Проклятие принца Озмунда

Глория Нотта, 2023

Юная Элиз возвращается из пансиона и встречает Тима, королевского кузнеца. С раннего детства их связывала крепкая дружба, но молодых людей разлучили. Отец девушки, дворецкий, всегда выступал против их дружбы. Что-то случилось – Тим не обращает на Элиз никакого внимания, а она мучается неизвестностью. Неожиданно известный повеса герцог де Молен обращает внимание на новую девушку, появившуюся во дворце. Что ждет скромную дочь дворецкого в королевском дворце, полном интриг и тайн?

Выйдя из кареты, Элиз решила немного пройтись. Она так давно не была здесь! С самого детства привыкшая к королевскому дворцу — её отец служил здесь дворецким − после пяти лет отсутствия, она словно заново открывала его. Длинные парковые аллеи плавно подходили к главному входу… «Мне не туда! И слава Богу!» — подумала девушка, улыбнувшись.

Подойдя ко дворцу со стороны хозяйственного двора, Элиз издали приметила высокую фигуру черноволосого молодого человека в светлой льняной рубахе с закатанными рукавами, узких темных брюках и серых добротных башмаках, появившегося из дверей кухни. «Это же Тим!» — при мысли о друге, с которым не виделись пять лет, сердце девушки застучало у самого горла. Как он изменился! Где худенький высокий подросток, с острыми скулами и нескладной фигурой?

Этот молодой мужчина, точно, не сидел сутками в библиотеке, и не разучивал изящные па модных танцев с преподавателями, в напудренных париках, с выбеленными лицами, румянами на щеках и подведенными сурьмой глазами. От него, наверняка, пахло трудовым потом, а руки загрубели от ежедневной работы… Явно не на кухне! Широкоплечая массивная фигура выдавала силовую профессию парня. Тим…Кем же он стал? Неужели кузнецом? Но ведь он хотел быть поваром! Мечтал удивлять изысканными блюдами самого короля!

Она покачала головой: какая разница? Это же Тим! Кем бы ни стал, это он, лучший друг, с которым её разлучили так… жёстко и жестоко. За пять лет ни одной весточки… Интересно, он получил хоть одно из писем?

Парень заметил её и остановился, широко раскрыв яркие голубые глаза. Это точно он, друг детства!

***

Тим смотрел на девушку, совершенно растеряв из памяти, куда направлялся… да что там, забыв о дыхании! Её вьющиеся рыжеватые волосы развевал неугомонный ветерок. Огромные серые глаза, смотрели радостно и немного удивленно. Все такой же задорный носик, со слегка вздернутым кончиком. Тонкая фигурка, скрытая под простым коричневым дорожным платьем, со строгим белым воротничком. Маленькие ноги, обутые в высокие шнурованные ботинки… Элиз? Нет, не может быть! Она ведь в пансионе, где учат хорошим манерам, подготавливают девочек к замужеству, чтобы могли угодить респектабельным господам…

− Тим! Здравствуй! — девушка подошла к парню с робкой улыбкой, − Ты что, меня не узнал? А вот я тебя сразу, хотя ты сильно изменился: стал такой высокий, возмужал! У тебя вышло стать поваром, как мечтал в детстве? Я спрашивала папу о тебе, но он забывал написать. Чего молчишь? Скажи, получал мои письма? Почему не отвечал?

Как нарочно, Флоранс именно в этот момент выскочила из дверей кухни, повисла на Тиме, запечатлев на его щеке звучный влажный поцелуй, заставивший его невольно вздрогнуть от неожиданного отвращения, и защебетала, как ни в чем не бывало:

− Тим, там тебя мастер зовет! Нужно ещё двух жеребцов подковать! Все спрашивают, куда ты запропастился! А потом нужно для мэтра Сотера нарубить телячью тушу!

Улыбка Элиз завяла, руки стиснули снятые только что перчатки. Флоранс с торжеством поглядывала на девушку, не торопясь знакомиться.

− Элиз! Ты чего там встала, пошли! Багаж уже доставили в твою комнату! — господин Ришар Башелье, дворецкий, подошел к девушке, взял под руку, с раздражением бросив взгляд в сторону молодого человека: − А, Тим! Тебя заждались в кузне!

− Вот и я говорю! — защебетала Флоранс, продолжая цепляться за оголенный бицепс Тима, бугром выступающий из-под закатанного рукава рабочей рубашки.

Элиз молча отвернулась и двинулась прочь, уводимая отцом, бросающим неприязненные взгляды в сторону Тима и Флоранс. Ветер донес до их ушей его сухой, словно прошлогодний палый лист голос:

− Бесстыжие! Уже посреди бела дня обжимаются!

