Быть творческим человеком. Путеводитель

Глеб Андреевич Васильев, 2022

Эта уникальная книга-путеводитель написана в форме программы развлекательного туристического путешествия. Она предлагает вам окунуться в мир творческого человека, понаблюдать за его взрослением, взаимодействиями с окружающими людьми и всевозможными жизненными аспектами, становлением и развитием творческого мировоззрения. Туристическую тропу повествования украшают забавные истории, примеры и факты из жизни автора и множества именитых творцов различных эпох.

Введение

Человеку свойственно заблуждаться всегда и везде. В вагонах поездов и на бортах самолетов предусмотрены проводники и бортпроводники, поэтому поезда и самолеты являются редким исключением из сурового правила. Но стоит человеку сделать шаг в сторону, сойти на перрон или ступить на поданный трап, как он вновь оказывается если не заблудившимся, то во власти заблуждений. Не блуждая вокруг да около, чтобы не усугублять глубину заблуждений, перейду к сути, а именно — к этой книге.

Итак, книга «БЫТЬ ТВОРЧЕСКИМ ЧЕЛОВЕКОМ. ПУТЕВОДИТЕЛЬ» — это подобный поездам и самолетам островок безопасности в мире, полном заблуждений. Как бы кто ни старался, заблудиться в ней не получится, потому что во время следования по путеводному маршруту вас будет сопровождать чуткий и бдительный проводник — я. Находясь под моей ответственностью, вы можете расслабиться и в полной мере насладиться великолепными видами на внутренние и внешние миры творческого человека, открывающимися со страниц этой книги.

ВАЖНОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!

Пока мы еще находимся на условном берегу, будет правильно и честно пресечь заблуждение, в ловушку которого вы вполне могли попасть и находиться в ней уже сейчас. Эта книга называется «БЫТЬ ТВОРЧЕСКИМ ЧЕЛОВЕКОМ. ПУТЕВОДИТЕЛЬ», а не «СТАТЬ ТВОРЧЕСКИМ ЧЕЛОВЕКОМ. РУКОВОДСТВО», и тому есть конкретная причина. Если вам нужна инструкция, как стать творческим человеком, то, пожалуйста, вот она:

СТАТЬ ТВОРЧЕСКИМ ЧЕЛОВЕКОМ. ИНСТРУКЦИЯ:

1. родиться творческим человеком.

Написать целую книгу ради одного только приведенного выше откровения, конечно, можно, но едва ли это было бы честно и оправданно. Не секрет, что существует немало книг, пытающихся продать, а точнее — самым наглым образом впарить чудодейственные рецепты становления креативной личности и вознесения оной на материально-социально-духовный Олимп. Авторы подобных курсов обычно не отличаются добросовестностью, творческой чистоплотностью и имеют на своем счету такие попахивающие жаждой наживы бестселлеры, как «Замуж за Бога: Стань Богатой Богиней за 48 часов», «Худеем вместе со Вселенной сидя на стуле: Открой в себе Черную Дыру» и «Тайна Счастья: раскупите весь тираж книги, запишитесь на мои онлайн-курсы, и будет мне счастье».

Несмотря на популярность и востребованность, подобные нон-фикшн книги, щедро заполняющие стеллажи разделов «ЛИЧНОСТНЫЙ РОСТ», «ПСИХОЛОГИЯ» и «ЭЗОТЕРИКА», не стоят жизней деревьев, пущенных на бумагу для их напечатания. Этот печальный факт обусловлен тем, что авторы в массе своей банально врут или ведрами льют мутную мистическую водицу. Во всех историях успешного успеха обнаруживается один из двух возможных сценариев. Первый — анекдотический: «Когда мне было десять лет, я нашел грязное яблоко, помыл его и продал за пять копеек. На эти деньги я купил два грязных яблока, вымыл их и продал за десять копеек. Я никогда не останавливался на достигнутом, уверенно шел к цели, невзирая на трудности и преграды. Даже когда умер мой дядя и оставил мне миллиардное состояние, я выдержал этот жестокий удар судьбы, и стал стараться еще упорнее». Второй сценарий — шизо-магический: «Когда мне было десять лет, я понял, что умею разговаривать со Вселенной. Я попросил Вселенную дать мне знак, что она слышит и понимает меня, и в тот же день Вселенная послала мне грязное яблоко, которое я помыл и продал за пять копеек. Вселенная — это наша добрая и заботливая мама, она никогда не оставляет своих деток и всегда откликается на их просьбы».

Что касается книги «БЫТЬ ТВОРЧЕСКИМ ЧЕЛОВЕКОМ. ПУТЕВОДИТЕЛЬ», то ее название полностью отражает содержание и не содержит никаких ловушек и лживых обещаний. Звучит как саморекламное утверждение «Все врут, кроме меня!»? Ну, что поделать, если так оно и есть. В этой книге приведена подробная карта бытия творческого человека, описаны маршруты его перемещения во времени и пространстве, а также механизмы физического и ментального взаимодействия со всевозможными существами и явлениями.

Читатель, являющийся творческой личностью, найдет здесь зеркало, глядя в которое сможет увидеть как свои давно знакомые родные и милые черты, так и неожиданные и забавные детали, ранее ускользавшие от внимания. Человек, далекий от творчества, совершив путешествие по миру человека творческого, станет лучше понимать творцов, их мотивы, метания и странности. Возможно, обрадуется тому, что сам не обременен творческим зудом и креативностью мышления. В любом случае, времяпрепровождение будет приятным, что в наше время дорогого стоит.

Определение

Чтобы достигнуть полного взаимопонимания, следует прояснить, какой именно феномен в этой книге обозначается словосочетанием «творческий человек». Творческий человек — это аномалия мышления, приводящая к тому, что персона без особой на то надобности то и дело стремится сделать что-то из практически ничего или улучшить нечто совершенно неожиданным способом.

«Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда»

Эти строчки Анны Андреевны Ахматовой наилучшим образом иллюстрируют бурление умозрительных шариков во внутричерепном пространстве творческого человека. Например, Антон Павлович Чехов, человек определенно творческий, увидев во время прогулки мертвую чайку и чуть не наступив на нее, подумал не «Фу! Гадость! Чуть не вляпался!» То есть, это он, может, тоже подумал, но важнее, что вид дохлой птицы, некогда гордо парящей в небесном просторе, а ныне прискорбно разлагающейся на берегу, запустил в голове Чехова процесс создания пьесы «Чайка». Так откровенный сор — гниющий птичий труп — стал строительным материалом для произведения, считающегося вершиной драматического искусства.

В фундаменте практически любого произведения лежит какая-нибудь мелочь, пустячная ситуация, на которую человек не творческий и внимания не обратит, а если и обратит, то значения не придаст. Вот начало песни «Тайный Узбек» Бориса Гребенщикова:

«Мы держались так долго, как только могли

Но туда и сюда и напрочь забыли пин-код

И теперь мы идем, не касаясь земли

И бьемся в стену, хотя с рождения знаем, где вход

Но тяжелое время сомнений пришло и ушло

Рука славы сгорела, и пепел рассыпан, и смесь

Вылита. И тому, кто тут держит весло

Передайте, что Тайный Узбек уже здесь»

О чем эти слова? Похоже на философское иносказание. Метафоричность образов глубока и предлагает пытливому уму бескрайнее поле всевозможных трактовок. Неутешительные перемены в современной России, потерянность и беспомощность людей, неотвратимость рока и хтонический ужас, олицетворением которого является Тайный Узбек — присмотревшись, можно разглядеть все это и многое другое. А топливом для разжигания сей глубокомысленной песни послужила максимально будничная история. Борис Борисович приобрел весьма недешевую квартиру в некой элитной локации и был раздосадован тем фактом, что и там в подъезде туда-сюда шныряют узбеки и работящие граждане других стран Средней Азии.

Законы физики суровы, особенно когда птица сталкивается с явлением вязкости и силой земного притяжения. Увязнет один коготок — увязнет и вся птичка. Так Виктор Олегович Пелевин увяз в очаровании парадоксальной мыслью, что антонимом Angry Birds («Злые птички») служат «Добрые люди», и создал одноименный рассказ. По сюжету злые птицы превращают людей в живые снаряды-шахид-камикадзе так же, как поступили с птицами гейм-девелоперы, ответственные за игровую франшизу Angry Birds, и миллионы игроков, которым эта забава пришлась по вкусу. Результат вышел немного утомительным, но вполне изобретательным и впечатляющим глубиной гротескного псевдо-драматизма.

Итальянский виртуоз и композитор Джузеппе Тартини написал сонату «Дьявольская трель» под влиянием ночного комара, назойливо звенящего над его дремлющим ухом, а Николай Римский-Корсаков так впечатлился полетом шмеля, что сочинил одноименную оркестровую интермедию для своей оперы «Сказка о царе Салтане».

Скульпторы и художники — творческие люди, прикладывающие к искусству не только голову, но и руку, также черпают вдохновение буквально откуда попало. От библейских сюжетов и исторических событий до банок с консервированным томатным супом — все нашло свое воплощение на холстах, в мраморе и бронзе.

Коль скоро мы разобрались с созданием чего-то из практически ничего, перейдем к неожиданным улучшениям чего-то имеющегося. Тут тоже полным-полно вариантов. К примеру, жанр пародии. Мигель де Сервантес написал книгу о похождения хитроумного идальго Дона Кихота Ламанчского, высмеивая традиционные для шестнадцатого века рыцарские романы. Со временем роман Сервантеса хоть и утратил свою сатирическую ценность, зато стал классикой и единственным образцом рыцарского романа, знакомым широкому кругу читателей.

Уроженец Чехословакии Томаш Штраусслер, более известный под псевдонимом Том Стоппард, замахнулся на великое — на самого Вильяма Шекспира. И не в абы каком проявлении вселенского барда, а в самом что ни есть монументальном — в «Гамлете». В абсурдно-философской пьесе «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Стоппард вывел под свет софитов пару второстепенных персонажей шекспировской трагедии и продемонстрировал «как все было на самом деле» Уровень психоделии высок, но ни в коем случае не зашкаливает, а экранизацию «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» можно смело рекомендовать к просмотру не только людям творческим, но и вообще всем.

В первой декаде двадцать первого века Сет Грэм-Смит взял роман «Гордость и предубеждение», написанный Джейн Остин за двести лет до того, и густо приправил его живыми мертвецами, восточными боевыми искусствами и зубодробительным экшном. Реакция публики и критиков на «Гордость и предубеждение и зомби» была смешанной, что никак не умаляет креативности ремейка. Можно ли назвать сие творение глумлением и поруганием классики? Можно, но это будет глупым и примитивным решением, так как в результате алхимической свадьбы оригинал незыблемо остается на своем месте и ничего не теряет, а творческая ревизия, обладающая собственной художественной ценностью, освежает его пыльное дыхание.

Использование давно существующих образов в визуальном искусстве также не вредит остроте и новизне создаваемого произведения. Так, Микки Маус и Рональд Макдональд, появившиеся в мрачных работах андерграундного стрит-арт художника Бэнкси, едва ли когда-то прежде вызывали такие эмоции.

Можно ли из всего вышесказанного сделать вывод, что любой, созидающий что угодно из чего угодно или эксплуатирующий известные сюжеты и узнаваемых медийных персонажей, является творческим человеком? Чтобы узнать ваш персональный ответ на этот вопрос, достаточно пройти короткий тест:

1. Является ли по вашему мнению творчеством придуманная Незнайкой рифма «палка-селедка»?

2. Является ли по вашему мнению творчеством изображение Венеры Милосской, к которому пятиклассник пририсовал бороду и усы?

Если вы дали положительный ответ на один или более вопросов теста, то вам позволяется считать творческим человеком абсолютно кого угодно, включая художника Никаса Сафронова и скульптора Зураба Церетели. Если на оба вопроса вы дали отрицательный ответ, то вашему чувству эстетического вкуса не так легко угодить, и место в вашем персональном пантеоне творческих людей дано заслужить далеко не каждому.

К слову, творческий человек вовсе не обязан быть известным, популярным и иметь на своем счету тонны запечатленного творческого контента. Творчество может быть сиюминутным и устным, а умение остроумно шутить в режиме импровизации — это уже вполне себе творчество. Другое дело, что творец, бросающий свое творчество на ветер, с большей долей вероятности легкомысленен или ленив и с гораздо меньшей вероятностью — напрочь лишен амбиций.

Ах да, чуть не забыл ковырнуть один из самых жирных и плодородных пластов творческого грунта. Инженеры и дизайнеры. Да-да, дизайнеры и инженеры. Звучит не очень-то возвышенно, но мало ли как что звучит. Внешний вид и функциональная начинка чего угодно от конфетки до собора Парижской Богоматери — это всегда дитя союза дизайна и инженерии. И даже такая очевидная банальность, как карамель на палочке — это изначально оригинальное инженерное решение, а обертка — безусловный дизайн.

Тому образу «Чупа-чупса», который нам известен, мы обязаны божественно (или дьявольски) одаренному творческому испанцу по имени Сальвадор Дали. Вид этой карамельки не пробуждает в вас сакрального трепета, не заставляет пасть на колени и разрыдаться от рвущего душу катарсиса? Что ж, так, наверное, и лучше. Место конфете в магазине, а против того, чтобы совмещать религиозные святилища и торговые площадки, авторитетно выступал сам господин Иисус. Среди реализаций дизайна и инженерии полным-полно утилитарной серости, вроде классического малобюджетного жилья, именуемого трескучим словцом «хрущовка», или не менее классического угловатого транспортного средства с пивным послевкусием в названии — «Жигули». Но стоит помнить, что далеко не каждая Дарья Донцова — сэр Артур Игнейшус Конан Дойл. Дизайн и инженерия часто разочаровывают, удручают и раздражают, но есть в этом и плюс. На фоне образчиков дурновкусия и китча плоды талантливого творчества контрастируют гораздо объемнее и убедительнее.

В некоторых из параллельных вселенных творческими людьми считаются ушлые дельцы, сочиняющие замысловатые схемы финансового обогащения, предприимчивые авантюристы, виртуозно ломающие систему и элегантно обводящие обывателей вокруг пальца. Там же высоко ценятся и широко признаются творческие заслуги футболистов и хоккеистов — авторов уникальных голов, спринтеров и стайеров — авторов рекордных финишей, боксеров и других бойцов — авторов сногсшибательных ударов в жбан. В тех же краях лучшими продажами хвастаются продавцы, реализующие товары массового потребления через творческий подход — с использованием слов «философия» и «экосистема». И музыка, которая звучит там из всех табуреток, — ее тоже будто бы принято считать плодом творчества. Как же все-таки хорошо, что вселенные эти так далеки и так параллельны, что риск пересечься с ними ничтожно мал.

Почему нет?

Мои драгоценные путешественники, вы, конечно же, заметили, как во Введении я обмолвился, что единственный путь к становлению творческим человеком лежит через рождение творческим человеком. Кого-то этот факт огорчил, кого-то разозлил, а кто-то желает узнать, почему дела обстоят таким образом и никак иначе. Первым я приношу свои искренние извинения, вторых призываю к миру и спокойствию, а специально для моих любимчиков третьих (обожаю любопытных!) приведу в этой главе объяснение, простое и надежное, как швейцарский армейский нож и его земляки — швейцарские часы.

Творческий зуд — это состояние ума. И, увы и даже ах, как раз-таки над своим умом человек находится в наименьшей власти. Справедливости ради стоит заметить, что и над всем остальным человек не то что бы обладает какой-то серьезной властью. Конечно, бывают исключения. Если взяться, вооружиться серьезным подходом и продуманной мотивацией, спланировать распорядок дня, вдумчиво подойти к употреблению яств и напитков, озаботиться должной физической нагрузкой и не отступать от намеченного, то за полгода-год можно подготовить свое тело к пляжному сезону… Да ладно, кого я пытаюсь обмануть. Вы же все равно съедите еще этих мягких французских булок, вкусите от торта, пышного как свадьба королевских особ, да и крылышки, явно ангельские, хоть и цыплячьи, мимо вас ни под каким соусом не пролетят. А покидать объятия дивана в угоду пешей (!) прогулки… Не уверен, что в наше время все еще законно передвигаться без помощи колесного транспорта на расстояния, превышающие протяженность маршрута «диван-санузел».

