Жизненные откровения. Сборник рассказов

Георгий Скрипкин

В данный сборник рассказов входят произведения, написанные автором за последние десять лет, они подсказаны автору самой жизнью. В них нет ничего ирреального, только правда жизни, какой бы горькой она ни была. Автор воспринимает окружающий мир и судьбы его обитателей с большой долей сопереживания. Можно с уверенностью сказать, что читатель сможет найти в этом сборнике близкие ему темы. Но читать их нужно с открытой душой и добрым сердцем. www.skripkin.ru

Встреча выпускников

I

Когда в очередной раз Вячеслав Михайлович Арбузов приехал на родину, чтобы навестить родню, встретил он там своих одноклассников, Петьку, то есть Петра Сидоровича Охапкина и Валерку, в настоящее время Валерия Никаноровича Глушкова. И если Валерий Никанорович был уважаемым в районном городке человеком, так как работал главным врачом местного родильного дома, то Петька в свои шестьдесят два года так и не дорос до того, чтобы его называли Петром Сидоровичем. Всю свою сознательную жизнь проработал он слесарем в автобусном парке и карьеристского рвения не испытывал. Хотя после выпитой бутылки дешевенькой водочки в голове у него начинали роиться крамольные мыслишки типа:

— Подумаешь, Глушков, хрен обструганный. Да если бы я захотел, то руководил бы сейчас каким-нибудь министерством, а то и всем правите…

Досказать до конца свою мыслишку у него получалось крайне редко. То ли потому, что в тот момент он вырубался и мог только мычать, то ли потому, что недоговоренная мысль выводила его из себя, и он срывал свой гнев на болезной супружнице Евдокии.

Хорошо, если ей удавалось увернуться от кулака Сидорыча и пересидеть возбужденное состояние мужа у соседей. Но нередко первый же замах Сидорыча заканчивался сильным ударом под Евдокиин глаз. После такого удара Евдокия падала на большущую кровать и начинала тихонько всхлипывать.

К чести Сидорыча, даже в состоянии сильного опьянения он не забывал правило, привитое ему в детстве: лежачих бить негоже.

Наутро глаз Евдокии заплывал и окрашивался красно-синим цветом.

Проснувшийся Сидорыч в недоумении смотрел на проявившийся синяк и спрашивал:

— Опять о косяк стукнулась?

И Евдокия безропотно кивала головой в знак подтверждения мужниного предположения.

Хлебанув из кастрюли кислых щей, Сидорыч одевался и, как ни в чем не бывало, шел в автобусный парк. Каким бы пьяным он ни был накануне, работу он не пропускал и работал прилежно. Именно за это Сидорыча уважало начальство, а его портрет бессменно висел на Доске почета.

Итак, первым Вячеслав Михайлович встретил Сидорыча.

Встреча их состоялась в местной пивной, куда Вячеслав Михайлович зашел для того, чтобы за кружкой пива составить график посещения родственников.

За это время он только и успел, что погостил два дня у старенькой мамы, да пообщался с младшей сестрой, которая после развода жила в доме родителей.

На субботу, по случаю его приезда, в мамин дом были приглашены все родственники. Вот об этом событии Вячеслав Михайлович и думал, сидя за столом.

Через некоторое время в пивной появилась подвыпившая троица. Взяв по кружке пива, она заняла соседний столик и своим громким разговором отвлекла Вячеслава Михайловича от радужных мыслей.

Вячеслав Михайлович взглянул на соседей и в одном из них разглядел что-то знакомое. Он внимательней присмотрелся к седовласому человеку.

— Такие оттопыренные уши и яминка на подбородке могут принадлежать только Петьке Охапкину, — подумал Вячеслав Михайлович.

Отбросив оставшиеся сомнения, он обратился к седовласому:

— Охапкин, Петька, неужели это ты?

Сидорыч подозрительно посмотрел на человека, который так фамильярно обратился к нему. Его уже лет сорок никто не называл Петькой.

— Чего тебе? — вопросом на вопрос ответил он.