В голове парня, увлекаемого Флоранс в сторону кухни, совсем некстати возникло воспоминание: нежные белые девичьи груди, доверчиво выставленные в расстегнутом платье, светлые ареолы и маленькие розовые соски, удивительно бархатистые наощупь…Широко распахнутые серые глаза с дрожащими в них слезами… Шепот: «Девочки! Они надо мной смеются, говорят у меня маленькая грудь! Скручивают дули и дразнятся! Говорят, рыжая, да ещё с маленькой грудью, никому такая не понравится! Это правда?»

Элиз исполнилось пять, когда она положила начало их крепкой дружбе, угостив сладким круассаном семилетнего Тима, который тогда болтался по дворцовому заднему двору вместе с другими детьми слуг, создавая видимость, работы. Как оказалось, их дружбе позавидовали многие.

Глупые, совсем ещё юные! Ей было четырнадцать, ему шестнадцать — под деревом, за амбаром в тот вечер они жаловались друг другу на сверстников, которые дразнили…каждого за своё. Мальчишки-поварята, похваляясь своими выдуманными амурными успехами, смеялись над Тимом, говоря, что он: «дружит с дочкой дворецкого, а даже голых сисек не видел». Девчонки-горничные, засмеяли тоненькую Элиз…

− А давай, я тебе покажу свою грудь! — сказала вдруг девушка, — Гадкие поварята тогда не посмеют сказать, что ты ничего не видел, а я смогу утереть нос девчонкам, если она тебе понравится!

Элиз всегда была смела до безрассудства…От кожи девушки пахло ванилью и немного молоком: от этого теплого, манящего запаха у Тима закружилась голова, в паху легонько заныло, а штаны сделались вдруг тесны. Она позволила ему дотронуться до грудей, тихонько всхлипнув, когда он, повинуясь какому-то непреодолимому внутреннему импульсу подхватил губами один из сосков, стал играть им, легонько касаясь языком и покусывая, продолжая сжимать рукой вторую грудь.

В этот самый момент их нашел господин Башелье, без сомнения направленный любопытными доброжелателями. Элиз, рыдающую, основательно налупленную по щекам, судорожно сжимающую ворот платья, увели в неизвестном направлении. После того, как отлежался от порции батогов, полученной по рекомендации дворецкого, Тим с горечью узнал: подругу спешно отправили на учебу в пансион.

Он писал ей каждый день: как скучает, вспоминал их шалости, горести, совместные посиделки. С внутренним трепетом ожидая, но не получая ни одного письма в ответ, парень сильно тосковал, впервые так надолго разлучившись с подругой. Потом на смену болезненной тоске пришла ревность вперемешку со злостью, подогреваемой приятелями, в красках расписывавшими поведение девиц в пансионах. Через некоторое время в его жизни появилась разбитная девчонка Лили, показавшая на практике, что к чему в отношениях мужчины и женщины. Девушку уволили за нерадивость; за нею появилась Марта, а потом вот, Флоранс.

Рядом с Тимом любая, даже крупная девушка смотрелась «дюймовочкой». Прекрасно развитая тяжелой работой мускулатура так и тянула женский взгляд, а жесткий подбородок и пронзительные голубые глаза пускали вскачь не одно юное сердечко. Расторопный кузнец, кроме основной работы прекрасно справлявшийся с разделкой мясных туш на дворцовой кухне будоражил незамужних девиц, не оставлявших безуспешные попытки завлечь такого завидного жениха в узы Гименея.

***

Тим закончил подковывать Гермеса. Ох, и вымотал его этот норовистый любимец двоюродного брата наследного принца, герцога де Молен! Каждый раз этого жеребца приходилось держать вшестером! Как герцог управляется с ним — загадка! Сам его светлость стоял рядом, успокаивающе поглаживая Гермеса по морде: иначе слуги не смогли бы его удержать.

− Он боится щекотки, − улыбаясь пояснял герцог, выходя из кузницы.

Тиму и шестерым конюшим от этого было отнюдь не легче. Гермеса, весело высекающего искры из камней мостовой всеми четырьмя подковами, наконец, увели. Кузнец устало опустился на грубо сколоченную скамью в углу возле окна. Чуть перевести дух и отправляться в кладовую, разделывать две говяжьи туши, которые отобрали для копчения. Опять вспомнилась неожиданная встреча с Элиз… Ох, он вел себя как дурак, даже слова не смог сказать! Ещё эта Флоранс! В который раз замечал: ведет себя, словно он её собственность: «Тим то, Тим это!» Надоела до жути. Если бы не вечерние игры в постели…

Словно услыхав его мысли, бойкая подружка заглянула в приоткрытую дверь.

