еще только предстоящих.

Словом, ему показалось, Соне все же можно попробовать как-то помочь. Он же хороший человек, а не мудак какой. Для начала просто поговорит. Убедит, что это стресс. Первая стадия принятия неизбежного. Этакая специфическая вариация отрицания. Еще неизвестно какие фортели выкидывал бы он, будь у него забронирован билет на тот свет.

Поэтому Олег очень обрадовался, когда Алиса попросила его забежать в скандинавское кафе «Jasen’» и купить для нее панна-коту. Вернее, сначала он спровоцировал ее желание трехкратным дифирамбом в сторону тамошних новых пирожных, затем выбросил эту деталь из головы и только потом обрадовался, как же удачно все совпало. Оставалось надеяться, что десерты там действительно ничего, потому что, по правде, Олег не то, что их никогда не пробовал, он даже не помнил, как выглядит витрина с ними. Но тут дело такое. Всегда можно выкрутиться, сказав, что о вкусах не спорят.

Олег переступил порог и оглянулся. Никого не было. Вернее, не было ни Констанций, ни Ауриэлей, ни даже Эрик и Киан, на худой конец. Просто какие-то левые люди с обычными именами. Олег сел за свободный столик и стал ждать. Заказ, конечно же.

После того, как пана-кота была красиво упакована и подана, он решил подождать полного восстановления дыхания. Заказал вторую бутылку воды. Вышел в рабочий чат с намерением решить отложенные вопросы прямо сейчас, чем всполошил всех в этом чате.

Потом он сдался и стал просто ждать Соню, глядя в окно.

Прошел час. Экран загорелся, динамик пропищал. Алиса.

«Да сколько можно-то?» — чертыхнулся он.

Олег медленно соскользнул с высокого стула. Чувствуя раздражение, природа которого была ему совершенно не ясна, он подошел к мальчику-бариста и протянул коробку с пирожным.

— Вы не могли бы его разогреть?

Бариста открыл коробку и с удивлением посмотрел на посетителя. Олег ответил невозмутимым взглядом. Бариста кивнул, вытащил зыбкий десерт кондитерскими щипцами и понес в микроволновку. Не в свое дело он не полез. Готический мальчик, левое ухо которого больше напоминало трафарет разнокалиберных окружностей, а плечи служили убежищем для чудных существ, с пониманием относился к причудам других.

Микроволновка загудела.

— Хорошо тут у вас. Приятно, — как мог непринужденно сказал Олег, облокотившись на стойку.

Олегу было неловко. И поскольку опыта в столь прекрасном чувстве у него имелось крайне мало, маскировать его он совсем не научился. Мужчина за стойкой, пусть и совсем юный, это понимал и приветливо улыбался. Тогда Олег решил не юлить, тем более, что мальчик почему-то вызывал доверие. Ему было лет восемнадцать, а может больше или меньше — сейчас вообще ничего нельзя сказать по внешнему виду. Субтильные ребятки, увешанные брендами, работают в кофейнях, а состоятельные бизнесмены, вроде него, носят неброские толстовки.

Олег нервничал, но решился.

— Можно попросить вас об услуге? — спросил он, опуская пятьдесят рублей в банку с надписью «на светлое будущее»

Бариста усмехнулся, глядя на купюру поверх пары монеток.

— Скорее уж, о маленьком одолжении.

Олег непонимающе уставился на него. Бариста добродушно рассмеялся.

— Это шутка была, пожалуйста, не обращайте внимание. Просто вы так театрально…

Он сымитировал его жест с деньгой. Олег вдруг понял, что и правда сделал два несвязанных действия одновременно, и выглядело это нелепо. Улыбнулся.

— Я не в этом смысле.

— Да я знаю, — отмахнулся мальчик, чем снова вызвал симпатию.

— У вас среди частых посетителей есть девушка…Такая…, — Олег замялся, понимая, что не может подобрать никаких особых примет его подруги, — темненькая. Но не брюнетка. С челкой! И глаза… — Олег запнулся и обреченно выдохнул. — умные и немного тревожные. Простите, цвет я не помню.

Микроволновка оповестила о проделанной работе. Мальчик не сдвинулся с места, внимательно глядя на смущенного Олега.

— О, — радостно продолжил последний, — у нее имя странное! Галадриэль. Или еще какой-нибудь бред типа…Траумель.

Бариста больше не мог сдерживать улыбку.

— Траумель?

