Соблазнение киборга

Грейс Гудвин, 2020

Мать-одиночка Линдси Уолтерс – блогер, и единственная любовь всей ее жизни – ее четырехлетний сын Уайт. Когда авария почти со смертельным исходом дорого обходится для Уайта, Линдси сделает все, чтобы спасти своего сына, даже возьмется за самое безумное в ее жизни задание – пробраться на борт грузового корабля, направляющегося на пугающую планету для заключенных пришельцев, известную как Колония, и докопаться до правды о том, что происходит с храбрыми солдатами с Земли.

Глава 1

Линдси Уолтерс, Земля Корабль Джефферсон, Грузовой Отсек

Кошмар всегда начинался одинаково. Солнечные лучи согревали мое лицо и я не могла перестать улыбаться. Мой сын, Уайт, шел возле меня, его милое личико сияло, так как я вела его в самое любимое место на земле, в парк возле нашей квартиры.

На мне сарафан в желто-белую полоску, тот что моя мама и Уайт выбрали для меня на День Матери. Желтые маргаритки с зелеными стеблями вышиты по низу. Маленькая светлая головка Уайта едва доходила до моей талии, его ручка теплая и мягкая, такая маленькая и прелестная в моей руке.

Его отец остался в прошлом, бойфренд из колледжа, который услышал слово беременна и сбежал как последний трус. Не то чтобы это было такой уж большой потерей. Секс был тусклым. Никакой искры. Никому не удавалось разжечь мой огонь. Я ничего не слышала о нем и не видела его с тех пор, и я отказалась вписывать его имя в свидетельство о рождении Уайта. Для меня он просто был донором спермы, который не мог меня удовлетворить.

Уайт был моим и я для него сделаю все. Солгу, обману, украду, убью. Он мой ребенок со светло-голубыми глазами и ямочками, от которых мое сердце разрывалось.

Птицы пели и легкий бриз качал кроны деревьев. Уайт поднял голову и улыбнулся мне… мое сердце почти разрывалось от любви, и вдруг все изменилось.

Мы в машине. Визг колес. Стекло разлетается. Мой ребенок кричит, затем рыдает… и наступает тишина.

Кровь. Везде.

Больница, слепяще белые стены и хмурые медсестры с жалостью в глазах.

Маленькое, искалеченное тело Уайта, лежащего без сознания в послеоперационной палате, доктор, говорящий мне, что он возможно останется без ноги. И никогда не будет ходить без боли. Никогда не побежит. Никогда не будет играть на детской площадке, которую он так обожает.

Мое сердце колотится, как и всегда, но я очень хорошо знаю этот сон. Когда я осматриваюсь, я ожидаю увидеть свою измученную маму, спящую в тесном кресле, в углу палаты Уайта, в помятой одежде и морщинами беспокойства вокруг проницательных голубых глаз. Глаз Уайта. Он унаследовал их от нее.

Вместо палаты и обеспокоенного выражения лица моей матери за мной стоит мужчина, его темные глаза смотрят так же растерянно как я себя ощущаю.

Моя рука горит, странное родимое пятно, которое постоянно зудит, будто меня ужалила оса. Больно, но не сильно. Скорее… это пугает.

„Кто ты?“ − спросил он, его голос отражается мрачным гулом в моем сне.

Я медленно моргнула и палата исчезла. Уайт исчез, остались только я… и он. И боже помоги мне, он горяч. Секс на палочке, я хочу облизать его полностью.

По сравнению с другими снами, этот был гораздо лучше, чем больница 101, сон который я видела почти каждую ночь. Я знала, что в реальном мире Уайт в безопасности в своей кровати, что авария произошла три месяца назад, что моя мама приглядывает за ним, пока я не вернусь с этого опасного, безрассудного задания. Уайта здесь нет. Это не по настоящему. Ничего из этого.

Но мужчина стоял без движения, как хищник, наблюдающий за своей жертвой, в ожидании моего ответа.