− Тим, ты скоро? Мэтр Огюстен уже теряет терпение! Он собрался как-то по-особому вялить окорок, кричит, что у него скоро улетучится вдохновение! Пошли скорее!

Парень сжал зубы, глубоко вдохнул, выдохнул…

− Сейчас приду. Я подковывал Гермеса, ты знаешь, как это «весело». Пусть подождут ещё минут десять, − ответил он ровным голосом.

− Но мэтр Сотер…− недовольно протянула девушка, − Он опять будет кричать!

− Передай ему: если у меня сорвется нож или я случайно разрублю тушу не в нужных местах, лучше от этого никому не станет. Дайте мне десять минут.

− Отлично! — вспылила Флоранс, − Если на меня наорут по твоей милости, то вечером можешь меня не ждать! Пусть та рыжая «плоскодонка» тебя ублажает, на которую ты пялился сегодня утром!

Почему-то эти слова болью отозвались в сердце: сразу вспомнилось, как закадычный друг, поваренок Гийом — сейчас он уже повар у графа Арно — живописал выдуманные похождения его «драгоценной» Элиз, наверняка флиртующей направо и налево с городскими парнями, вырвавшись на редкие прогулки из пансиона. Тогда Тим ещё не успел заиметь таких мышц, как сейчас, к счастью для Гийома, утиравшего слезы и кровь из разбитого носа. «А если она не такая, почему не пишет? Почему не ответила ни на одно твое письмо?» — зло кричал побитый Гийом, − «Раскрой наконец глаза!».

Флоранс, выходя, хлопнула дверью.

− Что за день такой сегодня? — вздохнул Тим. Ужасно хотелось посмотреть ещё раз на Элиз. Что она говорила? Получал ли письма? Нет! Зачем ей быть такой циничной? Они не врали друг другу…раньше. Может быть изменилась в пансионе: нахваталась от тамошних девчонок разных замашек? Вот только какой смысл такого обмана? Глупо.

Парень встал и направился к двери: хочешь-не хочешь, надо идти — мэтр Сотер капризен, но платит хорошо.

Кузнецом Тим стал случайно. Его мама умерла едва ему стукнуло семнадцать — у неё всегда было слабое сердце. Отца он не знал. Из маленького домика, стоявшего на земле графа Арно парнишку быстро выгнали: нужно было помещение для семьи новых слуг. Управляющий графа решил, целый дом, пусть и крохотный, для одного юноши — многовато. Королевский кузнец предложил Тиму угол в своем доме, если паренёк согласится стать его подмастерьем. Так он променял королевскую кухню на кузницу, и не пожалел ни разу. Чтобы унять тоску по Элиз, Тим старался полностью отдаваться работе, брался за всё предложенное. Это создало ему хорошую репутацию, кузнец очень хвалил его. Долгие годы на кухне тоже не прошли даром: набравший силу парень лучше других мог свежевать и разделывать мясные туши, ему не приходилось объяснять, где находится рулька или огузок.

Все бы хорошо, но Колен, его наставник, злоупотреблял спиртным. Тим подозревал, именно от того кузнец и остался один: стоило Колену выпить, как он зверел, кидался на людей, выл и бормотал что-то непонятное. Учитывая его силу, такое поведение не сулило окружающим ничего хорошего. Не однажды Тим сам в страхе убегал от строгого и разумного в обычное время наставника. Колена держали королевским кузнецом только благодаря его неподражаемому мастерству.

Беда случилась неожиданно, хотя и закономерно. В одну из ночей Колен не вернулся домой из городского кабака, куда отправлялся каждый выходной. Его обнаружили на обочине дороги мёртвого, с зияющей раной в груди. Преступника так и не нашли. Злые языки судачили: «Колен получил поделом!».

Тим к тому времени уже многое умел. Совершенствуясь, продолжал работать в королевской кузнице. Мастер завещал ему свой дом и имущество. Денег у наставника не водилось, не смотря на частые заказы, но молодой человек об этом не печалился, полагаясь на собственные силы.

***

Флоранс постучала в дверь после захода солнца. Тим не очень любил принимать её у себя дома: уж слишком по-хозяйски девушка обращалась с его вещами, пытаясь переиначить все на свой лад, отговариваясь заботой о нем. Он не хотел слишком афишировать их отношения, ничего не обещая девушке. Флоранс же, как назло, словно невзначай, старалась его то обнять, то поцеловать — пусть в щеку, но при свидетелях. Его прежние подружки так себя не вели, боясь осуждения.