Но хватит плохих примеров. Приведу хороший. Свое тело, прекрасное по изначальному замыслу творца и регулярно подпитываемое заботливым носителем, человек действительно может улучшить. И ему при этом не понадобится бросать вызов здравому смыслу и существующему законодательству. Одежда. О, да. Как много в этом слове. Как много? Очень. Практически все, от альфы до омеги, включая инь и ян, а также всю вселенную и предшествующий ей первоначальный хаос. Футболочки и балахоны с принтами любой степени вообразимости. Платья и костюмы на всякие случаи жизни, включая те, которых в вашей жизни не случится никогда. Обувь от практичной и удобной, до подавляющей и сокрушающей хрупкую психику сторонних наблюдателей своей вычурностью и ценой. Головные уборы, через тип и фасон которых внутренний мир обладателя щедрыми струями фонтанирует в пространства интерьеров и экстерьеров. А еще всевозможные рюкзаки, клатчи, ридикюли, кошелечки и прочие создания сумчатого племени, значки и нашивки, серьги и вездесущие пирсинги, кольца, перстни, браслеты, бусы, монисты, часы, гаджеты и другие аксессуары, имя которым Легион в степени плюс-минус бесконечность.

За (и под) пределами одежды следует продолжение. Стрижка, прическа, укладка и покраска волосяных покровов. Удивительные манипуляции с ногтями, произрастающими как выше, так и ниже телесного экватора. Отдельно стоит упомянуть татуировки, так как иначе, полагаю, прощения моей забывчивости не будет. (Эстетическую хирургию напротив упоминать не стану, так как на мой взгляд с эстетикой там приключился какой-то скверный анекдот и ее вырезали).

Выдерживая те или иные стили либо дерзко экспериментируя с фасонами, сочетая несочетаемое или демонстрируя верность традициям, человек может создавать какие угодно версии самого себя. Вот только что был младший сержант полиции Жалтынбеков, а теперь, после смены костюма — пророк панк-индустриальной альтернативы. Еще одно переодевание, и он — наивно-циничный художник безвозвратно ушедшей эпохи. Или — писатель-эротоман с гигабайтами распутного опыта. А, может, — отвязная небинарная личность на марше гордости. Либо — целый господин генерал Жалтынбеков. Хочешь выглядеть как музыкант, художник, писатель? Будешь! Разумеется, при условии, что не заленишься, хватит денег и мама не заругает.

И вот мы подошли к неприятному вопросу, на который тем не менее нужно ответить. Выглядеть и являться — одно ли это и то же? Когда речь идет о чем-то, что выглядит, как утка, то разумно предположить, что это существо уткой и является. Или по крайней мере не сильно отстает от нее по вкусовым качествам. Но если перед нами человек с максимальной скрупулезностью обликом повторяющий Сальвадора Дали, отважимся ли мы поверить в то, что лицезрим художника? Нет. И не только по той причине, что Сальвадор Дали окончательно покинул этот бренный мир. Раз уж все мы серьезные люди и ответственно подходим к поставленным перед нами задачам… Хорошо, не все, но многие из нас… В общем, я бы в подобной ситуации попросил потенциального художника продемонстрировать свое мастерство. Сумел изобразить фантик карамельки «Чупа-чупс»? Умница, Сальвадор! Я в тебе практически не сомневался!

Немного понизим градус всеобщего ликования по поводу того, что Дали доказал свою творческую подлинность, и на пару ступенек спустимся с небес поближе к земной поверхности. Человек, не обладающий творческими жилками, прожилками и поджилками, не сумеет пройти испытание, какие бы высокохудожественные усы ни украшали его верхнюю губу. Факт суровый, но требующий признания — пальто, шарф и даже берет не сделают человека хоть сколько-нибудь творческим. Как, впрочем, и не умалят имеющихся творческих достоинств. Потому что, творчество — это…

…состояние ума. Да, прошу прощения за повтор. Как известно, шутка, повторенная дважды, в два раза смешнее. Да? Может быть, да. Или нет. Это во многом зависит как от шутки и ее подачи, так и от внемлющей аудитории. Кто-то, возможно, через тридцать секунд забывает все услышанное. Для такого слушателя шутка, сколько бы раз ее ни рассказывали, в своей смехотворности не приобретает и не теряет. Поэтому…

Да-да, состояние ума. А ум — штука весьма непростая, хоть и очень интересная. Что мы вообще можем сделать с нашим умом? Давайте разомнемся и позагибаем пальцы. Итак, мизинчик: мы можем угробить наш ум ко всем чертям. Увы, но чаще всего люди именно так распоряжаются своим интеллектом. Путей к овощному уровню восприимчивости и сообразительности, а также сокращению времени оперативной памяти до тридцати секунд, современный мир предлагает в ассортименте. Алкоголь? Ваше здоровье! Наркотики? О, какие у меня, оказывается, огрооомные руки! Мультимедиа? Я обязательно соберу все разноцветные кристаллики по три в ряд, но сперва мне нужно ознакомиться с новым клипом — там три миллиарда просмотров, и Инстаграм уже два часа как не лайкан! Работа? Нам очень важен ваш звонок, наша касса всегда открыта для вас! Средства массового манипулирования сознанием? Я всегда подозревал, что внутренние и внешние враги нашего великого государства пытаются украсть нашу национальную гордость, историю и независимость! Безделье? Эх, сто пятьдесят телеканалов, смотреть, конечно, нечего, но не выключать же…

Для мизинчика, пожалуй, хватит. Переходим к безымянному пальцу: образование. Говоря об образовании, ироничнее было бы загнуть средний палец, так как именно его человек чаще всего демонстрирует багажу знаний, накопленных в результате обучения. Детский сад, школа, колледж, училище, институт, университет, академия… Полагаю, от этих слов у вас уже случился рефлекторный дыхательный акт, именуемый зевотой. Как точно в свойственной ему простоте подметил Пушкин, мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь. Действительно, через образовательный процесс так или иначе прошли все, благополучно пережившие пору младенчества, и если чему и научились, то исключительно как-нибудь делать хоть что-нибудь.

При должной усидчивости и упорстве можно научиться и чему-то более интересному. Например, владению языком жестов, игре на вибрафоне, взятию многоэтажных интегралов и программированию на Турбо Паскале. Диплом художника, писателя, архитектора и дизайнера, как общеизвестно, тоже можно получить и не такой уж большой кровью. Но ни диплом с указанием творческой специальности, ни практическое умение отстучать на вибрафоне «Турецкое рондо» Моцарта не делают из личности творческую личность. Личность остается все с той же исходной креативностью, просто становится более умелой в определенных областях.

«Нас обманули?!» — гневно воскликнут посетители творческих платных курсов и мастер-классов, и будут недалеки от истины. Суть любого обучения в — драматическая пауза — повторении. Тот, кто умеет забивать гвозди, сперва показывает ученикам, как нужно забивать гвозди, а потом наблюдает и оценивает то, как они в результате ряда исполненных актов забивания гвоздей научились забивать гвозди. Игра на вибрафоне, как и программирование на Турбо Паскале, принципиально не сильно отличается от забивания гвоздей. И то, и другое, и третье — формы человеческой деятельности, передающиеся посредством повторений чужого опыта. Творческий же опыт уникален и появляется исключительно в процессе непосредственного творчества. Нельзя заново создать «Евгения Онегина», переписав гусиным пером весь текст. В музицировании, программировании и гвоздезабивании есть четкие понятия — как правильно и как неправильно. В творчестве все наоборот — никаких правил и ограничений, кроме как оговоренных в кодексах административных и уголовных правонарушений.

Какой напряженный момент! Выходит, что образование вредит творчеству, утягивая личность из просторов неизведанного в тихие гавани шаблонных мыслей и действий? Друзья мои, можете расслабиться. Ну же, ну, расслабьтесь, все в порядке. Творческому человеку образование только на пользу. Тушить творческий ум шаблонами так же эффективно, как забивать гвозди Турбо Паскалем. Зато, расширив свой арсенал знаний и навыков, творческая персона может существенно обогатить собственную изобразительную палитру.

Любезные путешественники, вы еще не забыли, что мы тут взялись загибать пальцы? Подскажу, сейчас очередь среднего пальца: самосовершенствование. Как вы понимаете, средний палец — это всегда максимально иронично. Некоторые э… так и быть, назовем их адептами, всерьез полагают, что могут с помощью чужих инструкций, лекций и практик перевести свое сознание на совершенно иной уровень. И там, на этом совершенно ином уровне, они смогут решительно все. Питаться солнечной энергией, летать на Луну без космического корабля, скафандра и комплексного обеда, упакованного в тюбики. О такой мелочи, как способность создавать что-то из почти ничего или улучшать нечто без особой причины и надобности, даже говорить смешно. Конечно, приложится и она, и бейсбольная карточка с фотографией Иисуса, отбивающего мяч битой, и его же автографом. Впрочем, нет. Я, кажется, хватил, лишнего. Иисус, бейсбол, автограф — это уже чуточку чересчур. Но, надеюсь, что смысл вы уловили. Если хочется самосовершенствования, попробуйте что-нибудь посложнее. Например, попробуйте сортировать свой мусор и прекратить разбрасывать сор в местах, для этого не предназначенных. А если вам удастся настроить свой ум на мысль, что ваше мнение может быть не только не единственно верным, но и не всегда уместным, если вам удастся с этой мыслью смириться и сжиться, то… Нет, правда, я не такой уж большой фанат фантастики, каким могу показаться. Действительно, начните с мусора. Вдруг да получится.

А мы тем временем дошли до указательного пальца: сумасшествие. И тут не обошлось без старушки иронии. Ведь именно указательным пальцем крутят у виска, желая без лишних слов обнародовать свою оценку чьей-либо вменяемости. Сошествие с ума, драматический закат шариков за ролики, трагический съезд кукухи с насиженного места. Можно ли добиться этого собственными силами? Не то что бы проще простого, но расшатать и расковырять психику вполне реально. А если есть склонность к злоупотреблениям или в роду имеются персоны, обремененные шизофренией, то шансы на успех значительно повышаются.

Приводить рецепты осознанного сумасхождения не стану — я вам, простите, не какой-нибудь псих ненормальный. Скажу лишь, что в творческой среде ничтожно мало выдающихся творцов с, выражаясь шершавым языком психиатрии, сорванной крышей. Психическое расстройство, как правило, не спешит помогать в создании чего-то из ничего или в спонтанном улучшении чего-то, в этом не нуждающегося. Винсент Ван Гог уловил свой творческий стиль не благодаря, а вопреки проблемам с головой, которые кроме мучений и страданий не доставляли ему решительно ничего хорошего. Говорят, что когда бог хочет наказать человека, он отнимает у него разум. Религиозен я не более чем среднестатистический фикус — тут уж придется поверить мне на слово. Но в том, что безумие является страшнейшей карой, у меня сомнений нет. Оттого достаточно странной кажется мода на ныне так называемое биполярное расстройство, которое ранее именовалось маниакально-депрессивным психозом. Определенно, личности с этим расстройством не лишены загадочности — никогда заранее не знаешь, в какой они стадии — маниакальной или депрессивной. Но подобные сюрпризы вредят как окружающим, так и самим биполярникам, которым очень-очень трудно найти любовь, работу и вообще хоть как-то устроиться в этом и без того непростом мире.

Загибаем большой палец: битье головой об стену или иной твердый предмет. Большой палец — международный символ одобрения, в данном случае — исключительно ироничного. В приступе творческих мук или в попытке совладать с творческим кризисом творец может нанести физический ущерб собственному организму. Но это контрпродуктивно. Каждый волен биться головой обо что ему заблагорассудится, тут я вмешиваться не стану. Однако не следует ждать, что сотрясение мозга заставит ум изменить свое состояние в пользу создания чего-то из ничего и так далее.

Пальцы одной руки загнуты, а вторая нам в этой главе и не понадобится, поскольку рассматривать варианты инопланетного и божественного вмешательства в человеческое творчество я не стану. Смею надеяться, что теперь вам ясен постулат о том, что творческое мышление — не кот Шредингера. Оно либо есть, либо его нет. Третьего не дано, как не дано и костылей-протезов для превращения нормального человека в человека творческого. Очень рад, что мне удалось все так изящно объяснить, не задев ничьих чувств.

В качестве небольшого постскриптума или, выражаясь коммерческим и одновременно геймерским языком, бонуса, добавлю к этой главе один абзац, посвященный киноленте «Быть Джоном Малковичем». Не стану полностью пересказывать сюжет, но вкратце изложу фабулу. Некий творческий человек — маэстро-кукловод по имени Крейг — ввиду отсутствия спроса на марионеточное искусство и необходимости кормить семью отправляется работать в офис. Около гарри-поттеровским методом он попадает на седьмой с половиной этаж бизнес-центра, где обнаруживает дверцу, ведущую в голову голливудского актера Джона Малковича. Оказавшись в голове Малковича, Крейг получает полный контроль над всеми действиями актера. Будучи официальным Джоном Малковичем, он умудряется разжечь интерес публики к кукольным представлениям. Вслед за Крейгом вход в голову Джона находят другие, не творческие личности. Управление не творцами плохо способствует карьере Малковича. Это далеко не конец истории, написанной шедевральным сценаристом Чарли Кауфманом, но конец моего обращения к этому фильму. Остается только сделать выводы (их будет всего два, так что изгибать или еще как-то утруждать пальцы не потребуется). Первый вывод: в современном мире творческий человек (каким бы творчеством он ни занимался) будет гораздо успешнее, если он уже известен и стал брендом (как, например, Джон Малкович). В частности, если Малкович вдруг начнет продавать матрешек собственного изготовления, их будут покупать. Второй вывод: удачная попытка влезть в раскрученный бренд не означает обязательного прихода к тотальному успеху. Так, если кроме одинаковых матрешек Малкович ничего больше не предложит, то скоро перестанет быть популярных брендом. Так что мы с Чарли Кауфманом говорим дуэтом в один микрофон: творческим человеком быть можно, а стать — нет.

Творчество, искусство и настоящее искусство

Творчество и искусство — а не одно ли это и то же? Ах, вопросы, вопросы, вопросы. Но если есть вопросы, будут и ответы. Разница между искусством и творчеством имеется, хоть она и не всегда легко уловима. Так вооружим же наши умы мысленными сачками и поймаем эту изворотливую бестию.

Первый взмах сачка, и вот он — первый улов. Далеко не любой творческий акт заканчивается рождением произведения искусства. Детское творчество пока что трогать не будем, настанет время поговорить и о нем. Сейчас же обратим взор на такое взрослое творчество, как малая форма, именуемая палиндромом. Однажды, разминая умственные складки и извилины, творческий человек, по вселенной которого мы сейчас путешествуем, на ходу сотворил такой образчик: «Тела, утро, ор… туалет». Сцена вполне жизненная и хорошо знакомая тем, кому приходилось сталкиваться с феноменом общежития. Фраза, запечатлевшая один из аспектов пробуждения человейника, читается слева направо и наоборот в точности так, как и полагается палиндрому. Но являются ли эти четыре слова, подобранные в специально выверенном порядке, искусством? Очевидно, что нет.

Еще один творческий пример — стих в малом поэтическом жанре «пирожок»:

«зима крестьянин поразмыслив

решает крепко забухать

лошадка сдохла дровни сгнили

все суета сует и тлен»

Четыре строки пропитаны безысходностью и неотвратимостью зимы, прочно ассоциирующейся отнюдь не с развеселой лубочной Зимушкой-Зимой и Морозом-воеводой Некрасова. В отличие от некрасовского крестьянина, вздумавшего торжествовать, реальному крепостному труженику села совсем не весело. Для него зима это не улыбчивые рыженосые снеговики, саночные покатушки, глинтвейн у камина и бесстыдная вакханалия праздничных распродаж, стремящаяся утащить в преисподнюю все средства с ваших дебетовых и кредитных карт. Крестьянину уготованы гибельная стужа и кромешная мгла, что он и осознает с мрачной покорностью. Однако и глубинный драматизм суровой реальности маленького человека не делает стишок-пирожок произведением искусства.