„Я Линдси“, − сказала я.

Он подошел ко мне в этом неизвестном месте. Тут не было ни пола, ни стен. Будто мы стояли в густом тумане, пялясь друг на друга. Я осталась на месте, когда он приблизился, стремясь ощутить его прикосновение, с нетерпением ожидая этой фантазии, которая очевидно была вызвана моим воспаленным разумом, чтобы все шло своим чередом. Я могла использовать этот перерыв. И если я пересмотрела Супермена, и мое изголодавшееся, изможденное тело хотело создать более мощную, мрачную и сексуальную версию моего любимого супер героя… что ж, я не собиралась возражать. Этот мужчина больше, чем в жизни, был в моем сне и я собиралась наслаждаться каждой его минутой.

Когда он подошел, мне пришлось запрокинуть голову и я поняла, что он по меньшей мере шесть с половиной футов ростом, а может и больше, а фигура как у спортсмена-полузащитника. Его волосы такие темные, что казались почти черными, его глаза глубокие, соблазнительно карие такие же темные как мой любимый кофе, но с потрясающими золотистыми крапинками вокруг зрачков. Его кожа оливковая и безупречная, настоящий греческий Адонис. На его лице достаточно щетины, чтобы мои груди горели после его поцелуев там. Мои соски напряглись от мысли об этих полных губах, сосущих и тянущих. На нем были черные ботинки, черные штаны и черная рубашка, которые могли быть откуда угодно и ниоткуда. Ничем не примечательные, но меня детали не волновали. Не важно откуда он, потому что откуда бы он ни взялся, сейчас он был в моем сне. Моем.

Медленно он поднял свою руку к моим волосам, пропуская светлые пряди сквозь пальцы, будто под гипнозом. Я ожидала грубого прикосновения, его тело слишком большое, чтобы в этом сомневаться, но я ошиблась. Он был более чем нежен. Он был мягок, как и его голос: „Линдси. Ты не можешь быть настоящей“.

Я не смогла сдержать улыбку. Не настоящая? Взгляни. Здесь все не настоящее. И не могло быть. Но я чувствовала жар его ладони на своем лице и он немного пощипывал.

„Как тебя зовут?“ − спросила я.

„Киль. Я Охотник“.

Охотник? Ну, разве это не подходило супергерою из моей чертовски сексуальной фантазии? Ням. „Ты охотишься за мной?“

Пожалуйста, скажи да. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, скажи да. Он мог охотиться за мной, раздеть меня, облокотить о стену и трахать, пока я не стану кричать. Я никогда еще не испытывала оргазм, только с моим другом на батарейках. Никто не прикасался ко мне за последние пять лет.

С тех пор как появился Уайт. Со времен донора спермы. Быть матерью одиночкой и ходить на свидания это настоящая заноза в заднице. Я никогда не была на свидании, я тестировала предполагаемых отцов, и вот, никто из тех мужчин, с которыми я встречалась не подошел для моего Уайта. А если и подходил? Что ж, тогда, никто не был заинтересован в одномоментном появлении семьи. Я была слишком молода, всего двадцать четыре, и парни моего возраста все еще больше заботились о том, какое пиво они будут пить в пятницу вечером, чем о том, чтобы отводить четырёхлетку в сад и упаковывать обеды. У меня был багаж, который означал, что сплю я одна.

За исключением Киля, который трогал меня сейчас, и я хотела большего. Жаждала этого. Стремилась к этому.

У меня не было такого прекрасного сна с тех самых пор… хотя, никогда.

Он уставился на меня, его пальцы все еще в моих волосах, перебирая пряди между подушечкой своего большого пальца и первых двух, будто он мог почувствовать мой вкус через кожу. Он закрыл глаза и я едва устояла, чтобы потянуться и дотронуться до его лица, провести ладонью по щетине, покрывающей его подбородок. Его губы были полными и большими, и к ним я тоже хотела прикоснуться.

