Хорднек. Ярость Мортифера

Георгий Бобровников

Как сильно может перемениться жизнь за несколько дней… Казалось, ещё вчера я, Хорднек, покинул троллей Пылистой горы. Теперь же я состою в отряде героев, которые идут за головой Мортифера, обезумевшего чёрного дракона. Честно говоря, мне плевать на эту дурацкую охоту. Я лишь жду удобного момента, чтобы сбежать к волшебным водам, даровавшим мне жизнь, и исцелить в них окаменевшую руку. Ну, а до тех пор… Духи, не дайте отряду узнать, что именно после встречи со мной дракон впал в неистовую ярость.

© Георгий Бобровников, 2016

© Анастасия Кашен-Баженова, дизайн обложки, 2016

Бета-ридер Евгения Литвиненко

ISBN 978-5-4483-5867-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог. Тролль из племени Пылистой горы

Никогда не забуду это проклятое чувство. Большинство ощущает его хотя бы раз в своей жизни, и лишь самые удачливые не ощущают его вовсе. Это чувство испытывает каждый тролль, увидевший розовеющее небо и поднимающийся из-за горизонта солнечный диск. В тот самый момент, когда солнечные лучи покрывают землю, тролль чувствует, что его жалкой жизни пришел мучительный конец. С недавних пор оно начало буквально преследовать меня, в какие дебри не забирался бы я по зову судьбы. Не знаю, зачем Темному Духу понадобилась моя душа, но я не собираюсь её отдавать. Во всяком случае, не без боя.

Стоит троллю умереть, как его душа уходит в землю и переносится к ближайшему Источнику Магии. Там она вселяется в камень, который от воздействия энергии Источника превращается в тролля. Так и я появился на свет, образовавшись из валуна возле Источника, что расположен глубоко в недрах Пылистой горы. Нагнувшись к его водам, я впервые увидел мои тёмно-карие глаза, узкое лицо, посреди которого торчал огромный вытянутый нос, прижатые к голове широкие и длинные уши с загнутыми заостренными концами и едва высовывающиеся изо рта два нижних клыка.

Тролли, обитающие в пещерах Пылистой горы, прозвали меня Хорднеком. Но нередко я слышал от них и такие клички как «полурослик», «недоросток» и «поколенник». Всё потому, что я намного ниже остальных троллей. Нередко из-за низкого роста многие принимали меня за крупного гоблина и, лишь внимательно присмотревшись, признавали во мне тролля.

Для племени я был живым оскорблением всей нашей расы. Не проходило ни дня, чтобы очередной тролль не вздумал меня избить. Чтобы выжить, пришлось учиться биться с теми, кто превосходил меня ростом и силой. Как и все тролли, я вынослив и крепок, поэтому такие драки могли длиться по нескольку часов без шанса на передышку. Меня давно бы забили насмерть, если бы не еще одна наша особенность: тела у троллей очень быстро восстанавливаются. Раны, переломы, вывихи — всё это исцеляется прямо на глазах. Неудивительно, что троллей называют «идеальной боевой силой», пусть это и не совсем верно. Мы были бы идеальной боевой силой, не будь у нас одного серьёзного изъяна, который я испытал на себе: стоит троллю попасть под лучи солнца, как он немедленно обращается в камень. За пределами Пылистой горы не раз я натыкался на окаменевших троллей.

Насколько сильной была моя ненависть к племени, настолько же сильной была любовь к изучению подземелья Пылистой горы. С каждым днем я становился всё ловчее и проворнее и мог забираться в ещё более глубокие катакомбы и выбираться обратно. Только там можно было достичь полного одиночества. Но мне не удавалось продержаться в них дольше месяца. Всё-таки, никакой жук не сравнится с жареным кабаном или кроликом. Кроме того, пещеры быстро надоедали. В конце концов, они мне так осточертели, что я начал задаваться вопросом: «А что находится за пределами горы?».

Мало какой тролль смел покидать родные пещеры, если только он не был охотником. Случалось, конечно, и так, что кого-то изгоняло племя, но это было дикой редкостью. Меня, как ни странно, изгонять не спешили, но и останавливать никто не стал. Стоило в тот день солнцу скрыться за горизонтом, как в племени Пылистой горы стало на одного тролля меньше. Я покинул это место, надеясь никогда больше туда не вернуться.

Яркая луна освещала лес вокруг меня. Надолго же врезалась мне в голову куча поваленных деревьев неподалёку и заснеженная скала, похожая на застывшего великана, заросшего мхом и вкопанного в землю.