Творчество в принципе может быть каким угодно сиюминутным и крошечным. Напротив, когда речь идет об искусстве, на периферии сознания из тьмы слоноподобными ночными мотыльками воспаряют такие слова, как монументальность и труд. Большинство людей сходится во мнении, что обитающая в пруду рыбка не ловится без труда, и этой своей чертой походит на искусство.

Не будем лениться и еще разок махнем сачком. Нам снова повезло. Мы уловили следующее уточнение — далеко не всякое искусство является результатом творчества. Одаренный скрипач, в лучшем виде выпиливающий хитроумные завитки Паганини, — занят ли он в сфере искусства? Определенно, занят обеими руками. Но насколько бы восхитительной ни казалась игра скрипача тем, кто знает толк и разбирается в скрипичной музыке, его искусство заключается в манипулировании скрипкой, а творчество остается за Паганини. За успешными скрипачами, пианистами и другими музыкантами плещутся океаны пролитого ими пота, часы репетиций складываются в долгие годы, а мозоли на их пальцах давным-давно обзавелись своими собственными мозолями. Лучшие музыканты-исполнители могут быть напрочь лишены творческих способностей и амбиций, и это никак не умаляет их заслуг на ниве искусства. В то же время творец-композитор может быть посредственным исполнителем, так как его гораздо сильнее интересует создание новых концепций и форм, нежели доведение до совершенства чего-то существующего и успевшего наскучить.

Итак, не обращаясь к оракулу Википедии, мы поймали достаточно, чтобы формула искусства сложилась: масштабный продуманный замысел и совершенство его реализации. Выходит, что в действительности могут существовать три варианта. Творческий человек, не удосуживающийся оттачивать мастерство и в целом не слишком серьезно относящийся к своему творчеству. Человек искусства, достойно отрабатывающий свою зарплату в театре или оркестре, но чурающийся творческих экспериментов. И, наконец, человек два-в-одном, творец и исполнитель, счастливчик, для которого искусство это и увлечение, и профессия. Ой, я чуть было не допустил оплошность, забыв упомянуть четвертый тип — бабушек гардеробщиц, работающих в театрах, и старушек смотрительниц, бдящих в музейных залах. Вот поистине самоотверженные люди искусства, способные при необходимости за это искусство и горло перегрызть.

Внимание! Я вынужден срочно свистать всех наверх, и это не учебная тревога. Пока мы махали умозрительными сачками, уютно побалтывая свешенными за борт ножками, к нашему кораблю приблизился коварный айсберг заблуждения. Как надежный проводник, головой отвечающий за вашу безопасность, я сделаю все, чтобы избежать столкновения. Но мне потребуется помощь каждого из вас. Давайте, не хмурьтесь, умение работать в команде — это не такой уж плохой навык даже за пределами резюме.

Айсберг заблуждения, угрожающий нашему приятному путешествию по вселенной творческого человека, называется «Настоящее Искусство». Настоящее Искусство — слова эти нужно произносить торжественно и одухотворенно, без тени веселья и намека на улыбку. Настоящее Искусство — это божество, требующее всеобщей жертвы.

Во имя Настоящего Искусства творец должен положить на алтарь всего себя, посвятить свою жизнь до единой секунды, излить кровь до последней капли. И только тогда в муках рождаются Шедевры Настоящего Искусства — фреска Микеланджело, изображающая сцены Страшного суда на сводах Сикстинской Капеллы, роман «Война и мир» Льва Толстого, полотно «Явление Христа народу» Александра Иванова, седьмая «Ленинградская» симфония Дмитрия Шостаковича, балет «Ромео и Джульетта» Сергея Прокофьева и опера «Тоска» Джакомо Пуччини.

К зрителю, читателю и слушателю Настоящее Искусство также не ведает ни жалости, ни сострадания. Отдавая ему должное, многие люди принуждают себя тратить время, деньги и эмоциональные силы на то, что не приносит им удовольствия. Страница за страницей они с мучительным зубовным скрежетом протискиваются через текст «Отверженных» Виктора Гюго. Изнывая и маясь, заставляют себя высиживать часы в креслах Большого театра. Смиряясь с неизбежностью мигрени, загружают в свои плей-листы эпохальные творения Генделя и Брамса.

Добровольно пройдя через пытки Настоящим Искусством, люди испытывают священный трепет. Они чувствуют, что прикоснулись к чему-то Великому, лежащему в основе мироздания. Получили мощнейший заряд духовности. Очистились. Стали лучше и мудрее. Возвысились над мирской суетой и, что гораздо приятнее, — над суетными мирянами, с чавканьем потребляющими попкорн киновселенной Марвел. Ввернешь так в пустопорожний разговор о том, как кто провел уикенд, фразу «а я «Улисса» дочитал», и видишь — стекленеют глаза собеседников, раскрываются их рты от восхищения, зависти и досады на собственную непричастность. Добавишь, как бы между прочим — «да, в оригинале, разумеется», и окончательно увенчиваешься сиянием, недоступным твоим незадачливым приятелям.

Вы отчетливо видите айсберг Настоящего Искусства, готовый сокрушить наш дивный корабль, как яичную скорлупку? Действуя вместе, мы сможем разбить его! Приглядитесь. Видите надпись «НАСТОЯЩЕЕ ИСКУССТВО — НЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ», каллиграфически выведенную на мощной груди ледяного колосса? Это утверждение, нередко принимаемое за аксиому, и превращает феномен Настоящего Искусства в заблуждение. Достаточно стереть ее, чтобы морок развеялся, и айсберг обрел уязвимость.

Откуда взялись страсть и ярость, с которой искусство противопоставляется развлечению? Поставим надвигающийся айсберг на паузу и совершим экскурс в прошлое. Нам нужно посетить нашего предка, называемого пещерным человеком. Вскользь подметим, что у него достаточно сообразительности, чтобы между вечно холодными сырыми пещерами и более-менее комфортабельными гротами выбирать для жилья последние.

Вообще пещерный человек отнюдь не так глуп, как многие могут про него думать. Скажу больше, по умственным способностям наш пра-пра-пра и еще тысячу раз пра прадедушка превосходит большинство наших же современников. Погодите, нет нужды вызывать бригаду скорой медицинской помощи. Я не сошел с ума и не нахожусь под воздействием дурманящей химии. Естественно, пещерный человек не обладал знаниями о таблице умножения и алфавите, и вообще был в высшей степени не образован. Но речь идет об уме, а не об образовании.

Какие задачи решает отдельно взятый современный человек? Можете взять лист бумаги и написать на нем все, что вам приходится делать. Едва ли список получится длинным, даже если вы работаете на трех работах, воспитываете пятерых детей, играете на множестве музыкальных инструментов, владеете экзотическими языками и имеете такие хобби, о каких большинство слыхом не слыхивало. А теперь вообразим список повседневных задач пещерного человека и… Он поистине бесконечен.

Да, все сводилось к трем базовым пунктам — обеспечению физической безопасности, добыче пропитания и продолжению рода. Как вы можете заметить, эти ценности остаются с нами сегодня и, полагаю, завтра тоже никуда не денутся. Только пещерному человеку, в отличие от нас, для достижения удовлетворительного результата по всем трем пунктам приходилось ежедневно совершать подвиги. Он рождался и, опять же в отличие от нас, не получал никаких инструкций по пользованию этим миром. Ему буквально на собственной шкуре приходилось открывать все законы природы. Что съедобно, что не съедобно, как охотиться и как убегать, чтобы не стать добычей, — этому родители могли научить на собственном примере. Но уникальных ситуаций все равно оставалось великое множество. При этом ставки были максимально высоки.

Подвернул ногу или иным способом утратил мобильность? Ты труп. Простудился? Ты труп. Спал слишком крепко и не заметил опасности? Ты труп. Не выспался и из-за этого потерял бдительность? Ты труп. Лизнул не ту жабу? Ну, можете сами догадаться, что исход печален. Не стать раньше срока трупом животным помогают быстрые ноги, острые когти и клыки, мощная мускулатура, средства маскировки, яд и другие штучки, которых человек либо лишен вовсе, либо имеет в крайнем дефиците. Взять ту же физическую силу. Взрослый мужчина в самом расцвете сил слабее двухгодовалого ослика. Это же курам и всем обитателям птицефабрики на смех. Так что мы с вами живем и более-менее благоденствуем только по той причине, что наш тысячекратный прадедушка был умен настолько, чтобы в условиях игры на высочайшем уровне сложности ни разу не облажаться. По крайней мере не облажаться до той поры, пока его отношения с тысячекратной прабабушкой не дадут агукающего плода.

А что там у нашего доисторического умницы с творчеством и искусством? Выживание, добыча питания и дела семейные отнимают практически все время и силы. Но, поскольку бытие творческим человеком есть состояние ума, то был и пещерный творческий человек. Тот самый, который практиковал наскальную живопись. Вероятно, он также был музыкален и насвистывал мотивчики собственного сочинения, притопывая ногой и постукивая палкой или камушком в такт. А вот искусства не было. Припомним формулу, ранее открытую нами: искусство есть комплексный замысел и совершенство его реализации. Творческому пещерному человеку было откровенно не до вынашивания творческих замыслов и тем более не до оттачивания мастерства их воплощения. Он творил просто и естественно. Можно сказать, справлял свою творческую нужду, когда для этого находилась минутка.

Когда же из творчества наконец выросло искусство? Произошло это значительно позже. Сперва человеку пришлось освоить, внедрить и углубить принципы разделения труда, переселиться из грота в более мудреное жилище и наладить экономические связи, то есть — стать цивилизованным. Дары, преподнесенные человеку цивилизацией, сложно переоценить. Изобретенный обмен благами творил чудеса. Человеку больше не требовалось быть одновременно швецом, жнецом и кузнецом. Достаточно было выбрать что-то одно и достичь в этом деле конкурентоспособного мастерства.

Одни занялись сельским хозяйством, другие — вооруженной охраной первых, третьи — регулировкой отношений между первыми и вторыми. Так появились государства, а у граждан этих государств возникло такое доселе неведомое благо, как досуг. Оказалось, что пахать, ходить в дозор или руководить с перерывами лишь на сон и принятие пищи отдельно взятому индивиду не требуется. Времена смягчились настолько, что у человека появилось СВОБОДНОЕ ВРЕМЯ!

Свободное время — это, бесспорно, прекрасно. Но… что с ним делать? Человечество столкнулось с фактом — досуг нужно чем-то наполнять. Вполне закономерно, что люди быстро смекнули — проводить время отдыха следует так, чтобы получать от этого удовольствие. Вкусно покушать, сладко поспать, предаться любовным утехам — отличные способы приятного проведения досуга, которые никогда не устареют. Но едой, сном и сексом ненасытная натура человека ограничиваться отказалась. И наиболее рьяно отказывался человек, бывший не крестьянином или воином, а руководителем. Именно у этого человека в распоряжении было больше всего свободного времени и материальных ресурсов (эх, политика… политика никогда не меняется).

Не будем забывать, что творческий человек никуда не исчезал. Он переселился из грота в избу, дом или замок вместе со всеми остальными. Только теперь у него появился шанс выйти из тени творчества ради творчества на профессиональную сцену. И творческий человек этим воспользовался.

Приметив как-то раз пресыщенного едой, сном и сексом руководителя, бесцельно бродящего по улице взад-вперед и откровенно мающегося со скуки, творческий человек понял — нужно действовать. «Добрейший денечек, господин. Не желаешь ли немного развлечься?» — улыбаясь, спросил творческий человек князя, царя или другого местного лидера. «Раз… что? Влечься? Это как?» — недоуменно спросил лидер. «Ну, я смотрю, что ты погружен в лидерские проблемы. Так сказать, с головой вовлечен в дела государственной важности. Я же предлагаю тебе развлечься — ненадолго извлечь себя из круговерти должностных обязанностей, на время переключить свое внимание на нечто, что принесет тебе удовольствие и поможет отдохнуть» — пояснил творческий человек. «Спасибочки. Но я сегодня уже поспал, пожрал и потра…» — буркнул руководитель, но был перебит творческим человеком: «Нет-нет, господин! Я предлагаю тебе качественно новое развлечение! Оно называется, скажем, э… Искусство или Арт!» «Качественно новое, говоришь? Ну, ладно, показывай свое искусство, артист» — задумчиво огладив бороду, не без скептицизма согласился лидер.

До нас не дошло достоверных сведений о том, какое именно искусство продемонстрировал конкретный артист сговорчивому лидеру. Возможно, это был танец, песня или некое театральное действо. Важно, что государь увиденным остался доволен. Он щедро вознаградил творческого человека и велел ему устраивать сеансы развлечения посредством искусства на регулярной основе. Артист возликовал. Произошедшее означало, что он может навсегда оставить постылую службу в гарнизоне и посвятить себя искусству, причем с прибавкой благосостояния.

Другие творческие люди, узнав об этом прецеденте, смекнули, что новоизобретенная штука, называемая искусством или артом, является ничем иным, как товаром. И не простым товаром, а востребованным в высших, наиболее платежеспособных слоях общества. К палатам лидера потянулись вереницы творческих людей, желающих пристроить свои детища. Кто-то выступал с пантомимой, кто-то травил небылицы, кто-то зачитывал строки, забавность которых заключалась в сходстве звучания их окончаний (позже эту забавность назовут рифмой). Не отставали и потомки изобретателя наскальной живописи. Они, назвавшись художниками, волокли лидеру дощечки и звериные шкуры с нанесенными на них изображениями людей, животных и различных исторических и вымышленных сцен.

Поначалу все шло просто превосходно. Лидер благосклонно принимал подносимые ему предметы искусства, развлекался, исправно платил за это и просил добавки. Но человек по природе своей парадоксален — он при всей своей ненасытности довольно быстро пресыщается чем угодно. Однажды художник, принесший свою новую картину, вместо вознаграждения получил от лидера нелицеприятный вопрос: «Это что же тут такое намалевано, а?» Художник вспыхнул, но сумел удержать себя в руках: «Чтобы усладить твой взор, на этой картине я изобразил твоего лучшего скакуна, господин». «Нет, братец, у тебя тут какое-то бревно суковатое намалевано. Я что, по-твоему, на суковатом бревне скачу, а?!» — разозлился лидер. Высказав соображение, что обидеть художника может каждый, художник гордо покинул палаты, при этом удивительным образом сумев увернуться от летящей ему в след картины с изображением суковатого скакуна. «Вот и вали! И не возвращайся, пока рисовать не научишься, маляр криворукий!» — крикнул лидер на прощанье, не подозревая, что только что изобрел жанр критики.

На критике одного художника руководитель не остановился. Он стал критиковать певцов за дурные голоса, поэтов за нестройные рифмы, актеров за некрасивые лица, а писателей за избитые клише, сюжетные дыры и поверхностное раскрытие персонажей. Творческим людям критика по вкусу не пришлась, но трудно сохранять гордость на голодный желудок. Делать нечего — если клиент говорит, что искусство обманывает ожидания и не справляется со своей развлекательной функцией, нужно это искусство улучшать. Так мы и пришли к историческому рождению формулы продуманного замысла и совершенного исполнения.

Творцы, на профессиональной основе занятые исключительно искусством, стали тратить (как сказали бы мы сейчас — инвестировать) время и силы на то, чтобы их произведения были оригинальны, неповторимы и безупречны. Ведь только за такие произведения клиенты соглашались платить. И чем больших успехов в деле производства и продажи шедевров добивался один творец, тем упорнее и свирепее совершенствовались его коллеги по творческому цеху.

Может показаться, что служители муз по умолчанию были друзьями и приятелями, но это далеко не так. Состоятельные клиенты хотели иметь в своих коллекциях только лучшие картины и скульптуры и тратить свой досуг только на лучшие музыкальные и театральные представления. А лучшее хорошему, как известно, злейший враг. Условия жесточайшей конкуренции повлияли на искусство закономерно. Творцы уровня «гений» получали звездный статус и заказы от персон королевских кровей. Середнячок находил рынки сбыта у людей попроще, но и в богатстве не купался. А непризнанные гении, проклиная и ненавидя весь свет, возвращались к гарнизонной службе.

