Нонаме

Генри Хопоу, 2020

Если кому-то и стоило задумываться о смерти, то только Арчи. Ему случайно "посчастливилось" проснуться на окраине совсем не случайного города. Столкнуться лицом к лицу с силой, неподвластной законам природы и меняющей мировоззрение. С силой, способной дать ответ на вечный вопрос человечества: что есть смерть? Имя ей – Нонаме…

Посвящается моей жене Анне.

05.08.2020

1

После очередной бурной ночи в баре «Закат» и выпитых в нем трех, а то и четырех бокалов односолодового виски с переменным чередованием темным пивом, Арчи Пинтен лежал, как ему казалось, на лужайке своего дома и пытался прийти в себя.

Он поворачивался то влево, то вправо, пытался лежать на животе, но рвотный рефлекс заставлял его переворачиваться обратно на спину. В какие-то моменты его снова уносило в сон, но ослепляющие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву, не давали ему покоя. Сморщив лицо, он то и дело старался открыть глаза и прийти в себя.

В это утро 5 августа 2020 года ему было настолько плохо, что даже утренний стояк, вызванный перенапряжением мочевого пузыря, не заставлял его подняться. Он был готов испражниться себе в штаны.

По его синим ранее, а теперь немного зеленым из-за травы джинсам начинали ползать насекомые. Белая футболка в различных местах была измазана то ли грязью, то ли дерьмом соседских собак. Ботинок вовсе не было на его ногах.

Спустя примерно полчаса в полусне Арчи почувствовал, как кто-то или что-то ползает по его лбу. Скорее даже не ползает, а ходит и подпрыгивает, слегка царапая кожу.

Он считал, что все это ерунда, пока сущность на его лице с силой не клюнула ему в закрытый правый глаз. Боль была настолько сильной, что он тут же вскочил и заорал во все горло:

— Ах ты ж, сука! Иди на хер отсюда, пока я тебе шею не свернул!

Он осмотрелся и никого не увидел, кроме единственного воробья, который смотрел на него своими стеклянными глазенками. Воробей еще попрыгал по траве, взмахнул крылышками и упархал на ближайшую ветку одной из сосен.

Арчи постоял, огляделся, приходя в чувство, и понял, насколько сильно порой может доставить боль и ужас такое крохотное создание. Во всяком случае нужно отдать ему должное — если бы не этот воробей, одному богу известно, сколько он бы тут еще провалялся.

Окончательно проснувшись и придя в себя, он понял, что находится далеко не на лужайке своего деревянного двухэтажного дома, что он даже не на лужайке своего вечно бубнящего соседа.

— Да это же гребаный лес. Гребаный, мать его, лес! — пробубнил Арчи себе под нос. — И что за юморист доставил меня сюда?

На этот вопрос он ответа не знал, как и не знал, где были его новые кроссовки «Nike» красного цвета, купленные неделю назад за 300$.

«Хорошо хоть трусы на месте и жопная дырка не болит» — подумал он и расхохотался.

— Эй! Посмеялись и хватит! Пора заканчивать эту хрень!

На его крики никто не отозвался. Он посмотрел на свою грязную одежду, попробовал оттереть зелень от джинсов и отколупнуть шлепки грязи (если это была грязь) с футболки и краем глаза заметил свои ступни. Его поразила их непорочная чистота.

«Значит все-таки я пришел сюда в обуви. Но тогда какому идиоту пришло в голову украсть у меня ее? Почему тогда не обчистили с ног до головы? — подумал Арчи, похлопал по заднему карману джинсов и нащупал свой бумажник. Достал его и пересчитал деньги. — Пятьдесят восемь долларов. Жить можно. На кружку пива хватит».

С этой счастливой мыслью он пошел искать выход из леса. В паре десятков метров от его импровизированной спальни он разглядел непримечательную тропинку, с обеих сторон которой были заросли крапивы как раз ему по пояс и гигантского борщевика. Он даже немного обрадовался, что не угодил этой ночью в этот травяной ад, ведь скорее всего утро было бы еще хуже, чем являлось. Если бы оно вообще для него было.

В детстве его бабушка Табби не один раз рассказывала ему историю о борщевике. «Он опасен и при отсутствии внимания, Арчи, можно наделать глупостей». Так, например, в 1950-м, когда ей было лет десять-одиннадцать, небольшая компания ребят играли в поле недалеко от их городка Слобтауна. Те ребята сразу заметили заросли этого проклятого растения и решили не подходить к нему, но, как всегда бывает, нашелся один тупорылый смельчак-переросток, которому обязательно нужно было казаться круче остальных. Тот парень получил смертельные ожоги и умер на глазах у своих беспомощных друзей.

Арчи всегда будоражило от той истории, в которой оставалось множество загадок. Но сейчас ему требовалось решить загадку посложнее: как он появился в этом лесу и как ему из него выбираться? Он ведь не Беар Гриллс, способный из трех веток и завалявшейся в кармане мелочи сделать навигатор, ну или, на худой конец, компас.

« А нахрена мне компас, если я не знаю, где я нахожусь и тем более не знаю в какой стороне от меня Слобтаун? Правильно, он мне не нужен, а вот телефон…», — с этой мыслью Арчи вновь обшарил карманы джинсов в поисках своего мобильника. Он судорожно похлопал себя по ногам, попе и груди, как это делают полицейские при досмотре. Телефона нигде не было.

Он побежал обратно к месту своего пробуждения с великой надеждой, что телефон именно там, что он лежит себе спокойно на травке и ждет, пока его заберет законный хозяин. Через минуту Арчи шуршал по поляне. В голове только и были мысли о том, как он найдет свой старенький, но дорогой сердцу смартфон, нажмет заветную кнопку включения дисплея, введет код разблокирования «5858» и осветит свое лицо голубым светом пятидюймового дисплея.

Он до сих пор помнил, как ему его подарили его друзья на день рождения 23 декабря в прошлом году.

Как и любой день рождения, тот он отпраздновал в баре «Закат» вместе с Ником Барлоу и Крисом Верзи, попивая виски и пялясь на обвисшие сиськи официанток.

— Вискарь тут настолько противный, насколько противна собственная блевотина на своих ногах после пьянки, — сказал было Крис.

— Ага. Но зато вон та жопастая официантка Мэри, — Ник указал рукой на девушку с подносом у соседнего столика, — готова провести ночь за пару бокалов этого самого вискаря, а если ей понравится, то она поделится с тобой своим номером телефона, но я не советую.

Компашка расхохоталась, что даже местные алкоголики косо на них посмотрели.

— Да ну! Я бы не стал, — дал знать Арчи, — да и телефона у меня нет, вы же знаете. Я же рассказывал эту историю с унитазом этого бара.

— Именно поэтому мы дарим тебе это, — в один голос произнесли его друзья и достали из-под стола белую коробочку с телефоном. — А теперь иди и угости Мэри двумя бокалами виски!

Снова все засмеялись, а Ник от смеха даже начал бить кулаком по столу, что повалил кружку пива себе на колени.