Было тяжело жить без племени и горы над головой… Никогда прежде мне не требовалось охотиться и, особенно, находить подходящие места, чтобы переждать солнце. Всему этому приходилось учиться на бегу, и для бегуна я хорошо учился. Уже через пару недель я мог различать следы множества зверей, читать их. С их помощью, охотиться на кроликов, оленей и прочую дичь не составляло труда. По следам же я, на первых порах, находил медвежьи берлоги. Лучших мест, чтобы пережидать дни, было не найти. Медведи, порой, могли быть проблемой, но только в тех случаях, если они вообще меня замечали. Но даже при худшем исходе ни один из этих неповоротливых тварей не мог сравниться с троллем Пылистой горы, пусть и низкорослым.

С каждым днём выживание в лесу все более приходилось мне по вкусу. Впервые рост стал даром, а не проклятьем. Будь я хоть на три дюйма выше, было бы намного сложнее прятаться в тени кустов и деревьев. Много времени ушло на то, чтобы научиться бесшумно ходить. Но результаты превзошли все мои ожидания: я сам едва слышал свои шаги.

С новыми навыками охотиться стало намного проще, так что я стал продвигаться вглубь леса. Кто знает, какие удивительные места могли ожидать меня за пределами этой чащи?

Мне не везло поначалу: в стороне, куда я направился, лес начинал сильно редеть. Одной ночью я забрался на дерево повыше и увидел за границей леса широкую распростёртую степь. Туда мне, разумеется, дороги не было, если только я не искал смерти под лучами солнца. Впрочем, не стоит мне на это жаловаться, эта степь была одним из немногих интересных открытий за пределами горы. В течение многих недель я видел лишь холмы да деревья, за которыми скрывались лишь больше холмов и больше деревьев. А когда родной горный хребет скрылся за бескрайними лесами, впервые за долгое время я почувствовал себя таким одиноким…

Но всё изменилось, когда, выйдя на опушку леса, я увидел широкую бурную реку, шумно утекающую вдаль, на другом берегу которой расположился небольшой людской городок. Не знаю, что на меня нашло, но я был готов свернуть горы, лишь бы там оказаться. Буйные воды реки не давали мне возможности её переплыть, поэтому пришлось искать обходной путь.

Как говорят, ищущий найдет. Не прошло и двух ночей, как я вышел на дорогу, которая вела к каменному мосту через реку. Оказавшись на другой стороне, я быстро освоился в тамошней роще и потихоньку начал приближаться к городу.

Решительность проникнуть в людской город пришла не сразу. Несколько дней я потратил, лишь готовясь к первой вылазке. Мне удалось найти берлогу неподалеку от городских стен и подготовить у неё второй выход на тот случай, если горожане поймут, где я прячусь, и придется уносить отсюда ноги.

Первые ночи я воздерживался от воровства. Мне хотелось получше узнать сам город и людей, которые в нем живут. Чем этот город занимается? Что может быть важным для меня? Насколько серьезно я влипну, если попадусь? И, наконец, чем здесь можно поживиться? Пока я не ответил на все эти вопросы, я не притронулся ни к одной вещице.

У местных была одна чудная особенность — все они изъяснялись на языке, который я прекрасно понимал. Да что там понимал! Когда я попытался произнести некоторые слова, они вылетели из моих уст без единой запинки. О многих вещах я впервые услышал именно от этих людей, но я почему-то знал, о чем они говорят. Они упоминали, что их язык называется «всеобщим».

«Не знаю, каким образом мне удаётся понимать его? И как, чёрт побери, я на нём говорю?! — целая череда вопросов возникала в голове. — Зуб даю, какие-то маги зачаровали этот язык, чтобы любое разумное существо могло без проблем им владеть!»

Наконец, я решился на первую кражу. Тогда я стащил сочного жаренного поросенка у местного мясника. После многих и многих месяцев сырого мяса, этот жареный зверек мне показался пищей, достойной Духов. После него было сложно удержаться, чтобы не стащить что-нибудь еще.

За несколько ночей я пристрастился к воровству. Помимо еды, я обзавёлся полезными и удобными вещами, вроде стального кинжала и простенькой одежды. Воровать было до смешного просто даже с учётом того, что город патрулировали стражники с собаками, хозяева нанимали сторожей, а другие сами старались не спать всю ночь, лишь бы поймать вора. Собаки не могли меня учуять из-за того, что в силу каменной природы я начисто лишен запаха, некоторые сторожа были и сами не прочь что-нибудь да присвоить, а хозяева, что отказывались от сна, в итоге валились с ног от усталости.