Не успев войти, Флоранс повисла на шее Тима, прижавшись губами к его губам в долгом поцелуе. Через некоторое время он отстранился, пробормотав:

− Погоди, дай дверь закрою! Нас же увидят!

− Закрывай, − промурлыкала она с лукавой улыбкой, запуская руку за пояс его штанов, − А я пока немного поиграю со своей любимой игрушкой!

Тим отстранил её руку, вызвав у подружки раздраженную гримасу, захлопнул дверь, закрыл на засов и только тогда развернулся к ней, подхватил на руки, от чего она залилась довольным смехом. Быстро донеся девушку до спальни парень пинком открыл прикрытую дверь, бережно опустил свою ношу на кровать и приказал:

− Раздевайся!

Лампа осталась в гостиной, служившей также и прихожей; её рассеянный свет не доходил в полной мере до спальни, создавая благодатное поле для фантазии. Флоранс быстро расстегнула пуговицы, встала, перешагнула через длинную юбку — её голые ноги сверкнули в полумраке. Сняла верх, стянула нижнюю рубашку через голову, на мгновение замерла, маня отблескивающей в рассеянном свете далекой лампы, обнажённой кожей.

Тим раздевался, не сводя глаз с манящей девичей фигуры. Вдруг в темных волосах девушки блеснул рыжий отблеск от лампы. Перед взором Тима тут же неожиданно возникло лицо Элис, заменяя улыбающуюся в предвкушении удовольствий мордашку Флоранс.

Моргнув от неожиданности, мужчина глубоко вздохнул, стараясь отогнать наваждение.

− Что такое? — тут же отреагировала девушка, − Иди ко мне скорее!

Тим подошел к ней и принялся привычно ласкать: за почти полных три месяца ежедневных встреч, они успели хорошо изучить желания друг друга. Девушка уже стонала, выгибаясь под его руками, то и дело исступлённо ища его губы своими. В какой-то момент парень, забывшись, снова вспомнил лицо бывшей подруги…

Они отдыхали, лежа рядом, думая каждый о своем.

− Ты был так нежен сегодня, − голос Флоранс, из-за страстных вскриков, ещё отдавал легкой хрипотцой, − А кто такая Элиз?

− Что? — Тим от неожиданности даже затаил дыхание на мгновение.

− Ты, шептал «Элиз» мне шею! — уже обвиняющим тоном ответила девушка.

− Да так… Не важно, − парень неуклюже попытался уйти от ответа.

− Так неважно, что сегодня в постели ты даже вел себя по-другому?

− Не пойму, о чем ты, − опять постарался отговориться он.

− У тебя есть кто-то кроме меня? Кто она? Неужели та рыжая девка?.. Нет! Не может быть! Она ведь только сегодня приехала! Тогда кто?

− Да нет никого!

− Ты же знаешь, я все равно выясню!

− Ты мне не жена, чтобы заявлять свои права! Делай, что хочешь! И вообще, по-моему, тебе пора! — вспылил Тим.

− Ну и ладно! — смазливое личико Флоранс перекосило от злости, − Ты не один такой красавчик на белом свете! Юбер из стражи давно мне прохода не дает! А он-то поближе тебя к знати, да и к самому королю будет! Между прочим, он говорил, что мечтал бы о такой жене, как я!

− В таком случае, почему ты ещё здесь? — упоминание о другом мужчине вызвало ярость вперемешку с гадливым ощущением, − Одевайся и проваливай! Хоть к Юберу, хоть к черту на рога!

Флоранс вскочила и стала быстро одеваться, путая в полутьме детали гардероба, впопыхах натягивая юбку:

− Ах ты!..Ты!..− девушка, похоже, не находила слов, − Тебе это с рук не сойдет! Ещё попомнишь меня! — она, словно ошпаренная выбежала из комнаты, споткнувшись о табурет в гостиной, выскочила из дома, торопливо зашагала прочь, утирая слезы.

***

Элиз никак не могла прийти в себя после оказанного приема по возвращении домой. Эх, Тим, Тим! Как же он быстро её забыл! Может он не писал, а она, глупая, думала, что его письма просто изымают! Правильно говорила Лорен, подруга по пансиону: мужчинам верить нельзя! Но они же знают друг друга с детства! Как можно сразу забыть многолетнюю дружбу, пусть детскую? Они же столько лет были неразлучны! Все секреты друг другу выбалтывали. Хоть бы слово сказал! Смотрел только, будто привидение увидел! А его девушка! Какая наглая!

