Человек, из Подольска!

Георгий Панкратов, 2022

Автор – писатель, участник длинного списка премии «Большая книга», финалист и лауреат разных премий в номинациях «Публицистика», «Эссе» («Мыслящий тростник», «Русский Гофман» и др.). В данной книге собраны отдельные публицистические, историко-краеведческие, общественно-политические и культурные публикации автора за 10 лет. В фокусе его внимания вопросы современной повестки; известные личности – Тарковский, Рязанов, Летов, Михалков, Лимонов, Данилов, Деген; воспоминания о некоторых основаны на опыте его личного общения; писатели Казинцев и Черкашин, журналист Молчанов, режиссер Рогожкин. Материалы о Севастополе и украинских событиях 2014 года, приведенные в книге, многократно перепечатываются и до сих пор вызывают отклики. Публикации о знаменитых битвах ВОВ основаны на уникальных свидетельствах, раскрывающих человеческие характеры. В авторской редакции приведена расширенная глава из книги «Мечта о прекрасном, несбыточном» о ВДНХ в последний год существования СССР. Содержит нецензурную брань.

Незабываемые встречи

Маршрут реалиста на «Ночи музеев»

Интерес человека к самому себе становится признаком наступившего десятилетия (на момент написания 2010-х — Авт.). Реалии повседневности торжествуют в литературе: так называемые новые реалисты сегодня оставляют далеко позади специалистов по экспериментам с «телом текста» и мистиков, на государственном телевидении диктует моду Гай-Германика с «Кратким курсом счастливой жизни», среди театральных постановок самые полные залы собирают те, что «на злобу дня». Причем в большинстве случае это не именно что «злоба», а беспристрастное, микроскопическое наблюдение. Группы в социальных сетях, посвященные случайно подсмотренным во время прогулки по городу сюжетам, собирают тысячи подписчиков, не отстают от них и те, что обращены в прошлое: ретро-фотографии обычных людей, о которых мы никогда не узнаем, городские виды, интерьеры жилищ.

Уже не просыпается, а вовсю бодрствует интерес к своему прошлому: причем, не к тому «великому», официально-патриотическому, а к самому простому, бытовому: как мы жили, как мы живем? Ведь без этих вопросов не найти ответа на самый главный, интересующий каждого: как мы будем жить? Как высказался однажды в «Русском журнале» писатель Сенчин: «Много раз приходилось встречать в отзывах о книгах, фильмах слово «бытовуха». Его употребляют неизменно в отрицательном смысле. Дескать, не стоит читать, смотреть; это не стоит внимания. Для меня же такая характеристика — повод читать и смотреть».

Заручившись этим принципом, я отправился по «Пути реализма», как сам для себя его обозначил, в рамках прошедшей в Москве «Ночи музеев».

Вообще, невозможно было пройти этот путь за один день: выбор площадок, предлагавших взглянуть на реальность, застывшую в предметах быта или воспетую в искусстве, был столь же велик, сколь и труден. Но среди них присутствовали и такие, посещение которых интересующемуся реалисту было нельзя пропустить. Музейно-выставочный институт русского реалистического искусства (ныне экспозиция закрыта — Авт.) — одна из них. Погружение в советскую и постсоветскую реальность, застывшую на трех этажах некогда фабричного здания — good trip для реалиста начала «десятых». Оно происходит немедленно и без прелюдий — экспозиция открывается гигантскими полотнами с изображением Сталина: вот дети счастливой страны поздравляют вождя цветами, а вот уже сам вождь поздравляет неизвестную девушку — картина названа «Незабываемая встреча». Путешествие по эпохе продолжается картинами жизни писателей, спортсменов, простых советских семей, влюбленных и одиноких людей, строителей коммунизма и, собственно, самих строек. Экспозиция расположена на трех этажах: что символично, путешествие в более позднее время подразумевает спуск вниз — в верхнем зале выставлены культовые соцреалисты, в нижнем — продолжатели реалистического направления, изобразившие день сегодняшний. Конфликты поколений, семейные драмы, алкогольное одиночество и вымирание деревни соседствуют со вполне мирными пейзажами, все теми же весной, солнцем и ощущением, что на третьем этаже уже их видел в точности такими же: а между ними эпоха. Свой взгляд на искусство гостям выставки демонстрировал художник Дмитрий Жилинский, известный тем, что внес в «суровый стиль» 60-х романтические краски. Кредо Жилинского «Всех, кого пишу — всех люблю». Того же стоит пожелать и всем, кто захочет посетить выставку: любовь — необходимая призма, сквозь которую стоит смотреть экспозицию, если хотите, очки 3D для сурового и местами жестокого двухмерного пространства нашей жизни.

В выставочном зале Московского союза художников также были представлены реалисты, но с важным уточнением — «романтические». Все больше закаты над озером, леса, колокольни, умиротворенные деревни и натюрморты. Видимо, лучше всего романтический эффект достигается отсутствием человека: никаких тебе строек, никаких городских окраин. Концентрированные вечные ценности.