Арчи хорошо помнил тот день, и он торжественно вошел в историю его жизни и всегда приносил только ясные, добрые воспоминания, после которых хотелось жить вечно и переживать тот день вновь и вновь. Таких дней не так уж и много, но у каждого он есть, а, может, и не один. Кто-то, например, возвращается в дни своего детства, когда родители дарят велосипед, другие — как их повышают в должности. Воспоминания у всех разные, но они есть и спорить с эти бесполезно и ни к чему.

Поиски не заставили себя долго ждать. Как только солнце пробралось сквозь листву непреклонных деревьев, Арчи в глаза бросился яркий пучок света, отброшенный от зеркального экрана смартфона, словно дар Божий, посланный мученику, дабы скрасить его горькое существование и помочь найти выход из сложившейся ситуации.

Он поднял телефон и тщательно протер его о штанину. От нижнего края экрана брала свое начало тонкая трещина, а ближе к центру образовывала целую паутину. Вероятно, телефон выпал из кармана Арчи на одинокий камешек, лежащий посреди пустыни, как это обычно бывает — закон подлости еще никто не отменял.

Тем не менее Арчи надавил большим пальцем правой руки на боковую кнопку включения телефона. Он уже был готов к тому, что телефон не включится, а если и включится, то экран обязательно будет показывать только половину стартовой страницы. От такого телефона проку мало.

К большом удивлению, телефон не только начал включаться, но и экран работал на все сто процентов, хоть и был поврежден. «Не зря меня заставили купить это дурацкое защитное стекло, — подумал в ту минуту Арчи, — от него и вправду есть толк».

Его пальцы забегали по сенсорному экрану, словно кисть художника экспрессиониста по холсту, нажали на зеленую иконку с изображенной на ней белой телефонной трубкой, ввели номер «991» и нажали «Вызов».

Арчи поднес телефон к уху, готовый в ту же секунду продиктовать диспетчеру экстренной службы спасения свое имя, причину звонка, а также ответить на все сопутствующие вопросы, если таковые появятся. В тот момент он готов был даже назвать номер своей кредитной карты и дату своего первого секса, которую он помнил наизусть, как таблицу умножения, лишь бы это хоть как-то помогло его спасению.

Ответа не было — на экране высветилась надпись «Нет сети». Та самая надпись, которую он меньше всего ожидал увидеть и к которой не был готов. «А скольким еще не удалось спастись благодаря этой роковой надпись? Десяткам или десяткам тысяч, а может, и того больше? Почему так устроено, что пока ты сидишь в туалете, тебе обязательно позвонят из какого-нибудь колл-центра, навязать ту или иную услугу. А эти непрекращающиеся СМС с различным спамом? Почему, когда ты хочешь уединиться, тебя достанут хоть из-под земли, а когда ты пытаешься найти помощь, «Нет сети» не позволяет этого сделать?» — размышлял Арчи. С этими мыслями в голове он понял, что спасать придется себя самому, а этот опыт у него развился лучше некуда. Как заблудившаяся собака может найти обратную дорогу по запаху, так и Арчи мог найти дорогу домой после бара, правда не всегда мог найти в себе на это силы.

Деваться ему было некуда, единственная дорога, которая была у него в запасе — тропинка через крапиву и борщевик, обросшая вокруг еще и непросветными деревьями-великанами, с виду которым было не меньше ста лет. У редкого туриста, проходившего по этой тропе могло складываться впечатление, что за ним наблюдают со всех сторон, и это действительно было так: сотни белок смотрели на заблудшего человека с веток, как камеры видеонаблюдения в супермаркетах, охраняющие свою территорию и отслеживающие перемещение. Одну из таких белок заметил Арчи и хотел было прикормить ее, но в карманах ничего съедобного не было, да и белка с непревзойденной грацией прыгнула на ветку другого дерева и попросту скрылась из виду.

«Какое удивительное создание, — подумал Арчи с восторгом и сожалением. — Будь у меня возможность так эффектно передвигаться по веткам, я бы запрыгал по веткам замой большой елки, как по спиральной лестнице Статуи Свободы и, добравшись до макушки, осмотрел местность и дозвонился бы до службы спасения. Одно радует — есть тропинка, а значит, здесь бывают люди… или бывали. Но для чего? Плевать! Смогу ли я дойти по ней хоть до кого-нибудь? А здесь водятся хищники?»

Испугавшись собственных мыслей, Арчи как с цепи сорвался и побежал так быстро, как не бегал в свои лучшие годы, когда еще его девственный рот не познал горького вкуса табачного дыма, от которого он все же смог отказаться относительно просто, чего не скажешь о спиртном.

Он бежал, боясь оглянуться, боясь увидеть за собой мчащегося за ним медведя или волка, высунувшего язык и оскалившего свои острые, как пики, клыки. В какой-то момент он даже услышал стремительный, нагоняющий его топот, или шорох, или еще чего. Он уже был уверен, что за ним что-то гонится, какое-то чудище из страшных снов и рассказов, которыми пугали его в детстве.

Заросли крапивы остались позади, а впереди сквозь редеющие деревья был виден еле различимый просвет, манящий к себе, как оазис.

Арчи решил, что это выход из леса и ускорился, а вместе с ним и ускорилось чудище, нагоняя свою очередную жертву. Ему даже вспомнилась та тварь Стрыга из сериала про волосатого блондина, пьющую человеческую кровь и ужасную настолько, что, увидев ее один раз, лишишься дара речи навсегда.

Выбегая из леса, он все-таки поддался искушению обернуться назад и посмотреть этой твари в лицо, ну или в морду, будто это было последнее желание приговоренного к смертной казни, но никого и ничего не обнаружил.

«Пронесло», — подумал он и в этот самый момент запнулся о корень, торчавший из земли, и полетел головой вперед, попутно прощаясь с жизнью и желая приятного аппетита спрятавшейся в тени листвы твари.

2

Проснулся Арчи спустя несколько минут после своего сокрушительного падения примерно в пяти метрах от корня, из-за которого болело все тело. Особенно сильно болела левая ступня, вызывая приступы шока. Ступня прямо горела.

Арчи подумал, что переломал все пальцы и теперь ему придется ползти навстречу своему спасению или же смерти. Он лежал и никак не мог решиться посмотреть на больную ногу, вдруг чудище отгрызло ее и сейчас сидит за деревом, смотрит на свою жертву и причмокивает, жуя большой палец и выплевывая косточки и ногти, как шелуху от семечек?

Никакого чудища и в помине не было. Точнее оно было, но только в голове и разыгравшейся фантазии Арчи. Он сам пошел навстречу собственным фобиям и дал им возможность нарастить и преумножить силу страха, все сильнее и сильнее сводящего с ума своего владельца.

Взяв себе в руки и переборов те самые страхи, он заставил себя взглянуть на больную ногу. Она была в крови, но никаких признаков переломов не было, все пальцы с легкостью шевелились, правда на мизинце был задран ноготь. Теперь он понял, чем была вызвана жгучая боль.

