Круиз

Генрих Аванесов, 2013

Генрих Аванесов – доктор технических наук, профессор, лауреат Ленинской премии, заслуженный деятель науки Российской федерации, автор множества публикаций по узкоспециальным научно-техническим вопросам. Круиз – второй научно-фантастический роман автора. Реальная действительность в нем тесно сочетается с не всегда очевидным вымыслом. Впрочем, сам автор характеризует жанр своего произведения, как антинаучную фантастику с элементами наивной социальной утопии.

Глава 1

В которой читатель знакомится с основными героями будущих событий

К концу девяностых годов двадцатого века Москва начала основательно подзабывать свое недавнее советское прошлое. Расцвела рекламой, обзавелась бесчисленными магазинами, кафе, ресторанами и ночными увеселительными заведениями, покрылась многочисленными стройками, сменила почти весь свой автомобильный парк. Центр города перестал быть темным и скучным, как это было всего несколько лет назад. Да и сами москвичи изменились до неузнаваемости. Во всяком случае, внешне, а как было не измениться, когда все полетело к чертям собачьим, перевернулось с ног на голову, вывернулось наизнанку, когда негатив и позитив поменялись местами, да еще и раскрасились в разные цвета. Трудно жить в эпоху великих переломов. Трудно, но интересно. Правда, согласитесь, не всем. Кому-то от всего этого скучно становится, а то и тошно. Но, что поделаешь, такова жизнь, другой — не ожидается.

Другой жизни при всем при том не ждали и не хотели многие. В их числе были и те, кто погожим апрельским вечером 1998 года собрался на банкет в «Царский» зал известного в столице ресторана «Прага», что прочно стоит у истоков старого Арбата. Повара, официанты и даже сам метрдотель, обслуживающие этот зал, сбились с ног еще до начала банкета, а нервное напряжение еще только начинало нарастать. Непозволительно это для такого известного заведения, где уважительно относятся прежде всего к себе, а уж потом — к клиенту. Но, достали, ох, достали устроители банкета. И то им не так, и это не то. Окна завесить, чтобы свет с улицы в зал не попадал. Ну, это еще куда ни шло. Каприз, но вполне терпимо. Канделябры на столе расставить равномерно и свечи в них вставить настоящие. Во время банкета электричество не включать. Посуду на стол выставить старинную. Ножи, ложки, вилки и прочее — только серебряные.

В былые времена таких клиентов, если они не из начальства, конечно, послали бы куда подальше, так, чтобы и адрес этот навсегда забыли, а сейчас терпеть приходится, иначе заработок потеряешь. Вы к нам с капризами, а мы к вам со счетом на кругленькую сумму. Однако дамочка, что у них главная, на счета ноль внимания. Подписывает, не глядя, и на двоих помощников своих покрикивает. Странная троица подобралась. Дама лет тридцати, высокая, стройная, с пышной гривой пепельных волос, да лицом чуть-чуть не вышла. Дефектик в нем есть. Косит на один глаз. Не иначе — ведьма.

Один помощник у нее еще ничего. Тоже росту высокого, ладно скроен, но вежлив, зараза, до невозможности:

«Простите, пожалуйста, позвольте заметить, не могли бы вы…» — и так далее, аж слушать противно.

Второй роста совсем маленького. Зато руки длинные, почти до колен. Нос кривой. Редкая бороденка клочками рассыпалась по анемично бледному лицу. Этот, наоборот, груб не в меру и матерится, как сапожник. А что он на кухне устроил. Повара сначала его чуть взашей не вытолкали. Однако потом притихли и с почтением наблюдали за его работой, стали помогать да разные секреты выспрашивать. Под его руководством запеченные осетры превратились в русалок. Жареные индейки собрались выйти к столу в лебедином обличий с золотыми коронами на низко посаженных головах и с павлиньими хвостами. Паштеты и сливочное масло в его руках превратились в сказочные фигуры и до поры спрятались в холодильник. Необычно выглядело и самое простое, казалось бы, совсем не банкетное блюдо — картофельное пюре. Впрочем, это совсем не важно. Есть такое все равно было бы кощунством. Из пюре кривоносый вылепил женские фигуры. Пышнотелые чернокудрые красавицы, будто сошедшие с полотен Рубенса, томно возлежали на блюдах. Кто же станет есть такую красоту! Разве что польстятся на черную икру, пошедшую на прически нимф!

