Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа

Григорий Александров, 2014

Мэтр нашего кинематографа, создатель фейерверка советских кинокомедий «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», Григорий Александров начинал свою карьеру помощником великого Сергея Эйзенштейна. Вместе снимал знаменитый на весь мир фильм «Броненосец «Потемкин». Режиссеров связывали долгие творческие и личные отношения, по поводу которых ходило немало кривотолков. Впоследствии их пути разошлись, и Александров «поставит точку» на подаренном Эйзенштейну буклете «Веселых ребят»: «Дорогому Учителю, учившему меня другому». Г. Александров был обласкан властью, его любил и поддерживал Сталин, но вокруг имени одного из немногих режиссеров, русских по национальности, плелись козни. В штыки встретила критика его «Веселых ребят». Картина была запрещена, пока не вмешался Горький, который помог организовать просмотр новой кинокомедии членами Политбюро. Эта книга, основанная на подлинных документах эпохи, с трудом добытых и уцелевших по счастливой случайности, во многом проясняет атмосферу закулисных интриг советского киноэкрана. Уникальны редчайшие, чудом сохранившиеся фрагменты переписки Александрова с его женой и музой – звездой советского кино Любовью Орловой.

© Сааков Ю. С., составление, 2014

© ООО «Издательство Алгоритм», 2014

От «Броненосца “Потемкин”» до «скворца и лиры». Григорий Александров — почти 60 лет переписки (Вместо предисловия)

Архива Григория Васильевича Александрова как такового не существует.

В отличие от других, более радивых, наследников советских киноклассиков, издавших собрания сочинений Михаила Ромма, Сергея Герасимова, Ивана Пырьева, Григория Козинцева, — александровские палец о палец не ударили, чтобы сделать нечто подобное.

Ладно — наследники, но и созданная в свое время комиссия по литературному наследию Александрова не проявила здесь особого энтузиазма, во всяком случае, следов ее работы не существует.

В результате от архивов Александрова и Орловой осталось только то, что сумели сохранить люди, с которыми они общались по жизни и искусству. Особенно в этом смысле богат архив С. Эйзенштейна, работавшего с Александровым в течение десяти лет.

Но даже эйзенштейновское, сравнительно богатое собрание писем Александрова не позволяет их выстроить по наиболее желательному в таких случаях принципу: «вопрос — ответ». Что уж говорить об александровских «следах» в архивах других его респондентов.

В довершение ко всему некоторые из них вообще «позакрывали» свои архивы в РГАЛИ на неопределенные сроки. И если переписка Александрова с «закрытыми» Д. Шостаковичем и С. Прокофьевым, И. Эренбургом и Н. Тихоновым носит в основном поздравительный характер, то его письма к А. Довженко и Ю. Солнцевой наверняка более содержательны. Особенно если это касалось работы А. Довженко над «Мичуриным» в бытность Г. Александрова худруком «Мосфильма», когда последний, по его признанию, разрывался между защитой А. Довженко от его оппонентов, творческих и научных, и попыток склонить режиссера хоть к какому-то компромиссу.

Как бы то ни было, собранные в этой книге 300 писем Александрова, а также написанных ему, прослеживают в какой-то степени жизнь и творчество первого советского комедиографа на протяжении почти 60 лет. Особенно «плодовит» в этом смысле заграничный период: с 1929-го по 1932 г. (100 писем — 1/3 всей переписки!) Это естественно: оказавшись вдали ото всех, с кем связывали его на Родине жизнь и работа, режиссер ведет интенсивную переписку и сам тому удивляется: «Никогда не думал, что могу писать так много».

Но даже в этот загранпериод, не говоря уже о других, александровская переписка сохранилась, к сожалению, «в одни ворота». И мы уже никогда не узнаем, с каким сценарным предложением обратился к режиссеру в 50-х годах возмущенный его молчанием на этот счет Юрий Олеша или что, кроме новогодних поздравлений, писал ему Чарли Чаплин…

Любовь Орлова и Григорий Александров в Ессентуках во время выхода на экраны фильма «Цирк». Июль 1936 г.

Особое сожаление вызывает интимная переписка Григория Александрова и Любови Орловой. Те жалкие крохи из нее, которые удалось зафиксировать нам или запомнить другим, конечно, не в счет. А то, что, якобы в отместку Орловой, было уничтожено третьей женой кинорежиссера — его бывшей невесткой (по рассказам «очевидцев», ее ненависть к Любови Петровне была вызвана отношением актрисы к своему пасынку и его сыну — александровским сыну и внуку), уже не вернуть. Кстати, жена-невестка была еще и секретарем комиссии по литнаследству Александрова, так что ее действия в этом смысле непонятны, даже противозаконны. Хотя уничтожала она александровские бумаги, как выяснилось, выборочно. И по свидетельству журналиста Феликса Медведева, большого любителя таких раритетов, предлагала ему за определенную мзду несколько писем Л. Орловой к Г. Александрову. Предельно, как она утверждала, «личных».

…Впрочем, что теперь жалеть… При особом желании можно, конечно, поднять и другие архивы, если они еще сохранились. Бывшего, например, Института марксизма-ленинизма, куда Александров посылал совершенно одиозный запрос о возможности встречи своего героя, композитора М. Глинки, с К. Марксом и Ф. Энгельсом в Европе. Институт, правда, оказался на высоте и полностью исключил такую «счастливую» возможность. А уж потом, когда Александров увлекся «Лениным в Швейцарии», он вообще не вылезал из этого учреждения, согласовывая с тов. Обичкиным, его шефом, любую деталь в облике вождя-эмигранта. Вплоть до его знакомства и чуть ли не дружбы с молодым Б. Муссолини.

Можно еще поднять архив бывшей Академии общественных наук, где профессор Г. Александров просвещал по части кино таких столпов мирового коммунизма, как Г. Димитров, М. Торез, П. Тольятти, и поражался прилежности своих именитых учеников.

Можно поинтересоваться перепиской, пусть даже деловой, президента Общества «СССР — Италия», если она сохранилась, в архивах того, что называлось ССОДом («Союз советских обществ дружбы с заграничными странами») и размещалось, и размещается, сменив вывеску, в морозовском особняке на Арбате. Именно там когда-то, в театре Пролеткульта, Г. Александров ходил по проволоке в спектаклях С. Эйзенштейна.

Есть, в конце концов, и вгиковский архив, где в течение пяти лет преподавал Григорий Васильевич Александров. Наконец, архив Бакинской киностудии, где он был худруком в годы войны…

Все это, повторяем, возможно, но на это потребуется масса времени и средств. Настоящая книга — первый опыт такого издания, в котором, нам кажется, в достаточной мере раскрываются жизнь и личность выдающегося мастера кино.