Арчи встал, отряхнулся и позабыл о все своих травмах — он увидел невероятной красоты природу, которую раньше видел только на картинках школьных учебников и по телевизору, но увиденные пейзажи казались ему знакомыми до глубины души.

Песчаный пляж шириной около восьмидесяти метров, расстилающийся на несколько километров вверх и вниз по течению от небольшой, но не менее красивой речушки. Песок, переливающийся на солнце всеми цветами радуги, грел босые ноги, желающие зарыться в него по колено. В речке плескалась рыба, на которую вели охоту местные чайки, взлетающие, пикирующие, производящие всплеск воды и довольно улетающие со своей добычей в клюве. Некоторые рыбешки выпадали из клювов и, изгибаясь, летели обратно в воду, но так и не долетали, поскольку их тут же на лету подхватывали другие чайки прямо перед водной гладью. В какой-то момент пара птиц не поделила улов, и завязалась драка. Из реки поднялся столп воды, а крик чаек донесся до горизонта.

На другой стороне реки виднелся крутой обрывистый берег высотою в два человеческих роста, усеянный маленькими круглыми отверстиями — гнездами, из которых вылетали и залетали обратно береговые ласточки.

На самом берегу росли мелкие елки, через которые отчетливо просматривался зеленый луг, заросший одуванчиками, ромашками, клевером и другими луговыми цветами. Заканчивался луг высокими пологими холмами, сплошь заросшими деревьями, сквозь листву которых с трудом можно было рассмотреть какие-то постройки и домики с блестящими металлическими крышами.

Мизинец напомнил Арчи о себе легкой пульсацией покалывающей боли. Арчи, похрамывая, добрался до воды и смочил одну ногу. Поняв, что вода теплая, он закатал джинсы по колено и зашел в реку обеими ногами. Промыл рану от прилипшего песка и засохшей крови, стараясь все время сохранить равновесие, и решил, что обязательно искупается, после того, как перевяжет палец куском своей футболки.

Вдоволь набултыхавшись ногами в этой чистой, теплой воде, он тщательно умыл лицо, ополоснул шею и по привычке влажной рукой поправил свои пепельно-русые волосы, зачесав челку назад и в бок. Так он хоть немного стал походить на человека, а не на забулдыгу, проснувшегося возле придорожного бара возле уличного сортира.

Он вышел из воды и сел на песок, приготовился оторвать рукав, но пожалел футболку. Вывернул карман джинсов и потянул за мягкую тряпичную материю. Швы с треском разошлись и карман оторвался. Он надел его на больной мизинец, как капюшон на голову, обкрутил спиралью оставшуюся ткань и, еще раз надорвав, завязал в узел.

«Хоть я не пластический хирург и даже не медбрат, но операцию провел успешней некуда», — порадовался он за себя, поднял обе руки, согнул их в локтях и продемонстрировал, как бодибилдер, свои бицепсы. Он даже хотел поцеловать один из них, ну увидел вдали нечто, похожее на лодку, плывущую по реке в его сторону, и в ней кто-то сидел (если это была не наваленная груда земли).

Лодка медленно плыла по течению, покачиваясь на небольших волнах и не нарушая прекрасной тишины этой местности. Гармония с природой — не иначе.

Приближаясь ближе к Арчи, силуэт находящегося внутри ее мужчины становился все отчетливее. Он сидел, укрывшись темно-зеленой накидкой, больше похожей на мешковину, немного сгорбившись, что не было видно лица. Рядом с мужчиной лежали черные мусорные пакеты, наполненные до такой степени, что напоминали собой гигантские шары для боулинга, готовые взорваться при малейшей нагрузке.

— Эй! Помогите! — прокричал Арчи, когда обшарпанная деревянная лодка проплывала совсем близко к нему, что он мог видеть, как потрескавшаяся краска отваливается от борта. — Мужчина!

Лодка проплывала мимо, поддавшись течению, а мужчина либо не видел Арчи и не слышал его криков о помощи, либо ему не было до этого никакого дела, а может, и то и другое вместе взятое.

Не понимая, что делает, и крича о помощи, Арчи схватил первую попавшуюся корягу, отдыхающую на пляже, швырнул ее в сторону лодки и, к сожалению, не докинул до нее. Та плюхнулась в воду и наградила мужчину немногочисленными прозрачными брызгами.

Мужчина шевельнулся и издал какой-то звук, и Арчи подумал, что тот, скорее всего, спит, и решился повторить попытку. Он уже подбежал к другой коряге, выброшенной на берег, схватил ее и замахнулся, но бросать не стал, услышав голос.

— Не обижай старика, юнец, — прохрипел мужчина из лодки, сбросил с себя накидку, поднял голову и чуть выпрямился.

Арчи сумел разглядеть покрытое глубокими морщинами лицо с седой щетиной. Густые седые брови наступали на, и без того, узкие щелки глаз и, казалось, вот-вот на них обрушатся. Все также седые, короткие, взлохмаченные волосы на голове слегка колыхались на ветру. Арчи подумал, что это и впрямь старик. Старик стариков, которому не меньше восьмидесяти лет.

— Помогите, пожалуйста. Я не собирался вам делать ничего плохого, — пробормотал Арчи.

— А? Чего? — медленно и громко произнес старик. — Я не слышу.

— Помогите мне! — прокричал он во все горло.

— Помочь? Как? У меня не хватит сил. — Он с трудом поднял деревянные весла, будто они весили по тонне каждое и очень медленно подплыл к берегу. Арчи помог затащить лодку на песок, чтобы та не уплыла. Старик отблагодарил его добрым взглядом. — Что ты тут делаешь, сынок? Рыбачишь? Отдыхаешь? Где твоя лодка?

Арчи стоял, как вкопанный, уставившись на старика и его чистой доброты глаза. Он не знал, что ему ответить. Сказать правду о том, что он не знал, как здесь очутился из-за своей любви к спиртным напиткам, и упасть в глазах этого старца, прожившего столько лет и, по его мнению, никогда не попадавшего в такие передряги за всю свою жизнь? Или выдумать историю о том, что он действительно занимался ловлей рыбы и никому не мешал, как вдруг в его лодку что-то ударило и пробило дно, та затонула, а сам он успел выпрыгнуть и доплыл до берега, оставив продукты и другие вещи?

Он уже хотел поддаться соблазну и соврать, но почему-то ему нисколько не хотелось обманывать старика, да и старик мог раскусить его ложь, а это намного позорнее и неуважительнее и к нему и к самому себе. И хоть эти места казались Арчи чертовски знакомыми, он все же не знал, в какой стороне находился Слобтаун, но предполагал, что выше по течению.

Помявшись на месте, Арчи рассказал всю правду, пытаясь вспомнить мельчайшие подробности.