До сих пор не понимаю, почему они обратились именно к нему… похоже, всё-таки не настолько хорошо я прятался в последние дни. Наверняка жители просекли, кто же обворовывал их город по ночам. Видно, решили, что я гоблин. А там, где один гоблин — обязательно будут ещё десятки… Как бы то ни было, всё переменилось, когда в городе появился Охотник, истребитель монстров. И опытный, причём. Думаю, жителям пришлось скинуться всем городом, чтобы его нанять. Я даже не замечал, как он следил за мной по ночам.

Чёртов Охотник. Никогда не забуду этой встречи.

Он забрался ко мне в берлогу и, схватив за правую руку, потащил на поверхность. Проснулся я лишь когда моя рука попала под лучи солнца…

Никогда в жизни так не кричал… Равно как и не испытывал подобной боли. Меня жгли, кололи, избивали, но ничто не могло сравниться с этим. Моя рука болела так, словно её окунули в лаву.

Обезумев от боли, я рванул в берлогу, затащив туда Охотника, а после пнул его в голову с такой силой, что тот вылетел за пределы берлоги на несколько шагов. С какой ненавистью я смотрел на него, лежащего без сознания на солнечном свету, как жаждал выбраться и свернуть его поганую шею, но солнце не давало мне этого сделать. Пришлось утихомирить свой пыл, влезть обратно в берлогу и покинуть её через заготовленный лаз с наступлением ночи.

Покинув берлогу, я двинулся, куда глаза глядели. Лишь бы убраться подальше от этого треклятого города. Следующая ночь далась мне очень непросто — рука чертовски сильно болела. Казалось, будто она, окаменев стала намного тяжелее. У меня отнималось плечо. Почти всю ночь мне приходилось привыкать работать левой. Охотиться с каменной рукой не получалось, поэтому следующие несколько ночей я практически не ел мяса. Оставалось лишь питаться всякими корешками, которые я выкапывал недалеко от берлоги. До сих пор ощущаю во рту их отвратный привкус.

Однажды я увидел высокую гору вдали. Она одиноким гордым стражем стояла посреди редкого леса. У меня ушло две ночи, чтобы добраться до этого места. Вот бы оказаться внутри неё, спрятаться там до тех пор, пока я не придумал бы, что делать с окаменевшей рукой и куда податься. Ход внутрь горы я нашел лишь спустя полночи.

Как хорошо вновь оказаться в родной темноте! Груз недавних бед оставил плечи, а пещерный воздух наполнил грудь. Даже боль в руке слегка приутихла, хоть и не исчезла. Я уходил в гору всё глубже и глубже, пока не услышал приглушенный гул. Казалось, что в недрах горы иногда скатывались гигантские круглые валуны.

Вскоре я дошел до чудовищной глыбы, преградившей проход. Пол рядом с ней жёг мне ноги. Из двух отверстий в скале исходили клубы плотного дыма. Гул ударил с новой силой. Хоть он и звучал, как и раньше, отдаленно, мне почему-то казалось, что на самом деле источник звука находился совсем неподалеку от меня. «Неужели я нахожусь в одной из огненных гор, о которых в нашем племени слагали легенды? — от этой мысли орава мурашек пробежалась по моей спине. — Надо пробраться внутрь!» — твердо решил я.

Наверху я увидел небольшую щель, в которую можно было пролезть. Дело осталось за малым — забраться по валуну наверх. Выступ с дымящимися дырами оказался очень удобной отправной точкой. Я запросто вскарабкался по нему наверх, цепляясь за выбоины и выступы. Жаль, что у меня не было желания внимательно их осмотреть. Это могло бы многое предотвратить…

По оставшейся части скалы было невозможно забраться — всякий раз, когда я пытался зацепится за неё, моя рука соскальзывала. В сердцах я кричал все известные мне ругательства при каждой неудачной попытке. Тогда раздался настолько мощный гул, будто земля разверзлась у меня под ногами. Скала зашевелилась и начала подниматься. Мне не удалось удержаться на ногах. Кубарем свалившись с выступа, я грузно упал на спину. Грот залил тусклый рыжеватый свет: в скале образовались два янтарно-огненных камня с широкой черной полосой посередине. Теперь-то я четко видел, что всё это время принимал за скалу. В страхе я принялся отползать от монстра, не в силах подняться на ноги. Многое я слышал об этих существах, но не мог и подумать, что когда-либо встречу одного из них. Даже в своих самых страшных снах я не представлял, что встречу… живого дракона!