Элиз не надеялась, что застанет друга в одиночестве — все-таки прошло пять лет! Они уже взрослые. Тим вполне мог жениться… Но как же ей неприятно даже думать об этом! Сейчас стыдно вспоминать, как она мечтала об их встрече: друг ей обрадуется, они будут долго разговаривать… Тим захочет её поцеловать, она не станет отказываться… Наивные сопливые девчоночьи мечты! Она ударила ребром ладони в стену, ощущая боль, которая на мгновение заслонила собою переживания. Хватит! Надо взять себя в руки!

Отец определил её в прежнюю комнату, которая раньше казалась такой большой, а теперь, после общих дортуаров на шесть человек, выглядела крохотной: окно, стол, стул, кровать, умывальный столик… И все, но зато отдельное, своё! Она тут полновластная хозяйка и может обставить по своему вкусу. Кровать оказалась жесткой и скрипучей — в детстве это было не заметно. Ночью долго ворочалась сбоку на бок с непривычки: уснуть вышло только к утру.

Дворецкий не стал церемониться с дочерью, разбудив около восьми:

–Элиз, вставай! У тебя очень важная встреча! Надевай самое нарядное платье — пока какое есть, а там купим, что нужно…

В самом нарядном платье — простом, голубом, с широкой синей лентой на поясе и такой же окантовкой скромного квадратного выреза, скрепив волосы лентой в тон, Элиз стояла в коридоре у окна, рассматривая раскинувшийся за ним дворцовый парк. Его разбил заграничный мастер ландшафтов. Она помнила, как подвозили огромные деревья на специальных подводах, запряженных четверкой тяжеловозов. Мастер — она не запомнила его имени, все-таки ей было всего шесть лет — в высоком пудреном парике, визгливым, словно пила голосом раздавал указания рабочим. Тогда ей с Тимом здорово доставалось за то, что они копали ямки и высаживали украденные под шумок саженцы кустарников безо всякой системы: им очень хотелось поиграть в садовников.

Мастер оказался мудр: поймав пару раз сорванцов за ухо, он не стал более их ругать или шлепать, а просто направил неуёмную юную прыть в полезное русло. На самой окраине парка есть небольшой укромный уголок, на первый взгляд кажущийся участком дикой природы: кусты и деревья образуют неповторимые переходы, скрывая от любопытных взглядов небольшой фонтанчик-раковину, устроенную из природного ключа, зимой и летом остающегося теплым. Мастер построил этот фонтан, а затем приказал Тиму и Элиз сажать вокруг него кусты и деревья вдоль дорожек. Он объяснил, как следует высаживать то или иное растение потребовав лишь не сажать деревья слишком близко друг к другу и фонтану. Они справились блестяще, хотя сильно устали, основательно отбив дальнейшую охоту копаться в земле. Позже там поставили скамейку, которую очень полюбила королева, желая уединения и отдыха от повседневных забот. Туда же они с Тимом обожали прибегать летом, чтобы искупаться в ключе, бьющем из красивой раковины, а потом лежали на куске ткани под собственноручно высаженными кустами, обсыхая.

Элиз ждала, когда жена герцога де Молен примет её — отец настаивал на этом, надеясь на дальнейшую протекцию. Для своей образованной дочери он не желал судьбы горничной или экономки. Может, герцогиня Роуз де Молен согласится порекомендовать её во фрейлины или компаньонки для какой-нибудь графини?

В коридоре, напротив покоев герцогини не было ни души. Вдруг кто-то со спины крепко обнял девушку за талию, царапнув кожу короткой щетиной, жарко зашептал прямо в ухо:

− Что делает фея в этом унылом месте лгунов и притворщиков?

От неожиданности девушка вздрогнула, резко развернулась, оказавшись лицом к лицу, с лукаво улыбающимся незнакомым мужчиной. Его губы находились на расстоянии мизинца от её лица. Только сейчас Элиз поняла свою ошибку: мужчина и не думал размыкать рук, все теснее прижимая её к себе.

— Я не слышала, как вы подошли! Отпустите пожалуйста! — попыталась вразумить его девушка.

− Какая красотка! Глаза так и горят! — мужчина привычным движением встряхнул длинными русыми волосами, чтобы откинуть их с лица, сверкнув красным камнем золотой серьги, висящей в левом ухе. Вперив в девушку масляный взгляд серо-зеленых миндалевидных глаз, незнакомец начал медленное сближение, прошептав:

− Ах, эти алые губки! Интересно, какие они на вкус?

Придя в себя от неожиданности, Элиз попыталась вырваться, отпихнуть его обеими руками — тщетно! Мужчина просто плотнее прижал её к подоконнику, одной рукой продолжая удерживать, другой обхватив её затылок.

− Какая норовистая! — выдохнул он прямо в лицо девушки, прежде чем припал к её губам.