— Да-а, — протянул старик и улыбнулся, — я ведь тоже когда-то был молодым и тоже занимался черт те чем, и всегда все заканчивалось по-разному. И просыпался в незнакомых местах с незнакомыми людьми. Вспоминать и тошно и приятно, другого не дано. Было в те времена что-то чарующее… когда ты уже не мальчишка, бегающий по крышам гаражей, и еще не дряхлый хрыч, то и дело пердящий от минимальной нагрузки, оборачивая к себе случайных прохожих.

Он почесал свои редкие волосы, посмотрел Арчи в глаза и поднес указательный палец к виску, заставляя его задуматься над его словами.

— Если ты не выдумал это, а я верю, что это чистая правда, то как, по-твоему, ты все-таки тут оказался? Есть какие-нибудь предположения?

— Кончено, у меня было время над этим подумать, — произнес он. — Во-первых, мне кажется, и, скорее всего, так оно и есть, я немного заблудился, когда шел из бара и ковылял, куда глаза глядят, а глядят они обычно не туда, куда нужно: то на задницы городских красавиц, то на витрины бакалейных магазинов. — Он позволил себе посмеяться, и старик оценил его шутку, в которой правды было по горло.

— А во-вторых?

— А во-вторых это может быть неудачной шуткой моих друзей или кого-то еще, которые привезли меня сюда, а теперь наблюдают за мной с экранов своих ноутбуков через расставленные всюду скрытые камеры, а то и вовсе транслируют происходящее в YouTube или по ТВ в передаче про розыгрыши. — Арчи пожал плечами и развел руки, показав, что это всего лишь его догадка, не имеющая доказательств.

Старик спокойно сидел не сиденье своей ветхой лодки, словно мудрец на вершине горы, погрузившийся в раздумья. Он повернулся в ту сторону, откуда приплыл и загадочно всмотрелся в одну точку, не шевеля глазами. Затем снова почесал голову и повернулся к Арчи.

— Вот, что я думаю, сынок. Видишь на том берегу выше по течению большое зеленое пятно, выделяющееся среди других зеленых пятнышек?

— Если вы имеете ввиду тот куст или дерево, или что-то такое, то вижу.

— Да, да, все верно. Это кусты-ы-ы, — протяжно произнес старик, — они всегда там были, сколько я себя помню, и, скорее всего, являются ровесником моему отцу, может и деду. В моем детстве их называли толи «кричащими», то ли «орущими» кустами, и не думаю, что с тех пор что-то изменилось, хотя всякое может быть. Время меняет все, даже то, что, казалось бы, изменить невозможно. При этом само время остается неизменным, и секунда длятся ровно секунду. Понимаешь, о чем я?

Арчи подумал, что старика самого несет против течения его мыслей, но, учитывая его возраст, решил, что это нормально, и мотнул головой, не улавливая значения слов.

— Хех, — улыбнулся старик, — дело в том, что до тех кустов примерно полтора километра. За ними я приматываю лодку вот этой цепью к торчащему из берега ржавому тросу и закрываю на замок. — Старик показал Арчи свое имущество. — От них я плыл минут двадцать, не помогая веслами, просто доверившись скорости течения. Как думаешь, мог ли ты в беспамятстве приплыть с того берега на этот, затем по непонятной причине уйти с пляжа, пройти по тропке сквозь борщевик и уснуть на траве?

— Вероятно, не мог, да и одежда была бы сырой. Вряд ли она могла высохнуть за ночь. И телефон, кстати, работает. Но ведь я не обязательно мог сюда приплыть? Я же мог пройти через мост?

— Конечно, мог, но есть одно «но» — до ближайшего моста отсюда километров этак десять, а старая грунтовая дорога, по которой раньше ездили жители ныне заброшенных деревень по эту сторону реки, сейчас функционирует. В последний раз я ее видел сплошь заросшей кустарниками, а колеи на ней были почти по пояс, что не каждый трактор проедет. Поэтому версия, что тебя сюда привезли и бросили на произвол судьбы, отметается так же легко, как и та, что ты сам сюда пришел. Хотя время меняет все, как я тебе и говорил.

— Но может… — Арчи задумался, глядя на ясное, чистое небо. — Может…

— Может-может! — перебил его старик. — Делу догадками не поможешь, согласен?

— Согласен, — произнес Арчи, опустил голову и посмотрел на свои босые ноги.

— Не расстраивайся. Обуви твоего размера у меня нет, но я с радостью доставлю тебя на другой берег, а там ты уже сам быстренько дойдешь до окраины. Идет?

— Очень идет! — с удовольствием ответил Арчи и начал толкать лодку с берега. Когда он был по колено в воде, с грацией кошки запрыгнул за борт и сел на соседнее комфортабельное кресло из доски, потрескавшейся, как и вся лодка. — Только я не понимаю, куда мне идти. В какой стороне город?

Старик без раздумий и без сомнений в голосе с топографической точность стал указывать дальнейший маршрут Арчи. Сказал, что как только они доплывут до противоположного обрывистого берега, ему следует найти место, где он сможет на него забраться, не подумав о том, что в своем возрасте Арчи с легкость заберется на берег в любом месте, в котором только пожелает. Затем выйти на тропинку, которую он сразу увидит, и следовать по ней, никуда не сворачивая, в сторону «орущих кустов», и обходя стороной неглубокие ямы, на дне которых после весеннего половодья могла находиться вода.

Они подплыли к берегу. Старик посмотрел на своего спутника с отцовской любовью.

— Ты и сам не заметишь, как добежишь до этих кустов, наслаждаясь невероятной прелестью лугов: бабочки, птички, стрекозы…м-м-м, загляденье, что душа радуется, — мечтательно произнес старик, — а за кустами ты увидишь то самое место, где я оставляю лодку. Там есть и другие, но они все разломались и гниют теперь потопленные в воде. Так вот там тебе и предстоит свернуть первый раз точно перпендикулярно руслу реки, получается — налево, в сторону заброшенных домов, в которых лет десять назад еще жили лесорубы со своими семьями, пока их промысел окончательно не сошел на нет. Сразу ты их не увидишь, ведь природа в купе со временем скрыла их густой растительность, но уже через пару минут все станет иначе. Ты увидишь полуразрушенные деревянные домики с редкими поваленными заборами, которые можно проломить пальцем, а ведь раньше они стояли непреклонно и их даже красили, кто на что горазд. Соседи как бы соревновались у кого красивее получиться. Кто-то даже нанимал ребятишек для этого дела, но то время ушло, забрав с собой всех жителей. — Глаза старика заблестели и показалось, что он вот-вот обронит слезу, горячо вспоминая те дни. — Пройдя по той заросшей старой дороге, ты непременно должен увидеть справа от себя вкопанные наполовину автомобильные покрышки (так бывший хозяин дома украшал свой участок и прилегающую территорию). — Старик улыбнулся и подмигнул Арчи, и получил взаимную непринужденную улыбку. — Если увидишь их, знай, что ты идешь в верном направлении, и все, что тебе остается — дойти до небольшого озера, мы его называем Малым озером. Если тебе повезет, ты встретишь там местных ребятишек, плавающих на плоту и толкающимися палкой о дно. Дальше дорогу ты сможешь спросить у них. Но если никого не повстречаешь, то придется обойти озеро по часовой стрелке до противоположной стороны и там ты увидишь подножие холма, в котором люди прорыли дорогу, уходящую по диагонали вверх. Если бы склон был выше, то дорога, однозначно, была бы серпантином. Запоминаешь? — Арчи неуверенно кивнул. От кучи информации и палящего солнца у него пересохло в горле и заболела голова. — Поднимешься по ней, и тебя сразу встретит первая на твоем пути асфальтированная улочка, уходящая еще выше и обрамленная с обеих сторон домиками, машинами, оградками, фонарными столбами с тянущимися по ним проводами. В общем всем тем, к чему привыкло твое поколение асфальта, смартфонов и антурнета.