Все это было уже готово или почти готово. Вот-вот должны были появиться гости. Официанты уже начали ставить на стол закуски. Теперь стоит сказать несколько слов о гостях и организаторах банкета. Десять лет назад все они были студентами одной группы. Были дружны между собой и вот теперь вместе собирались отметить юбилей окончания достославного Историко-архивного института. Сказать по правде, все они, за единственным исключением, не сохранили верность полученной в институте профессии. Многие еще в студенческие годы ударились в бизнес. Единицы добились успеха. В их группе таких единиц было три: Готлиб, Петухов и Ванин. Созданный ими когда-то кооператив постепенно превратился в крупную фирму по продаже компьютеров и всякой другой электронной техники. Остальные тоже не бедствовали, но, если измерять успех в рублях, а лучше — в долларах, то они были абсолютными лидерами.

Вторая тройка — их так и называли в группе — состояла из Невской, Брагина и Грума. Если первая тройка оплачивала мероприятие, то вторая его готовила и делала это, как мы только что видели, с азартом и недюжинной фантазией. Об этих ребятах стоит рассказать чуть подробнее.

Заводилой во второй тройке, несомненно, была Наталия Невская. На первом и втором курсах никто и подумать не мог, что эта тихоня сможет так развернуться. Не слышно ее и не видно было. Но на третьем курсе на нее глаз положил первый красавец факультета Витька Брагин, а перед летними каникулами они уже поженились. Грум же никогда в архивном и не учился. Его Виктор с Натальей в буквальном смысле из воды выловили где-то на Кольском полуострове, куда они на байдарках отправились в свадебное путешествие. Там, проходя через какие-то речные пороги, они заметили бедолагу, ремонтирующего на берегу свою байдарку. Вскоре выяснилось, что Гришка Грум, студент геологического факультета нефтегазового института, путешествует в одиночку и налегке. С собой у него была только баночка с солью, спички и мешочек со снастями для лова рыбы и птицы. В походе он уже почти три недели, оголодал сильно, да вот еще и лодка подвела.

Виктор с Наталией взяли новоявленного Робинзона в свою байдарку, благо снаряжением тот не был обременен, и с тех пор они почти не расставались. Что связало этих очень разных людей, как они уживались друг с другом, можно было только гадать. Желающих разобраться в их отношениях оказалось на удивление много, но успехом никто похвастаться не смог. Сами же члены этой удивительной троицы своими секретами делиться не спешили. Лишь одно было очевидно, все они, оказавшись вместе, изменили характер своего поведения и жизненные устремления.

В Наталье открылся дизайнерский и организаторский таланты. Она начала экспериментировать с собственной внешностью, одеждой, манерой говорить и даже с именем и фамилией. Она сама придумывала и шила себе одежду, подбирая к ней туфли, сумочку, а заодно и очередное собственное имя, которым и представлялась, одевшись в новый наряд. Интересно, что многим ее экстравагантность нравилась. Они воспринимали это как игру, и сами включались в нее. Неудивительно, что ей первой пришла в голову идея создать в институте студенческую дискотеку, которую она сама и реализовала. Лиха беда начало. Не успела она справиться с этим в то время хлопотным делом, как ее пригласили организовать в городе еще несколько дискотек. Потом она занялась оформлением витрин в наиболее известных московских бутиках, и пошло, и пошло, и пошло. В начале девяностых годов она стала заметной фигурой самых модных московских тусовок, что само по себе дорогого стоило и приносило ощутимую материальную пользу.

Виктор же, наоборот, неожиданно прекратил все свои коммерческие начинания и пошел работать младшим научным сотрудником в Государственный исторический музей, в отдел древней истории. Более нищенскую зарплату в Москве было найти трудно. Однако вскоре он, по собственному выражению, всплыл, написав несколько серьезных работ по истории средневековья. Они были приняты на ура в европейских институтах, где он стал желанным гостем. Совсем немного, и Россия потеряла бы для себя еще одну умную голову, но этого не случилось. Виктор, защитив кандидатскую диссертацию по истории средневековья, переключился на античный период, а затем на древний Китай, древнюю Индию, древний Египет. Свое непостоянство в выборе направлений исследования он объяснял тем, что его интересует не период и не страна, а самые истоки цивилизации, где бы они ни находились.