„Я не могу почувствовать твой запах“.

Это было странно. Но окей. Да. Я сделала глубокий вдох, проверяя воздух в этом странном, нереальном, фантазийном пейзаже. Ничего. Необычно. „И я твой тоже“.

Его глаза открылись, сфокусировавшись как лазеры на моих губах. „Я хочу тебя поцеловать“.

Господи. Этот сказочный мужчина собирался приступить к делу или что? Как проходили эротические сны, этот был смешным. Я хотела его. Сейчас. Я не хотела разговаривать. Ему не нужно было говорить, что он хочет. Он мог просто взять. О пожалуйста, возьми все, что хочешь.

Если он приступит наслаждаться моим телом, я проснусь до того, как мы доберемся до самой главной части. Я хотела быть голой. Заполненной до краев огромным членом. Чтобы мое тело пульсировало от удовольствия, пока он входит в меня сильнее и быстрее, чем какой-либо другой мужчина до этого.

Моя киска сжалась и дыхание затруднилось. К черту все. Это мой сон. Я никогда так не хотела мужчину в реальности. Никогда. Ни одного. И я не собиралась упускать возможность.

Я подняла руки, зарылась ими в шелковые волосы и потянула его за них к себе. „Перестань разговаривать и раздевайся“.

Боже, я веду себя как шлюха, но я его хочу. Сильно. Мужчина во сне не станет переживать молодая я или старая, одна или замужем, мать или девственница. Он не будет взвешивать плюсы и минусы отцовства и решать принимать ли ему четырёхлетнего мальчика. И если мне повезет, он оставит мне хорошее воспоминание.

Впиваясь своими губами в его, я подпрыгнула и обвила свои ноги вокруг его бедер. Его твердый член уперся мне в правильное место и я застонала, продолжая тереться через его тонкие черные штаны. Я знала, что я мокрая, такая мокрая, что могла чувствовать запах своего желания поднимающегося между наших тел.

Он замер под моей атакой и я прервала поцелуй, разочарованная. Я готова была расплакаться. Это очередной кошмар? Новый вид пыток, который создал мой разум? Это мамочкино чувство вины в своей крайней форме? Из-за того, что я оставила своего сына? Вины за риск? Вины за то, что мой сын страдал, а я отделалась в аварии только несколькими царапинами?

Наклонившись, я уткнулась лбом в его щеку и боролась со слезами. Что не так? Почему он не двигается? Это мой сон, черт возьми! И в моем сне, этот восхитительный мужчина должен наслаждаться мной, трахать меня неистово и заставить меня кричать. Он должен хотеть меня так сильно, что ничего не может его остановить, ничего не может стоять на его пути. Он должен быть абсолютным дикарем и думать, что я самая красивая, желанная женщина, которую он когда-либо видел.

Я всхлипнула, затем вздохнула: „Давай, мужчина мечты. Пожалуйста“. Я спустилась по его щеке до его челюсти, ощутила жесткость его бакенбардов на своих губах. Разочарование наполняло меня, потому что я не могла попробовать его на вкус. Не по-настоящему. Он был теплым, но он не был… настоящим. Не важно. Его руки сжимались и разжимались на моей спине и это ощущалось по-настоящему. Его ствол терся о мои трусики и это тоже ощущалось как по-настоящему.

„Ты не настоящая“, − настаивал он, но его руки спустились и обхватили мой зад и я застонала, когда жар пронесся по моему телу.

„Это важно?“ − я проложила дорожку поцелуев к его упрямому подбородку, затем к его губам. Я ответила за него: „Это не имеет значения“.

В ту же секунду я поняла, что выиграла, почувствовала как что-то в нем изменилось. Все его тело двинулось, изливая чистую мощь. Его мышцы перекатывались под его рубашкой и он впился своими губами в мои, беря то что я так сильно хотела дать ему. Я открылась для его поцелуя и его язык нашел мой, завладевая моим ртом с таким отчаянным голодом, который отражал мой.

