Будьте осторожны со своими желаниями

Георгий Brooklyn

Сборник страшных рассказов от драмы до откровенного треша. Присутствуют как короткие рассказы, так и объемные истории, а также кроссоверы.

Авдотья

— Пирожки, горячие, румяные пирожки, — кричала не менее румяная баба с лотком. — Подходи, налетай, за обе щеки уплетай!

Лоток раскупали моментально, и не только потому, что на улице стоял скрипучий мороз, но и потому что пирожки были действительно вкусные. Пекарь явно не жалел фарша на начинку. Пирожки получались пышные и румяные.

Торговка схватила лоток подмышку и, переваливаясь с ноги на ногу, направилась в пекарню, располагавшуюся неподалёку. Большинство встречных прохожих вежливо здоровались с ней, а дети даже некоторое время бежали за ней в надежде, что у нее остались нераспроданные пирожки. Все знали бабу Авдотью, ведь никто так вкусно не готовил пирожки, пироги и кулебяки с мясом, как она. Даже в самый разгар зимы, когда у народа было туго с едой и деньгами, когда все мужчины находились на фронте. У бабы Авдотьи всегда была выпечка и каждый мог позволить купить себе пирожок. Авдотья и сама ждала с фронта трех сыновей, может поэтому она была так добра и распродавала выпечку за гроши, но и покупателей было всегда много.

Авдотья переступила порог пекарни и тяжело опустилась на покосившейся табурет. Немного отдышавшись, она скинула тулуп, провонявший от времени овчиной, и занялась делами. Сама пекарня была небольшая — всего стол да печь, на которой от времени известка стала бледно-желтой как зубной налет. Авдотья набрала муки из ближайшего мешка и начала готовить замес. Теста нужно было приготовить довольно много, так как спрос на ее выпечку был большой, да и конкуренции как таковой не было. Люди и так жили впроголодь, а о том, чтобы торговать и речи не было. Авдотье же повезло, у нее было три сына, так что она справлялась с этим, и заработанных с торговли денег вполне хватало на жизнь и закупку муки и прочего. Авдотья всегда любила свое дело, да что говорить, пекарь она была от Бога, нередко она вспоминала сыновей, без которых, если честно, она бы не справилась с ролью торговки выпечкой, вот и сейчас раскатывая тесто, она вспоминала младшего сына.

— Ой, Ванюшка, ой спасибо тебе, если бы не ты, так и померла бы я с голоду то, — причитала Авдотья. — Как бы я справилась, не знаю, вот Федька сыночек три месяца кормил! — Зарыдала женщина, роняя слезы в тесто.

Закончив с тестом, Авдотья откинула крышку подпола, который предназначался как ледник для хранения мяса. Лестница от времени отсырела и спускаться по ней было опасно, поэтому Авдотья спускалась особенно осторожно. Лестница жалобно скрипнула под тяжестью женщины.

— Эх, Ванюша, вот и ты скоро не сможешь, матери своей помочь, — продолжала вздыхать Авдотья. — Надеюсь хоть Прохор не заставит себя ждать, а то, как я без вас то родненьких…

Авдотья, осторожно выставив перед собой руки, продвигалась вглубь ледника. Добравшись до стола, она нашарила в темноте мешок из-под муки и, кряхтя взвалив его на спину, направилась к лестнице. Кое-как поднявшись с тяжелой ношей в пекарню, она бросила мешок у печки, чтобы мясо, находившееся в нем, оттаяло. Сама же женщина села отдохнуть, плеснула из кастрюльки кипятка в кружку со жженым сахаром и стала уплетать пирожки, нахваливая и благодаря за помощь сына Ваньку.

Закончив трапезу, Авдотья подняла кровавый мешок с растаявшим мясом на стол и ловко разрезала его острым ножом. За ножами Авдотья всегда следила. Прохор до отбытия на фронт научил ее как правильно и быстро заточить нож, чтобы он с легкостью разрезал мясо и другие продукты. А так как с мясом у Авдотьи последние полгода все было в порядке, то и ножи всегда были наточены. Она с нетерпением дожидалась Прохора, чтобы как и Ваньке с Федькой лично продемонстрировать на деле остроту ножа.

Достав из разрезанного мешка набедренную часть, Авдотья с легкостью отделяла от нее подтаявшее мясо и бросала его в заранее приготовленную чашку. Фарша требовалось много, ведь завтра наступала масленица и людей на площади должно было быть много. Всю ночь Авдотья пекла пироги, представляя как люди обрадуются ей и как будут нахваливать пирожки. Будут как всегда пытаться узнать, как же она научилась печь такие вкусные пироги.

— Да, коли бы не сынки мои так и не радовала бы я вас пирогами то, все с их помощью. — Как всегда ответила бы Авдотья.

Немного задремав, женщина резко открыла глаза и стала поспешно собираться на площадь чтобы успеть к первому потоку людей, ведь ей еще не раз нужно будет прийти сюда за новой порцией выпечки, а ноги уже не те.

— Вот приедет Прохор и буду возле пекарни торговать. — Говорила сама себе Авдотья, натягивая тулуп. — Он у меня здоровый, проку много от него будет.

Авдотья перекинула ремень лотка через шею, ловко наполнила его пирожками и прочей выпечкой и направилась к выходу.

— Вот дура-баба, чуть не забыла! — Впопыхах вскрикнула Авдотья, возвращаясь в пекарню.

Сняв лоток и отодвинув заслонку печи, она лопатой достала большой румяный пирог, поставила его на стол и накрыла тряпкой. После, открыв дверцу топки, закинула дров и оглянулась в поисках заготовленной бумаги для растопки, но ее нигде не было. Вспомнив, она пошарила по карманам тулупа и, вытащив скомканный лист бумаги, бросила его в топку.

Немного подумав, Авдотья, кряхтя поднялась и пошарила под лежанкой, которая находилась на печи, вытащила такой же лист бумаги и кинула его к первому. Трясущимися руками она подожгла бумагу и закрыла топку, огонь жадно затрещал, охватывая пламенем сухие поленья.

— Вот Ванечка, опять ты меня выручил. — Сказала в пустоту женщина. Авдотья схватила лоток и, выскочив из пекарни, направилась на площадь радовать людей горячими и свежими пирожками. А языки пламени весело слизывали с бумаги последние строчки:

…Елец Иван Аркадьевич, героически погиб на фронте и отправлен по месту проживания для погребения…