— Да, — Олег смущенно пожал плечами, — странное имя. Любое странное имя — это она. — Чувствуя, что следующей фразой он вобьет последний гвоздь в гроб собственного самоуважения, мужчина обреченно выдохнул, — хотя, может быть и Соня.

Бариста наклонил голову вбок.

— Либо Соня, либо что-то безумное, — проворчал Олег, понимая, что возможно второй раз в жизни чувствует себя идиотом. И какое совпадение, из-за одного и того же человека.

— Так значит в миру ее зовут Соня? — протянул готический мальчик.

Олег резко встрепенулся.

— Так значит, вы ее знаете! — он чуть не подскочил от радости, — это она! Она приходила сегодня?

— Нет.

— А вчера? — растерялся Олег.

— Нет. Последний раз в мою смену была в среду.

Среда. Среда — это еще до разговора на набережной.

— Ясно.

Олег раздраженно хлопнул по столу. Наследить и пропасть — так по-женски!

— Ну, в общем, если она придет вдруг, вы не могли бы передать ей мой номер, пожалуйста? Скажите, что Олег приходил и хочет с ней поговорить.

Он написал на салфетке номер и протянул мальчику.

— Не вопрос. Соня. Передам, — он сложил салфетку вдвое и спрятал в карман.

— Спасибо. До свидания! — Олег быстро направился к выходу. Ему не терпелось переработать эмоции последнего часа в пот и усталость.

— Олег! Олег, подождите, а пана-кота? — поймал его у двери крик бариста.

Олег чертыхнулся и поплелся к стойке. Готический мальчик в замешательстве смотрел на расплавленную жижу, в которой плавал цветок физалиса. Олег сокрушенно развел руками.

— Может новую? — спросил бариста.

— Пожалуй, — вздохнул Олег и кинул еще пятьдесят рублей на чай.

***

— О чем ты думаешь?

Он должен найти ее и поговорить. Имела ли Соня право на такое поведение? Нет. Продиктовано ли оно стрессом? Да. Именно это ему необходимо ей мягко донести, заранее продумав пути развития диалога. Вот о чем думал Олег тем вечером.

— Я думаю о том, как бы ты описала меня другому, — сказал он вслух.

Алиса приподнялась на локтях.

— В смысле твои сильные и слабые качества?

Они лежали на кровати. Было слишком жарко, чтобы уснуть, слишком жарко, чтоб заниматься любовью. Оставалось разговаривать.

— Нет. Если бы я потерялся на вокзале, например. Как бы ты меня описала? Чтоб найти, — спросил Олег.

— Я…

Алиса зажгла лампу и уставилась на мужа.

— Нееет, — протянул Олег и накрылся одеялом с головой. — Не смотри. Вспомни.

— Это какая-то игра такая? — недоуменно спросила девушка.

— Нет. — недовольно донеслось из-под одеяла, — Ну опиши меня. Особые приметы там.

— Ну… — его жена не любила спонтанных игр с сомнительными правилами, — у тебя зубы кривые и сточенные.

Олег показался из-под одеяла и с раздражением посмотрел на Алису.

— Что?

— Ну это просто первое, что пришло в голову, — невинно сказала девушка, — Это же…Тебя и правда по ним можно узнать.

Олег хотел сказать, что, судя по частоте, с которой Алиса припоминает его кривые зубы, они сидят у нее в голове постоянно. Но решил не развивать тему.

— Ладно. А еще?

Алиса пожала плечами.

— Брюнет с аккуратной стрижкой. Острый подбородок. Серые глаза. Высокий.

Она замолчала, выжидательное глядя на мужа.

— Еще, — настаивал Олег

— В джинсах, черной толстовке и… — Алисе надоел допрос, — я не знаю. Что надо сказать?

— Ну это все абстрактно же, — попытался объяснить Олег, хотя и сам толком не понимал, что хочет услышать. Но невыразительность описания почему-то его задевала.

— Ну…я же говорю, зубы… — снова затянула жена.

— Ясно, — пробурчал он и отвернулся. — Давай спать.

Он чувствовал, что Алиса сверлит его затылок.

— Ты что обиделся? — с удивлением спросила она, — ну блин, я не специально, — ее голос стал мягким, — просто я очень хочу, чтоб ты что-то сделал с зубами. Чтоб ты у меня был идеальным, Яшенька.

Обычно выпуклые манипуляции жены Олег воспринимал как милую странность, но сейчас он скривился.