Да. Да. Да

Он стянул мой сарафан с меня и я рассмеялась, когда он разорвал тонкую ткань моего нижнего белья. Я не носила лифчик, мои маленькие груди в нем не нуждались. С любым другим мужчиной, я паниковала, когда доходило до раздевания. Я была странно сложена, мои бедра и задница широкие и круглые, талия узкая, но у меня был первый размер в лучшие дни, пока я не отлучила сына от груди. Еще одна радость материнства, о которой вам никто не расскажет — потом груди становятся меньше.

Но с ним меня это не волновало. Я закинула голову назад и позволила наблюдать как я разрываю на нем рубашку. Несколько секунд спустя она исчезла, вместе с остальной его одеждой и я поблагодарила богов сна за эту наготу. Большой, мускулистый, мощный, темноволосый. Мой Супермен. И там был его член…

Так как я и хотела, он меня подхватил и внезапно я ощутила твердую, гладкую поверхность за своими плечами, холодную и нерушимую. Комната сформировалась вокруг нас и я медленно моргнула, едва отмечая яркую обстановку. Кровать. Кресло. Очень практичное. Военное. Никаких подушечек или ковров на полу. Никакого цвета, цветов или рисунка на простынях на кровати.

Черный. Серый. Коричневый.

Я хотела прокомментировать, но Киль спустился к моей груди и я закрыла глаза, притягивая его за волосы ближе, требуя больше. Его рука спустилась по моей заднице, чтобы найти мое мокрое лоно и он засунул два пальца в меня без предостережения или предупреждения. Моя спина выгнулась и я застонала от великолепного проникновения. Я была узкой, а его пальцы большими. Я чувствовала все, давление и изгиб этих искусных пальцев.

Я почти кончила от них, моя киска сжалась как кулак.

„Давай, − выдохнула я. Кем была та женщина, в которую я превратилась? − Трахни меня. Боже, просто трахни меня“.

И как если бы он до сих пор сдерживался, его поводок наконец оборвался, он вытащил пальцы из меня, схватил меня за бедра, чтобы поднять выше над своим членом и остановился, глядя мне в глаза: „Где ты?“

Я медленно моргнула, изворачиваясь, чтобы опустить себя на его твердый возбужденный член. Почему он теперь остановился? Почему он говорит? „Что?“ − я завертелась, но он держал меня прижатой к стене, его горячая, мускулистая грудь и руки удерживали меня на месте. Я ощущала липкое тепло своего возбуждения на моем бедре от его пальцев. Я знала, что все это ощущается как в реальной жизни. Знала как пахнет моя смазка. Знала как ощущаются мокрые пальцы на моей заднице или бедрах. Я не была девственницей, и хотя я понимала, что это сон, мой разум заполнял все пробелы… превосходно.

„Где ты, Линдси?“

Мой пораженный разум не мог найти смысла в его словах: „Я сплю, − я отбросила голову назад так, что ударилась ей о стену позади меня, − Киль. Пожалуйста. Сделай это. Я хочу тебя. Пожалуйста“.

Умоляла. Я умоляла. Но я никогда не чувствовала себя так раньше. Никогда. Отметина на моей руке горела и он поднял оба моих запястья над моей головой, пока я соскальзывала на его огромный член. Я была мокрой, такой мокрой, но он огромный и я задохнулась. Захныкав. Передвинув бедра, чтобы принять в себя больше. Он раскрыл меня, заполнив меня глубоко, и потом еще глубже.

Он застонал, когда вошел в меня и я подняла голову, чтобы поцеловать его. Но он не смотрел на меня, он смотрел на мои руки. Пока одной рукой он удерживал оба моих запястья, другой провел по моему родимому пятну, прикосновение отсылало острые взрывы удовольствия прямо к моему клитору, пока я не засопротивлялась и не закричала.