— Значит, не узнаешь своего одноклассника? Я Славка, Славка Арбузов, — улыбнувшись, ответил Вячеслав Михайлович.

Сидорыч на мгновенье задумался, потом просиял и обратился к своим сотоварищам:

— Извините, кореша, но это мой друг детства.

Сказав это, он взял кружку и пересел к Вячеславу Михайловичу:

— Какими судьбами, Славеньтий? Если мне память не изменяет, то последний раз мы виделись лет сорок тому назад.

— Не изменяет тебе память, Петька. Тридцать девять лет тому назад, сразу после окончания летного училища я приезжал сюда молодым лейтенантом. Вот тогда-то мы с тобой и виделись.

— Помню-помню. Тогда девки за тобой табунами ходили, а мы на танцах едва не подрались из-за них, — вспомнил Сидорыч.

— Да, уж, кулаками махать ты в юности не стеснялся.

— А я и сейчас не стесняюсь, — выпятив грудь, произнес Сидорыч, — если что, и молодым не уступлю.

— Как был ты, Петька, харахористым, так им и остался, — похлопав Сидорыча по плечу, воскликнул Вячеслав Михайлович, — чего сейчас-то кулаками махать?

— Это я так, для порядку, — ссутулившись, ответил Сидорыч, потом оживился и предложил, — а не выпить ли нам за встречу чего-нибудь покрепче?

— А что, предложение дельное, только угощаю я, — согласился Вячеслав Михайлович.

— Не согласен, — возразил Сидорыч, — ты мой гость, поэтому угощать буду я.

— Петька, давай поступим так, сейчас угощаю я, а в следующий раз ты меня угостишь — предложил Вячеслав Михайлович.

— Хорошо, — потерев руки, согласился Сидорыч, — только возьми что-нибудь посолидней. Вячеслав Михайлович встал из-за стола и пошел в сторону стойки. Через три минуты он вернулся, держа в руках тарелку с бутербродами, две стопки и запотевший графинчик с водкой.

При виде графинчика, глазенки у Сидорыча загорелись, а обильное выделение слюны чуть не лишило его здорового дыхания.

Вячеслав Михайлович наполнил стопки и предложил:

— Ну, Петька, за встречу.

Они выпили по первой, и беседа была продолжена в более оживленном варианте. За столом раздавались:

— А помнишь….

— А в тот раз…..

В общем, через два часа Сидорыч попытался махать кулаками, но Вячеслав Михайлович его утихомирил, вывел из пивной и помог добраться до калитки.

II

С Валерием Никаноровичем Глушковым Вячеслав Михайлович встретился совсем в другой обстановке.

Вместе со своей сестрой навестил он в родильном доме ее дочь, родившую два дня тому назад богатыря.

На двери одного из кабинетов он заметил табличку «Главный врач Глушков В. Н.».

— Уж не Валерка ли это Глушков, — подумал Вячеслав Михайлович.

Перед тем, как покинуть родильный дом, он постучался в дверь с данной табличкой и, услышав «Войдите», смело ее открыл.

Сидевший за столом человек мельком посмотрел на вошедшего и машинально спросил:

— По какому вопросу?

— Значит, зазнался, раз не узнаешь своих одноклассников, Валерка.

Валерий Никанорович внимательней посмотрел на вошедшего, потом встал из-за стола и подошел к Вячеславу Михайловичу. Посомневавшись несколько секунд, он неуверенно произнес:

— Арбузов, ты что ли? — Он самый, — улыбнувшись, воскликнул Вячеслав Михайлович, — зашел навестить родственницу, а тут фамилия знакомая на двери. Дай, думаю, загляну.

— Ну, и правильно сделал, что заглянул, — похлопав по плечу Арбузова, сказал Валерий Никанорович, — такую встречу нужно отметить.

Усадив Арбузова за стол, Валерий Никанорович достал из шкафа бутылку коньяку, коробку шоколадных конфет и две мензурки. Разлив коньяк по мензуркам, он предложил:

— А давай-ка за встречу, Славка.