— Может, все же сделаешь? — нежно спросила Алиса.

— Теперь точно нет, — отрезал Яшенька, — иначе как ты будешь меня искать?

Алиса помолчала.

— Я подойду к бюро справочному. И попрошу их сказать твое имя по громкоговорителю.

Олег не ответил. Алиса с вызовом вздохнула.

— Выключай свет, — отреагировал, наконец, мужчина.

Какое-то время продолжалась тишина.

— Я бы сказала, что ты спокойный, — внезапно произнесла Алиса, глядя в потолок, — что у тебя прямая спина и уверенные движения. Что тебя невозможно вывести из себя, и ты ходишь по этому вокзалу и любуешься сводами и скорее всего, тебя совсем не ебет, что тебя потеряли.

Олег не стал отвечать. Постоянные упреки относительно его душевного равновесия за последние полгода тоже донельзя задолбали. Что ж, раз жена так хочет, чтоб он был отзывчивым — пожалуйста. Ему не плевать на всех. Он докажет. Он докажет, что ему не плевать.

Правда, жена никогда об этом не узнает.

Он поможет Соне. Люди должны помогать друг другу. Да, он поможет ей. В меру своих возможностей, разумеется.

Язычок выключателя вроде всегда звучит одинаково. Это не дверь, которой можно хлопнуть с разной степенью злости. Но Алиса умудрилась щелкнуть им на всю комнату.

***

На следующий день Олег не пошел на работу. Вернее, он взял ноутбук и отправился работать в кафе. Готический мальчик безмолвно налил ему эспрессо. Олег мечтал, что он заговорит о Соне. Самому прям с порога интересоваться было неловко. Но мелкий засранец молчал.

Ну ничего. Олег посидит, поработает, ничего страшного. Он открыл документы, настроил вайфай и…

…И захлопнул ноутбук. Олег был крайне «продуманным малым», как назвал его отец. Он достиг относительных высот во многом потому, что мог заранее оценить уровень непродуктивности действия и даже не начинать его.

Короче, Олег сразу понял, с работой нихрена не выйдет. Он обреченно цыкнул и подошел к стойке. Готический мальчик с пониманием кивнул.

— Та девушка, Соня, она приходила?

— Не-а, — просто ответил бариста, как будто это ни имело никакого значения.

— Вы уверены?

Бариста скорчил грустную гримасу, бескомпромиссно отрицательную. Олег не сдавался.

— Нет в смысле «нет»? Или она сказала, чтоб вы сказали, что не приходила?

— Чувак… — только и протянул готический мальчик

Олег почувствовал, что краснеет. Дурацкий подросток. Он просто еще совсем не имел дел с женщинами!

— Слушай, — протянул мальчуган, — ну раз такое дело. Тяжелый, как говорится случай, — Олег старался игнорировать уколы гордости, — у нас есть программа лояльности. В общем, если ты хочешь, я могу попробовать найти ее номер.

Олег встрепенулся.

— Правда?

— Ну, — замялся парень, могу хотя бы посмотреть, сколько Сонь есть в базе.

Олег закивал. Мальчик начал что-то набирать в планшете.

— Ты не думай, это не то, о чем ты подумал, — счел нужным заявить посетитель.

— Вы сегодня такой тафтологичный, — улыбнулся мальчик.

Это граничило с хамством. Но Олег откуда-то знал, что мальчик вовсе не хотел его обидеть.

— Понимаешь, у нее проблемы, а она не хочет их решать. И я пытаюсь ей помочь, только и всего.

— Ладно, — просто сказал мальчик.

— Нет, ты не понимаешь, — его бесило, что этот полудурок может принять его благородство за отчаяние отвергнутого.

— Олег, — прервал бариста, — мне все равно. Правда. Чем бы ты ни руководствовался.

Олег почему-то вспомнил свои рассуждения о детях и оправданиях перед ними.

— Вы были бы отличным сыном, — съязвил он, надеясь его смутить.

— Я знаю, — просто сказал мальчик.

Олег не нашелся, что ответить. Повисла пауза. Мальчик, что-то просматривая в планшете, присвистнул.

— Слушай, тут дохрена Софий. И еще около двадцати Сонь. Я не могу дать тебе номера их всех.

Олег подозревал, что ничего не выйдет.

— Ну, значит так тому и быть. Спасибо! — искренне поблагодарил он мальчика. Надо купить еще что-то, чтоб выручка его возросла.

