Рассказы неопытности

Глеб Дмитриевич Сотник, 2022

Небольшой сборник рассказов, написанных во время работы над другим большим произведением, специально выпущенный после него. Содержит семь коротких историй в разных жанрах, никак не связанных друг с другом.

Больной

Пробираясь между сутулыми спинами бабок в Первой Городской больнице Николай Нурланович Шебутилов спешил к своему новому лечащему врачу. С потным лицом, в шубе, которую он не успел скинуть в гардеробе, по причине того, что пришлось бы слишком долго ожидать престарелую гардеробщицу, которая, по его словам «не понимает всей серьезности ситуации», он бежал по коридору, наступая на ноги и попутно извиняясь. Он не хотел задерживаться, так как анализы, которые он получил три дня назад, уже могли измениться, причем в худшую сторону. В самом конце коридора он уже видел тот самый кабинет 317, в котором его появления совсем еще не ждали. В момент, когда высокая женщина в черной кофте с капюшоном и короткими белыми волосами, с гордым и красивым, но худым лицом, выходила из кабинета, он забежал внутрь, оттолкнув медсестру, пытающуюся зайти в свой кабинет, и женщину средних лет в белой куртке и желтой, как одуванчик, шляпу, ошарашено смотревшую на него с начала коридора. Сбив с нее шляпу, а из рук медсестры выбив несколько медицинских карт, он вбежал внутрь, кивнул, что-то коротко пробормотал, потом вытер рукавом пот со лба, расстегнул пальто, кинул его на кушетку, на которую спустя мгновение упал и сам, и, наконец, поздоровался:

— Здравствуйте. — Отдышавшись секунд за десять, он продолжил — Я на четырнадцать тридцать записан… Фух! — Подытожил он.

— Здравствуйте… — Вера Павловна была ошеломлена.

Когда ее перевели из ее родной девятой больницы, в которой она отработала десять с лишним лет, она была рада — работа была ближе к дома. Теперь ей не приходилось скандалить с людьми в автобусах,тратя свои нервы в дороге.

Вера Павловна посмотрела на часы и, подтвердив свои опасения, тут же ответила:

— Молодой человек, но ведь сейчас лишь одиннадцать…

— Молодой человек… Молодой-то он я и есть, мне ведь всего-то тридцать пять стукнуло! И на человека похож. Но вот не ощущаю я себя на этот возраст… — Шебутилов вспрыгнул с кушетки и сел на стул рядом с Верой Павловной.

— Как же это не похож? Вы очень даже…

— Да вы подождите! Вы послушайте меня сначала, а потом скажите — похож, не похож. А сначала извольте, вот… — Николай Нурланович достал из черной офисной сумки кипу бумаг весом в килограмм-другой, и с грохотом положил на стол.

— У меня желудок…

В кабинет заглянула женщина в черном, вышедшая недавно из кабинета:

— Вы не записали меня наверное…

— Нет, Лилия Адамовна, я вас записала, приходите в пятницу, в четырнадцать часов, только не опаздывайте, это последние мои часы приема. Потом — на заслуженный отдых.

— Отдых это всегда хорошо! Спасибо, Вера Павловна.

— Милочка, выйдите, пожалуйста, вы мешаете!

Но дама в черном быстро покинула кабинет, так и не обратив внимания на Шебутилова.

— Так вот, мне тридцать пять, но болит как во все сорок!

— А что болит-то? — недоумевая посмотрела Вера Павловна на Николая Нурлановича.

— Так в том-то и дело, что болит, а непонятно что, и самое главное — где!

— Это как?

-Да очень просто — то тут кольнет, то там заноет, то там зарежет, и вот хожу больной уже полгода и ни один врач не может довести меня до конца, если возьмется за меня, обязательно что-то случится, и опять нового нужно искать.

В кабинет зашла женщина в белом со шляпой в руке. Она по-доброму посмотрела на Веру Павловну, и тихим голосом, но почему-то хорошо слышно, спросила:

— Вы позовете? А то я же вроде десять минут назад должна была зайти.

— Женщина, извините, конечно, но я вообще-то здесь умираю! Вы вон, я смотрю, здоровее любого! А цвет лица какой здоровый! Божественно! А вот у меня — Шебутилов повернулся к своему терапевту и показал ладошку — ладонь бледновата, я сравнивал с ладонью жены и брата. На много оттенков, я думаю! Надо что-то делать, моя дорогая, надо делать!

— Вера Павловна… — попыталась еще раз женщина, но Вера Павловна лишь ответила:

— Я вас позову, подождите немного.