Элиз бешено боролась, попыталась закричать, выдав лишь придушенное мычание. Мужчина, похоже вошел в раж, совершенно не щадя её губ, причиняя боль. В какой-то момент, отпустив затылок, он впился пальцами в грудь: девушка вскрикнула от новой боли, чем тут же воспользовался негодяй, пропихнув язык глубоко ей в рот. Сделав вид, что устала бороться девушка слегка расслабилась… Нахал тут же стал намного нежнее, сменив ураган натиска на настойчивую вкрадчивость. Его пальцы уже не впивались в трепещущую плоть, а ласкали и поглаживали. Язык наглеца исследовал рот девушки с резвостью охотничьей борзой, выпущенной на прогулку.

Наконец он слегка отстранился, опьяненно взглянул в лицо Элиз, прошептав:

−М-м-м! Какая сладкая!

Тут же получил весьма ощутимую оплеуху − как оказалось, барышня и не думала сдаваться. От неожиданности мужчина отшатнулся, схватившись за щеку. Элиз мгновенно этим воспользовалась, увернувшись от цепких рук, побежала по коридору в направлении выхода. Вслед донесся веселый смех и обещание, которое совсем не обрадовало:

− Я тебя найду, маленькая рыжая фея!

Губы отчаянно саднило, грудь болела — похоже останутся синяки! Она терла лицо, пытаясь стереть ощущение от поцелуев незнакомого приставалы — выходило плохо. Аудиенции с герцогиней, выпрошенной отцом с таким трудом, сегодня точно не суждено состояться: в таком-то непотребном виде!

Отец должен быть занят до самого вечера. Элиз со страхом ожидала его прихода: набухшие и посиневшие губы с головой выдавали происшедшее. Кроме того, наверняка герцогиня высказалась по поводу того, что она не явилась на беседу.

Все равно, сидеть целый день в своей комнате совершенно не хотелось. Девушка подумала: «Может, сходить, умыться в Ракушке?» — такое название дали источнику из-за фонтана. Помнится, в детстве он смывал любые обиды и дурное настроение, стоило только окунуться. Переодевшись в простое серое платье с белым кружевным воротничком — директриса их заведения питала любовь к подобным нарядам — Элиз отправилась в самый дальний угол парка.

Завидев вдалеке кого-нибудь из гуляющих, она немедленно сворачивала в параллельную аллею, или пряталась за кустами. Так, словно тать в ночи, она пробралась к заветному источнику. Знакомое с детства место практически не изменилось, только на раковине фонтана от времени появилось несколько сколов.

Порадовавшись, что никого рядом не оказалось, девушка подошла к самому фонтану, погрузила руки в приятную теплую воду и принялась умываться. Губы легонько покалывало от солоновато-горьковатой воды. Девушке очень захотелось окунуться в неглубокий бассейн с головой, чтобы смыть неприятные воспоминания о гадком утреннем происшествии. Подумав несколько мгновений, она все-таки скинула платье, оставшись в тонкой батистовой нижней рубашке до колен. Вынула заколки из волос, с восторгом окунаясь в ласкающую воду, которая была ещё теплее весеннего воздуха, напоённого ароматами цветущих парковых деревьев и кустов.

Да источник не просто так считался истинно волшебным: Элиз почувствовала, как тело становится легким, истерзанная грудь больше не болит, а с губ, кажется, немного сошла припухлость. Нестроение резко улучшилось. Ощущая легкую эйфорию, девушка поняла, пора вылезать. Но так не хотелось!

Вспомнился мужчина, домогавшийся её в галерее: широкие плечи, очень мужественное породистое лицо, красивые глаза… Если бы не его грубость и наглая напористость… Он напоминал бесстрашного пирата, привыкшего брать своё, несмотря ни на что… Её передернуло от устойчивого ощущения руки, впившейся в грудь. Губы пекло от воспоминания о настойчивых жарких поцелуях, дерзком языке, затеявшем игру во рту…

Нет, хватит! Это невыносимо! Совсем не о таком первом поцелуе она мечтала! Да и сама хороша: собственное тело предало, дрожит от ласк и поцелуев беспутного незнакомца! Боже мой, как же гадко на душе!

Девочки в пансионе делились впечатлениями о своих приключениях: Нора целовалась с кузеном, когда он приезжал навестить её вместе с родителями, но её рассказы близко не походили на пережитое Элиз. Они лишь соприкоснулись губами, крепко обнявшись: никаких тебе диких плясок языков и болезненных стискиваний нежных частей тела. Габриэлла хвасталась «отношениями» с хорошеньким парнишкой курьером, частенько прибегавшим к директрисе с разными поручениями. Поначалу они решались лишь на несмелые объятия, поцелуи в щеку и легкие прикосновения «как бы невзначай», за углом возле каптерки дворника. Когда парень поцеловал Габриэллу в губы, она рассказала, что было мокро и даже немного противно. Девушка немедленно прогнала беднягу, на чем их отношения закончилась.