Отдельно стоит остановиться на эпохе средневековья, которая в Европе, подарившей нам большую часть имеющихся произведений искусства, прошла под знаменами Христианства. Религии свойственно влиять на искусство. В частности, все культурные остатки Древнеегипетской цивилизации, что дошли до нас, носят ярко выраженный отпечаток языческих верований былых египтян. Повлияла на искусство и христианская вера.

Обретя власть, духовные лидеры и их последователи отнеслись к культурному наследию, оставшемуся от язычников Древней Греции и Рима, с учтивостью варваров. Затем церковь планомерно прибрала все сферы творческой деятельности в свой крепкий кулак. Любые письменные труды, что не были уничтожены, оказались в библиотеках при монастырях, доступа к которым публика не имела. Сами навыки чтения и письма стали чуть ли не эксклюзивной суперсилой священнослужителей. Любые проявления творческих порывов, не направленные на укрепление божьей славы, мягко говоря не поощрялись. Итоги оказались плачевными. К примеру, изобразительное искусство Европы двенадцатого века нашей эры поразительно походит на детские каляки-маляки. В этом свете родилась гипотеза, что произведения древнегреческих мастеров — фальшивка. Дескать, никак не может быть такого, чтобы три тысячи лет назад люди были настолько искушеннее в искусстве.

Однако время шло, церковь утвердилась в том, что власть ее всеобъемлюща, безгранична, и никто не в силах ее поколебать. Духовные лидеры немного успокоились, много раз по многу обогатились и… заскучали. А мы помним, к чему приводит скука руководства. Да, любому сытому лидеру требуются развлечения, и не абы какие, а высшего сорта. История повторилась, только с поправкой на религиозную повестку. Таким образом был дан зеленый свет ренессансу — эпохе возрождения, памятной нам именами Леонардо, Микеланджело, Рафаэль и Донателло, еще не унаследованными боевыми мутантами черепахами-подростками.

Великие мастера, следуя требованиям рынка, вдохновлялись библейскими сюжетами. При этом они создавали свои шедевры в условиях жесткой конкуренции и, получив заказ от понтифика, не стеснялись брать за работу неприлично большие суммы. В этом месте, думаю, пора усовершенствовать нашу формулу искусства: проработанный творческий замысел + безупречное исполнение + востребованность на рынке. Каким бы гением ни был Леонардо да Винчи, он не мог себе позволить творить за спасибо или просто из творческой прихоти. Перефразируя классиков, можно сказать: утром деньги — вечером искусство.

Наконец мы подобрались к нашему левиафану — НАСТОЯЩЕМУ ИСКУССТВУ. Много лет проработав на службе божественного престола, искусство само заразилось святостью. Оно возомнило, будто бы оно ближе к Господу, нежели к человеку, а оттого выше человека. Оно уверовало в свое бессмертие и почти непостижимую для народа одухотворенность. Оно провело черту — есть жалкие греховные людишки, что рождаются, живут и умирают в грязи, и есть НАСТОЯЩЕЕ ИСКУССТВО, на которое жалким людишкам позволено разве что молиться. Вполне естественно, что при таких раскладах искусство поспешило откреститься от собственного прошлого, святости в котором катастрофически не доставало. Искусство переправило свое свидетельство о рождении, паспорт и все прочие документы, вымарав оттуда девичью фамилию — Развлечение.

Иногда к НАСТОЯЩЕМУ ИСКУССТВУ подходят наглецы с дерзким вопросом, дескать, а почему это искусство — не развлечение. И тогда НАСТОЯЩЕЕ ИСКУССТВО, хмуря брови, отвечает раздраженно: развлечения — удел толпы, жаждущей дешевых зрелищ и удовольствий с дурным запашком. Желтые газетенки, бульварные романы, кулачные бои, гонки моторизованных колесниц, какофония поп — и рок-исполнителей, киновселенная Марвел — вот что такое развлечения. Не смейте пачкать святое имя Искусства, сравнивая его с бездуховным ширпотребом для бедных!

Однако нам к настоящему моменту совершенно очевидно, что НАСТОЯЩЕЕ ИСКУССТВО передергивает факты и если не страдает манией величия, то как минимум погрязло в нарциссическом самолюбовании. Искусство родилось как развлечение, совершенствовалось как развлечение и осталось развлечением, призванным доставлять людям удовольствие. Если человека развлекает чтение сонетов Шекспира, если он получает удовольствие от концерта фортепианной музыки, если его услаждает просмотр балета «Лебединое озеро» — это поистине прекрасно. Но приобщаясь к этому через силу, уверовав в истинность навешенного ярлыка «НАСТОЯЩЕЕ ИСКУССТВО», человек становится жертвой пафосного обмана. Вместо того, чтобы провести время так, чтобы уровень серотонина повысился, он подвергает себя стрессу, что совсем не полезно.

Само словосочетание НАСТОЯЩЕЕ ИСКУССТВО лишено смысла, потому как не существует процедуры, позволяющей зафиксировать и подтвердить факт настоящести. Искусство не подлежит сертификации и стандартизации, и в лицензировании не нуждается за пределами авторских прав. Есть просто искусство — океан, состоящий из бесчисленных капелек, каждая из которых — искусство. Какие-то капельки серьезны, какие-то трагичны, а иные — дурашливы, смешны или абсурдны. Но все они — искусство. Так давайте же примем это, и от надписи «НАСТОЯЩЕЕ ИСКУССТВО — НЕ РАЗВЛЕЧНЕНИЕ» не останется и следа.

Теперь можно снять айсберг с паузы. Приготовьтесь. НАСТОЯЩЕЕ ИСКУССТВО подобралось к нам на расстояние хмыка. Прошу вас на счет «три» иронично хмыкнуть. Итак. Раз! Два! ТРИИИ!!! ХМЫК! Ура! Сработало! Самопровозглашенное НАСТОЯЩЕЕ ИСКУССТВО не выносит иронии и при встрече с ней разлетается в мелкие дребезги. Поздравляю и приношу вам свою благодарность! Вы молодцы и можете заслуженно отпраздновать победу над ужасно серьезным и глубоко укоренившимся заблуждением.

Предназначение

Ни минутки покоя. Только мы успешно разделались с одним заблуждением, как на нас уже полным ходом прет другое. Одни называют его СМЫСЛОМ ЖИЗНИ, другие — ВЫСШИМ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕМ или сокращают имя чудовища до ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ. Давайте разберемся, что же это за зверь, и где он обитает.

Бытует легенда, что у человека есть некое Предназначение, данное ему свыше. И веру в это обстоятельство религиозные обладатели бессмертных душ разделяют со многими вполне материалистично настроенными братьями и сестрами. Мол, да, каждому человеку — по предназначению, чтобы никто не ушел обиженным. Число людей в мире уверенно подбирается к отметке в восемь миллиардов и, надо думать, останавливаться на этом не собирается. Восемь миллиардов предназначений — щедрость потрясающего масштаба, но обо всем по порядку.

Человек — сын природы. Повзрослевший и переехавший из маминой квартиры. Забавно, что квартира, в которую переселился человек, находится в том же доме, что и мамина. Да и сам дом, честно говоря, полностью принадлежит матери. Но человека это не смущает. Он связей с мамой не поддерживает, может не поздороваться и даже не кивнуть головой в знак приветствия, столкнувшись с ней в подъезде. Как «настоящее искусство» открещивается от родства с развлечением, человек отрицает природность своего происхождения.

Человек у нас, конечно, не один. Людей много, да простится мне констатация этого общеизвестного факта. Во множестве своем люди придумали кучу противоречивых версий своего пришествия в мир. Одних создали божественные сущности (некоторых счастливчиков высшие силы даже удосужились изготовить по собственному образу и подобию), других изваяли и закинули на Землю представители инопланетных цивилизаций. Третьи вообще не рождались в классическом смысле, потому что вся Вселенная — это иллюзия, сон или цифровая матрица, в которой человек и его мнимое сознание всего лишь программа, бестелесный кусок машинного кода. Есть и сторонники теории, что появление жизни на планете Земля является одним из последствий Большого Взрыва, а все живые существа от инфузории до человека произошли от одного общего родственника. То, что человек и инфузория не обладают хоть сколько-нибудь заметными портретными и поведенческими сходствами, они объясняют тем, что эволюционные пути потомков нашего общего предка разошлись так давно, что никто уже толком и не вспомнит, когда это случилось.

Удивительно ли, но какую бы гипотезу своего происхождения ни поддерживал человек, ему зачастую свойственно приписывать себе некое Предназначение. Даже приверженцы старого доброго Дарвинизма могут высказываться в том духе, что да, мы произошли от животных, чего греха таить. Но! Между нами и животными огромная принципиальная разница — на том месте, где у животных цвели и пахли инстинкты, у нас отрасли и распустились интеллект и Предназначение! Вот взять тех же динозавров — были бы у них интеллект и Предназначение, глядишь, и не вымерли бы всем скопом.

В былые времена, когда в цивилизованном обществе все было исключительно от бога, Предназначение играло важную социальную функцию. Любой национальный лидер правил государством не потому, что пахарь из него был так себе, и не по причине искренней любви к власти или роскоши (упаси боже заподозрить его в этом). Он находился на вершине пирамиды иерархии потому, что именно для этого и был создан. Предназначения, данного свыше, вполне хватало для легитимации власти как самого правителя, так и его кровных потомков. Это правило исправно работало на всех уровнях.

Раб являлся рабом по своему Предназначению, и роптать или тем паче писать жалобы в комитет по защите прав человека считалось совершенно неуместным. В зависимости от специфики верований, за жизнь, прожитую в полном соответствии своему Предназначению, человек вознаграждался различными бонусами. Он мог переродиться и в следующей жизни получить Предназначение получше (например, не раба, а свободного старьевщика), либо сразу отправиться в рай и пребывать там в вечном блаженстве. Напротив, отказ от следования Предназначению карался как прижизненно (с изобретательностью, достойной лучшего применения, человечество придумало уйму пыток и казней), так и после нее (перерождение в теле свиньи или горящая путевка в ад). Логика проста и бесхитростна — чтобы механизм работал без сбоев, винтикам и шестеренкам следует оставаться на своих местах.

Времена изменились, рабство упразднено, никто не рождается изначальным винтиком или шестеренкой. Однако вера в Предназначение оказалась такой же живучей, как унаследованная человеком от общего с верблюдом предка привычка сплевывать себе под ноги. В наши дни иметь Предназначение престижно, почетно и в высшей степени человечно. Учителя, врачи, люди искусства, священнослужители и, куда уж без них, политики вдохновенно рассуждают о своем Предназначении. Самоотверженно, героически, не ведая ни сна, ни отдыха, исполняют эти титаны духа Предначертанное, сея вокруг себя сплошь разумное, доброе и вечное. Без всякой корысти несут они свой тяжкий крест, разгоняя тьму, делая мир лучше, а людей — счастливее.

Казалось бы, тревожиться не из-за чего, но дьявол по-прежнему в строю и привычно укрывается в деталях. Бессердечная реальность и вторящая ей простая арифметика показывают, что на все без малого восемь миллиардов жизней Предназначений не хватает. Чудесно исполнять высшую волю, когда она заключается в том, чтобы ты сидел в кресле президента или пел воодушевляющие песни на стадионах, под завязку забитых ценителями твоего творчества. Даже если ты самый младший медицинский сотрудник из всех и занимаешься преимущественно опорожнением уток, все равно можно найти высокий Смысл в помощи страждущим. Гораздо труднее приходится солдатам бытового фронта — продавцам, бухгалтерам, билетным контролерам и представителям миллиона других прозаичных профессий. Сложно убедить себя в том, что ты был создан для возвещения об открытости кассы и выражения благодарности за то, что «без сдачи».

Люди жаждут найти свое Предназначение если не в работе, то в семейной жизни. Продолжение рода, привод в этот дивный мир крошечных человечков, которые станут достойными новыми гражданами, а то и Великими Людьми, — вполне серьезная и возвышенная цель, тянущая на Смысл Жизни. Но реальность и тут оказывается беспощадной стервой. Многие люди, став родителями, сталкиваются с осознанием, что родить — это не сказка, а всего лишь присказка. Бессонные ночи и изматывающие дни заботы о малыше наполняют жизнь больше усталостью, чем смыслом. Это нормально, через это проходят все родители, не отлынивающие от своих родительских обязанностей и не имеющие достаточно средств, чтобы их ребенком занимались специально обученные люди.

Дети подрастают, пора постоянного плача и грязных пеленок вспоминается как ночной кошмар, но рог изобилия родительских проблем никогда не оскудевает. Ребенок может и непременно будет капризничать, драться, грубить, получать двойки, связываться с плохими компаниями, демонстрировать безответственность, совершать глупейшие ошибки и слушать самый жутчайший рэп из всех, что порождала преисподняя. Наконец, хвала небесам, переходный период остается позади, подросток становится полноценным членом общества и… Стоя в красочной одежке перед толпой голодных страждущих восклицает «Свободная касса!». Очень трудно не разочароваться, когда твой ребенок — не просто ребенок, родной и любимый человек, а Смысл Жизни.

Вреда от веры в существование Предназначения больше, чем ото всех рекламных агентов и телефонных мошенников, взятых вместе. Отсутствие в жизни Смысла с большой буквы «С» вгоняет в депрессию и состояние безысходности, даже если в действительности все отнюдь не так мрачно. Поиски Предназначения приводят к ситуациям и местам, от которых всем бы держаться подальше. Бесполезные курсы и жульнические тренинги, тоталитарные секты, опасные религиозные культы, Амвэй, Гербалайф… если вы лишитесь только денег, то считайте, что вам повезло.

Иллюзия обретения Предназначения по опасности и изощренной мстительности превосходит даже бабулю, чьей стряпней восхитились в недостаточной мере. Она грозит разочарованием, влекущим скатывание в бездну жалости, а то и ненависти к себе, прямое попадание в пасть химической зависимости, запуск механизма саморазрушения и перелом жизни, не совместимый с приятным времяпрепровождением.

Ко всеобщему счастью, человеческое Предназначение пусть коварное и опасное, но не более чем заблуждение. Предназначение является атрибутом предмета — потому-то у слова «предмет» и есть эта указующая приставка «пред». Например, такой предмет, как стакан, имеет очевидное и конкретное предназначение. Вы ведь не станете с этим спорить? А кое-кто, между прочим, стал. Звали этого человека Владимир Ильич Ульянов, но он предпочитал, когда к нему обращались товарищ Ленин или попросту, без церемоний — Вождь Мирового Пролетариата. В «Диалектике стакана» товарищ Вождь пишет: «Стакан есть, бесспорно, и стеклянный цилиндр и инструмент для питья. Но стакан имеет не только эти два свойства или качества или стороны, а бесконечное количество других свойств, качеств, сторон, взаимоотношений и «опосредствований» со всем остальным миром. Стакан есть тяжелый предмет, который может быть инструментом для бросания. Стакан может служить как пресс-папье, как помещение для пойманной бабочки, стакан может иметь ценность, как предмет с художественной резьбой или рисунком, совершенно независимо от того, годен он для питья, сделан ли он из стекла, является ли форма его цилиндрической или не совсем, и так далее и тому подобное».

Как нам ловко и наглядно показывает дедушка Ленин, даже со стаканом — предметом, имеющим конкретное предназначение, все совсем не так просто и однозначно. Что уж тут говорить про человека? У раба предназначение было — не с большой буквы и в объеме функционала, возложенного на него хозяином. Ноль возвышенных смыслов. Выставлять же в качестве Смысла Жизни деторождение несправедливо по отношению ко всем, включая детей. С одной стороны, странно наделять сакральным смыслом природное явление, естественное, как дыхание и сон. С другой стороны, крайне эгоистично делать ребенка заложником своих амбиций и инструментом волшебного превращения жизни родителей из бессмысленной в осмысленную. Дети же — это не про смысл, а про любовь.