Женщина вышла, а Шебутилов продолжил:

— Ну, так вот, я и говорю, у меня же все врачи всегда пропадают. Первый самый уехал в другой город учиться, передал меня своему преемнику. Потом этот преемник отказался от меня, сказал, что мне нужно, видите ли, в психиатрию, а не к терапевту! Какие глупости! Потом я встретил на улице случайно того самого первого доктора, но он куда-то спешил, поэтому я не знаю, вернулся ли он, и если да, где он работает. Третий мой доктор, царствие ему небесное, нашелся мной через месяц…

— Простите, позвольте мне вас перебить.

— Да, конечно, только если ненадолго.

— Как вас зовут? Я запишу хотя бы.

— Николай Нурланович Шебутилов.

— Давайте мы перейдем к делу — что и где болит?

— Так если бы я знал, я бы та не волновался! Ну, ладно, давайте по порядку. Я никогда не пил и не курил.

— Зря… — пробубнила под нос Вера Павловна, начинающая понимать, что здесь происходит.

— При росте в сто семьдесят сантиметров вес мой равнялся сто девятнадцати. Сейчас похудел до сто трех. За половину недели даже до сто одного сбросил! — с гордостью объявил Шебутилов.

— А теперь к грустному: после очередной боли я пошел на УЗИ и там у меня обнаружили — Николай Нурланович всхлипнул, вытер слезы, и сказал — диффузные изменения печени и поджелудочной железы, а самое главное — он завыл, и через пять секунд крика договорил — спленомегалию!

Вера Павловна была в недоумении, как будто бы прослушала непонятный и несмешной анекдот. Она осторожно ответила:

— Николай, вы, может быть, не знаете… Да вы и не должны знать… диффузные изменения это не диагноз или заболевание, это просто заключение УЗИ. У этих параметров может быть разная степень изменений. Это значит, что нет очаговых процессов в организме, а спленомантал… спремон…

— Спленоменталгия. — помог Шебутилов.

— Вот она, да. Это тоже не значит, что вы больны. Возможно, у вас многочисленные заболевания, но…

Вера Павловна не договорила.

— Как?! И вы так спокойно говорите?! — он встал и начал ходить по комнате — его руки покраснели, потеряв прежний бледный цвет, лицо зацвело красным. — Что же с этим делать?

— Подождите, Николай, присядьте…

Николай присел, будто бы ему было невтерпеж сидеть на стуле. Он ерзал на нем, и будто бы порывался куда-то бежать.

— Вам нужно будет…

Он не мог молчать более.

— У меня нашли гепатит «Б»! У меня был такой стресс! Я начал принимать таблетки, вот тут они все написаны — он дал листок, и затараторил еще быстрее — На шестой день оказалась горечь во рту и боли в правом боку. Мой терапевт отругал меня за передозировку и отправил на ДНК анализ и уровень гепатита «Б». Но я переживаю за свою жизнь! Выпил на пузырек больше — так я только здоровее буду! А у меня жена! У меня две дочери! У меня мама с отцом! Кому я их оставлю? А такие анализы просто так не назначаются! Я ему говорю: «Александр Фомич, вы поймите! У меня жена! У меня…»

— Так что там с анализами? — уже нервно перебила Вера Павловна.

— А? Кто? Анализы… там оказалось, что анализы перепутали…. Мои анализы на гепатит оказались отрицательными, за что я благодарен Богу!

— А я нет…

— Что вы сказали?

— Это вы «что вы сказали»! Вы зачем мне это говорите, если в итоге анализы ложные?

— Ну так это не все, я же делал повторные! Ведь проблемы с желудком остались: то тут резанет, то там кольнет… Проходил флюрографию и ЭДС…

— Что они показали?

— Все хорошо.

— Вы можете говорить только про то, где не все хорошо?

— Так я же к этому и иду! Оказалось, что у меня увеличена селезенка! И сразу понял — у меня же она и болела! А я не знал, что она увеличена, вот боли и не замечал!

— Если не замечали, значит все было хорошо.

— Это еще что! Вот! — Шебутилов начал снимать пиджак, потом рубашку — На руке и ниже печени, видите?

— Нет.

— Ну как же, вот, родинка! Раз… и два! Вот вторая!

— И причем здесь родинки…

— Это я вас хочу спросить — причем? Может быть это рак?

— Аааа… Какие еще у вас симптомы рака?

— Фурункулы.

— Фурункулы — не симптомы рака, Николай Нурланович.

— Все-таки цирроз, да? — со страхом в глазах спросил Шебутилов, подпрыгнув все-таки со стула.

На несколько секунд шум и гам в кабинете прекратились. Николай с надеждой смотрел на терапевта, Вера Павловна же, схватившись двумя руками за голову, смотрела в пол под собой.

— У меня в листке анализа АСТ показатель 41, а норма — 42.

— Это верхняя граница нормы… Все, что вы перечислили, не говорит о раке и циррозе. Хорошо, давайте сделаем так: я вам напишу на листочке диету, анализы, в общем все подробно распишу, а вы через неделю приходите, в пятницу, я вас на три часа запишу, так и быть.