Потом озорно посмотрел на Вячеслава Михайловича и спросил:

— А может тебя теперь нельзя так называть?

— Я же тебя Валеркой назвал.

— Тогда поехали, — сказал Валерий Никанорович и отпил коньяк из мензурки.

Вячеслав Михайлович сделал то же самой и с удовлетворением заметил:

— Хорош коньячек-то. Аж, рот заблагоухал.

— Так ведь родственники рожениц плохого коньяку не принесут, — согласился с ним Валерий Никанорович, — сколько раз говорил, чтоб не задаривали медперсонал, но разве их убедишь.

— А их и убеждать не надо, люди от чистого сердца несут в знак благодарности, — произнес Вячеслав Михайлович, — ведь вашими руками новая жизнь на свет появляется.

— Да понимаю я, но все равно неудобно, — признался Валерий Никанорович. Сказав это, он опять поднял свою мензурку и предложил:

— Давай за школьные годы выпьем.

— Давай, — согласился с ним Вячеслав Михайлович и первым опустошил мензурку. Около минуты одноклассники посидели молча, потом Вячеслав Михайлович спросил:

— Валерий, как ты смотришь на то, чтобы попытаться собрать наших одноклассников в один из весенних дней?

Валерий Никанорович с удивлением посмотрел на Вячеслава Михайловича:

— А ты сам-то веришь в возможность встречи?

— Не очень верю, но попытаться-то можно.

— Ну, если только попытаться, — согласился с ним Валерий Никанорович. Сказав это, он вновь наполнил мензурки и предложил выпить за попытку-не пытку. Третья порция коньяка пошла еще лучше. Вячеслав Михайлович даже крякнул от удовольствия. После кряканья он продолжил разговор на тему будущей встречи:

— Понимаешь, Валерий, с годами мне все чаще видятся картинки из школьной жизни. То друзей школьных вспомню, то учителя вдруг привидятся.

— Стареем, Славентий, вот ностальгия-то и одолевает, — поддержал его Валерий Никанорович, я ведь тоже страдаю детскими воспоминаниями.

Один раз даже собирался организовать встречу с теми, кто остался в нашем городе, да ничего не вышло. Кому-то некогда, а кто-то особого желания к встрече не проявил.

— Ничего, — уверенно произнес Вячеслав Михайлович, — вчера не получилось, а завтра получится. Я вот что думаю……

Но Валерий Никанорович деликатно остановил Вячеслава Михайловича:

— Давай сначала вздрогнем, а уж потом думать будем.

— Давай, — без заминки поддержал его Вячеслав Михайлович.

Они выпили еще по одной, и беседа продолжилась в более оживленном темпе. Запивая идеи коньячком, они разошлись не на шутку. Молодой задор так и струился из их глаз. И чем больше они зажигались идеей встречи, тем реальней казалось ее практическое выполнение.

В конце концов, было принято следующее решение — Вячеслав Михайлович занимается поиском и информированием тех, кто в разное время уехал из города, а Валерий Никанорович решает вопросы оповещения местных одноклассников и договаривается со школой и рестораном, а, может быть, и с местной администрацией.

Данное решение было закреплено новой порцией коньяка, после чего одноклассники по-дружески расстались.

III

Вернувшись в Петербург, Вячеслав Михайлович первым делом заглянул в свою записную книжку и обнаружил там адреса шести школьных дружков.

— Вот и отлично, — подумал он, — с них и начнем.

Он подготовил шесть писем и отправил их по найденным адресам.

В письмах он рассказал о своей поездке на родину и встречах с одноклассниками, которые и натолкнули его на мысль об организации сбора выпускников.

Кроме того, он указал все контактные данные, по которым с ним можно было связаться.

Первым на его письмо откликнулся Вовка Киселев, то есть полковник Киселев Владимир Иванович, бывший старший преподаватель Вильнюсского военного училища. По всей видимости ностальгия по малой родине особенно сильна у тех, кто живет сейчас совершенно в других государствах. Владимир Иванович отыскал Вячеслава Михайловича Вконтакте и выразил готовность включиться в процесс поиска одноклассников.