Давайте-ка приготовимся и дадим заблуждению Предназначения решительный отпор. Итак, человеческого Предназначения не существует, так как человек рождается свободным. Персоны, вещающие о Предназначении, либо самодовольные надутые индюки, развращенные вниманием публики, либо нацелились на ваш кошелек, либо путаются в терминологии. Если человек успешен во врачевании, музыке или политике, это означает лишь что он достаточно замотивирован и приемлемо компетентен в том, чем занимается. Даже люди творчества и искусства, сидящие и ждущие, когда же, наконец, Аполлон прокукарекает и клюнет их в темя, призывая к священной жертве, просто делают то, что у них получается лучше. И то, что больше нравится им самим.

Теперь, когда мы договорились о том, что возвышенная чушь остается чушью, как бы ни пытались ее превознести, пора развеять заблуждение по ветру. Посмотрите внимательно. Вы видите свое или чье-то Предназначение? Нет? Прекрасная работа! Стать невидимым — единственное, чего боится то, что не существует. Благодаря вам и вашему драгоценному сотрудничеству призрак Смысла Жизни растворился, и звон его рабских цепей больше нас не побеспокоит.

Творческий человек. Начало

Пока горизонт чист, ветер свеж, небо безоблачно, а заблуждения, до икоты напуганные нашими победами, убежали за границы здравого смысла и носа оттуда не кажут, самое время вернуться к объекту нашего внимания — творческому человеку. Хорошенечко приглядимся к нему. Ну… вроде бы, ничего особенного. Руки, ноги, глаза и уши — все в полном комплекте. Не страшный, но, как говорится, на любителя. Что ж, и на том спасибо. Тут мы, с вашего позволения, покончим с малоинтересным занятием разглядывания наружных покровов. В конце концов, поверхностные суждения не для нас. Давайте копнем поглубже и посмотрим, откуда же взялся такой внешне непримечательный, но при этом очень даже творческий человек.

Процесс появления людей на этот свет примерно одинаков для всех и не должен интересовать кого-то, помимо персон, принимающих в нем непосредственное участие. С удовлетворением отметим лишь то, что все участники со стоящими перед ними задачами справились. Мама творческого человека успешно разродилась, творческий человек покинул свое уединенное убежище и издал подобающий этому событию вопль, а акушеры оказали профессиональное содействие обоим.

Вот уже творческий человек, надежно спеленатый на манер куколки, которой предстоит обратиться в прекрасное чешуекрылое насекомое, лежит в колыбельке. С виду и не скажешь, но он очень-очень-очень занят. Ему нужно не только морщить крошечное — с кулачок — личико и орать до достижения перезрело-сливового посинения, но и расти. Вам может показаться, что прибавить за год семь килограммов живой массы — задачка пустяковая. Если человеку за тридцать, он не обладает сверхъестественным метаболизмом и не изнуряет себя физическими нагрузками, то ему достаточно понюхать пончик или кусок торта. Понюхали и, будьте любезны, — в общий зачет тут же идет дополнительный килограмм, а то и сразу парочка. Но для младенца скачок с трех-четырех килограммов до десяти-одиннадцати означает двухсотпроцентный прирост. Восьмидесятикилограммовый мужчина, поставь он себе целью прибавить за год еще 160 кг, будет обречен на фиаско. Наш же младенчик, пусть где-то глубоко внутри он уже и творческий, занят исключительно физиологией. Он фактически является фабрикой роста, строительной площадкой, денно и нощно достраивающей саму себя. Ясное дело, работа на стройке в три смены без праздников и выходных не предусматривает временных окон, которые можно было бы посвятить творчеству. Поэтому пока оставим творческого человека в покое и не будем ему мешать.

Сверим часы и календари. Так, с момента рождения творческого человека прошло… ого! Четыре года! Даже страшно становится от того, с какой скоростью и неумолимостью мчится время. Казалось бы, еще буквально вчера я сидел и, прикусив кончик языка, сосредоточенно собирал игрушечного робота из деталек блочного конструктора… Впрочем, это действительно было вчера. Люблю на досуге побаловать себя каким-нибудь медитативным занятием — это отлично проветривает голову. Эм, да… простите, я отвлекся. Итак, в жизни творческого человека прошли первые четыре года. Он уже совсем не тот младенец, которого без спроса вдернули в окружающую действительность. От того существа в нем не осталось ни единой молекулы — все обновилось и перестроилось. Внешние перемены тоже разительны. Творческий человек освоил навыки уверенного прямохождения, бег, прыжки, осмысленную речь и теперь истончает нервную систему взрослых шквалом вопросов и призывами, начинающимися со слов «мама (папа, бабушка), смотри!»

Перед нами жизнерадостный ребенок — маленький как воробей и нахальный как обезьяна. Он беспечен не потому, что живет в какой-то особенно заботливой семье или счастливой стране. И семья, и страна переживают далеко не самые простые и беззаботные времена, но маленький творческий человек с высоты своего четырехлетнего опыта этого попросту не видит. У него есть родители, крыша над головой, завтрак, обед, ужин и игрушки, а большего ему и не надо. Как любой нормальный ребенок, он эгоцентричен, невнимателен к деталям и в принципе не понимает, как все вокруг устроено, и что вообще происходит.

Профессиональные психологи и просто люди, не чуждые аналитики, сходятся во мнении, что корни большинства если не всех проблем, психических травм, предрасположенностей, привычек и других приобретенных черт растут из детства. Вероятно, так оно и есть. Но только повзрослев, человек может проанализировать свое прошлое и найти в нем занозу, которая причиняет ему дискомфорт. Ребенок же такой возможности лишен. Что бы с ним ни происходило, он не способен зафиксировать полученную психическую травму и мрачно подумать: «Ну, да, да, конечно. Именно на этой почве у меня разовьется комплекс неполноценности, из-за которого мне будет трудно доверять людям и сходиться с ними. Скорее всего, я стану социопатом и алкоголиком, а мой брак если и случится, то едва ли просуществует дольше пары лет. О-хо-хо, как бы до самоубийства дело не дошло…»

В таком положении дел есть определенный плюс. Неспособность ребенка к рефлексии, неумение дать происходящему сколько-нибудь серьезную оценку, отсутствие навязчивых идей и понятий о культурном дискурсе — все это защищает детскую психику и делает ее более устойчивой, чем психика взрослого человека. Но по этим же причинам нам совершенно неинтересно творчество четырехлетнего ребенка, если он, конечно, не наш сынуля, внучек или другой роднуля и любимка.

Какой бы творческий потенциал ни содержался в его уме, ребенок имеет в своем распоряжении слишком мало возможностей и инструментов, чтобы сделать что-то примечательное. У него нет практически никаких кирпичиков, из которых можно было бы сотворить что-то новое или улучшить с их помощью нечто существующее. Дитя категорически не замечает того сора, из коего могли бы вырасти стихи, как им и подобает — не ведая стыда.

В возрасте четырех лет наш творческий человек сочиняет следующие строки:

«Дед Мороз, Дед Мороз!

Нам подарки он принес!

Вот какой хороший

Дедушка Мороз!»

и еще:

«Глеб Васильев очень сильный!

Очень умный Глеб Васильев!»

Полагаю, что приведенные образчики наилучшим образом иллюстрируют не только стихотворное, но и все детское творчество в целом. Лепит ли ребенок из пластилина, рисует ли карандашами, фломастерами или красками, клеит ли аппликации — делает он все одинаково — с удовольствием и предельно тяп-ляписто. Дети обезьянничают, формально повторяют действия взрослых, но при этом нимало не заботятся о том, чтобы у действий был положенный результат. Ребенок-доктор не оказывает никакого влияния на состояние здоровья игрового пациента, а маленькие кулинары не снимают проб со своих песочных пирогов и кексов. Ребенок-поэт, ухватив рифму, доволен этим фактом и самим собой, а уж что с рифмой делать дальше — это ему неинтересно. У маленького творческого человека нет того взгляда, который нужен чтобы сформировать замысел, и опыта, достаточного для его реализации.

По этой причине оставим детское творчество дозревать, и перейдем… Что вы говорите? Спрашиваете, а как же чудо-дети — вундеркинды? Те в четыре-пять лет получше многих взрослых и рисуют, и на музыкальных инструментах играют, и в высшие учебные заведения поступают наравне с оболтусами-выпускниками школ. Действительно, рисуют, играют и поступают. Только к творчеству это не имеет никакого отношения. К сожалению, в случае с вундеркиндами куда как более уместно слово «дрессировка». Теми или иными методами (возможно, что и гуманными) родители натаскивают отпрысков на результат, о котором тем в силу возраста даже думать не полагается. Дрессировка, натаскивание — все это разновидности образовательного процесса, а научить творчеству, как мы выяснили во второй главе этой книги, невозможно.

Вы можете возразить, что хорошо натасканный творческий ребенок раньше сверстников получает те самые инструменты, что необходимы для полноценного творчества. И впрямь получает, но принцип прямой линейной зависимости тут не работает. Весь вау-эффект от того, что оркестром дирижирует пятилетний малыш, сводится к минимуму, когда малыш становится десятилетним. А к тому моменту, когда малыш перестает быть малышом и превращается во взрослого человека, уже никто не помнит, как его зовут. Среди известных музыкантов, дирижеров и композиторов его имени почему-то не оказывается.

Видимо, родительские попытки вмешательства в естественные процессы взросления и детство, забитое репетициями, репетициями и еще репетициями, не способствуют раскрытию творческого потенциала. Правило это или нет, но мне известно лишь одно единственное исключение из него — Вольфганг Амадей Моцарт. Пьесы мальчик начал сочинять в пятилетнем возрасте, а первую симфонию (симфонию!) создал в девять лет. Минутку… чья это там тень? О, да это же тень отца Моцарта — Леопольда, скрипача и композитора в придворной капелле зальцбургского князя-архиепископа. Леопольд контролировал не только исполнительскую, но и композиторскую деятельность сына, редактируя его сочинения и наводя в них порядок на свое усмотрение.

Порадуемся, что ревностное отцовское вмешательство не лишило нас творческого гения Моцарта, и наконец-таки оставим детское творчество дозревать. По моим подсчетам, до той поры, когда в уме нашего четырехлетнего творческого человека проклюнутся первые осязаемые творческие ростки, осталось подождать десяток лет. Вы можете пока заварить чай и собрать симпатичную тарелочку сладостей, чтобы наше дальнейшее путешествие стало еще приятнее, а я буду ждать вас в следующей главе.

Творческий человек. Становление

Рад вас снова видеть! Очень приятно, что вы вернулись, хоть и могли сделать вид, будто бы ушли на кухню за чаем и сладостями, а в действительности купить фальшивый паспорт и уехать торговать оружием на Ближний Восток. Ах, как все же славно, что вы здесь и наше путешествие по Вселенной творческого человека продолжается!

Нашему творческому человеку вот-вот исполнится или уже исполнилось четырнадцать лет. Очень интересный, хоть и непростой возраст. Вот вы помните себя в четырнадцать лет? К четырнадцати годам — кто-то чуть раньше, кто-то чуть позже — все созревают физиологически настолько, чтобы определиться со своей сексуальной ориентацией. Люди, не подверженные творческому зуду, уже пару-тройку лет как бросили занятия детским творчеством. Они больше не рисуют каляки-маляки, не лепят из пластилина и не дарят мамам и бабушкам подарки, сделанные своими руками. Мамы и бабушки за предыдущие годы сорвали свои голоса в восторженных возгласах «Ах, солнышко! Котеночек! Как красиво! Нет, не красиво, а… гениально!»

Теперь, когда ни солнышко, ни котеночек не хотят больше радовать их своим творчеством, мамы и бабушки вздыхают с облегчением, и надеются, что остальной дурью дети со временем тоже маяться перестанут. Сами же дети себя, конечно же, детьми давно не считают. К этому временному рубежу каждый человек уже все про все и всех знает, во всем разбирается и умнее если не всех-всех-всех в мире, то, по крайней мере, уж точно превосходит умом своих родителей. Каждый четырнадцатилетний человек считает себя выдающейся личностью, сияющим самоцветом, которому уготовано великое и прекрасное будущее. Почему? Да потому что иначе и быть не может!

Чуть позже, годам к шестнадцати некоторые юные мужчины, не обремененные творческим состоянием ума, возьмутся за написание стихов и игру на гитаре, если это дело к тому моменту окончательно не станет анахронизмом и уделом великовозрастных бездельников. Однако рифмованные строки и звуки, извлекаемые этими юношами из гитар, будут рождены не творческим позывом, а буйством гормонов.

Гормоны — это самые настоящие демоны, туманящие разум и нашептывающие… Нашептывающие? Простите, я хотел сказать — ОРУЩИЕ молодому человеку в ухо: «Парень! Видишь эту #@&#%@ (слово, объективизирующее девушку)?! Хочешь ее %@# (слово, обозначающее действие сексуального характера)?! Знаю, что хочешь! Но хотеть, мало, несчастный ты $^@& (слово, объективизирующее человека, берущего дело снятия сексуального напряжения в свои руки в буквальном смысле)! Чтобы такому $^@&, как ты, %@# такую #@&#%@, как она, нужно #@%* &%#* (словосочетание, означающее одновременное приложение значительных усилий, проявление изобретательности и демонстрацию собственной исключительности)! Напиши для нее стихи про свои страдания, одиночество и непонятость. Про любовь еще там задвинь — #@&#%@ с этого #@%*^^ (слово, обозначающее приход в состояние крайнего удивления) и %@@^& (слово, обозначающее приход в состояние сексуального возбуждения)!»

Орущий гормонодемон больше всего похож на фюрера, обильно брызжа слюной толкающего с трибуны пламенную речь, посвященную недавно просмотренному порнофильму. Естественно, что для сопротивления такому напору молодой человек не имеет ни моральных, ни физических ресурсов. И летят к обольстительным юным девам тучные стаи гормональных строк, вершиной поэтического мастерства в которых являются рифмы «кровь-любовь» и «всегда-никогда-иногда-да».

Справедливости ради стоит отметить, что сколько подростков, столько и гормонодемонов, далеко не все из которых повернуты на стихах и гитарах. Список того, на что гормоны могут подбить доверчивых подростков, бесконечен. Эта тема прекрасно раскрыта в мультсериале «Большой Рот», гротескно, но весьма точно показывающем подробности сексуального, эмоционального и социального взросления американских школьников. В мультфильме гормональные демоны, именуемые гормономонстрами, представлены во плоти. Школьники иногда пытаются противостоять их диктатуре, но терпят поражение, что, в общем-то, очень даже нормально.

С творческой проблематикой нормальных подростков мы разобрались и с радостью обнаружили, что у них все в порядке и в большей степени нормально. Теперь обратим наши взоры к подростку творческому. К четырнадцати годам человек творческий бесповоротно утверждается во мнении, что он никто иной, как творческий человек.

Первый рассказ, написанный творческим человеком в четырнадцать лет, не имеет своей целью впечатлить какую-то конкретную девочку или всех девочек разом. Он написан не по команде гормонального чудовища, а исключительно под воздействием творческого зуда. Во многом произведение получается детским и ученическим, но определенные черты, присущие творчеству, в нем уже угадываются. Называется рассказ «Монстр в коротких штанишках» и представляет собой небольшую зарисовку в жанре абсурдно-комедийного хоррора.

История начинается в замке эксцентричного профессора, работающего над эликсиром, обращающим людей в чудовищ. В экспериментах ученый достигает задуманного и, окрыленный успехом, начинает игриво приставать к своей молодой экономке — фрау Подгрудер. Той приставания пожилого мужчины не по нраву, и она пресекает их радикальным способом — обрушивает на многодумную голову профессора сковородку с яичницей. Ученый выпускает из пальцев склянку с эликсиром, та падает на пол и разбивается. Сам профессор падает следом за склянкой и умирает. Фрау Подгрудер со сковородой в руке стоит над покрытым ошметками яичницы телом старика, лежащим в луже эликсира, и раздумывает, что ей делать дальше. Решив, что на сытый желудок думается лучше, девушка собирает яичницу с пола и тела и устраивает себе ужин.