— О! — внезапно воскликнул бариста, — тебе повезло! Нашел! — возглас парня был полон восторга, — вот! Соня Ястребова. Записывай! 9653876520.

Олег чуть не выронил айфон от возбуждения.

— Круто! А с чего ты взял, что это она?

Олег и не заметил, как перешел на «ты». Готический мальчик хитро улыбнулся и развернул к нему планшет.

— Сам посмотри.

Олег вгляделся в таблицу. В графе «пожелания» значилось: «Интересно, почему еще никто не изобрел кофе «для сони»? Если что — могу поделиться рецептом.»

Они с многозначительной улыбкой переглянулись.

— Да. Это скорее всего она. Точно она, — записал номер Олег и вдруг, опомнившись, обратился к готическому малышу — а вам вообще можно так делать? Вдруг я маньяк какой?

— Вообще, не. Нельзя — ответил мальчик, не посчитав нужным отправиться в дальнейшие пояснения.

— А почему вы тогда мне помогаете?

— Ну я же вижу, что вы человек — не маньяк, а наоборот. Я такие вещи чувствую.

— Наоборот? — изумился Олег.

— Ну да.

— То есть, жертва? — не унимался мужчина.

Бариста хитро сщурился. Олег так охренел, что рассмеялся и снова перешел на «ты»:

— Но тогда тем более получается, ты не должен давать мне ее телефон!

— Ой да при чем тут, — махнул рукой мальчик. Он опустился к стойке и перешел на шепот, — я сразу понял, что это из-за тебя она сюда больше не ходит. А мне она нравилась, — он скромно улыбнулся, — так что, чем быстрее вы разберетесь, тем быстрее она вернется.

Это было так трогательно, что, как Олег ни старался, не смог удержать уголки губ неподвижными. Он почувствовал себя пирожным, из которого после надреза льется теплый горячий шоколад. Ему захотелось сделать для этого нелепого, зататуированного существа что-то приятное.

— Ты можешь сам ей позвонить, — благословил Олег, хотя и сомневался, что среди желаний Сони есть пункт о встречах с несовершеннолетними.

— Зачем? — снова удивил его алогичностью ответов парень. Олег запутался и решил не развивать тему.

Он вышел, вертя смартфон в руках. Звонить не хотелось совсем, но, опять же, оттягивать момент — все равно, что расписываться в контрпродуктивности. Олег нажал кнопку вызова.

Пятый гудок прервался.

— Алло?

Есть два типа людей: у первых нота «а» звучит ниже «о», у вторых, наоборот, мелодия слова идет на понижение. Соня относилась к последним. И это была она.

— Соня, — начал Олег после паузы, — Соня, привет.

— Привет, — вопросительно растянула девушка. Надо же. Она его не узнала.

— Это Олег.

— О, — только и ответила она. Он ждал, что она добавит хотя бы «привет», но Соня молчала.

— Извини, что я тебе звоню. Твой номер у меня…

— Олег, какое счастье, что ты позвонил! — перебила она, — я и сама хотела уже тебя разыскивать.

«Чушь собачья, — с раздражением подумал Олег, — иначе бы ты появилась в кафе. Хотя, мало ли, что у нее в голове, учитывая…» — Олег скривился, поймав себя на анализе ее действий. Что такое?!

— Я хочу извиниться, — тараторила Соня. — Прости меня, пожалуйста. Я подумала — ты прав, ты абсолютно был прав, что не послушал меня.

— Так, — насторожился Олег.

— Пожалуйста, прости меня и забудь все, что я сказала. Хорошо? Я думала только о себе, так нельзя. Ты бы знал, что со мной было! От стыда не могла уснуть до семи.

— Хорошо, — тупо сказал Олег. Тирада была горячей и неожиданной. И вроде непритворной.

— Вот и славно! Ты был прав, это болезнь, наверное. Да и, что уж, я знала, что ты откажешься. Но, ты пойми. Я обязана была попробовать, — на выдохе произнесла Соня, — ты понимаешь?

У Олега запершило в горле.

— Понимаю.

— В любом случае, я справлюсь. И спасибо тебе! Я надеюсь, никаких необратимых неудобств я не причинила?

— Нет, ты что, я нормально, — удивился Олег.

— Я про жену, — пояснила Соня, — мало ли.