— Интернета, — весело поправил Арчи.

— Ин-тер-не-та. — по слогам медленно повторил старик, пытаясь запомнить это непонятное слово. — А дальше ты уж и сам разберешься.

— Думаю, справлюсь. — Арчи протянул и крепко пожал руку старику. — Но без вас точно не смог бы. Спасибо вам огромное. К сожалению, мне нечем вас отблагодарить, дедушка, а очень хочется.

— Простого и искреннего человеческого «спасибо» вполне достаточно, — душевно произнес он. — Делать добро всегда приятно, особенно, когда его по достоинству оценивают.

Арчи хотел было что-то ответить старику, но сухость во рту не дала ему этого сделать. Он зачерпнул ладонью воду из реки и поднес ко рту. Когда он хотел отхлебнуть, воды в ладони уже не было. Старику не нужно было обладать сверхспособностями, чтобы разглядеть жажду. Он достал из-под тяжелого мусорного пакета коричневую пластиковую бутыль и отвернул крышку. Бутылка прошипела, а из горлышка поднялась пена. Арчи принял бутылку от старика и без раздумий отпил половину.

— Это пиво? Ячмень, пшено? Какой-то странный вкус… Освежающий…

— Квас…

Арчи никогда не слышал такого названия пива и не стал забивать себе этим голову.

— Вы мне очень помогли. Я ценю это и никогда не забуду. — Он поднялся с сиденья, сунул обе ноги в реку и спрыгнул. Не забыв оттолкнуть судно старика подальше от берега, он вышел из воды. — Спасибо, еще раз.

Через пару минут он уже взобрался на берег и с удовольствием смотрел на удаляющуюся лодку. Он помахал старику рукой и, получив в ответ то же самое, развернулся и огляделся по сторонам. Он с легкостью рассмотрел тропинку в высокой траве, извивающуюся вдоль берега до «кричащих кустов» и скрывающуюся за ними. Подумал: «Что за странное название дали этому выделяющемуся на берегу растению? Таких кустов и деревьев миллионы, а прозвище получил только этот. Этакая знаменитость — достояние Слобтауна».

— Сыно-о-ок! — послышался знакомый протяжный голос, доносящийся из удалившейся лодки и преодолевающий расстояние, отталкиваясь от речной глади точно так же, как солнечный луч отражается от зеркала. — Сыно-о-ок! Как тебя зовут, родной?!

— Арчи! Меня зовут Арчи! А вас?!

Старик ничего не ответил. Он лишь плыл и смотрел в его сторону, как заколдованный. Возможно, он не услышал ни ответа на свой вопрос, ни встречного вопроса. А ведь за это короткое время, проведенное вместе, они стали почти что друзьями и так и не узнали имен друг друга, о чем Арчи горячо жалел. Он прокручивал в голове внешность старика, его усыпанное от старости морщинами лицо, его седые волосы и густые брови, нависающие над узкими, добрыми глазами. Он вспоминал его накидку, которой он укрывался от ветра и жары, черные мусорные пакеты, набитые до отказа. Что находилось в пакетах, Арчи не узнал. Он пытался вспомнить, спрашивал ли, куда тот направляется. «Может быть, рыбачить?» Но в голове отчетливо виднелась картина лодки с дедушкой в накидке и с пакетами и никакого намека на удочку, и никакого намека на рыболовную сеть. «В лодке больше ничего не было.»

Арчи еще раз оглянулся посмотреть на дедушку, но тот уже скрывался за поворотом, уходящим за лес, реки.

3

Преодолев большую часть расстояния от места высадки на берег до уже известных ему кустов, служащих первым ориентиром на его пути, Арчи увидел первые признаки цивилизации. Точнее не цивилизации, а деградации людей, находившихся в этих краях до него и оставивших неизгладимый след на оголенной натуре почти заповедного места, тем самым плюнув в душу редкому наблюдателю.

Сначала ему в глаза бросились окурки сигарет, устилавшие почву, словно островки еще не растаявшего снега после зимы. Он и сам помнил, как зажимал остаток (когда еще курил) сигареты между большим и средним пальцами, сгибал руку в локте, а затем выстреливал окурком вдаль, выпрямляя руку, как толкатель ядра на соревнованиях. И все ради того, чтобы показать, насколько круто и как далеко он может швырнуть окурок этим незатейливым движением. Те времена прошли, как и прошло увлечение к сигаретам вместе с гадкой привычкой срать там, где живешь. Арчи передернуло от нахлынувших воспоминаний.

Тут и там хаотично были разбросаны выжженные кострища, контрастно лежащие на зеленой лужайке, усыпанные все теми же окурками, ржавыми консервными банками, стеклянными и пластиковыми бутылками, полиэтиленовыми пакетами и другими отходами. Особенно Арчи удивило количество мангалов. Какие-то стояли почти новые, какие-то погнувшиеся валялись, стараясь как можно скорее сгнить и не осквернять флору, чего не могли сделать бывшие хозяева. Такие мангалы Арчи видел почти в каждом уважающем себя маркете, и стоили они не дороже пяти баксов.

Он не верил свои глазам. Чем меньше становилось расстояние до кустов, тем больше и больше он не хотел к ним подходить. Он боялся увидеть эпицентр заражения. Он впервые жалел, что не умер в ночном лесу, что его глаза не выклевали вороны, что он вообще сюда добрался. И все же с подкошенными ногами он подошел к этому анти-оазису и обомлел.

Огромный зеленый шар (именно так подумал про «кричащие кусты» Арчи), заросший листвой так, что невозможно было увидеть сквозь него его стенки, то, что было внутри его, если внутри вообще хоть что-то было. Сквозь него не было видно ни единого просвета, намекающего на то, что это все-таки деревья, а не железобетонная конструкция, поросшая мхом и травой. Будто воздушный шар накрыли маскировочной армейской сеткой и оставили на берегу реки томиться под жарким летним солнцем.