Вскоре после приема пищи фрау Подгрудер замечает, что с ее телом происходят неожиданные перемены. Она понимает, что вместе с обжаренными яйцами проглотила некоторое количество разлитого препарата, и превращается в когтистое и клыкастое волосатое чудовище. Став монстром, девушка решает впредь более ответственно подходить к своей жизни и составляет план действий, включающий три пункта. Первый — не есть на ужин яичницу с мертвых профессоров, облитых эликсиром. Второй — сменить имя с фрау Подгрудер на мисс Монстр. Третьим пунктом, припомнив название рассказа, новоявленная мисс записывает — «сменить платье на короткие штанишки». Когда план готов, мисс Монстр, как и полагается чудовищу, отправляется в город сеять страх и ужас, на чем рассказ и заканчивается.

«Монстр в коротких штанишках» не претендует на обладание литературной ценностью и с технической стороны далек от совершенства. В нем скомпилировано и замиксовано все то, что автор в то время сам поглощал с удовольствием: черный юмор, элементы клишированных фильмов ужасов и абсурдность непревзойденной британской комик-труппы «Летающий цирк Монти Питона». Сам того не зная, в первом своем рассказе наш творческий человек также использовал прием, известный как «слом четвертой стены». При сочинении третьего пункта плана мисс Монстр вспоминает название рассказа, персонажем которого она является. Стало быть, она на самом деле не фрау Подгрудер, превратившаяся в мисс Монстр, а актриса, играющая роль фрау Подгрудер, превратившейся в мисс Монстр. Выходит, что и профессора в действительности никто не убивал. Как только рассказ будет дочитан, актер, отыгрывающий профессора, встанет с пола, и пойдут они вдвоем с актрисой, изображавшей Подгрудер-Монстр, в бар — отпраздновать успех премьеры.

По признакам пусть и не стопроцентной, но достаточной оригинальности сюжета и незамысловатой, но живенькой реализации, «Монстра в коротких штанишках» можно причислить к творчеству, выросшему за рамки детских тяп-ляп поделок. Надо сказать, что своим первым рассказом наш творческий человек остается в полной мере доволен. Окончание работы над ним приносит ему чувство, хорошо известное всем творческим людям — так называемый творческий оргазм. Это ощущение эйфории от того, что вот только что не было ничего, а теперь есть нечто — ты его создал и выпустил в этот мир на радость людям. Пусть твое творение всего лишь крошечный пустячок, развлечение на пять-десять минут, но оно гораздо лучше, чем ничего. И оно тебе нравится, ты и хотел, чтобы оно было таким — ты реализовал свой замысел. И оно бессмертно — не станет тебя, не остается никого, кто о тебе бы помнил, не будет и тех, кто вспомнит о твоем творении, но это никак не повлияет на то, что один раз написанное остается навсегда.

Творческий зуд во много сродни сексуальному, и когда он увенчивается творческим оргазмом — это определенно положительный опыт, который хочется повторять раз за разом, еще, еще и еще. Поэтому творческого человека не надо упрашивать что-то сочинить, нарисовать или изваять. Он сам рад и готов только и делать, что сочинять, рисовать и ваять. Слава, богатство — это все безусловно прекрасно, но совершенно необязательно. В отличие от удовольствия, испытываемого при окончании работы над произведением и отеческом любовании им. Без этого удовольствия творчество превращается в трудовую рутину, подобную бухгалтерской отчетности с той лишь разницей, что в бухгалтерии куда больше практического смысла. Творческая импотенция — это не потеря способности творить, а утрата ощущения радости от самого процесса и его завершения.

После первого акта творения и первого творческого оргазма творческий человек получает кристальную ясность видения своего будущего. То есть, конечно, это только он так думает, что теперь-то все решено. Он воображает, как пойдет уверенной походкой по творческому пути длиной в жизнь, ведущему к вершине творческого Олимпа и займет там божественное место, подобающее творцу. В общем, творческий человек, сделавший первые маленькие шажки на пути становления самим собой, напыщенно высокомерен и непроходимо наивен. Но не беспокойтесь, жизнь — великолепный учитель, в совершенстве владеющий обучающими щелчками по носу, наставляющими оплеухами, вразумляющими тумаками и отрезвляющими пинками. Она максимально доходчиво объяснит творческому человеку, что к чему, и со временем непременно собьет с него юношескую высокомерную спесь, но к этому мы вернемся позже.

Наконец-то мы застали исторический момент начала становления творческого человека. Пока что у него все хорошо — он обезоруживающе молод, раздражающе самоуверен, рвется в бой и откровеннейшим образом выпендривается. Точно так же, как все подростки, он непоколебим в своем знании, что он НЕ-ТАКОЙ-КАК-ВСЕ. На вопрос, какой он конкретно НЕ-ТАКОЙ, он бойко ответит «творческий». Если же его спросят, а какие такие эти пресловутые все, тут он, скорее всего, ляпнет какую-нибудь глупость, вроде «обычные».

Тем не менее, так называемые обычные люди начинающему творческому человеку внезапно оказываются нужны как воздух. Наш юный автор, изведавший вкус созидания и эйфорию финала, понемногу трезвеет. И не сказать, что это приятно, потому что с трезвостью приходит страх — а что если творение ему, творцу, только показалось таким замечательным? Вдруг произведение по факту проигрывает даже бреду сивой кобылы? Может ли быть, что созданное им… плохо?!

Доведя себя размышлениями до нервного тика, творческий человек приходит к выводу — нужен взгляд со стороны. Теперь творец жаждет реакции публики, которую всю скопом совсем недавно поместил в скучный ящик с серым ярлыком «обычные». Он подсовывает свое творение всем, до кого может дотянуться — родным и близким, друзьям, одноклассникам, учителям, соседям и разве что на незнакомцев не бросается.

И вот мама, друг Дениска, тетя Надя из сорок девятой квартиры и учительница русского языка и литературы Жанна Генриховна соглашаются ознакомиться с произведением. Юный творческий человек изображает спокойное равнодушие, скучающее безразличие — дескать, что, мол, ему — творцу — до сугубого мнения простого обывателя. Но подрагивающие ладони, судорожно сжатые в кулаки, нетерпеливо притопывающая левая нога и маниакальный блеск в глазах выдают всю правду о том, насколько неспокойно на душе великого творца. Восторги, похвалы, восхищение, зависть, обожание — юный творец готов много к чему, но только не к критике.

Однако, к счастью для его психического здоровья, мама, тетя Надя, Дениска и даже Жанна Генриховна на критику то ли неспособны, то ли ленятся. «Боже, какой у тебя ужасный почерк» — говорит мама. «Это ты сам сочинил?» — спрашивает тетя Надя. «Прикольно» — кивает Дениска. «Сочинение о теме дружбы в лирике Пушкина тебе все равно придется написать» — заявляет Жанна Генриховна. И… сердце творческого человека рвется одновременно на части и из груди — от счастья! Ура! Прикольно! Дениска сказал, что рассказ прикольный! Ему понравилось! А остальные… Ну, они не сказали, что им НЕ понравилось. А значит, определенно УРА!!!

Вдохновленный благосклонным приемом со стороны Дениски и отсутствием поношения со всех остальных сторон, творческий человек повышает уровень своей уверенности с изначальных ста до ста тысяч процентов и принимается ОЧЕНЬ творить. С производительностью пулемета Вулкан М61 он исписывает рассказами тетрадь толщиной в 48 листов, а затем вторую — в 96 листов. Исторгает остроумные шутки собственного сочинения, вроде «Летят дрозды — Дают… свободу слова!» — не особо понимая, что именно это должно означать. Проворачивает творческие диверсии в школе и в первую очередь достается, конечно-же, Жанне Генриховне. В сочинении по теме дружбы в лирике Пушкина вместо реальных пушкинских цитат ей приходится читать стихотворные псевдоцитаты, придуманные нашим дерзким творческим человеком. В диктанте вместо предложения «Я видел вас, холмы и нивы!», наглец подсовывает ей «Я видел вас, хохлы на «Ниве»!» В упражнениях на грамматику и пунктуацию, где требуется придумать предложения, содержащие перечисления, деепричастные обороты и прочую премудрость, ей раз за разом суют в лицо непотребных «каплунов» и отвратительные «бодылья». Например, «Вид за окном был все тот же: топтались жирные каплуны, да торчали сухие бодылья» и «Выглянув в окно, я удивился — весь двор был усеян каплунами и испещрен бодыльями». Жанна Генриховна, 23-летняя выпускница педагогического института, демонстрирует вершины хладнокровия и самообладания и на провокации нахального обормота не реагирует. Впрочем, возможно, что она их и не замечает — каплуны и бодылья меркнут и теряются на фоне производственной необходимости проверить шесть десятков сочинений, посвященных теме дружбы в лирике Пушкина.

Оставим еще не вполне оперившегося, но уже пытающегося порхать творческого человека на радужном этапе первого в его жизни творческого подъема. Пусть наслаждается, пока может. Вам ведь не жалко, правда? Очень скоро, буквально в следующей главе мы вернемся к творческому человеку, чтобы застать его в не самом комфортом положении и посмотреть, как этот раздражающий выпендрежник будет из него выходить.

Терзания и муки

В предыдущей главе мы встретились со старыми знакомыми — гормонными демонами, без которых наши судьбы наверняка сложились бы по-другому. Пришло время и нашему юному творческому человеку на собственной шкуре испытать доминирующее влияние гормонодемона. Но прежде чем мы продолжим путешествие, хочу предложить вам сыграть в азартную игру.

Как вы думаете, вмешательство гормонодемона:

а) помешает творческому развитию

б) подстегнет творческое развитие

в) не окажет на творческое развитие никакого значимого воздействия

г) превратит творческого человека в гормонодемона

Выбирайте верный с вашей точки зрения вариант или наиболее симпатичную вам версию и делайте ставки! Вы определились? Прекрасно! Теперь можно вновь двинуться в путь.

Итак, с нашим творческим человеком случается то, что обычно случается с подростками — к нему без приглашения, не удосуживаясь представиться или хотя бы сказать «привет», подваливает гормональный демон. Не подходит, не подкрадывается, а именно подваливает с бесцеремонностью молодого хулигана, практикующего мелкие грабежи в ареале своего обитания. Используя интонацию, гармонично подошедшую бы для фразы «Слышь, мобилка есть позвонить? А если найду?», демон говорит: «Слышь, лопух, ты видел, какие у Ирки отросли…»

Тут нужно сделать небольшое отступление. Наш творческий человек воспитан в исключительно джентльменском, тяготеющем к рыцарству, ключе. Это воспитание он получает по большей части не от родителей или социального окружения, а черпает из книг и фильмов. В обществе того времени идеи радикального феминизма, утверждающие тотальную угнетенность дев и дефолтную абьюзивность самцов, если и популярны в неких кругах и сферах, то наш юноша об этом не ведает. Во взаимоотношениях своих родственников он тоже не видит ничего, акцентированного на половой принадлежности и выбивающегося из общего фона. Разве что на одном из семейных застолий дедушка после очередной рюмочки, в упор глядя на молодого творческого человека, сурово произносит: «Никогда не говори про девчонок плохо». Юноша тогда о девчонках вообще едва ли с кем-нибудь разговаривал, и до появления гормонного демона суть дедушкиного наставления остается для него туманной.

Зато в литературных романах и на экране главные герои мужского пола исключительно положительны и не допускают в отношении женщин никаких фривольностей и уж тем более утилитарного подхода. Желая походить на честных и самоотверженных крутых парней, наш творческий человек иногда возвышенно и благородно фантазирует, и подумывает о том, что было бы неплохо найти даму сердца, дабы служить ей — не это ли, в конце концов, призвание, достойное настоящего мужчины. Подумывает, как уже было сказано, возвышенно и благородно, но вместе с тем предельно поверхностно. Что значит «служить даме», как это устроено в реальности, и что скрывается за словосочетанием «настоящий мужчина», мальчик не знает.

Вот, например, такая общечеловеческая ценность, как «уважение к старшим» — тут для него нет ни секретов, ни проблем. Достаточно обращаться к старшим на вы, уступать пожилым место в общественном транспорте, оказывать посильную физическую помощь совсем уж дряхлым и выслушивать их удивительные истории, не перебивая, не закатывая глаза и не подвывая от скуки.

С дамами же сердца, в отличие от старших, пожилых и дряхлых, пути нашего творческого человека до сей поры не пересекались, и те дамы для него являются чем-то вроде Австралийского континента. Факт существования Австралии юношей не подвергается ни малейшему сомнению. Более того, он бы ту Австралию охотно посетил, представься ему случай, а, быть может, и поселился там, но… Австралия — это же просто с ума сойти, как далеко! И вот, буквально только что все потенциальные дамы сердца были где-то там, безумно далеко за горизонтом текущих событий, как из ниоткуда возникает гормонный демон, пихает нашего творческого человека локтем под ребра, скалится и произносит ужасающие сальности и скабрезности в адрес… единственной и неповторимой дамы сердца!

Юный творческий человек, заалев щеками, выдает демону гневную отповедь, называет его грязным животным, низменным извращенцем и похотливым дегенератом. Гормонный демон в ответ откровенно глумится: «Спасибо за комплименты, лапуля. Но ты на вопрос не ответил. Ты, говорю, видал, какие у Ирки…» Срывая внутренний голос, наш юный герой, теоретически не уступающий шекспировскому Ромео, пытается переорать демона. Он вопит о том, что Ирка чиста, прекрасна, преисполнена добродетелями кротости и целомудрия, глаза ее как очи трепетной лани, а волосы нежнее шелка. Демон хохочет: «Смотрю, ты таки заметил, какие шикарные у Ирки отрасли…» Наш творческий человек скорее умрет, чем признает правоту проклятого искусителя, но… что поделать — он действительно заметил. И раззаметить это обратно уже не может.

Из беззаботного повесы юноша превращается в одержимого маньяка. По крайней мере, ему самому так кажется. Все его мысли наяву и во снах обращены к образу Ирки. Наш творческий человек решает, что хочет быть с Иркой, и с максимализмом, присущим юности, отметает любые возможные альтернативы. Но как сделать так, чтобы Ирка захотела быть с ним? Из последних сил оберегая чистоту своих помыслов, юноша пытается придумать план завоевания сердца прекрасной дамы.

Гормонный демон наблюдает за этим с саркастической ухмылкой: «Ну ты как дитя малое, честное слово. Пригласи Ирку в кино или в кафе-мороженое, Ромео несчастное». Юноша решительно отказывается от предложенных вариантов, клеймя их за вопиющую бытовую банальность. Демон вздыхает: «А я всегда говорил, что у тебя зажигание позднее. До четырнадцати лет меня игнорировал, дурачок! Надо было с первого класса начинать девчонок за косички дергать или хотя бы портфели их носить, раз уж ты такой рыцарь. Сейчас бы все как по маслу шло, но нет — и сам теперь замучаешься, и меня задолбаешь… Ладно, не хочешь проверенную классику с кино и кафе, тогда выпендрись в своем стиле — напиши Ирке поэму или там оду какую-нибудь». Юный творческий человек, доведенный наваждением до состояния, близкого к нервному срыву, решает, что на сей раз с демоном можно и согласиться — так, в порядке исключения.

Поэма, ода — хоть мозги нашего творческого человека уже изрядно покорежило от потаенных мыслей и чувств, опускаться до стихов про «кровь-любовь» он не намерен, а создание других рифм ему пока что неподвластно. Можно попробовать восхитить Ирку «Монстром в коротких штанишках» и другими рассказами, коих уже набралось на две тетрадки, но уж больно они э… несерьезные. Прочитает несравненная Ирка эти комические безделушки, и придет к выводу, что наш творческий человек — легкомысленный паяц, фигляр дешевый, а вовсе никакой не творческий человек. Что ж, придется сочинить для дамы сердца другие рассказы.

Задавшись целью написать нечто не только серьезное, прекрасное, интересное и проникновенное, но и никем ранее невиданное, творчески озабоченный человек вознамерился прыгнуть выше своей головы настолько, что если бы это ему удалось, то он оказался в стратосфере. Все весенние каникулы с первого дня до последнего юноша творит, отказав себе в прогулках, играх и других развлечениях, прерываясь лишь на сон, приемы пищи и ругань с гормональным демоном.