— А. Нет. Ну кроме того, что мы поругались из-за зубов, — зачем-то добавил он.

— Из-за зубов?

— Ну да, — Олег не знал, то ли пересказывать их диалог, то ли не стоит.

— Понятно.

Ей ничерта не было непонятно, но она не спросила. Какое-то время в трубке висела тишина.

— Ну пока, что ли? — спросила Соня.

— Пока.

Она повесила трубку. Надо же, как просто и хорошо разрешилось. Просто и хорошо, и как-то неправильно.

***

Нужная Соня Ястребова оказалась в поиске фейсбука на третьем месте. Олег зашел на ее страницу и с изумлением обнаружил себя у нее в друзьях.

«Вот и все, что нужно знать о слове «друг» сегодня», — пробрюзжал Олег.

Страница не обладала никакими признаками болезни. Никаких суицидальных постов. Друзья ставят лайки, все в порядке. Он крутил колесико мышки, пытаясь найти сам не зная, что.

Цитата из фильма, ссылка на концерт, стихотворение. Грустное, да. Но слова в рифму всегда грустные — поэзию Олег не любил.

Словом, все было как у всех. Не зная, что делать, он лайкнул фотку.

— Кто это? — спросила Алиса.

Она вернулась с работы и теперь плавно ходила по квартире, аккуратно стирая молочком макияж с глаз.

— Старая знакомая, — ответил Олег.

— Ммм… — промямлила жена.

Она наклонилась.

— Ну-ка, открой фотку.

— Алиса, прекрати! — фыркнул Олег, — ты чего!

Она требовательно отстранила его и уставилась на смеющуюся Соню. Олег вдруг занервничал.

— Не могу понять, вагабонд, что ли? — промямлила Алиса.

— Чего? — не понял Олег.

— Туфли у твоей знакомой классные, — потрепала его по голове Алиса и отправилась дальше стирать макияж. Олег улыбнулся собственной глупости.

— А я уж решил, ты переживаешь, что я ее лайкнул, — с кокетством произнес он.

— Ага, — безразлично ответила его жена.

В других обстоятельствах он бы даже и не придал значения этому эпизоду. Но в предлагаемых было очень сложно держать язык за зубами.

— Знаешь, я всегда радовался, что ты не ревнивая. В смысле, не ревнивая по-тупому.

Он понимал, что занимается провокацией и вообще странной хренью, но остановиться не мог.

— Ревновать — это в принципе тупо, — рассудительно отозвалась жена.

Сам не ведая, что творит, Олег вдруг произнес:

— Почему? Вдруг я… — еще не поздно было соорудить плотину из слов и направить разговор по какому-нибудь другому направлению. Но Олег не стал. — Вдруг я раздумываю над тем, чтобы с ней переспать?

Алиса, оказывается, успела уйти в кухню. Но теперь вернулась и удивленно застыла в проеме двери. Впрочем, она продолжала меланхолично водить ватным диском по переносице. Олег смущенно дернул плечами. Жена внимательно его разглядывала, как смотрят мамы, пытаясь определить, есть ли у ребенка температура.

— Ты какие-то странные вопросы задаешь в последнее время, — наконец выдала она.

— Ну должна же быть причина, почему… — Олег и сам не знал, как закончить фразу. Алиса повела идеально ровной бровью.

— Ты стал искать причины?

Олегу вдруг стало смешно. Он улыбнулся, опустившись на спинку дивана и закрыв глаза руками.

— Ладно. Это я…Вообще не знаю, к чему.

Алиса засмеялась в ответ, подошла и села рядом.

— Ты хочешь, чтоб я ревновала?

— Нет. Просто это удивительно. Кто-то ревнует, а кто-то…

Он задумчиво посмотрел на жену и развел руками.

— Все просто. Ревнуют неуверенные в себе женщины. Или истерички. Я такой быть не хочу.

Олег задумчиво посмотрела на нее.

— Что? — недовольно воскликнула девушка, — я опять неправильно ответила?

— Да нет. Правильно, — ответил Олег и отвел взгляд, — правильно.

— К тому же, эта девушка, — Алиса кивнула на экран монитора, — с ней у тебя ничего быть не может.

Алиса поднялась с дивана и направилась к выходу из комнаты. Олег хмыкнул.

— С чего ты взяла?

— Ну как. Мы с ней разные, а любишь ты меня.

— Верно. Вы и правда разные.

Жена снова остановилась в проеме.