Затем отыскались Серега Копытов, работающий в настоящее время главным бухгалтером какой-то солидной фирмы в столице нашей Родины, и Денис Тимофеев, проживающий в Караганде.

Вот тут-то и началась настоящая охота за одноклассниками, и идея встречи выпускников перестала казаться призрачной.

Узнавший о такой активности Валерий Никанорович по-настоящему зажегся этой идеей и приступил к обработке городской и школьной администрации.

Один из сотрудников Комитета по образованию изъявил большое желание выступить перед одноклассниками, но не в школе, где предполагался первый сбор, а в ресторане, где собирались отметить данное событие.

В общем, через четыре месяца после начала оповещения значительная часть одноклассников съехалась в городок. Был среди них и настоящий генерал.

Когда-то хулиганистый Женька Глотов дослужился до высокого воинского звания и теперь предстал перед одноклассниками в форме генерал-майора.

Весть о появлении в городке настоящего генерала облетела всю округу. Да и как не облететь, если живого генерала здесь сроду не видывали.

Когда Глотов Евгений Максимович со своими школьными товарищами прохаживался по городку, за ним следовала вереница пацанов и девчонок, а за калитки повыползали местные жители, чтобы своими глазами увидеть такую невидаль.

Сидорыч, дабы обозначить свою причастность к столь важному моменту, пытался держаться поближе к Евгешке. Именно так, по старой памяти, он называл про себя Евгения Максимовича.

— Пусть все видят с какими персонами знается Сидорыч, — думал он, выпятив свою впалую грудь и бодро шагая рядом с генералом.

Кроме Сидорыча, рядом с генералом шагала зубной врач Татьяна Васильевна Суслова и директриса промтоварного магазина Ульяна Пичугина.

Танька Суслова вцепилась в генерала с одной стороны, а Ульянка Пичугина ухватилась за него с другой.

Генерал с ними весело переговаривался, не забывая посматривать на молодух, провожавших его восхищенными взглядами.

Много бы отдала Танька Суслова, чтобы вернуть те школьные дни, когда Женька Глотов увивался за ней, а она дала ему тогда от ворот поворот. Сейчас она ни за что бы не сделала такого опрометчивого шага.

— И на кого променяла я такого красавца, — думала она, всем своим телом ощущая силу и уверенность Евгения Максимовича, — дал бог муженька-хлюпика., который только и делает, что держится за мою юбку. Но разве я могла предположить, что из разгильдяя Женьки вырастет такой бравый генерал. А Ульянка Пичугина думала о своем:

— Нет, такого мужика не нужно упускать. После торжества обязательно приглашу его к себе. Надо же, каким Женька стал. В детстве я на него и внимания-то не обращала, а один раз даже портфелем по башке ударила. За упомянутыми персонами шагали Вячеслав Михайлович в форме подполковника ВВС, полковник Киселев Владимир Иванович и Сергей Александрович Копытов.

— Вот тебе и Женька, — удивлялся Сергей Александрович, — никогда бы не подумал, что из него генерал выйдет.

— В струю попал, — вступил в разговор Владимир Иванович, — мы с ним одно училище заканчивали, в одной академии затем учились. Я на запад получил направление, а он восток покорял. Вот там и дослужился до генерала.

— Неужели в Афгане был? — спросил Сергей Александрович.

— В Афгане не был, но рядом служил, — ответил Владимир Иванович.

В это время из-за угла двухэтажного дома вывалился какой-то пьяный мужик. Увидев важных персон, он всплеснул руками и заплетающимся языком промычал:

— Батюшки, да неужто генерал к нам пожаловал?

Вырыгнув эту фразу, он попытался выпятить грудь и отдать честь, но покачнулся и, если бы не стена дома, завалился бы в подсыхающую лужу.

— Никодимыч опять нажрался, — прокомментировала Ульяна, — восьмой десяток пошел, а все никак не угомонится.