Он входил в меня сильно и быстро, зарывшись лицом мне в шею, как будто хотел понюхать меня, почувствовать мой аромат, втянуть меня в свои легкие. Но не мог. Не здесь. И я не могла его почувствовать. Ни его запах, ни вкус. Я чувствовала, что меня одарили и обманули одновременно. Я могла чувствовать запах диких цветов своего любимого шампуня, горячее тепло моей киски, когда я скакала на нем. Но на этом все. Я не могла ощутить его запах. Сон не позволял мне почувствовать его. Понюхать его. Боже, я хотела все его облизать, тереться щекой по его груди и втереть его запах в свою плоть.

Я спрашивала себя, как он пахнет. Сосновой и древесной стружкой? Мускусом? Как мой любимый одеколон с ароматом тикового дерева и имбиря?

Он переплел свои пальцы с моими, такой необычный и романтичный и странный жест, что я испугалась, что проснусь. Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас

„Линдси“, − повторил он мое имя снова и впился в основание моей шеи зубами, дополнительное ощущение подтолкнуло меня к краю и я задрожала, пульсация моей киски продвигала его глубже, сжимая его безжалостно, пока он не потерял контроль и не застонал, заполняя меня, его семя накачивало меня, пока мой разум добавлял детали.

Я могла ощущать жар семени, покрывающего меня изнутри. И я хотела больше. Этого сна было недостаточно.

Что-то толкнуло меня и я сдвинулась, всю меня резко дернуло вбок.

„Нет!“ −закричал Киль, но было поздно. Время сна окончено. Что-то со мной происходило и мне надо было проснуться.

Я постаралась поцеловать его, чтобы сказать прощай, но он слишком быстро исчез.

Медленно моргая, я открыла глаза и смахнула слезы. Он испарился, и этот факт ранил меня намного больше, чем должен был. Я снова одна. Не одна, как, например, если б у меня не было бойфренда или мужа, чтобы разделить с ним жизнь. Нет, одна путешествующая в космосе, в световых годах от моего ребенка. Удаляясь все дальше и дальше с каждой прошедшей секундой.

Конечно, я была не слишком эмоционально стабильна прямо сейчас. Я боялась до усрачки и использовала каждую крупинку своей смелости делать то, что мне следовало. Я должна была помочь сыну. Я должна была выполнить свое задание и вернуться на Землю. Я работала на двух работах и многим пожертвовала, чтобы получить степень в журналистике. И это то, что оно дало мне? Сломленная. Отчаянно пытающаяся помочь своему сыну. Запертая в грузовом ящике корабля на чужой планете населенной жестокими воинами и убийцами?

Любой сон был лучше моей реальности. Но Киль, Охотник, оставил меня с ноющим сердцем и голодной киской. Он заставил меня ощутить что-то, кроме страха, кроме отсутствия надежды. Он заставил меня чувствовать себя защищенной, желанной. Любимой. Он был мощным, достаточно сильным, чтобы на него положиться, чтобы принять мою потребность и не ругать меня за нее. Но Киля не существовало. Он просто сон и от этого еще больнее. Почему мой разум так жесток?

Я уставилась на экран дисплея на моей стандартной боевой броне Флота Коалиции. Заговорщики на Земле предоставили мне, как они сказали, все, что мне понадобится. Даже причудливые технологии, которые убрали из меня все лишнее, и мне никогда не придется посещать уборную, пока я остаюсь в пределах досягаемости их станций транспортных технологий. Это было одно из самых худших обследований в моей жизни. Как у гинеколога, только с космическими дилдо, вставляющими инопланетные гаджеты внутрь моего тела. Холодная, жутковатая дрожь пробежала по моему телу, когда я вспомнила леденящий образ доктора, когда он засовывал все это для подготовки к моему путешествию.