Как же изменились нравы во дворце! А может они оставались такими всегда, просто сама она была младше и не обращала внимания на некоторые вещи?

Легкость в теле сменилась тяжестью, голова начала кружиться. Теперь уже точно пора вылезать! Вода в Ракушке сначала бодрила, а потом очень сильно расслабляла: если увлечься, можно уснуть или потерять сознание. Она помнила, как тянула через бортик Тима, который не захотел вовремя вылезать. Элиз решила нырнуть ещё раз и теперь уже точно отправляться на берег. Она вздохнула и опустилась в воду по самую макушку, вспомнив детскую игру «кто дольше удержит воздух в легких». Вдруг сильная рука ухватила её за волосы и потянула из воды. От неожиданности девушка вскрикнула: в рот немедленно попала вода. Кто-то подхватил её под руки и неумолимо тащил на землю. Основательно наглотавшись воды, она не сразу поняла, что произошло. Её перевернули на бок и похлопывали по спине, пока изо рта и носа ручьями вытекала вода.

− Давай, давай, девочка! Что ты выдумала? Приходи в себя! — повторял незнакомый мужской голос.

Элиз кашляла, мутная пелена перед глазами медленно отступила. Она подняла голову от широкого мраморного бортика бассейна и встретилась с обеспокоенным взглядом светло-карих глаз. Мужчина лет тридцати, чем-то неуловимо напоминавший набросившегося на неё перед покоями герцогини, крепко прижимал девушку к себе, не боясь ещё сильнее замочить дорогой, расшитый золотом костюм. Вздрогнув, она попыталась отстраниться.

− Не бойся! Все позади! — ободряюще улыбнулся красавец, отпуская. — Источник Ракушка очень коварен. Ты наверно не знала об этом. В нем легко утонуть, если увлечься, купаясь дольше пятнадцати минут.

Он замолчал, остановив глаза где-то ниже её подбородка, потом отвел взгляд и произнес, достав откуда-то из-за спины большое махровое полотенце:

− Вот, возьми!

Запоздало оглядев себя, Элиз быстро схватила полотенце, заливаясь краской до корней волос. Легкая батистовая рубашка плотно облепила тело, став совершенно прозрачной, так что она оказалась в объятиях спасителя практически голой. Немедленно закутавшись в полотенце, девушка стала искать взглядом свое платье. Неловкость ситуации совершенно выбила её из колеи, второй раз за этот длинный день.

− Ты оставила одежду ближе к фонтану, − подсказал мужчина, − Пообещай, что больше не будешь так безрассудна, купаясь в источнике! И ты не поблагодарила меня за спасение!

− Я не думала тонуть, пока вы не стали меня спасать! — буркнула Элиз.

— Неужели? — тепло улыбнулся мужчина, — В таком случае, я у тебя прошу прощения: мужчине не зазорно.

— А это здесь причем? — бесцеремонно спросила девушка, в душе́, желая провалиться под землю от стыда.

— Так говорят, — пожал плечами вельможа, — Даже если женщина не права, мужчина должен попросить у неё прощения.

— Но я права! — вспылила Элиз, однако вспомнив, что на ней лишь мокрая, абсолютно прозрачная рубашка и полотенце, потупила взгляд.

— Тогда тем более! Весенняя погода коварна: легко можно подхватить простуду. Не забудь снять мокрую сорочку. Переоденься пока, а я послежу, чтобы никто не зашел сюда.

Он демонстративно отвернулся и встал посреди тропинки, ведущей к источнику. Элиз, торопливо стянула мокрую рубашку, противно липнувшую к телу, хорошенько растерлась полотенцем и, только после этого, надела платье, прямо на голое тело. Мокрые волосы холодили шею.

— Я одета, можно поворачиваться! — сказала она, — Заберите полотенце, спасибо!

Мужчина снова улыбнулся:

— Можешь оставить себе, раз у тебя нет своего. Пойдем, чтобы не замерзнуть на ветерке, необходимо двигаться: я все-таки тоже промок. Как тебя зовут, кстати? Раньше тебя не видел.

— Элиз, дочь дворецкого. Я только вчера приехала из пансиона — закончила учебу. А как зовут вас? Я ведь родилась здесь, в королевском замке, но вас не помню!