— И люблю я тебя, — с ухмылкой добавил Олег.

Алиса очаровательно улыбнулась и скрылась в ванной.

Олег ждал реакции Сони на его сердечко весь вечер, но она больше не заходила в фейсбук. Он разозлился и удалил лайк. Звонить ей не хотелось, да и казалось глупым. Все намекало на конец истории, но что-то Олега не отпускало.

Когда человек по-настоящему в чем-то заинтересован, он способен свернуть горы. Или перерыть переписки в социальной сети.

Олег нашел беседу шестилетней давности, того самого похода. Тогда с конфиденциальностью было совсем просто, и каждый из туристов отправлял заполненную анкету прям в чат. Он открыл данные, присланные Соней. Телефон совпадал. Велика вероятность, что и адрес окажется прежним.

Ну вот, вспомни он об этом чате пару дней назад, можно было бы не просить мальчика нарушать закон. Да и в принципе сэкономить время. Олег сослался на рабочую встречу и вызвал такси по адресу Софии Ястребовой.

Он подошел к подъезду и позвонил в домофон. Открывать не спешили. Он подождал, пока гудки не замолкнут. Постоял секунд десять, раздумывая, не позвонить ли еще. Решил, что пора остановиться.

— Значит и правда не судьба, — решил он.

Олег решительно пошел прочь от подъезда. Совесть его была чиста. Напоследок лишь, он зачем-то оглянулся на серую панельку. Не понимая, хочется ли ему, чтобы Соня внезапно вынырнула из-за угла или нет.

Олег оглянулся и встал как вкопанный. У него перехватило дыхание. Потому что он и правда увидел Соню. Издалека, конечно, но он понял, что это она. Это была Соня, и она стояла на краю крыши.

***

— Тихо. Спокойно.

Соня повернулась так резко, что у Олега замерло сердце.

— Ой! Ты здесь откуда? Ты меня напугал! — весело сказала она.

— Соня… — Олег сделал шаг к ней, — пожалуйста. Слезай. Давай поговорим.

Девушка осталась на месте, лишь удивленно уставилась на него.

— Что у тебя с голосом?

Олег глубоко вздохнул, подавив в себе приступ гнева.

— Ничего, — говорил он вкрадчиво, — пожалуйста, иди сюда.

— Хорошо, — настороженно согласилась Соня.

Она легко спрыгнула с парапета и подошла к нему.

— У тебя все хорошо? — спросила она участливо, — Ты какой-то странный.

У Олега, как у любого нормального человека, оказавшегося в подобной ситуации, не было все хорошо. Но донести это до взбалмошной мадам, по-видимому, было невозможно.

— Ты как здесь оказался? Олег? — настаивала девушка.

— Тебя искал, — прохрипел он.

— Зачем? Мы же вроде все решили.

«Не за что», — ехидно подумал Олег. Зачем. Какова неблагодарность!

— Затем, что…Слушай, давай слезем, а?

Надо увести эту сумасшедшую подальше. Господи, как хорошо, что он пришел и пришел вовремя!

Соня повесила на низкую чердачную дверь бутафорский замок и зашагала вниз по лестнице.

— А как ты попал в подъезд?

«Дверь выломал, дура», — сказал про себя мужчина.

— Просто обычно у нас надо постараться, чтоб уломать пустить, — пояснила Соня.

— Я позвонил и сказал «открывай Сова, медведь пришел!» — огрызнулся Олег.

— И что, сработало? — изумилась девушка.

Олег никак не прокомментировал. Он старался урезонить организм: на смену стрессу пришел озноб.

— Ну…Хочешь чай? — с сомнением спросила она, остановившись перед дверью на третьем этаже.

Олег понял, что и правда очень хочет чай. Желательно с мятой. И стул, а еще лучше кресло.

Квартира была небольшой, но очень уютной. Можно даже сказать красивой. Олег с любопытством осматривался, и его взгляд то и дело натыкался на декоративные штуки, присутствующие в большом, но, что странно, все еще уместном количестве.

Он улыбнулся, встретив на подоконнике роту именных стаканчиков. Кого тут только не было: Айвендель, Констанция, Касеопея и даже Розенкранц.

«Надо посоветовать ей Иллариону» — внезапно подумалось ему.