— Неужели это тот самый Никодимыч, который у нас в школе завхозом был, — спросил Евгений Максимович.

— Он самый, — вступила в разговор Татьяна Васильевна, — как жену похоронил, так и не просыхает теперь. — А ведь раньше мы его и выпившим-то не видели, — удивился Евгений Максимович.

— Раньше не видели, а теперь уж лет пятнадцать, как пьет, — уточнила Ульяна.

Так за разговором представительная процессия дошла до здания школы, где уже собрались другие участники торжества.

Теперешняя директриса пригласила их в школу, и они шумной толпой направились к классу, в котором когда-то учились.

Войдя в класс, многие из собравшихся остановились в нерешительности. Одни оттого, что нахлынувшее волнение перехватило дыхание, а другие потому, что уже подзабыли, за какой партой они сидели.

Хорошо, что Валерий Никанорович захватил с собой старую фотографию, на которой, сидя за партами, строили веселые гримасы нарядные выпускники. Глядя на фотографию, собравшиеся разместились за партами. Правда трем из них внушительные животы не дали возможности занять свои места. Специально для них принесли стулья, и молодящаяся директриса начала свое вступительное слово:

— Здравствуйте, дорогие гости. Мы рады приветствовать вас в стенах нашей школы, школы, которую вы успешно закончили более тридцати лет тому назад. Вы являетесь первыми ласточками, так как еще ни один класс, выпущенный ранее, не проводил встречи выпускников. Думаю, что ваше начинание поддержат в дальнейшем и другие выпускники. После этих слов директриса перевела дыхание и предложила:

— А теперь я бы хотела, чтобы каждый из вас рассказал немного о себе. Кто желает выступить первым? Наступила неловкая пауза, которую прервал зычный голос одного из собравшихся:

— А пусть по традиции первой выступит наш комсомольский секретарь Светочка Климова. Помнится, она очень любила открывать разные мероприятия.

— Правильно, пусть Светка и начнет, — хором поддержали собравшиеся.

— И никакая я вам не Светка, — нахмурившись, произнесла ухоженная и модно одетая женщина, — Светлана Акимовна собственной персоной, хозяйка швейной фирмы, на которой выпускаются такие известные бренды, как Ленский, Чучо и Пигмалион.

Сказав это, Светлана Акимовна взглядом победительницы обвела собравшихся и продолжила:

— Рекомендую одеваться в продукцию моей фирмы.

Не многие из собравшихся понимали значение слова «бренд», поэтому сидели, скромно потупив глаза. У одних на этих потупившихся глазах можно было прочитать определенную растерянность, у других же неопределенную зависть.

И только в глазах обладателя зычного голоса можно было заметить лукавую смешинку. Не пряча хитроватой улыбки, обладатель зычного голоса задал новый вопрос:

— А расскажи-ка Светлана, — на отчестве он поперхнулся, — Акимовна, как ты до жизни такой докатилась? Светлана Акимовна медленно повернула свою ухоженную головку в сторону задавшего вопрос и произнесла:

— А ты, Кирюша, так и не изменился. Был шутником и баламутом, так им и остался.

— И никакой я вам не Кирюша, — передразнил обладатель зычного голоса Светлану Акимовну, — Кирилл Григорьевич Басов собственной персоной, артист областного драматического театра. Заслуженный артист России, между прочим.

— Вот те на, — послышались возгласы удивления, — Кирюха и артист.

— А кому же, кроме Кирюхи, артистом быть, — вступила в разговор Ульяна Пичугина, — кто, кроме него больше всех гримасничал в школе.

— Не гримасничал, а лицедействовал, — поправил ее Кирилл Григорьевич.

— Ну, дайте же Светке, то есть Светлане Акимовне, закончить, — встрял в разговор Сергей Александрович Копытов.

Собравшиеся утихомирились и Светлана Акимовна продолжила:

— Да, вроде бы, и продолжать-то нечего.

— Как это нечего, — возмутился Вячеслав Михайлович, — а про детей кто будет рассказывать?