И этого было достаточно, чтобы перестать думать об этом

Я вдохнула с содроганием, закрыла глаза и постаралась вместо этого думать о Киле, постаралась удержать удовольствие, которое все еще пробегало по моему телу. Моя киска была набухшей и горячей, пульсация от оргазма отправляла повторные толчки по всему моему организму. Моя рука горела и я потерла ее через перчатки, которые были на мне, задаваясь вопросом − моя отметина на ладони действительно покраснела или это было странной, долгоиграющей иллюзией, которую создал мой разум, чтобы меня помучить.

Мой мужчина из сна исчез. Исчез и кошмар о покалеченном теле моего сына. А реальность? Реальность начиналась внутри стен грузового ящика. Нет, там не было кромешной тьмы. Нет, я не задыхалась. Я привыкла к запаху пыли и дерева в углу, где находилось мое зафиксированное кресло. У меня была еда, вода и свет.

Не очень, но они дали мне пилюли, чтобы помочь уснуть. Я была спокойна − слишком спокойна − и было ощущение, что эта специальная таблетка сработала слишком хорошо. Я всегда была чувствительной к лекарствам. Вероятно, они не хотели, чтобы я сошла с ума на полпути своего путешествия, и признаюсь, сработало.

Если бы я думала о том, куда я направляюсь − что мне придется делать − достаточно долго, то потерять разум было очень просто. Я оставалась спокойной, спала, развлекалась планшетом с фильмами. Идеальный двухдневный вег-фест, пока я не думала о том, что меня несет сквозь далекий космос на грузовом судне со скоростью света.

Сорок восемь часов я была заперта внутри куба. Да, у меня был полный комплект камуфляжной космической брони и шлем Коалиции. Странный доктор в центре обработки данных Майями пообещал мне, что я могу прожить две недели на воздухе и энергетических процессорах, встроенных в комплект. Намного больше, чем потребуется для двух или трехдневного путешествия.

Но я не была уверена, что доверяю этой суке. Моя голова все еще болела в том месте, где она воткнула иглу в мой череп, чтобы вставить то, что они называют нейронным процессором, устройство, которое позволяло мне понимать любой инопланетный язык там, куда я направлялась: на планету-тюрьму под названием Колония.

Колония была чем-то типа маленького грязного секретика, о котором никто не должен был знать. Некоторые из Земных солдат были направлены туда, выброшенные как мусор нашим собственным правительством. Несколько месяцев спустя, Сенатор Брукс из штата Массачусетс получил сообщение о том, что его племянник, морпех, который вступил во Флот Коалиции, умер на той далекой планете при загадочных обстоятельствах. У Капитана Брукса остался брат, все еще сражающийся где-то там.

Сенатор любил свою сестру, а она любила своих сыновей. Семья Бруксов была зажиточной и имеющей власть, с богатой историей на военной службе, уходящей корнями в Гражданскую войну. Мать Бруксов разозлилась, когда ее сыновья вступили в ряды Флота Коалиции. И теперь, когда один был неизвестно где, а второй умер… она хотела ответов.

И она была готова заплатить. Заплатить. Угрожать. Умасливать. Требовать. Она была готова навредить моему сыну, чтобы раскрыть правду о своих. Я понимала материнскую любовь и непрекращающуюся боль от этого. Я согласилась взять это задание, не потому что я хотела, а потому что отказ причинил бы Уайту больше боли. Успех, однако, оплатит его операцию и предоставит самых лучших докторов, которых семья Брукс могла себе позволить.

А они могли позволить многое.

И все, что я могла сделать, это принести им правду о Колонии. О зараженной плоти наших воинов. Правду о том, что происходит там с военнослужащими.

Капитан Брукс достойно служил своей стране, затем вызвался улететь в космос как боец Коалиции и сражаться с загадочным врагом, которого никто никогда не видел. Ульем. Слухи и теории заговоров были повсюду. Но эти существа должны были быть ужасающими монстрами прямиком из Звездного Пути. Монстры настолько пугающие, что правительство Земли согласилось на запрос невест для Коалиции и воинов, чтобы защитить нас от вторжения Улья.