Его окружили картины, подсвечники, скульптурки, стикеры с пометками, чудные лампы. В углу стояла какая-то непонятная штука со струнами, в которой не угадывался ни один известный Олегу инструмент. Странное дело, подобный дизайн почти всегда превращается в неприглядный бардак, но дом Сони эта участь не постигла. Здесь было хорошо и просторно. Квартира дышала, словно была отдельным занятным организмом. Все эти вещи не были подобраны, они случайно вошли сюда, осмотрелись и заняли максимально подходящие им места. Олег был уверен, что за каждым предметом хранилась удивительная история появления. И уж точно, Соня, скорее всего, любила и очень интересно эти истории рассказывала.

Он даже почувствовал нечто вроде зависти. Друзья всегда хвалили его жилище, и не напрасно — оно было чудо какое стильное и продуманное. Ремонтом занималась Алиса, которая с максимальной отдачей воплощала в шедевр все, за что бралась. Она проштудировала сайты и магазины и распределила все, вплоть до последней вешалки еще на этапе штукатурки. Предусмотрела даже винтажную пепельницу, идеально вставшую на стол у окна. Олег тогда еще посмеялся, что, таким как они зожникам громоздкая пепельница пригодится скорее, как орудие убийства, нежели по назначению. И пока все к тому и шло. Во всяком случае, курить никто из них не начал.

Их квартира была объективно хороша. Но Олег почему-то вспомнил стильные рамки, висящие на стенах пустыми с момента их переезда, и ему сделалось неуютно.

А ведь у Сони даже не было ничего особо дизайнерского. Присмотревшись, мужчина обнаружил, что, вообще-то каждая вещь довольно привычна. Просто используется нестандартно. В цветной косметичке вместо помад она хранила чеснок. Деревянные бельевые прищепки крепко держали коммунальные платежи. Огромная шкатулка служила столиком. Так прикольно. Аж обида берет!

Эта неприятная эмоция вернула его в настоящий момент, где он только что предотвратил самоубийство. Которое, чуть раньше возможно и спровоцировал.

Олег посмотрел на Соню, и она, заметив это, опрокинула банку с чаем.

— Черт, — принялась собирать она чаинки салфеткой, при этом ужасно покраснев.

Олег вздохнул, уверившись, что обязан ей помочь. Не с уборкой, разумеется.

— Слушай, Соня, я… — с осторожностью заговорил мужчина, — давай так. Я никогда не буду тебя спрашивать о том, что ты делала на крыше.

Соня равнодушно пожала плечами.

— Да я и сама могу рассказать…

— Не стоит, — прервал он. Ему совсем не хотелось слушать.

— Я кое-что проверяла, — начала она.

— Я не хочу знать, — Олег произнес это так безапелляционно, что поспешил смягчить интонацию, — но я понимаю.

Сонино лицо вдруг прояснилось.

— Аааа, — протянула она, — ты подумал, что я…

Вместо того, чтобы договорить, она рассмеялась. Олег на секунду смутился ее реакции, но решил продолжить монолог.

— Так вот. Это убедило меня в том, что я хочу тебе помочь, — продолжил он.

Соня оставила попытки прибраться и кокетливо повела бровью.

— Беру свои слава назад. Я делала именно то, о чем ты подумал.

Олег вздохнул, устав от постоянных попыток понять, за какие из своих слов она все же отвечает всем сердцем и разумом, а какие — до сих пор неясная ему игра.

Соня, очевидно, прочитала его мысли и сделалась серьезной.

— Правда? — спросила она.

— Да.

Соня села за стол напротив него.

— Ты уверен? — буравила она его взглядом. — Потому что, на самом деле я не…Ну, знаешь, я не прыгала с крыши. У меня не было мыслей таких даже.

— И хорошо, — с непрошенной похвалой в голосе произнес Олег. Соня скривилась.

— Нет, правда. Я поднялась, чтоб… — она внезапно замолчала, — неважно. Помочь так помочь! Но…Ты уверен? — она возвращалась к былой эмоциональности и снова говорила, теряя паузы. — Я понимаю, что на самом деле была не права. Вообще не имела прав, честно говоря, мне кажется, я просто спровоцировала тебя. И попросила прощенья я по-настоящему, ты не думай. Я даже обмусолила твои слова о…

— Стой, — в ужасе прервал он ее.

— Нет, нет, — засмеялась она, — я не буду тебя отговаривать, — вот увидишь, ты не пожалеешь! — состроила она нарочито-соблазнительную гримасу и тут же звонко рассмеялась.

Конец ознакомительного фрагмента.