— Есть у меня сын, и живет он сейчас в Греции, — сверкнув взглядом победительницы, ответила Светлана Акимовна, — а еще есть внучка Анжелочка, которой пятнадцать лет.

— А что это твой сынок в Грецию-то укатил? — ехидно спросил Петр Сидорович.

— А то и укатил, что там ему комфортней и спокойней, — ответила Светлана Акимовна.

— А ты что же не едешь? — еще ехиднее спросил Петр Сидорович.

— А то и не еду, что мне и здесь хорошо, — ответила Светлана Акимовна, — это молодым легко с места сорваться.

— И то верно, — согласился с ней Валерий Никанорович, — моя дочь тоже в Америку укатила. Теперь в Майами практикует.

— Это как это практикует? — поинтересовался Сергей Александрович.

— Детским врачом работает, — уточнил Валерий Никанорович, — всем довольна, к родителям приезжает только раз в два года.

— Значит, по твоим стопам пошла, — не то спрашивая, не то утверждая, промычал Сергей Александрович.

В классе вновь возникла неловкая пауза, каждый из присутствующих задумался о чем-то о своем.

Первой эту паузу прервала Пичугина Ульяна Федоровна:

— Товарищ генерал, Евгений Максимович, расскажите немного о себе.

— Разве можно Вам отказать, Ульяна Федоровна, — игриво произнес Евгений Максимович и серьезней продолжил, — после школы я, вместе с Вовкой Киселевым, поступил в Вильнюсское военное училище. Служил в Средней Азии. Дослужившись до капитана, поступил в военную академию и опять вернулся на восток. Сейчас командую дивизией в Забайкальском военном округе. Два сына пошли по моим стопам, один служит в Ленинградском военном округе, другой в Московском. Вот такая вот биография.

— А жена Ваша с детьми или с Вами? — с надеждой спросила Ульяна Федоровна.

— Со мной, а как же иначе-то, — с улыбкой ответил Евгений Максимович, — она с самого училища со мной.

От такого ответа настроение у Ульяны Федоровны немного подпортилось, но она бодренько воскликнула:

— Значит, Вам очень повезло, Евгений Максимович.

— Не без этого, — подмигнув Ульяне Федоровне, произнес Евгений Максимович.

— А давайте-ка послушаем Таньку Суслову, — предложил Вячеслав Михайлович.

— А я теперь не Суслова, — покраснев, проинформировала Татьяна Васильевна, — я теперь Архипова Татьяна Васильевна, — имею свой стоматологический кабинет. Так что милости просим, обслужу по знакомству. Она мило улыбнулась и обвела веселым взглядом собравшихся.

— А по знакомству, значит бесплатно? — хитро прищурившись, спросил карагандинец Денис Тимофеевич Тимофеев.

— Бесплатно-не бесплатно, а с хорошей скидкой полечу, — улыбнувшись теперь только Денису Тимофеевичу, ответила Татьяна Васильевна.

— Да он ни за что не придет, — вклинилась в разговор Ульяна Федоровна, — разве можно забыть, как он уколов боялся.

— Ничего я не боялся, — покраснев, по-мальчишески выкрикнул Денис Тимофеевич.

— Да дайте же Таньке-то, то есть, Татьяне Васильевне, высказаться, — зычно выдал Кирилл Григорьевич.

Все вновь притихли, и Татьяна Васильевна продолжила:

— У меня есть дочь, и две внучки, а мужа похоронила три года тому назад.

Сказав это, она склонила свою седеющую голову и замолчала. Вновь наступила минутная пауза, которую долго никто не решался прервать. Первым ее все же прервал Петр Сидорович, которому уже давно не терпелось перебраться за праздничный стол:

— А давайте-ка продолжим наш обмен информацией за накрытым столом. Его тут же поддержала большая часть мужчин:

— Давайте, давайте.

— Наконец-то, Петька дело предлагает.

— За столом-то повеселей будет.