Для тех, кому визуального контакта с советской действительностью недостаточно и хочется большего, приготовил специальную программу «Пересветов переулок». В выставочном зале на Кузнецком мосту к эпохе можно было даже прикоснуться: в рамках «Ночи музеев» любой желающий мог поучаствовать в своеобразном «обмене валюты», получив один советский рубль за 50 современных российских, а также угоститься в стилизованном советском буфете. Те же, кто хотел вступить с ушедшим столетием в совсем уж интимный контакт, отправлялись в экспозиционно-мемориальный отдел музея современной истории России на Делегатской: ведь здесь прошлое в буквальном смысле «ожило». Им предстояло путешествие вдоль расположенных друг за другом (как в магазине «Икея») восстановленных с первозданной точностью помещений, характерных для каждого десятилетия: пролетарские жилища соседствовали с рабочими кабинетами высших чиновников, интеллигентские кухоньки с секретной лабораторией НИИ, типичный номер гостиницы «Россия» с типичной же гостиной новостройки конца 80-х. «Эффект присутствия» обеспечивало театрализованное представление: так, 90-е были представлены с типичным для тех лет юмором сценой покупки «выродковой» шапки на вещевом рынке и инсценировкой популярных анекдотов про новых русских:

— Так это Страдивари для лохов скрипки делал, а для нормальных пацанов — ба-ра-баны!

Окружающих переполнял восторг.

— Как я люблю девяностые, — шептал один студент другому, — Конечно, мы были бы там лишними, но… Какое же было время!

Завершалась экскурсия типичной квартирой-студией современного middle-класса, с соседствующими на полках иконой и томиком Мураками, под жалобные сигналы робота-пылесоса, требующего подзарядки.

Любознательные студенты и молодые семьи — главная аудитория таких экскурсий. Те, кому довелось пожить и состояться как личность в ушедшей эпохе, не склонны ее идеализировать. Поэт-реалист, человек-глыба Владимир Высоцкий навсегда останется для них символом сложного и неоднозначного времени. На спектакль, посвященный Высоцкому, выстроилась такая очередь, что камерный зал Музея Высоцкого на Таганке просто не способен был всех вместить. Под затихающее надрывное «Очень нужен я там, в темноте» в зале действительно стало темно, и начиналось действо для избранных. Счастливчикам зачитывались воспоминания о Высоцком, полные трепетного восхищения, звучали его песни и стихи. Девочки с подготовительных курсов выходили из зала зевая, но люди постарше закрывали глаза и внимали дорогим сердцу звукам.

Исполнители сетовали на распространенное мнение, что «перестройка началась сверху» и напоминали, что именно с Высоцкого и преданных ему людей начались необратимые преобразования в стране. Сокровенное «Они ничего не могли с нами сделать» произносилось полушепотом, а солидарность внимающего зала вызывала стойкое ощущение: и при живом Высоцком было в точности так же. Вокруг большого таланта всегда вьются преданные поклонники, посвящающие годы, а то и жизни на воспоминания о своем кумире; и это был их праздник. Праздник для людей, навеки оставшихся в том времени: но настоящий, живой, теплый праздник. Завершался он показом фильма Петра Буслова «Спасибо, что живой», но очереди к тому времени, конечно, рассосались.

Те же, кто не готов мириться с советской эпохой ни в каком ее проявлении, собирались в общественный центре имени другой культовой фигуры, академика Сахарова. В тех самых «Сырах», которые увековечил другой реалист, Лимонов. Экспозиция «Путь Гулага» также бережно хранит для нового поколения предметы того времени, но уже совсем другие — бытовую утварь заключенных, лагерные заметки, таблички с надписью «Выхода нет»; и все это в сопровождении хронологии протестного движения в СССР, вплоть до последней даты «Развал Советского Союза».

Публика, склонная считать нынешнее время логическим продолжением этого репрессивного маршрута, собралась в сквере неподалеку послушать современных музыкантов, выражающих протестную позицию. «Вокруг все так необычно / Год за годом, мода за модой. / Но нас не возьмут с поличным, / Им не расшифровать наших кодов», — это песня группы из Воронежа. Зрители вяло аплодируют, что принуждает ведущего концерта импровизировать: «Наверное, вы долго тренировались». В перерыве между выступлениями он объясняет собравшимся значение слова свобода:

— Свобода — это когда ты можешь выбирать, какую тебе музыку слушать, какие фильмы смотреть, на каком самокате ездить. Свобода — хорошая вещь. А вам она нравится?

На этих словах я вспомнил цветы для Сталина, «Незабываемую встречу», бесконечные лица людей на суровых и строгих картинах, пролетарские комнатушки и интеллигентские кухоньки, с надеждами или без в глазах, покупку «выродковой» шапки на развале, кредо художника Жилинского, и вот это еще… «Они ничего не смогли с нами сделать». Логическая цепочка замкнулась. Праздник реализма удался. Воспользовавшись своей свободой, я незамедлительно отправился домой.

Опубликовано в интернет-СМИ, которое не сохранилось

(2012)