Арчи окаменел, челюсть его отвисла от увиденной картины, в широко открытый рот так и норовили залететь прибрежные мошки, летающие в прохладной тени непоколебимых деревьев, а выпученные глаза, казалось, готовы были вывалиться из орбит и покатиться своей дорогой. Его переполняли чувства, которых он раньше никогда не испытывал. С одной стороны — любовь к сотворению природой нечто необычного и невозможного, так редко попадающего на глаза, хотя одному только Богу известно, сколько еще тайн скрыто в недосягаемых уголках планеты, с надеждой сохраняющих свой первозданный вид и зачаровывающих редких зрителей своей притягательностью. С другой — его раздирало от неприязни и злобы за то, что здесь натворили безмозглые существа того же вида, что и он. За их вечное вмешательство, куда не следует, за вечный вандализм и непрерываемое загрязнение окружающей среды. Он готов был сорваться с цепи и побить первого попавшегося здесь отдыхающего, будь то мужчина или женщина, дабы научить уму разуму, если получится. Но, как назло, это место сейчас не тянуло на общественное, и всю свою ненависть он преобразовал в душераздирающий монотонный крик: «Ааааааааа!!!»

Арчи покраснел и стал напоминать обгоревшего на солнце туриста, уснувшего во время отдыха на пляже. На его лбу выступили надувшиеся вены, точно пожарные рукава под давлением. Ему было стыдно и за себя самого, поскольку и он неоднократно надругался (если можно так сказать) над девственной чистотой природы.

Только находясь в этом поистине контрастном месте, он подумал о чудесах света, не доживших до наших дней, благодаря вездесущим людишкам, желающим все и всюду переменить. Он чуть-было не расплакался, а ему действительно хотелось пустить скупую мужскую слезу, с тяжестью падающую сначала на щетину, потом — на землю.

Остановило его только легкое шуршание, с трудом пробивающееся из центра кустов и не дающее уже покоя любопытству и внутреннему исследователю, сидевшего в нем. Он понятия не имел, что за звуки он слышал, и ему непременно нужно было это разузнать, особенно когда этого самого не было видно сквозь непросветную стену из листьев. Ему показалось, что такие звуки он уже где-то слышал и был в этом уверен на все сто процентов. Что-то похожее на звук мнущейся и, возможно, рвущейся газеты, отправляющейся в мусорную корзину легким и точным броском. Параллельно с этим тишину нарушали непонятного происхождения щелчки, напоминающие удар хлыстом, только в разы тише, будто орудовал им не опытный всадник, а ребенок, ударяющий им по ламинированному полу своей детской комнаты.

Симфония неопознанных, но очень привычных звуков заставила ноги Арчи работать по назначению и повела его ближе к источнику звука, чего он сам сразу и не заметил.

Подойдя вплотную к этим, уже казавшимися святыми, кустам, Арчи раздвинул листву, чтобы хоть что-то рассмотреть, но так ничего и не добился, уткнувшись носом в темноту.

Он начал обходить кусты по часовой, двигаясь влево (иначе он бы уперся в обрывистый берег реки) и смотря под ноги, чтобы случайно не наступить на осколок битого стекла и не повредить и без того больные ноги.

На противоположной стороне зеленого сооружения его удивил будто прорубленный дверной проем с ведущей к нему протоптанной много десятилетий назад тропой, идущей от песчаной дороги, о которой рассказывал ему менее часа назад его лодочный друг. Отсюда же он и увидел трос, торчащий из земли и к которому, скорее всего, прицеплял свою лодку старик. Некоторые лодки у берега волочились по дну и ждали своей участи.

Арчи думал продолжить свой путь, чтобы скорее дойти до города и вызвать такси, если ему позволит это сделать его телефон, но не смог устоять перед искушением заглянуть во внутренности кустов.

Там его встретили завсегдатаи того заведения — серые крысы, копошащиеся в груде мусора. Одна из них как раз теребила своей мордочкой комок использованной туалетной бумаги. Похоже, для нее это был изысканный деликатес, заказанный ею в этом ресторане совсем недавно. Другие постояльцы совали свои носы в пустые стеклянные бутылки, слизывали мутную субстанцию с множества использованных презервативов, разбросанных по всему периметру.

На ветках, выпущенных из пяти стволов в обе стороны и сплетающихся между собой, мертвой хваткой образуя круглую стену, висели обрывки какой-то материи. Где-то Арчи даже смог узнать рваные женские трусы, впрочем, это было не так уж и важно, поскольку они гармонично вписывались в это арт-пространство, смердящее дерьмом, мочой и другими неприятными запахами.

От увиденного у него забурлило в желудке, и вчерашние напитки с едой не заставили себя долго ждать, вырвавшись напором изо рта густой струей блевотины, тем самым внеся свое дизайнерское решение в чудесный интерьер.

Когда извержение закончилось, Арчи протер мокрые губы рукавом футболки, оставив на белой ткани неприятного цвета пятно, и поспешил покинуть это гадкое место.

В последний раз он посмотрел на реку и на прекрасный снаружи шарообразный куст и отправился своей дорогой.

4

Он шел по улице, ведущей от реки, заросшей с обеих сторон непроходимыми зарослями. Он вспоминал слова старика и думал, отчего же то место называли «орущими» или «кричащими» кустами. От того, что местные жители постоянно там пили, ели, срали, а потом в пьяном угаре устраивали шумные оргии, срывая с себя одежду и нежнее белье, и трахались, как в последний раз, нанося себе увечья? Или потому, что растение, действительно, кричало, испытывая тот ужас, который там творился, переживая боль и унижение, доставленные этими звероподобными людьми? Оно как бы молило о пощаде?

Арчи вдруг снова вспомнил образ старика и мусорные пакеты, наваленные по краям хрупкой лодки. Он понял, что они были наполнены тем самым хламом, который он только что видел на берегу, оскверняющий тихое местечко. Он представил старика в образе святого, тянувшего на своей спине эту неподъемную ношу, искупая грешные деяния за все человечество и, возможно, выступая спасителем всего и вся от неминуемой погибели, возникшей от перенасыщения воздуха людским смрадом. К сожалению, тот старик — всего лишь еле различимая точка среди триллионов галактик, точно неспособная изменить мир в лучшую сторону в одиночестве, без хотя бы маленькой и незначительной помощи, но все же помощи.

Арчи вспомнил своих родителей. Они неоднократно говорили ему: «Великое начинается с малого, Арчи. Будь то великая победа или великое поражение. Не забывай об этом». Его глаза покраснели и начали наливаться слезами. Он понятия не имел, от чего в этот день он стал гиперчувствительным, а отчего его эмоции льются рекой, подавно, не знал. Словно все перевернулось с ног на голову, лишь бы он почувствовал себя слабым, беззащитным, жалким человечишкой.

Арчи не был таким. Он был молод и силен, был способен помочь безымянному старику в ответ на его помощь, да не додумался до этого, а может, и ему не было до этого дела, может, потому, что он в первую очередь думал о себе, а не о других, как, в принципе, обычно бывало. Раньше ему было плевать на это с высокой колокольни. Но то было раньше, а сейчас был новый день, и вместе с ним взял свое начало новый человек, озлобленный на себя до глубины души.