С остервенелостью берсеркера молодой творческий человек покрывает текстом страницу за страницей. Он втискивает в строки глубокие философские размышления и множественные смыслы, щедро плещет восхитительными описаниями природы, наделяет персонажей сложными характерами и не забывает при этом о мудрой иронии. То есть, наш творческий человек уверен, что ему удается сделать все перечисленное.

К намеченному сроку тетрадка исписана от корки до корки, а наш творческий человек заметно позеленел и отощал, обретя внешнее сходство с Кощеем, чахнущим над манускриптом аки над золотым капиталом внушительного номинала. Дело остается за малым — придумать, под каким видом и соусом, ненавязчиво и не слишком обнажая свои чувства, вручить тетрадь Ирке. И тут измученный юноша, отжавший свой мозг на манер лимона, не смог придумать ничего. Плюнув на тактику и стратегию, он в первый день начавшейся учебной четверти просто подходит к Ирке и, отведя глаза к портретам Толстого, Тургенева, Лермонтова и прочих успешных творцов, надменно взирающих со стены класса, вручает ей тетрадку, буркнув: «Вот, глянь. Вдруг понравится». Ирка, очевидно, будучи воспитанной девушкой, тетрадь принимает и даже говорит «спасибо». Нашему творческому человеку кажется, что все прошло гладко, без вредоносного участия как сучков, так и задоринок. Теперь остается только дождаться, когда дама сердца прочитает шедевральный сборник, осознает, что безоглядно влюблена, и упадет в раскрытые объятья молодого, но уже великого автора.

Молодой человек полагает, что самые трудные и мучительные этапы испытания остались позади, но, как это нередко бывает с молодыми людьми, от истины его отделяют реки и горы, ночи и дни. Минует неделя, Ирка исправно посещает школу, но падать в объятья не спешит и восторженными тирадами в адрес великого автора не разражается. С немалым изумлением наш романтический герой обнаруживает, что ожидание обращается в нешуточную пытку, особенно тогда, когда даже примерно не знаешь, сколько придется ждать, и случится ли в принципе то, чего ты ждешь. Каждый день приносит юному творческому человеку страдания, усугубляемые ехидными замечаниями гормонального монстра. Юноша мрачнеет, сереет, хмурится, теряет аппетит и все с большим драматизмом ощущает себя несправедливо отвергнутым, никому не нужным, подло обманутым и даже коварно преданным.

В безрадостном состоянии персонажа античной трагедии встречает творческий человек свое пятнадцатилетие. И, как знак грядущих перемен, случается то, чего он одновременно и ждал всем своим существом, и уже отчаялся дождаться. После очередного урока Ирка подходит к нему и протягивает тетрадку — ту самую, с образцами творческих шедевров, сказав: «Спасибо, я прочитала». Наш молодой творец в мановение ока восстает из лужи слизи и слякоти, в которую превратился, и неистово сияет светом тысячи солнц, стараясь, чтобы это не слишком сильно бросалось в глаза. «Ну и как тебе?» — без тени любопытства и нервного напряжения, словно бы между прочим, спрашивает он. «Прикольно» — Ирка безразлично пожимает плечами. На этом разговор оканчивается.

С одной стороны, творческому человеку кажется, что мир его разрушен до основания, а сам он убит, обезглавлен, сожжен и втоптан в пыль. С другой же стороны, как обладатель какого-никакого интеллекта, юноша понимает, что уровень трагизма в его ситуации существенно упал. Он написал несколько рассказов, чтобы Ирка их прочитала, и — о чудо — именно это и произошло. Он хотел, чтобы Ирка оценила его творчество, и она так и сделала. Конечно, реакция, полностью уместившаяся в одно слово — «прикольно» — это не то, на что он рассчитывал.

Одно дело услышать такое от друга Дениски, который и читать-то не так давно научился, и совсем другое — от прекрасной девы, с которой планируешь пройти всю жизнь рука об руку. Но то, что юноша напридумывал под воздействием распаляющих споров с гормонным демоном, касается только его самого и демона, а к Ирке тут никаких претензий быть не может. Кратчайший путь к разочарованию в чем угодно — это делать одно, ждать другое и получить третье. Ожидания и результат вообще редко совпадают, а уж если изначально было сделано что-то не то и не так, то даже мечтать о совпадении глупо.

«Говорил же тебе, упырёныш ты упертый, — кино или кафе. И там, и там ты мог бы схватить Ирку за…» — ворчит гормонодемон, но юноша его не слушает. Он заново обдумывает произошедшее — теперь не как герой-любовник, а как творческий человек. Опыт написания чего-то нового в сжатые сроки кажется ему непростым, но любопытным и, возможно, полезным в дальнейшей перспективе. Огорчает, что занятие творчеством в состоянии стресса не принесло удовлетворения ни самим процессом, ни его завершением.

Из своих мук и страданий наш творческий человек выносит несколько уроков. Он обещает себе, что впредь будет более прямолинейным и не станет добиваться расположения дамы сердца настолько неочевидными и окольными путями. Также юноша уверяется в необходимости разделения творчества и других видов деятельности, чтобы не лишать себя чистого удовольствия.

Может показаться, что наш герой многое осознал и эмоционально повзрослел. Но, обещания, данные самому себе — вот лично вы их часто выполняете? Так я и думал. Поэтому и вам не советую ждать от творческого человека постоянных и непреложных проявлений зрелости и мудрости. Первые муки творчества он преодолел, что ни в коем случае не означает, будто бы он сможет избежать вторых, третьих, четвертых и всех последующих мучений, или что виновен в них будет не он сам.

Вы можете помнить, в начале главы я предложил вам угадать, к каким результатам приведет вмешательство гормонного монстра. Спешу сообщить вам, что одинаково справедливы все четыре версии. Вариант «а» — помешает творческому развитию: если бы творческий человек меньше отвлекался на дела сердечные, то сил и времени на творчество у него было бы больше. Вариант «б» — подстегнет творческое развитие: стремление впечатлить даму сердца заставило творческого человека критически взглянуть на свое творчество и искать пути совершенствования мастерства. Вариант «в» — не окажет на творческое развитие никакого значимого воздействия: либидо оказывает на творчество одновременно и тормозящий, и стимулирующий эффект, так что в общем зачете получается величина, близкая к нулю. Вариант «г» — превратит творческого человека в гормонодемона: не думаю, что открою вам тайну, но и творческий человек, и любая другая персона изначально и есть свой собственный гормонный монстр.

Тревожный звоночек

Вам еще не надоели путешествия во времени? Прекрасно! Очень рад, что вас от них до сих пор не мутит, так как сейчас нам требуется вернуться на полторы главы и полтора года назад. Нашему творческому человеку четырнадцать лет, и он недавно написал свой первый рассказ. Как мы знаем, на этом юноша не останавливается, и вскоре появляется целая тетрадь рассказов. Последователь «Монстра в коротких штанишках» получает название «Время и…» Наш творческий человек еще не знает, что пользоваться многоточием нужно с большой аккуратностью, по возможности его избегая, но великодушно простим ему это, и обратимся к самому рассказу.

Главный герой «Времени и…» — пожилой демон по имени Крип, трудоустроенный в глобальной инфернальной конторе и в разное время занимающий в ней различные рядовые должности от картографа до метеоролога. В обеденный перерыв Крип болтает с молодым коллегой Тоном и рассказывает ему о своей жизни и приключениях. Для демона Крип излишне влюбчив. Он знает об этом, но ничего не может с собой поделать. Проживая одну временную эпоху за другой, он постоянно увлекается той или иной земной девушкой, и готов в лепешку расшибиться ради ее благосклонности. Прокладывая сентиментальные дорожки к девичьим сердцам, Крип возводит всевозможные памятники архитектуры, включая Стоунхендж и идолов на острове Пасхи, и играет ключевые роли в таких крупномасштабных событиях, как Троянская война и Великая Октябрьская социалистическая революция.

Сам того не желая, демон своим вмешательством оказывает серьезное и подчас катастрофическое влияние на ход истории человечества, чем вызывает недовольство начальства, и после каждого любовного приключения получает должностное понижение. Выслушав байки Кирпа, молодой Тон думает про себя, что он-то уж точно не станет портить себе жизнь из-за такой глупости, как любовь, и вскоре сделает головокружительную демоническую карьеру. Заканчивается рассказ так: «Тон не знает, что завтра повстречает очаровательную девушку. Начнется величайшая война всех времен и народов…»

Прочитав «Монстра в коротких штанишках», мама нашего творческого человека отметила лишь корявость его почерка. Ее же реакция на «Время и…» оказалась в корне отличной. «Тревожный звоночек» — поджав губы, сказала мама творческому человеку, и, видя отсутствие понимания, пояснила: «Я беспокоюсь за твое будущее». Юноше пояснение не сильно помогло, но углубляться в детали и расшифровывать свои слова мама не стала. Что ж, сейчас мы сделаем это за нее.

Давайте подумаем, что встревожило маму в прочитанной истории. Фиксация сына на демонах? Мама чужда религиозного трепета, да и сын не подает поводов заподозрить его в сатанизме. Он использовал демона не в качестве объекта бесовского культа, а как персонажа, наделенного способностями, позволяющими ему принимать непосредственное участие в описываемых событиях. На месте демона мог быть ученый, изобретший машину времени или систему симуляции Земли, бессмертный человек, вроде героев кино — и телесериалов «Горец», волшебник, инопланетянин и даже ангел. Почему из всего доступного арсенала автор остановил свой выбор на демоне?

Вспомним, что наш творческий человек лишь недавно вступил на путь становления самим собой, и пока что его стиль и приемы в значительной мере остаются калькой с того, что ему понравилось у других писателей. В данном случае в роли духовного первоисточника выступает цикл фантастических романов о приключениях демона Аззи Эльбуба, написанный Роджером Желязны в соавторстве с Робертом Шекли. Рыжий трикстер Аззи, как и демон Крип, практически бессмертен, работает на демоническую корпорацию, но труду на благо фирмы предпочитает преследование личных целей, а также он водит знакомство со множеством исторических персон.

Возможно, беспокойство мамы вызвало то, что сын чрезмерно фокусируется на теме плотской любви и губительности ее последствий? Припомним, что гормонный монстр еще не свалился на голову нашему творческому человеку. Юный автор воспринимает любовь как нить, связующую сюжет и тянущую его вперед. Ему прекрасно известно французское выражение cherchez la femme — «ищите женщину» — и его смысл: если мужчина совершает труднообъяснимые поступки или история принимает чересчур странные и запутанные повороты, велика вероятность, что без женщины тут не обошлось.

Современные исследователи сходятся во мнении, что Троянская война имела место в истории, хоть ее истинные причины навсегда останутся неизвестными. Однако с культурной точки зрения, когда речь идет о древнегреческом эпосе, главная война античности началась из-за похищения Парисом прекраснейшей женщины на Земле — Елены, и никак иначе. Наш творческий человек, зная об этом сюжете, не задумывается, а зачем, собственно, Парису красть Елену. Для юноши красота женщины и красота картины — вещи из одной плоскости восприятия. Как ценитель искусства хочет владеть живописным полотном для услаждения своего взора, так и мужчина, по мнению нашего наивного творческого человека, вполне естественно желает обладать красивой женщиной сугубо в эстетических целях. Никакой сексуальной объективизации дамы в сознании автора не происходит. Как для ребенка, которым он по сути до сих пор является, супружеская жизнь персонажей для него ограничивается страстным, но целомудренным поцелуем и закадровой фразой «жили они долго и счастливо».

Подведем промежуточные итоги. Демонов и сексуальный подтекст из списка потенциальных раздражителей мамы мы благополучно вычеркнули. Что же остается? Хм, рассказ с демонами, любовью к женщинам и… предсказанием грядущей войны?! Возможно, мама приметила у сына провидческий дар, и испугалась, что вот-вот грянет крупнейший вооруженный конфликт в истории, в кровавую мясорубку которого затянет весь мир? Мама любит громкие фразы, вроде «Мысль материальна», но не видит в своем сыне ни Мишеля Нострадамуса, ни болгарской бабушки Ванги. К своим четырнадцати годам наш творческий человек не предсказал ровным счетом ничего, как, в общем-то, и не пытался что-то предсказывать. Так уж сложилось, что в предсказания и пророчества он не верит, и в этом копирует своих родителей.

Что ж, у нас остается только одна версия — мама тревожится из-за самого факта увлечения сына писательством. Может ли такое быть? Не только может, но именно так оно и есть. Во времена, далеко не столь толерантные, как нынешние, Курт Воннегут сказал: «Если вы всерьез хотите разочаровать родителей, а к гомосексуализму душа не лежит, — идите в искусство». Конечно, сейчас Воннегуту пришлось бы горько пожалеть о грубом и пренебрежительном высказывании в адрес сексуального самоопределения личности, но, к своему счастью, он давно умер. Мы же, минуя специфические аспекты интимной жизни человека, обратим внимание на причинно-следственную связь «искусство — разочарование родителей». Пользуясь тем, что в третьей главе этой книги мы с вами удачно разобрались в разнице между искусством и творчеством, для наиболее точного смыслового соответствия произведу замену одного слова другим и помещу под наш микроскоп феномен «творчество как источник разочарования родителей».

Что родителям не нравится в творчестве их повзрослевших детей? Ведь совсем недавно они аплодировали стишкам, декламируемым чадом, гордо стоящим на табурете, и радостно вешали очередную детскую каляку-маляку на самое видное место. А не нравится им теперь более-менее все. Если ребенок, повзрослев, продолжает зачитывать стихи с табуретного пьедестала или рисовать ровно те же каляки-маляки, родители не без оснований подозревают задержку умственного развития или наличие психических отклонений. Если же стихотворное, изобразительное или любое другое творчество ребенка качественно прогрессирует, у внимательного родителя поводов для огорчения меньше не становится. И тому имеется ряд причин.

Большинство родителей, как и людей в целом, не имеют творческого мировоззрения и заняты в областях, не связанных с искусством. Как-то раз во время семейного застолья дедушка нашего творческого человека после очередной рюмочки сказал ему: «Творческий человек — это не профессия». Что называется, сказал, как отрезал. Сам дедушка человек максимально серьезный — ветеран Великой отечественной войны, инженер, заведующий оборонной научно-исследовательской лабораторией. В его представлении вершину пирамиды профессионального совершенства занимают инженеры и изобретатели, под ними почетно трудятся заводские рабочие, строители, врачи и преподаватели, а на нижнем слое копошатся представители сферы обслуживания — продавцы, официанты, парикмахеры, таксисты и прочие. Людям искусства дедушка отводит подвал, где эти горе-творцы заняты преимущественно самолюбованием, свальным грехом, употреблением алкоголя и наркотиков, и изредка — мазней или бренчанием на гитарке. Паразиты общества, вредители с раздутым самомнением, дармоеды, прожигающие ресурсы и не дающие взамен ничего сколько-нибудь ценного.

Менее категоричные родители осознают, что шансы ребенка преуспеть в творчестве настолько, чтобы оно обеспечивало пропитание, очень малы. Даже дедушка творческого человека признает творчество таких артистов, как Марк Бернес и Владимир Высоцкий, с удовольствием слушает их записи, но считает, что правильные люди искусства — редчайшая аномалия. Действительно, стать музыкантом, художником, поэтом или писателем, зарабатывающим на жизнь собственным творчеством, удается единицам из десятков тысяч творческих людей. И речь идет не о том, чтобы взлететь до статуса живой иконы, звезды с армией фанатов и миллионными контрактами, а о получении регулярного заработка, сравнимого с доходом офисного сотрудника младшего звена. В данном случае следует объяснить родителям творческих детей, что творческий человек вовсе не обязан зарабатывать своим творчеством. Современный мир устроен так, что любой офисный сотрудник, продавец или заводской труженик имеет достаточно ресурсов, чтобы при желании заниматься творчеством в свое удовольствие.