— А можно не от руки, а напечатать? А то я не пойму…

— Хорошо. Подождите только.

Через пять минут Шебутилов довольный вышел из кабинета. Но потом вспомнил, что к врачу он записан только через неделю, и в боку его сразу закололо, заныло и зарезало. Он побежал обратно по коридору, вновь извиняясь, и вбежал в 317 кабинет, где уже сидела заждавшаяся дама в белой куртке и желтой шляпе. Заглянув в дверь, но не переступив порог, он запричитал:

— Как это через неделю? Давайте пораньше, а то так у меня еще фурункулы вскачут, а там и печень отвалится!

Вера Павловна тяжело вздохнула, и хотела уже сказать, но дама тихо встала и пошла в сторону двери.

— Куда вы, Ева Андреевна?

— Я вижу, опять он к вам пришел. Вы сначала с ним закончите. А я пойду, в таком случае, кого-то другого найду. Благо у меня, действительно, не так все плохо, как у находящихся в этой комнате.

— Ева Андреевна, вы подождите, я вам помогу! Что же вы будете маяться? Уже и очередь отсидели!

— Вы себе помогите, Вера Павловна, прежде чем другим помогать…

И дама вышла из кабинета, медленно и аккуратно зашагав по коридору. Николай Нурланович зашел наконец в кабинет, но далеко не прошел. Вера Павловна отрезала:

— Не могу, Николай Нурланович — вы не успеете все сделать за более короткий срок. Я делаю для вас лучший вариант. До пятницы.

Шебутилов вышел из кабинета грустный, в жаркой шубе, пошел вновь по ногам людей, но теперь уже молча. Он не улыбался, только пытался понять — где же заболит сейчас? Он трогал себя везде, где могло резать, мял там, где могло ныть.

Дойдя до остановки в автобусе в таком состоянии, и постояв спокойно с минуту, он успокоился, и даже перестал трогать себя на людях. Он дернул телом, пытаясь вытряхнуть из себя все неблагоприятные мысли, и по нему прошла приятная дрожь. Но Николай Нурланович не принял эту дрожь за приятную. «Что это?» — спросил он сам у себя. Его ноги вздрогнули, и после очень долго дрожали, лоб мгновенно вспотел, неприятно наливая влагой кожу на лице. Он покраснел, и вновь бледные руки его стали кровавыми. «Что со мной? Это органы отказывают?».

Шебутилов рванул в больницу. Он оказался там через пять минут. Очередь почти не продвинулась — Вера Павловна успела принять от силы четырех человек. Шебутилов оттолкнул лысенького мужчину, пытающегося зайти к ней, и забежал сам:

— У меня селезенка отказывает!

— Да как же вы тогда так ходите? — с издевкой спросила Вера Павловна.

Шебутилов скинул шубу на пол и поспешно лег на кушетку.

— Зовите санитаров! Скорее! — он не двигался совсем, чтобы не навредить внутренним органам.

Вера Павловна встала и направилась к двери, но проходя мимо кушетки резко тыкнула рукой в селезенку Николая Нурлановича. Он со страхом посмотрел на нее.

— Я буду жаловаться! Зачем вы меня истязаете?

— Это пальпация. Ничего у вас не болит. Селезенка вот здесь, — она показала ему рукой — потрогайте сами.

Он выполнил ее действие и неожиданно улыбнулся, как бездомный, получивший неожиданно тысячу.

— Действительно… — он сел на кушетке. Вера Павловна подала ему его пальто, предварительно отряхнув.

— Извините… Спасибо вам.

— Видите? Не мешайте работать, пожалуйста. Увидимся с вами в пятницу.

Шебутилов вышел, и вновь молча прошел по коридору. Он опять оказался на остановке, но теперь дрожи в теле не было. Он обратил внимание на свое ощущение тела: «Нет, не болит» — подытожил он для себя». Зайдя в автобус, он сел у окна, как он и любил. Но рядом с ним села невероятных размеров женщина. Этого он не любил. Спустя пару остановок автобус забился людьми так, что даже на их с женщиной сиденье смогла поместиться маленькая девочка. Прижавшись к окну, отчасти из-за неизбежности, он стал смотреть сквозь драную тонировку на тающую черными оттенками зиму. На подтаявшей российской дороге, на кочках, его растрясло. Появилась слабость, на организм вдруг напала… тяжесть. «Селезенка распухла!» — подумал он, резко встал, неизвестно как сдвинув неподъемную женщину, и пропихиваясь к кондуктору сквозь классические тела и запахи тел маршрутки, крикнул водителю:

— Остановите здесь! Мне плохо!

Он отдал сторублевую купюру, смятую от нервов в руке, и выпрыгнул, чуть не уронив портфель. Когда он перебегал через дорогу, он не позаботился о своей безопасности. Шебутилова сбила машина. Похороны были в пятницу.