Эти мысли крепко засели и укрепились в голове Арчи, и с этими мыслями он незаметно для себя подошел к вкопанным у обочины автомобильным колесам, служившим ему очередным ориентиром. Значило ли это, что он идет в нужном направлении по правильному маршруту, продиктованному ему стариком?

Изгородь из колес обозначала край дороги, по которой раньше ездили редкие в этих краях автомобили. Для Арчи это было неестественно и некрасиво, это нарушало гармонию экологически чистого места, но, когда он подошел поближе и присмотрелся, увидел едва видимый след зеленой краски, которая чудом сохранилась на лысой резине. «Другое дело!» — подумал Арчи и улыбнулся. Он прикинул, что колес не меньше двадцати штук и ради интереса и хоть какого-то развлечения проверил свою гипотезу точным подсчетом. На двадцать седьмом колесе изгородь прекратилась на небольшое расстояние, занятое лужайкой с невысокой травой (не такой, как везде). За ней как будто ухаживали и постригали ее, или просто слишком часто ходили по ней, отчего трава была примятой и только казалась облагороженным газоном.

Заканчивалась лужайка полуразрушенным редким забором, наклоненным в сторону дороги. Трухлявая, покрытая мхом прямоугольная дверь калитки была слегка открыта от наклона и один из ее углов упирался в землю, предотвращая полное ее открытие. Казалось, что вся конструкция вот-вот рухнет от собственного веса или от веса воробья, прилетевшего с ближайшего дерева, севшего на забор и глядящего на незваного гостя, как стражник заброшенного королевства, готовый пойти, точнее, полететь в атаку, созывая своих соратников птичьим пением, и совершить пикирующие удары по глазам, рту, носу, ушам и темечку врага, не забыв и про больной мизинец.

Арчи передернуло от размышлений, от которых он не мог не улыбаться. Какие еще сказки ему лезут в голову, он не понимал, но знал одно четко и уверенно, что ему во что бы то ни стало хотелось заглянуть в таинственную щель калитки и посмотреть на постройку, крышу которой он видел за забором.

Раньше это была двускатная крыша с кирпичной дымовой трубой, из которой, несомненно, пыхая, вылетал густой серый дым. Сейчас она вся прогнила и один скат ее обрушился, как и обрушилась труба, и некоторые ее кирпичики лежали прямо на крыше.

Медленно и уверенно он направился к двери, стараясь не нарушать природной тишины и боясь вспугнуть воробья-стражника. Он подошел ближе, и когда смог разглядеть на заборе паутину с плетущим ее пауком, воробей вспорхнул и с гремящим свистом пролетел возле его правого уха. Еще бы чуть ближе и без царапины было бы не обойтись. Арчи это не остановило. Взглянув на дверь с расстояния вытянутой руки, он подумал, что смог бы проломить ее одним лишь указательным пальцем (о чем и говорил ему старик), настолько она была трухлявой и держалась на честном слове или на молитвах бывших хозяев.

Арчи попытался заглянуть в щель. Та была намного уже, чем казалась раньше, что голова не пролезла в нее. Недолго думая, он потянул край двери. Она, упершись в землю, не открывалась, а вот доска с треском отломилась без каких-либо усилий, глухо упала на землю и примяла невысокую траву. Он прошмыгнул в рукотворно-увеличенный проход, не задев ни двери, ни забора. Как коты и кошки пролазят в такие маленькие отверстия, так и Арчи пролез между трухлявых досок. Сначала он даже порадовался за себя и похвалил за грацию, подобной кошачьей, потом его штанина за что-то зацепилась.

Он с усилием дернул ногой взад-вперед, что забор с калиткой закачались и заскрипели от нагрузки. Арчи запаниковал.

Всему виной был гвоздь в соседней доске. Кто бы мог подумать, что кривой коричневый гвоздь может наделать столько шума, доводя до ужаса взрослого парня, попавшего в не лучшую ситуацию и час за часом находившего новые приключения на свою задницу. Арчи судорожно задергал ногой, а потом потянул изо всех сил и услышал, как рвутся его джинсы, но плевать он на них хотел, сейчас он был не на модном показе, на котором он в принципе ни разу и не был хотя бы в роли зрителя.

Он осмотрел ногу. Гвоздь порвал только штанину, не добравшись до плоти, хотя ему показалось, что из ноги течет теплая струйка крови. Это лишь причудилось ему, видимо, от страха, а может быть, от усталости, которую он испытывал с самого утра. С гадкого, не вселяющего надежду утра.

5

За забором находился покосившийся бревенчатый дом. Стены его были завалены в бок, отчего лицевая сторона здания имела форму параллелограмма. На ней находились два окна, и что удивило Арчи больше всего: в них были вставлены стекла, да такие чистые, будто их регулярно мыли и протирали, хотя обычно в таких же ветхих домах стекол либо давным-давно не было, либо они были грязными до безобразия. Похожий дом он видел в парке своей школы, когда еще учился в ней. В том доме жил какой-то бомж, и Арчи с одноклассниками ходили к нему в гости и приносили продовольствие и сигареты, купленные на карманные деньги. Взамен от него они получали интересные истории и место, где они курили, не опасаясь быть замеченными. В последствии тот дом снесли, на его месте построили супермаркет, а о судьбе проживавшего в нем человека ходило много догадок, ничем и никем не подтвержденных.

Слева от окон располагалась массивная плоская дверь, обитая фанерой. С самого низа и до замочной скважины (то есть почти до середины) она обгорела, при чем создавалось такое ощущение, что дверь уже была установлена сюда такой, поскольку больше нигде за пределами дверной коробки не было замечено следов пожара.

Осмотрев неприметный разваливающийся дом, коих миллионы по всему миру, Арчи развернулся в сторону дороги и, прежде чем уйти, решил справить малую нужду в безлюдном месте, пока была такая возможность. Он расстегнул пуговицу, легким движением руки проделал то же самое с металлической молнией на своих джинсах и перед тем, как достать из трусов, по его мнению, и мнению некоторых его бывших половых партнеров, огромный член (по факту он был просто чуть больше среднего), он машинально оглянулся по сторонам, словно находился в центре города, а не среди развалин, и краем глаза увидел, как что-то промелькнуло в одном из окон.

Может, это был солнечный блик или отражение пролетевшей птицы, а может, это было воображение, снова одурачившее его. Арчи пристальнее присмотрелся и заметил, что занавеска на окне немного отодвинута, чего изначально, вроде как, не было.

Он закончил свое мокрое дело и застегнул ширинку.

— Эй! Кто здесь? — шепотом крикнул Арчи в надежде, что к нему в очередной раз выйдет на помощь добродушный старичок-спасатель. — Я вас видел. Помогите мне, пожалуйста!

Не дождавшись ни ответа, ни намека на ответ, он пошел к дому. В этот момент он даже не осознавал, что ведет себя точно так же глупо, как ведут себя герои фильмов ужасов, которых Арчи неоднократно осуждал за их стремление попасть, например, в темную комнату, дабы узнать тайну загадочных звуков, вместо скоропостижного отступления куда подальше.

