Обелиск Света. Грань Единорога

Гордей Юнов (2024)

Вторая повесть из цикла «Обелиск Света». Черный Обелиск стоит вне пространства и времени. Он спит, но иногда просыпается. Существует древнее предание, что Обелиск окончательно проснется, когда настанет время перемен для всего человечества. О том, что случилось при пробуждении первой грани рассказано в повести «Грань Феникса». А теперь проснулась уже вторая грань. Насколько она важна для людей? Что она должна принести в мир? Что общего у мистического Единорога и человеческой любви? Как поведут себя люди, которые ничего не знают об Обелиске, оказавшись в странных мистических обстоятельствах? Единорог пробудился и готов ворваться в мир людей, неся любовь и смерть.

5

Мы собрались на берегу у наплавного мостика.

— Вот блин, а где наши журналюги? — Никита покрутил головой. — Их кто-нибудь видел?

— Нет, не видели, — раздалось со всех сторон.

— Так, все отправляйтесь на поляну, по тропинке в центр острова, потом налево, там ждите меня, — скомандовал Никита. — Стоп, пара парней на всякий случай со мной.

Сергеич и парень из его команды первыми вызвались и пошли за Никитой, остальные тонкой струйкой потянулись по мосткам к острову.

— Всё равно делать нечего, — пробормотал я, перебравшись на остров, скинул рюкзак и достал из него свою находку. Подойдя к воде, я стал смывать с камня грязь и землю. Отмытый камень мерцал уже не так тускло, было ощущение, что он даже стал ярче. Потом я предпринял попытку сковырнуть блестяшку, но та сидела крепко, голыми руками было не справиться.

— Может ножом подковырнуть, или постучать о другой камень? — Ирина не пошла со всеми к центру острова, а стояла рядом, давая дельные советы.

Я порылся в рюкзаке, достал складной ножик и попытался просунуть лезвие под блестящий осколок.

— Опа, получилось! — у меня на ладони лежал и переливался в лучах весеннего солнца небольшой округлый блестящий камень изумрудного цвета. И мне показалось, что он стал еще чуть ярче, чем тогда, когда я его нашел.

— А вот и потеряшки появились, — Ирина увидела, что по мосткам движутся фигурки людей, — ладно, Гриша, потопали на поляну, а то сейчас Никита ругаться будет.

Я сунул изумруд в карман брюк, и мы поспешили к центру острова. Немного пройдя по тропинке, и увидев слева просвет, мы свернули на новую тропку. По мере приближения к поляне, я вдруг стал ощущать некоторое тепло, идущее из кармана. И чем ближе мы подходили к центру острова, тем теплее становилось ноге. Наконец я не выдержал и засунул руку в штаны. Камень был очень теплый, и я вытащил его наружу. Цвет камня изменился, он уже не был изумрудной тусклой блестяшкой, это был теперь скорее яркий рубин.

«Что за чертовщина, — я невольно залюбовался камнем, — наверное, не стоит пока никому его показывать». Зажав камень в кулак, я вышел на поляну вслед за своей спутницей.

Через пару минут на поляне собрались все, Никита вышел к центру и встал около большого гранитного валуна, занесенного сюда много веков назад отступающим ледником. Камень отмечал центр поляны.

— Предлагаю начать жеребьевку нашего турнира. — Никита обвел взглядом всех присутствующих — Прошу подойти к этому камню по одному представителю от каждой команды.

Будто какая-то сила подхватила меня, и я сразу двинулся к камню, даже не посоветовавшись с друзьями, что было мне совершенно не свойственно. Рубин, зажатый в ладони, стал очень горячим, но я совершенно не обращал на это внимание. С разных сторон поляны к центру приблизились еще три фигуры: Сергеич, и две девушки из разных команд.

— Чего стоишь, — репортерша Кристина набросилась на оператора, — иди ближе, снимай, что они будут делать.

Шурика упрашивать не пришлось, он тоже направился к валуну, на ходу одной рукой настраивая камеру, вторая рука почему-то находилась у него в кармане брюк.

Пять человек сошлись в центре поляны у большого валуна, остановились и посмотрели на Никиту, который, наоборот, стал пятиться от валуна с испугом глядя на него.

Пять человек отвернулись от Никиты и посмотрели на валун. По черной поверхности гранита как будто бегали электрические разряды, и от камня исходило мягкое сияние.

Жар в кулаке стал невыносимым, я с большим трудом сдерживал боль, камень в руке буквально полыхал. Неожиданно для самого себя, я вытянул руку вперед ладонью вверх и разжал пальцы. Этот мой жест в точности повторили четверо остальных людей, подошедших к валуну.

Пять человек стояли в центре поляны с вытянутой вперед раскрытой ладонью, у каждого на ладони полыхал огонь. И в этот момент с чистого голубого неба в валун ударила яркая молния. Гранит не выдержал, по его поверхности побежали глубокие трещины.

Огоньки поднялись с ладоней людей и устремились к камню, оставляя за собой яркий след. Подлетев к валуну, они исчезли в трещинах, как будто впитались в недра камня. Через мгновение всё закончилось, гранитные трещины затянулись, поляна приняла свой обычный вид. Только люди обычный вид принять не могли, кто сидел, кто стоял, но выглядели все жутко огорошенными.

— Ч-что это было?

— Ну ни фига себе!

Возгласы посыпались с разных сторон, причем большинство из них было не совсем книжного формата.

Я посмотрел на свою ладонь: ни камня, ни следов огня, ни ожогов — чистая ладонь, будто ничего и не было несколько мгновений назад.

— Жеребьевку-то проводить будем? — первым пришел в себя Сергеич, тоже с интересом рассматривающий свою чистую ладонь.

— Может ну ее, эту жеребьевку, сваливать отсюда надо, — раздался чей-то голос с края поляны.

— А чего сваливать-то? Ничего страшного не случилось, ну шарахнула молния, никто же не пострадал, правда, доктор? — Сергеич посмотрел на Веронику.

Врач по очереди обошла потерпевших, осмотрела ладони, спросила, не болит ли чего, и пожала плечами:

— Руки в порядке, никаких видимых повреждений нет. Никаких болевых ощущений ни у кого нет. Придем в лагерь, дам всем желающим успокоительного. Не вижу причин прерывать мероприятие.

Довольно странно было наблюдать такое спокойствие у молодой совсем девушки только что пережившей стрессовую ситуацию. То ли она что-то знала, то ли обладала очень стойким характером. Тем не менее ее уверенность постепенно стала передаваться остальным.

— Тем не менее, я предлагаю перенести жеребьевку на завтра, — Никита наконец оправился от потрясения и снова взял на себя бразды правления. — Сейчас отправимся домой, отдохнем, подумаем, переварим случившееся, а завтра встанем на полчасика пораньше и на свежую голову решим все вопросы.

Возражений ни у кого не было, поэтому мы быстро добрались до паромной переправы и вызвали паромщика, позвонив и в колокол, и понажимав раз десять кнопку звонка. Через час приплыл Петрович, обозвал всех придурками: «какого хрена так трезвонить во все колокола», и притихшая компания благополучно покинула загадочный остров.

Конец ознакомительного фрагмента.