Многие люди не верили в существование Улья. Все это был правительственный заговор, прикрытие, способ без особого понимания пожертвовать людей для какой-то странной инопланетной силы. Некоторые считали, что наши волонтеры были не более чем скотом на убой. Информация из новостных ресурсов была неоднозначной. Нигде не было фотографий этого Улья. Они просто были плохими ребятами из космоса, мистическими существами, которые никогда не могли причинить нам вред. Но казалось, что это просто то, что правительство хотело, чтобы мы знали. Люди у власти утверждали, что если правда о том, что было за пределами атмосферы Земли, за нашей луной и вне досягаемости наших космических шаттлов, распространится, наступит кромешный ад. Беспорядки. Хаос на улицах.

Они хотели, чтобы правда оставалась скрытой, казалось, для нашего же блага.

Меня ничего из этого не волновало. Я волновалась только о моем сыне и моей маме. И если кто-то хотел заплатить мне за правду, я возьмусь за эту работу. Мне она была не интересна. Меня не волновали теории заговоров или укрывательства. Я была заинтересована только в деньгах. И в том, что они покроют операцию Уайта. Я заботилась о лечении своего сына.

А если я провалюсь? Что ж, за это тоже своя цена. Они навредят ему. Они убьют мою маму и буду мучать моего мальчика. Те маленькие детали, которыми со мной не станут делиться до самого конца, конечно же.

Но я верила в угрозу. Что-то в фанатичном взгляде Миссис Брукс заставило пробежать дрожь по моему позвоночнику. Она потеряла обоих своих сыновей, по всей видимости, и разум и чувство человеческой порядочности. Слишком поздно сейчас поворачивать назад. Единственное на чем я могла сосредоточиться, это возвращение домой к Уайту, который вероятно спал под своим покрывалом с Могучими Рейнджерами, с плюшевым тигром по имени Рык, прижимая его к своему милому, невинному маленькому подбородку в этот самый момент.

Космические пришельцы не были моим самым большим страхом. Уайт не способный нормально ходить, расти, вынужденный наблюдать со стороны как другие мальчики бегают и играют? Это разобьет его маленькое сердечко, а навредить моему малышу было неприемлемым. Не для меня.

А угрозы? Я не могла выносить мысли об этом. Я просто не имею права провалить это задание.

Я испугалась, когда ящик дернулся подо мной, и я поняла, что он движется, немного покачиваясь, будто его подняли и перенесли в воздухе на кране.

Все происходило именно так, как мне и сказали.

Два дня на борту грузового корабля, прибытие на Колонию. Мы приземлились несколько часов назад, гул моторов корабля почти выбил мне зубы, когда мы садились. Небольшой толчок при стыковке с поверхностью планеты. И теперь, несколько часов спустя, меня выгружали и складывали в их новых хранилищах. Меня упаковали с партией семян из Глобального Зернохранилища Норвегии. Я пялилась на их логотип так долго, что могла нарисовать его даже с закрытыми глазами.

По всей видимости, Колония работала над тем, чтобы терраформировать их новую планету и сделать ее более привлекательной. Они привозили сюда растения с разных планет Коалиции. Я спала возле тридцатифутового клена, вяза и рожковых деревьев. Также в трюме были ели и засухоустойчивые кустарники всех видов. Огромные деревья, слишком большие, чтобы отправлять их через их драгоценные транспортные технологии.

Мы направлялись на Базу 3, где был Управляющий, который насколько я знала, недавно создал пару с женщиной с Земли через Межгалактическую Программу Невест. Все это их обожание или помешанность, в зависимости от того, кто рассказывал историю, было таким сильным, что он создавал Земной сад только для нее. У меня получилось проникнуть на планету благодаря женщине по имени Рэйчел, которую я никогда не встречала раньше.

Способы пробраться на планету были ограничены. Никому с Земли не было позволено заявляться сюда, если только ты не боец Коалиции или невеста. Я не была военным. Я даже никогда оружие не держала. Другой способ был пройти по программе, но я не подходила по их требованиям. У меня был Уайт, я была матерью. Помимо того, меня не интересовало стать парой для космического пришельца, чтобы покинуть Землю.