— А я жил в другом месте: не люблю дворец, столицу. В последнее время отец чувствует себя плохо и попросил переехать. Пришлось его уважить. Ничего удивительного в том, что мы раньше не встречались, я приехал с семьей только полгода назад.

Он немного помолчал, а затем, взглянув искоса осторожно произнес:

–Прости заранее за бестактный вопрос, но кто так искусал тебе губы? Добрый и любящий человек так не поступит! У тебя сплошные синяки!

Шеки девушки жарко заполыхали, она не знала, куда деть глаза.

— Говори, не бойся!

— Я должна была сегодня попасть на собеседование к герцогине де Молен, — решилась Элиз, — Ждала в коридоре, вдруг откуда-то взялся мужчина… Кстати, немного похожий на вас! Он бесцеремонно набросился и… Вот, — она стыдливо замолчала, теребя губу.

— Так я и думал, — задумчиво произнес вельможа, — Он не нанес другого… вреда?

Девушка не сразу поняла, о чем он, а потом почти вскрикнула:

— Нет!

— Очень хорошо.

Они некоторое время шли молча, а потом мужчина вновь повернулся к ней и сказал:

— Элиз, я понял, ты закончила учебу в пансионе, — удостоившись утвердительного кивка, продолжал: — Скажи, хотела бы работать гувернанткой у маленькой девочки? Поясню: у меня есть дочь, ей пять лет, она бойкая и озорная — чем-то похожа на тебя. Её мать считает, рано обучать ребенка, я думаю по-иному. Это большое доверие с нашей стороны. Мне кажется, вы с Дианой хорошо поладите. Ты возьмешься за такую работу?

Девушка не знала, что ответить.

— Со своей стороны, обещаю достойную оплату и… защитить тебя от посягательств того человека, с которым ты имела несчастье встретиться в галерее у… герцогини.

Элиз подумала: «А что, это ведь как раз кстати! Работать гувернанткой у дочери придворного, судя по костюму, не бедного, совсем не плохо! Может и к лучшему, что не вышло с герцогиней: подальше от королевского семейства — оно и безопаснее».

— Я согласна, — ответила она, − Нужно только получить разрешение отца.

— Об этом не беспокойся, — обрадовался мужчина, — Как же хорошо, что мне пришло в голову искупаться сегодня!

По укрытым от посторонних глаз тропинкам они вышли к самому дворцу. Новый знакомый свернул к боковому входу, куда Элиз строжайше запрещали ходить с детства — им пользовались только ближайшие слуги и доверенные люди королевской семьи.

− Мне туда нельзя! — она остановилась, − Вынуждена с вами распрощаться! Еще раз спасибо за спасение и заманчивое предложение! Может скажете все-таки, как ваше имя?

И тут мужчина сделал то, чего Элиз совсем не ожидала: взял её руку, склонился над нею, очень нежно прикоснулся губами, а потом взглянул ей в глаза. В теплых медовых зрачках плескалось солнце:

− Чуть позже узнаешь. Потом все будет по-другому, но запомни: это утро, прогулку, что ты подарила, открытые улыбки и откровенный разговор… Это очень ценно для меня, я их никогда не забуду. Попрошу только, не лги мне и впредь! Двор — такое место, где каждый меняется…Чаще всего не в лучшую сторону. Очень прошу: не принимай придворных игр, будь честна, откровенна, по крайней мере со мной — вокруг и так хватает лжецов и кривляк! Пожалуйста, пообещай!

− Хорошо, − удивленно ответила девушка. Ей почему-то стало страшно: что же такое должно случиться, чтобы навсегда изменить человека?

− Пойдем, − продолжал мужчина, − Я проведу тебя тайным ходом, а ты запоминай, пригодится! А сейчас прими деловой вид, будто ничего не происходит и смотри прямо перед собой.

Он взял её под руку, прошептав что-то неразборчиво. Они поднялись на низкое крыльцо, потом вошли в двери, прошли через уютный холл, мимо молодого стражника в ярком мундире, который тут же вытянулся по стойке «смирно». Поднимаясь по лестнице, встретили нарядную даму, сбегавшую вниз. Она поспешно попыталась поклониться, на что спутник Элиз немедленно сказал:

− Елена, не делайте реверансов на ступенях! Так, не ровен час, можно оступиться! Вы куда-то торопитесь, я вас не задерживаю!

Дама кивнула, пробормотав:

− Благодарю вас, ваше высочество, − и ринулась дальше. Элиз обдало холодным потом до самых кончиков пальцев: «ваше высочество»! Это же принц! А она предстала перед ним почти в голом виде, да ещё и обращалась весьма непочтительно!

Конец ознакомительного фрагмента.