Следующее обстоятельство достаточно важно, чтобы предоставить ему отдельный толстенький абзац. Вместе с объяснением принципа беспрепятственного существования свободного творчества в обязательном порядке требуется подсказать родителям, что творческие навыки не так уж бесполезны, как считает дедушка нашего творческого человека. Творческая личность, тянущаяся к изобразительному искусству и постигшая техники живописи как аналоговые (карандашами и кистями), так и цифровые (с применением компьютерных программ), возможно, никогда не удостоится персональной выставки в Третьяковской галерее. Но при этом она сможет достойно зарабатывать на должности дизайнера или художника-иллюстратора. Получив специализированное образование, человек, у которого в момент творческого становления родители не отобрали карандаши и кисти, может стать архитектором, чей труд очень даже востребован, и чем дальше, тем больше. Благо, что типовые дома-обувные-коробки пользуются все меньшим спросом. Персона, увлеченная писательством, тоже не безнадежна. Пусть она не повторит успеха ни Антона Чехова, ни Дарьи Донцовой, и ее творения так и не покинут тихую бухту самиздата — не беда. Человек, умеющий грамотно слагать буквы в слова, слова в предложения, а предложения в осмысленный текст, не пропадет, покуда существуют вакансии редакторов, журналистов, контент-менеджеров, сценаристов и… назовем их «литературными африканцами» и пока что оставим в покое, дабы вернуться к данному феномену позже. А сейчас вскрикнем хором — «ЭЙ!!!» — чтобы привлечь внимание родителей творческих людей. Все кирпичики и инструменты, которыми овладевает ребенок, расширяют диапазон его возможностей, и никак не наоборот. Пожалуйста, помните об этом, когда тревожный звоночек попытается выбить вас — родителей — из наезженной колеи.

Бывает, конечно, и такая ситуация, в которой родители настолько далеки от творчества во всех его проявлениях, что попросту не понимают его. Глядя на произведения повзрослевших детей, они приходят в бурное смятение. «Как?!» — горестно вопрошают они самих себя: «Как ЭТО возникло у него в голове? Откуда ЭТО? Что ЭТО значит? И что, боже мой, это вообще ТАКОЕ? Как он будет жить среди людей? Как общаться, дружить, работать, жарить шашлык на даче, отдыхать в Крыму, рожать детей и внуков, когда у него в голове ЭТО?!!!» Тут стоит пожалеть всех: родителей, что им достались такие дети, и детей, что им достались такие родители. Я же глубоко уверен в том, что родителям и детям следует друг друга любить и взаимно поддерживать во всем, что не нарушает существующих законов. Надеюсь, вы со мной согласитесь.

Теперь вам, вероятно, любопытно узнать, какие же тревожные звоночки услышала мама нашего творческого человека: «творческий человек — социальный паразит», «творческий человек обречен на нищету» или «творческий человек обречен на непонимание»? Смею вас уверить, что все три, хоть их пронзительный перезвон едва ли показался ей мелодичным. Мама нашего творческого человека очень беспокоится решительно и категорически обо всем, что связано с ее единственным сыном.

Формула успеха

В предыдущей главе среди факторов, приводящих родителей творческих людей в беспокойное состояние, мы отметили низкую вероятность коммерческого успеха при торговле плодами искреннего творчества, рождающимися по велению души. Чтобы картина была полной, и пазл не смущал нас брешами недостающих деталей, давайте-ка разберемся с коммерческим успехом. Что нужно для достижения этой цели? Существует ли в принципе формула вожделенного успеха? Ах, секретная формула — философский камень, познание которого непременно озолотило бы творца. Что ж, примеримся к компонентам и попытаемся оценить их значимость.

Первый ингредиент — время. Успех картин, музыкальных композиций и книг неотрывно связан с историческим моментом их сотворения. Постмодерн произведений Джулиана Барнса, явись он во времена Шекспира или Пушкина, едва ли нашел бы положительный отклик в сердцах и умах тогдашних читателей. Справедливо и обратное — наш современник, пишущий в манере Шекспира или Пушкина, мало кого впечатлит. В любую эпоху до второй половины двадцатого века участников вокально-инструментального ансамбля Metallica ожидало бы что угодно от костра инквизиции до сумасшедшего дома, но только не оглушительный коммерческий успех. Современники Рембрандта, доведись им увидеть «Гернику» или любую другую картину Пабло Пикассо, пришли бы в, мягко говоря, недоумение, пытаясь сообразить, как такое имеет наглость зваться живописью.

Второй компонент — место. На успех творчества влияет не столько география, сколько культурно-национальные особенности, сложившиеся на той или иной территории. В нашем с вами двадцать первом веке образцы успешного творчества родом из Норвегии и, скажем, Саудовской Аравии имеют мало общего. Песенные шедевры таких монстров русского рока, как Борис Гребенщиков и Юрий Шевчук, предсказуемо оказываются малоинтересны публике, не владеющей русским языком. В девяностых годах прошлого века Борис Борисович пытался добиться творческого признания на Британских островах, для чего перешел в песнях на английскую речь. Однако языковой барьер оказался не единственной преградой БГ на пути ко всемирному почитанию. Ожидаемого эффекта смена языка не возымела. Англичанам осталось неясно, в чем тут кайф, а отечественной публике и вовсе сделалось непонятно и скучно, так что пришлось возвращаться к пению на родном языке и довольствованию местной популярностью.

Следующий ключевой фактор — мода. Жанры, стили и направления в творчестве — это, конечно, навешиваемые ярлыки и кромешное зло. Но, раз уж книги, музыкальные альбомы и другие продукты творчества являются товаром, то приходится их как-то классифицировать и раскладывать по полкам магазинов. Вообразим себе такую простую ситуацию — человек желает купить бутылочку красного сухого вина. Он приходит в супермаркет и обнаруживает, что торговый зал бессистемно забит всевозможными продуктами. Человек не сдается, начинает рыскать и рыть, и, наконец, находит несколько бутылей — явно винных, но на этикетках значатся лишь названия марок. Покупатель призывает продавца-консультанта и вопрошает: «Голубчик, которое из этих вин красное сухое?» Магазинный служащий равнодушно пожимает плечами: «А мне почем знать? Может, какое-то одно, а, может, все или ни одно из них…» Клиент ошарашен: «Позвольте, но как же так! Как же мне определить?!» Продавец, зевнув, отвечает: «Проще простого — купите бутылку, откройте ее да попробуйте».

Нетрудно догадаться, типичного покупателя такой вариант едва ли устроит. Даже если он готов немного поэкспериментировать и попробовать новое для себя вино, тратить деньги на откровенного кота в мешке потребитель с большой долей вероятности не согласится. Поэтому производители вина указывают на этикетке максимум информации — крепость, сладость, сорта используемого винограда, регион происхождения, год урожая, сопутствующие блюда и ожидаемые ощущения (яркие фруктовые нотки, пикантное послевкусие и пряный аромат теплого тосканского вечера). Если и этого потенциальному покупателю оказывается недостаточно, продавцы-консультанты охотно и улыбчиво помогут ему определиться с выбором, щедро сыпля эпитетами и сравнениями.

То же самое происходит в сфере торговли объектами творчества. В условиях рынка никто не рассчитывает, что потребитель станет дегустировать весь ассортимент литературы и музыки подряд. Человеку достаточно прийти в надлежащий магазин и сообщить, что он ищет что-то вроде Владимира Сорокина или группы Nirvana, и ему тут же предложат почитать бестселлеры Михаила Елизарова или послушать Pearl Jam. Чем больше и чаще покупателям будут предлагать то или иное, тем чаще они станут это покупать. Таким образом творчество отдельных писателей и музыкантов складывается в иерархические конкурирующие в рамках жанров и стилей модные топ-листы.

Когда модно слушать треки того или иного исполнителя, все слушают и его, и творчески созвучных ему артистов, заботливо предлагаемых публике индустрией шоу-бизнеса. Мода делает процедуру выбора максимально простой. Если что-то имеет популярность, то зачем тратить время и силы на поиски и оценку чего-то другого. Миллионам человек нравится творчество музыкального коллектива Rammstein, и, согласно бытующему мнению, миллионы не могут ошибаться.

Четвертый и пятый элементы, чья необходимость для достижения успеха кажется очевидной — оригинальность и безупречный уровень исполнения. Вполне разумно, что вскарабкаться на вершину славы по головам конкурентов по силам только тем, кто предлагает нечто принципиально новое и делает это виртуозно. Или нет? Творчество — процесс создания нового из ничего или улучшения чего-то существующего — практически синоним новаторства. Но тут в действие вступают компоненты времени, места и моды.

«Опередил свое время» — так говорят о творцах, признание к которым пришло после их смерти. На самом же деле несоответствие своему времени означает то, что творческий человек производит нечто-то такое, что непонятно, неинтересно и сто лет не надо подавляющему большинству людей, живущих здесь и сейчас. Оригинальность и новаторство должны находиться на таком уровне, чтобы отличаться от привычного, но не настолько, чтобы казаться какофонией, бредом сумасшедшего, а то и откровенным оскорбительным вызовом обществу.

В качестве примера можно обратиться к феномену группы The Beatles. С одной стороны, рок-н-рольные квартеты существовали и до них, и песни про любовь писались и исполнялись вполне массово. Но Битлз сумели вывести поп-рок музыку на новый уровень мелодичности, цепляющей запоминаемости и навязчивости. Закрепить успех помогла обезоруживающая незамысловатость текстов. I want to hold your hand — «Я хочу держать тебя за руку» — спели битлы в 1963 году, и произвели фурор. Как будто бы никто до них и вообразить не смел, что можно просто несколько раз повторить под музыку эту зажигательную мантру, и снести всем крышу как цунами сносит прибрежные поселения.

Популярность The Beatles породила несколько поколений поклонников и неисчислимую армию последователей по всему миру. Некоторым из сотен тысяч битлообразных творческих формирований удалось добраться до широких слоев слушателей и снискать их благосклонность. Однако масштабы успеха подражателей ой как далеки от высот, покоренных квартетом вдохновителей. Большая же часть вдохновленных продолжателей так и осталась в статусе местных групп, играющих в небольших клубах и питейных заведениях, либо растворились в тумане безвестности. Даже бывшие битлы, каждый из которых занялся сольным творчеством, не смогли поодиночке достичь и десятой доли того успеха, что легко и непринужденно давался им при коллективной деятельности. А в музыкальных магазинах полки раздела, помеченного ярлыком «брит-поп», еще долго не оскудевали.

Как же обстоят дела с совершенством исполнения? Нетрудно заметить, что в сравнении с классическими виртуозами, художниками и писателями исполнители популярной музыки, признанные современные живописцы и востребованные литераторы не кажутся такими уж великими мастерами. Их творчество куда ближе к детскому тяп-ляп, чем к монументальным произведениям гениев, обретших бессмертие в веках. И в этом нет никакой странности, поскольку требования к творчеству, как к развлечению, изменились.

От музыки, картин и книг публика стала ждать яркой экспрессии, протеста, провокации, чего-то неожиданного и… при этом узнаваемого, легко усваиваемого и не требующего слишком уж глубокого осмысления. Новые симфонии, оперы и балеты сочиняются и в наши дни, но любопытство они вызывают у весьма немногочисленного круга почитателей. В то же время трехминутный музыкальный клип с легким намеком на присутствие полифонической мелодии или вообще без него может набрать в сети несколько миллиардов просмотров. Но не будем сокрушаться, восклицать «О времена, о нравы!» и ворчливо сетовать на повсеместную творческую деградацию, ведь мы остаемся в полном праве читать, смотреть и слушать исключительно то, что нравится нам.

Вернемся к формуле коммерческого успеха. Мы уже выяснили, что для более-менее вероятного попадания в топ продаж следует творить с учетом текущей культурно-геополитической обстановки, соответствуя символам времени, следя за модными тенденциями и не пытаясь бежать впереди паровоза истории. Новаторство и оригинальность должны быть строго выверены, дабы творчество находило понимание. Легкий привкус дежавю скорее приветствуется, так как эффект узнавания психологически гораздо приятнее погружения в неизведанное. Уровень исполнения должен быть таким, чтобы не отпугивать своей заумностью и эклектичностью, но и достаточным для отличия от детского творчества. Все? Как бы не так.

Личность творческого человека — один из важнейших элементов. В какой семье он воспитывался, с кем дружил в школьные годы, с кем водит знакомство сейчас и вообще коммуникабелен ли. Насколько творческий человек настойчив и изобретателен в продвижении своих детищ. Какие площадки и платформы, инструменты и средства он использует для презентации своих умений. Готов ли он экспериментировать, начинать раз за разом с чистого листа и без каких-либо гарантий вкладывать в свой возможный будущий успех реальные деньги вплоть до продажи единственного жилья.

За этими рациональными аспектами мы чуть не упустили судьбоносный фактор Икс, многогранный и непредсказуемый элемент случайности. Присутствие этого ингредиента означает, что на реальную коммерческую успешность творца может повлиять решительно, что угодно. Наш творческий человек — он брюнет, блондин или лысый? Угостил ли он сигаретой незнакомца на улице 8-го марта? Ездил ли его сосед по даче в Керчь? Хороший ли урожай изабеллы собрали крымские виноградари в 2003 году? Какой процент птиц долетает до середины Днепра? Запретят ли школьницам в костюмах пчелок танцевать тверк? Станет ли премьер-министром Японии женщина? И, наконец, не пропадут ли в связи с громким международным скандалом из продажи глазированные сырки? Как известно, бабочка, взмахнувшая крылышками в одном земном полушарии, может стать причиной урагана в другом полушарии. Все влияет на все и подчас самым неожиданным образом.

Как мы видим, формула успеха умопомрачительно сложна и нестабильна настолько, что нам для нашего же блага и душевного спокойствия лучше будет считать, что ее попросту нет. Поэтому оставим болеть за коммерцию головы, сердца и другие органы издателей, продюсеров и прочих дельцов бизнеса. Мы же с облегчением выдохнем на том, что в чистом и бескорыстном творчестве для творческого человека куда больше искренней незамутненной радости, чем в попытках продать свои творения.

Гениальность признанная и непризнанная

Вас наверняка утомил наш бодрый марш-бросок через кочки, колдобины и ухабы изменчивого коммерческого успеха. Чтобы немного отдохнуть, сделаем привал на живописному речном берегу. Пока мы сидим на травке и нежимся в ласковых солнечных лучах, давайте представим себе рыбу, которая с подозрением поглядывает на нас из толщи своего водного убежища. Эта рыба по совокупности совершенно естественных и объективных причин может быть щукой. Никто не посмеет ее в этом упрекнуть, да и сама рыба не станет тяготиться бытностью щукой. Рыба может быть и не щукой, а, например, плотвой, не испытывать в этой связи никакого дискомфорта и не подвергаться гонениям. Точно так же творческий человек может быть признанным продавцом своего творчества или им не быть — ни одно, ни другое не должно угнетать его самого или влиять на отношение к нему других людей. Только вот с гениями совсем другая история.

Изначально гении основательно обжили мифологические миры древних народов. У ассирийцев они работали сотрудниками службы духовной безопасности. Добрый гений занимал свой пост в человеческом теле или его жилище, тем самым не допуская внутрь демонов — злых гениев, места для которых попросту не оставалось. Греки тоже разделяли гениев на добрых — агафодаймонов, и злых — какодемонов (какое образное и точное словцо!), но при этом расширяли их функционал. Сократ полгал, что персональный добрый гений не только шугает чертей, но и, управляя внутренним голосом человека, предостерегает его от необдуманных поступков вроде игры в виртуальных казино и взятия микрокредитов. Когда же человек умирал (по словам Платона, нередко из-за того, что агафодаймон недостаточно добросовестно исполнял свои упреждающие обязанности), добрый демон в качестве прощального подарка помогал его душе переместиться из царства живых в мрачный Аид. Римляне, съевшие собаку на копировании древнегреческой культуры, по-хозяйски прибрали и греческих духов-хранителей. В результате римского ребрендинга мы получили слово «гений» (от латинского genius «дух»).

Конец ознакомительного фрагмента.