Нет. Я просто хотела заполучить чертову историю и вернуться домой. Поэтому меня доставили с партией деревьев с Земли, будто Федексом.

Как такое было возможно на планете-тюрьме, я не уверена. Но в этом причина моего задания. Обнаружить правду о Колонии. Раскрыть ее. И доставить информацию на Землю о том, что здесь действительно происходит. Грузовая партия и правда состояла из деревьев и кустарников, цветов и луковиц. Никакого скрытого оружия военного образца. У меня за спиной остались два долгих дня как доказательство тому. Так груз действительно был, потому что управляющий на планете любил свою женщину с Земли? Если причина в этом, почему на меня надели броню и предупредили избегать обнаружения любой ценой? Этот чертов костюм записывал все, каждое сердцебиение и моргание, каждую секунду активности, все что я видела и слышала. Если здесь так опасно, то зачем деревья?!

Не важно. Не важно. Пробраться, добыть информацию. Вернуться домой к Уайту

Дерьмо. Броня. Тупые людишки на Земле возможно загрузили данные оттуда и удивляются какого черта у меня недавно был оргазм. Надеюсь нет. Пожалуйста, нет. Некоторые вещи лучше оставить при себе.

Сны о привлекательных греческих богах, прижимающих меня к стене и заставляющих меня кричать? Да. Это одна из тех частных случаев.

Ящик опустился с мягким ударом и я проверила таймер. Мне нужно было прождать ровно двадцать минут, использовать инструменты, которые они мне дали, чтобы выкрутить болты, снять боковую панель, заменить ее, и найти где спрятаться и наблюдать. Я собиралась скрываться и собирать информацию. И все. Мне придется вернуться сюда, внутрь ящика через три дня, чтобы добраться обратно домой. Я проверила устройство у себя на запястье и с облегчением вздохнула, когда увидела что счетчик функционировал. Семьдесят часов и пять минут до моего возвращения домой.

У меня имелась карта базы, но они предупредили меня не сильно ей доверять. Информация была устаревшей уже как месяцев пять, а все менялось. Они менялись. Пустые комнаты могли оказаться не пусты.

Но я была пронырливой, маленькой и быстрой. Гимнастка в старшей школе. Я могла взбираться на стены и висеть на балках, если придется.

Когда время дошло до двадцати минут и двух секунд, я сделала два глубоких вдоха и надела шлем, затем поднесла маленькую дрель к углу ящика и приступила к работе. Сказать, что я стремилась выбраться из этого ящика, значит ничего не сказать. Я не имела склонности к клаустрофобии ранее, но я надеялась что у меня будет хоть какой-то свежий воздух или даже окна.

Пять минут спустя я была на свободе, боковая стенка заменена. Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить колотящееся сердце. Боже, я действительно это делаю. Я осмотрелась. Главный свет в хранилище выключен, только несколько аварийных мигалок освещали пространство мягким белым мерцанием. Каждый ящик с деревом гигантскими тенями нависали надо мной.

Я была одна на чужой планете, но чувствовала, что за мной следят. Наблюдают.

Казалось, даже деревья следят за мной.

Игнорируя это чувство, я как мышь шмыгнула к краю хранилища и стала искать вентиляционные выходы. На карте, которую я запомнила, была отмечена система регулирования подвода воздуха, и выходы достаточно большие для того, чтобы пройти по ним. Система этих тоннелей формировала сложную схему лабиринтов под базой. Я старалась не думать о том, что придется перейти из одного маленького пространства в другое. Глубоко вдохнула и подумала о своем сыне.

Ему не нужна слабая, испуганная мать. Он нуждается во мне, в том, чтобы я была сильной.

И все также как крыса, я вошла в лабиринт. У меня не было выбора, только постараться выжить в нем.