В отличие от своих друзей, Григорий бросил учебу, открыв в себе талант художника. Его первые полотна страдали отсутствием техники письма, но были весьма своеобразны. При внимательном рассмотрении оказывалось, что их содержание сильно зависит от расстояния и ракурса наблюдения. Унылый при наблюдении издали пейзаж, вблизи мог оказаться совокупностью веселых, никак не связанных между собой картинок. И наоборот. Его фантазия была неистощима. Наталия часто брала Грума себе в помощь на всякие оформительские работы, такие как на этом банкете. Вместе они творили чудеса. Но в тусовках Григорий не прижился. Слишком уж был груб и шокирующе безобразен.

Но вернемся в «Прагу». Фойе перед «Царским» залом постепенно заполнялось гостями. При входе туда каждый из них получал свою, индивидуальную порцию приветствий из уст Наталии и Виктора, а также, в зависимости от пола гостя, некоторые дополнительные детали к одежде. Женщины выбирали себе разноцветные кружевные шали и шляпки с вуалью, а мужчины получали белоснежные жабо и шляпы с перьями. Набралось уже человек сорок, больше, чем было в группе, поскольку многие прихватили с собой на банкет мужа, или жену, или друзей.

Мелодично прозвучал гонг, и гости начали чинно входить в освещенный свечами зал. Полумрак заставлял их говорить тише, так что рассаживались без обычного для молодых людей шума и смеха. Но удивленные восклицания все же были слышны. Торцы стола заняли с одной стороны спонсоры банкета, а с другой — его организаторы. Здесь блистала Наталья. Она была в короткой тунике из шкуры леопарда и звалась теперь Клеопатрой. Справа от нее сидел Виктор, наряженный в тогу римского императора, а слева — Григорий в шутовском, шитом блестками красном кафтане. Когда они успели переодеться, никто не заметил.

Не давая гостям опомниться, официанты наполнили тяжелые стеклянные кубки вином из оплетенных соломой, заплесневевших бутылок и удалились, прикрыв за собой двери. Голос Клеопатры, идущий откуда-то сверху, призвал всех выпить за здоровье присутствующих. В зале ощутилось дуновение ветра, и заиграла тихая струнная музыка, унесшая гостей то ли в другое пространство, то ли в другое время, но далеко, очень далеко от Москвы. Интерьер зала, горящие и отражающиеся в зеркалах свечи, непривычные одеяния старых друзей и выпитое вино настроили гостей на философский лад. И разговоры за столом пошли соответствующие: о природе вещей, о бренности человеческого существования, о тщетности суеты, в которой мы все постоянно пребываем, о целях в жизни отдельного человека, а заодно и всего человечества. Обсудить все это, а самое главное, прийти к каким-нибудь выводам и решениям, конечно же, за этим столом было невозможно, но у присутствующих сложилось стойкое ощущение причастности к великим таинствам природы и даже уверенности в своей способности влиять на грядущие события. Прошлое же было им видно ясно как на ладони, и когда римский император, единственный истинный историк в их группе, скромно опустив глаза, заявил: «Я знаю, как начиналась история!» — все ему поверили.

Томимые неясным предчувствием официанты, столпившись у закрытой двери, с тоской вслушивались в тишину, готовясь к чему-то ужасному. Однако их опасения не оправдались. Часа через полтора после начала запас благолепия, внушенный участникам банкета его организаторами, начал иссякать. Сначала за дверью послышались отдельные громкие восклицания, потом они постепенно перешли в ровный все нарастающий гул. Двери распахнулись, и официанты вздохнули с облегчением: банкет плавно переходил в обычное русское застолье. Блюда одно за другим поглощались с завидным молодым аппетитом. Первыми пали русалки. От индеек остались только хвосты и короны. Исчезли в желудках гостей диковинные звери из паштетов и многое, многое другое. Досталось и рубенсовским женщинам. Их обезображенные тела без всяких признаков черной икры лежали на блюдах немым укором. Ничего этого организаторы банкета уже не видели. Хорошо представляя, чем кончится дело, они своевременно исчезли тогда, когда на это уже никто не мог обратить внимание, предоставив спонсорам возможность самим расплачиваться за удовольствие раз в десять лет повидать сокурсников.