IV

В снятом для такого случая кафе к обмену информацией, подслащенному тостами все уже было готово. Одноклассники шумно расселись за общий стол, и Евгений Максимович взял власть в свои руки:

— Ну что ж, самозванцев нам не надо, командиром буду я.

Глотающие слюни гости единодушно его поддержали:

— Давай, Евгешка, управляй бордельером.

— Начинайте уж, Евгений Максимович.

— Правильно ли я понял, что принято единогласно? — выпятив грудь, спросил Евгений Максимович.

— Правильно, — раздалось за столом, — да не тяни ты, ради бога.

— Тогда наливай, — скомандовал Евгений Максимович и цепкие мужские руки потянулись к бутылкам.

— А теперь я хочу сказать первый тост, — воскликнул Евгений Максимович, — давайте выпьем за нашу первую встречу. Надеюсь, что она будет не последней.

— За встречу, за встречу, — раздалось над столом, после чего послышались дружные бульканья и чавканья.

Дав собравшимся немного закусить, Евгений Максимович встал из-за стола и предоставил слово Киселеву Владимиру Ивановичу.

— А я хочу предложить тост за дружбу, — сказал он, — с некоторыми из вас я и раньше поддерживал дружеские отношения, но большую часть я увидел впервые после окончания школы. Так вот, за дружбу.

Собравшиеся дружно выпили и застучали вилками по тарелкам. Кто-то из них смачно подчавкивал. Закончив закусывать, Петр Сидорович предложил:

— А ты Володька рассказал бы что-нибудь о себе, а то только погоны и видим.

И Владимир Иванович рассказал, что сейчас является военным пенсионером, а до пенсии работал старшим преподавателем в Вильнюсском военном училище, которое когда-то вместе с Евгением заканчивал. Сына своего потерял десять лет тому назад, тот умер в самом расцвете сил от передозировки.

— Распад Советского Союза больно отразился на судьбах многих наших людей, — сказал он, — вот и я теперь живу в другом государстве без каких-либо прав.

И тут за столом поднялся шум. Подогретые спиртным одноклассники на перебой принялись ругать долбанную перестройку и ее авторов. Было видно, что тема эта близка каждому из присутствующих. И даже хозяйка швейной фабрики не преминула высказать на данную тему пару критических фраз, типа:

— Бюрократов да взяточников расплодилось столько, что не продохнуть.

Зычный голос артиста выделялся особенно:

— Театры разваливают, пошлятиной засорили весь репертуар, повылазили бездари, талантам проходу не дают.

И даже командные потуги генерала не мог охладить пыл собравшихся. Наконец он не выдержал и рявкнул:

— Отставить разговоры, господа-товарищи, имейте же совесть.

Совесть у собравшихся явно присутствовала, потому что полупъяный гвалт за столом резко закончился.

— Вот это дело, — удовлетворенно произнес генерал, — третий тост я предлагаю выпить молча за тех, кто в море. Иными словами за тех, кого с нами по той или иной причине нет. Присутствующие молча выпили, а вот закусить тихо не удалось. В нависшей над столом тишине были отчетливо слышны стук вилок и разнообразное чавканье.

После третьего тоста собравшимся было предложено перекурить и размяться на танц-поле. Именно так и сказал хозяин кафе, появившись возле стола.

Правда, сначала он спросил о настроении собравшихся:

— Уважаемые гости! Все ли вас устраивает, может быть, есть какие-нибудь пожелания?

И когда единственным пожеланием гостей оказалось желание перекурить, хозяин кафе предложил:

— Дорогие гости! Конечно, перекурите, а кто желает, может выйти на танц-пол и потанцевать. Для вас играет наш джаз бенд.

Вот ведь как, не просто три заштатных музыканта, а джаз бенд.

На танц-поле остались только Татьяна Васильевна да Сергей Александрович, а остальные направились на свежий воздух, чтобы выпустить в него сигаретного дымку.

Мы не станем прислушиваться к разговору Татьяны Васильевны с Сергеем Александровичем, пусть себе воркуют. А вот разговор курильщиков очень даже интересно послушать.