Он медленно приближался к дому и с каждым шагом был уверен в том, что в доме кто-то есть, и этот кто-то действительно трогал занавеску. Даже сейчас она шевелилась от воздушных потоков, вызванных дыханием стоящего за ней человека.

У Арчи сложилось впечатление, что за ним наблюдают, отчего интерес свалить оттуда поскорее начал зарождаться в его голове так же быстро, как быстро его ноги вели к дому.

В окне виднелись очертания крупного человека. Шторка зашевелилась интенсивнее, а через долю секунды резко отодвинулась, и в окне показалось улыбающееся лицо взрослого. Арчи не успел рассмотреть его и от резко поселившегося в нем ужаса с криком, не оглядываясь, побежал прочь.

Он слышал глухой топот позади себя, но что происходило за его спиной проверять не стал, дабы не упасть в обморок от увиденного. И только когда добежал до калитки, через которую попал туда, обернулся и увидел оскаленную черную морду летящей после прыжка на него собаки с вытянутыми вперед лапами. Она ударила его по спине, он потерял равновесие и повалился на калитку, расшиб трухлявую дверь своей головой и потерял сознание.

6

С Ником и Крисом Арчи встретился на центральной площади в двенадцать по полудню, как и договаривались, чтобы отпраздновать со многими жителями день города. На площади стояла сцена, на которой местные таланты пели песни, танцевали и читали стихи.

— Каждый год одно и то же: никаких изменений ни в лучшую, ни в худшую сторону, — с упреком произнес Ник.

— Ага, меняется только возраст участников и количество выпитого пойла, — подтвердил с улыбкой Крис.

— Помните, лет пятнадцать назад, какой был грандиозный праздник, устроенный в честь семисотлетия города? — спросил Арчи. — Тогда еще впервые вместо местных артистов пригласили каких-то рок-музыкантов, популярных у старшего поколения.

— Вроде бы, группа называлась «Зеленое полено».

— Ахаха! — просмеялся Крис и поправил Ника: — «Зеленая долина». Сейчас о них толком ничего не слышно, но тогда они пользовались дикой популярностью и зарабатывали неизвестно сколько. Одна только композиция «Срань» доносилась из каждого утюга и кружилась по радио с утра до ночи.

Возле них прошла мамаша и прикрыла уши своему ребенку, который от внезапного испуга чуть не выпустил в небо свой голубой воздушный шарик.

— Ребят, не могли бы вы так громко не ругаться, кругом же люди и дети?

— А не могли бы вы не подслушивать и не мешать разговору молодых джентльменов? — резко вставил Ник Барлоу. — Это, между прочим, тоже задевает наши права и чувства.

— Ой-ой! Ты только посмотри на этих неженок, Дэмиен. Они сейчас расплачутся, — с иронией сказала мамаша семилетнему сыну и поспешила уйти, не оглядываясь, от греха подальше.

Друзья переглянулись между собой, с улыбками посмотрели вслед уходящей матери с ребенком и продолжили разговор, когда ведущий на сцене пригласил танцевальную группу средней школы, а после загремели аплодисменты и зазвучала энергичная музыка.

— Ну так вы помните, что творилось в тот мега-день? — продолжил Арчи. — Полгорода столпилось на площади и еще полгорода заняли ее окрестности и крыши домов? Люди веселились, как только могли, будто делали это в последний раз, и им было совершенно неважно, со знакомой компанией они отдыхали или нет. Все были единым целым и двигались в унисон. Вот это я понимаю! Праздник так праздник!

— Это да. Вот только ты с Ником, возможно, не в курсе, чем тогда все закончилось, — все еще улыбаясь, ответил Крис. — Когда вы оба ушли, началось нечто. Организаторы, конечно, постарались тогда на славу, пригласив популярную музыкальную группу и проплатив городским производителям продуктов и пивоваренной компании половину стоимости их товаров, отчего отдыхающие могли купить все, что угодно, в их лавках за полцены, чему все были весьма благодарны. Но была допущена одна ошибка, из-за которой площадь потом обнесли металлическим двухметровым забором, за которым целую неделю раздавались звуки спецтехники.

— Что за ошибка? — в один голос спросили Арчи и Ник.

— Никто из организаторов даже подумать не мог о том, насколько долго жители будут веселиться, ведь обычно все заканчивалось за пару часов, и в семь-восемь вечера все уже сидели дома и смотрели вечерние шоу по телевизору. В тот день, в связи с невиданной щедростью и гигантской экономией, жители в считанные минуты переполняли редкие мусорные баки бутылками из-под бухла, а их переполненные мочевые пузыри и кишечники тут же переполняли ту жалкую пару биотуалетов, стоявших вон там. — Крис указал на лавку с сувенирами и трущимися возле нее зеваками. — Так вот, поначалу жители ходили испражняться за сцену и вообще в любое укромное, темное местечко (я и сам туда ходил не раз), но потом все те места скоропостижно заговнились, отчего отдыхающие начали ссать, срать и блевать прямо на площадь. Некоторые сначала стеснялись, но, когда уже не могли терпеть, придавались общей идее и ни в чем себе не отказывали. Девушки с голыми жопами пускали ручьи по асфальту, парни с надувшимися членами били мочой, как из гидрантов. А весь этот мусор и без того…

— Перестань, а то я сейчас сам блевану, и у тебя от этого явно не встанет, — проворчал Ник, высунул язык и поднес два пальца ко рту.

— А я бы посмотрел на все это представление, — вмешался Арчи и с горящими глазами хотел попросить у Криса продолжения истории, — жалко, что мы тогда так рано ушли. Это был бы лучший день в моей жизни. А если бы я это заснял на телефон, то сейчас, небось, был бы миллионером.

— Не был бы ты миллионером. Не разбогател бы на этом видео, — огорчил его Крис.

— Это еще почему? Сейчас люди готовы платить за качественный контент.

— Да потому, что я не такой дурак, как ты, возможно, думаешь про меня. Я снимал происходящее на свой мобильник. И скажу тебе даже больше: то видео у меня до сих пор есть и хранится в облачном хранилище, и ничто ему не угрожает. Фишка в том, что… ты помнишь, какое качество видеосъемки было на тогдашних телефонах?

— Да, вроде как, нормальное или около того.

— Далеко не около. На том видео, кроме серого прямоугольник, едва ли можно рассмотреть человеческую фигуру, а чем она занимается — точно не получится. Не забывай, что уже были сумерки, а вспышки на телефоне не было.

Ник все-таки не смог совладеть свои желудком, как бы он ни старался, и его утренний завтрак, приготовленный его родителями, целиком и полностью выплеснулся на ногу Арчи, пропитав его кроссовку яично-фасолевой жижей, отчего тот почувствовал приятную теплоту, протекающую сначала по всей ступне, потом передающейся в мизинец. Он хотел было снять обувь и наорать на Ника, но что-то его сковывало, и он не мог понять, что именно. Раньше он такого никогда не ощущал и после нескольких попыток невнятных движений посмотрел на своих друзей и развел руками, показывая, что все нормально.