— Кто-нибудь может сказать, почему нет Людки Ворониной, — закурив сигарету, спросил Вячеслав Михайлович, — ведь я с ней за одной партой сидел.

— А Людка после школы вышла замуж за какого-то узбека и уехала с ним на родину, — после минутного молчания сообщила Ульяна, — несколько раз она приезжала навестить свою мать. В последний раз я видела Людку лет десять тому назад на похоронах ее матери. У нее вроде бы три девочки.

— Да, раскидала нас жизнь по свету, — тяжело вздохнул Владимир Иванович.

— Раскидать-то раскидала, а вот собрать никак не может, — вступил в разговор Кирилл Григорьевич.

— Теперь уж вряд ли соберешь, — произнес генерал, — мои знакомые и хотели бы вернуться в Россию, так бюрократы замучили бумагами. Нашему русскому человеку ставятся всякие препоны при оформлении гражданства и прописки. Чинуши без стыда и совести вымогают у них последние деньги.

— Да, куда ни глянь, везде одни рвачи и мздоимцы, — согласился с ним Валерий Никифорович. Он хотел еще что-то добавить, но Светлана Акимовна перебила его:

— Что это вы, мужики, скучную тему завели. Рядом с вами симпатичные женщины, а вы все о проблемах. А ну-ка приглашайте на танцы.

Евгений Максимович тут же подхватил Светлану Акимовну под ручку, а за Ульяну уцепился Кирилл Григорьевич. Остальные потянулись за ними.

А за столом уже сидел раскрасневшийся Сидорыч. Никто и не заметил, как тот, быстро выкурив свою папиросу, вернулся в зал и, наполнив водкой фужер, залпом его осушил.

Джаз бенд перестал играть, и встреча одноклассников была продолжена.

Слово было предоставлено Валерию Никифоровичу, и тот произнес:

— Дорогие друзья-товарищи, не все сегодня смогли приехать на эту встречу по разным причинам. Я могу сказать только о тех, с которыми пытался связаться. Родственники Вовки Топегина рассказали мне о том, что в начале девяностых нарвался он на каких-то махинаторов, и те отобрали у него квартиру. Теперь неизвестно жив он или бомжует где-то. А вот у Инки Поляковой жизнь удалась, но живет она в Петропавловске-Камчатском и добраться до нас в этот раз не смогла, слишком накладно. Зато она прислала мне телеграмму, которую я и хочу зачитать: «Дорогие однокашки, очень хотела вас повидать, но не случилось. Желаю хорошей встречи и приятных воспоминаний. Я на Камчатке буду пересматривать школьные фотографии и вспоминать вас. Ваша Инка».

Услышав привет с Камчатки, одноклассники оживились и предложили выпить за Инку.

После небольшого перерыва на закусон слово было предоставлено Вячеславу Михайловичу, но возмутился подвыпивший Сидорыч:

— А что это заслуженному пролетариату слово не дают. Я, может быть, тоже хочу выступить. Ты, Славеньтий, посиди, — обратился он к Вячеславу Михайловичу.

— Ну, давай выступай, — разрешил Евгений Максимович.

— А вот и выступлю, — заплетающимся языком промямлил Сидорыч, — не лыком, чай, шит.

Не жалуют что-то в последнее время рабочий класс, а ведь на нем все и держится. На наших плечах все и держится, — на этом месте он покачнулся, и, если бы не сидевший рядом Денис Тимофеевич, завалился бы на стол.

— А что, можно и за рабочий класс, — поддержал его Евгений Максимович, — давайте-ка выпьем за рабочий класс.

Сидевшие за праздничным столом дружно его поддержали.

И именно этот тост окончательно выбил Сидоровича из строя. Опустошив стопку, он как-то сразу обмяк и чуть не упал со стула.

Денис Тимофеевич и Владимир Иванович помогли ему переместиться к гардеробу и уложили на диван.

Потери бойца постарались не заметить, и банкет был продолжен.

По его окончании решили собираться на встречи каждый год. Люди так соскучились по общению.